Александр анашевич стихи читать

Обновлено: 04.11.2024

АЛЕКСАНДР АНАШЕВИЧ

Новые лирические и драматические опыты

Неорганическая химия
(кавер-версия текстов 1991 года)

н. семилетию

мы ходим красивые
как самолеты
летаем на "черном"
над красной площадью, над кремлем и
чувствуем как временное реле срабатывает и
все полыхает огнем

С о ф ь я сидит словно солдатская вдова, вся в черном, на поле брани. Трупов солдат нет, но присутствующие предметы говорят о том, что здесь велась ожесточенная кровавая битва.

С о ф ь я. В этой истории непонятно кто кого убил, кто кому вынул сердце. Да это и не важно. Мое самое главное желание - отомстить им всем. Я была открытой, жертвенной, а стала ведьмой. Им нет дела до меня. Была молодой, все протягивали руки, а теперь никому не нужна, не с кем поговорить. Меня зовут Софья, немного колдую, немного убиваю себя и тех, кто внутри меня. Но я еще появлюсь, в самом финале, как доказательство, что есть еще неуязвимая красота и тонкий ум. Я уверена, что вы не сможете их не заметить.

-----
Кого ты ищешь, софья, кого ждешь
кому подвенечное платье кроишь, шьешь
отвечай, кто на небо пойдет с ружьем
надо вместе туда пойти, вдвоем
только я боюсь - не того убьем
не того пуля наша разнесет в куски
не того смерть зажмет в свои тиски
будем переживать, страдать, сохнуть от тоски.

-----
Как алебастровый божок стою, не двигаясь ни на шаг
позади город, впереди большак
когда наступит светлый праздник пейсах
хлебные крошки запутались в волосах
черные бесы хотят в сердце моем плясать
целовать, влезать под кожу, резать вены, член сосать.

. о н. Мы все сгорели под Москвой. Превратились в угли. В черные дымящиеся головешки. Был страшный пожар. Огонь целовал небо. Мы стояли в огне, терпели. Мы готовы были ко всему, прошли и не через такое. И тогда никто не знал, будут ли в этой войне победители.

М а р и н а. Я не помню этого пожара.

. о н. Ты и не можешь помнить, тебя тогда еще не было. Но не горюй, ты еще увидешь свой пожар. Или просто почувствуешь, если он будет внутри тебя. Сухой, иссушающий.

М а р и н а. У меня в горле пересыхает. От этого просыпаюсь по ночам. Я боюсь, мои поры перестанут выделять пот, по моим венам перестанет бежать кровь, и я не смогу пописать. То же самое, пожалуй, чувствует осенняя трава. Она высыхает, желтеет, и влага не попадает в ее жилки.

. о н. Под Москвой нам приходилось есть много мяса. Зерно крестьяне закапывали в землю, свиней и телят они не могли закопать. Я и сейчас вижу во сне, как стада русских свиней идут, чтобы растоптать меня. Я лежу, а они подходят, чтобы наступить на мое горло. Именно на горло, потому что именно в этой части моего тела застревали огромные куски свинины. Жареной свинины, варенной в котле, замоченной в солевом растворе.

-----
Какое слово нужно повторить сто раз
чтобы сиянье увидеть, золотую жизнь
может ржанье меня туда приведет, птичий свист
я ведь все смогу, я артист, хитрый лис
со своей судьбой играю в вист.

-----
Закончился роман военно-полевой
я не офелия и не плейбой
вынесу любой плевок
с яростью брошусь в бой
прихлопну целое войско одной рукой
нелегко вспоминать о любви в блиндаже
это все слишком хрупко, как яйца фаберже.

-----
Попробуй достучаться до софьи, попробуй ее позвать
покажется ли она, откроет ли тебе глаза
забудет ли она своих сестер, оставит ли небеса
она ничего не забыла в твоих руках, в этой стране
кроме платья, кроме золотого перстня, кроме детей
а там можно лечь в облако, как в постель
можно тело своё снять, не выдёргивая пуговиц из петель
там можно обнять свою тень.

-----
Стучи стучи в мою дверь, не открою тебе
хоть будь ты сорока цветков во лбу
буду любовь свою носить во рту, как рыба икру
буду играть сам с собой в злую игру
вижу только праздник впереди, розовую мишуру.

-----
От одного твоего взгляда наш рай взорвался
на седьмое небо взвился
что могло в голове твоей зародиться
как могли демоны в твое сердце ворваться.

-----
Марина куда-то идет, тянет за собой
холодные пальцы прикладывает ко лбу
пересчитывает, листает, бубнит:
грустными были похороны бобо
до сих пор сердце ноет, кровит.

-----
Колокольчик необъявленной войны
звонит, вторгается в мои сны
оборачивается кровавым цветком
занозой, крутым кипятком.

М а р и н а. Я боюсь, что все это обернется против меня. И так все считают меня падшей, подлой женщиной. А тут такая непонятная авантюра. И ты хочешь втянуть меня в нее.

. о н. Я же не заставляю тебя его убивать. Тебе надо будет просто позвонить по телефону и прочитать то, что я напишу тебе на бумажке. Ты все прочитаешь и повесишь трубку. Он даже не запомнит твой голос и никогда не увидит твоего лица.

М а р и н а. А вдруг меня будет мучать совесть. К тому же я просто боюсь. Я очень пугливая. Я в детстве пугалась каждого шороха. Мне мама всегда говорила, что я трусиха, что я некрасивая и у меня нет талии. У других девушек талия была, а у меня никогда не было.

. о н. Надо побороть свои комплексы. Ты должна чувствовать себя свободной.

-----
Вы знаете о той пустоте, которой надо страшиться
о той пустоте, которая находится во флаконе
из которого вылили духи
легкий запах остался, он возникает из ничего и
невозможно не думать о том мире и
невозможно, невозможно, невозможно.

-----
Софья - нежное создание из берцовой кости
лживое, неприветливое, едва прикрытое фиговым листом
милая моя, выздоравливай и расти
будем с тобой целоваться, когда вырастешь под бруклинским мостом
будем целоваться на подвесном мосту
ты - моя любимая жена
я ощущаю язык твой во рту
нежная кожа моя обуглена, обожжена.

-----
В одиночестве, меж деревьев ты гуляла
остановилась и поняла - невыносимо устала
нужно усталость стряхнуть, выплюнуть, растоптать
пусть называют падшим ангелом, блядью
расстегни верхнюю пуговку, сорви цветок и
приколи, чуть оцарапав палец,
к своему черному платью.

-----
В жизни я видела очень много птиц
я стояла на месте и смотрела в небо
птицы пролетали мимо и я запоминала их
причисляя в свою коллекцию
но меня мучил вопрос: где они умирают?
в своей прошлой жизни я была ведьмой и
почему-то смерть птиц мне была безразлична.

-----
Настала ночь. Он входит и садится
сто манекенов рядом в платьях из ситца
тени мертвецов, жервы садиста
кукольная планета, местный освенцим
гнутся в руках бритвы, острые спицы
успокоилась, умерла марина, капает кровь с мизинца
уснула, занятая подсчетом фрикций
софья, у нас с тобой на двоих вся эта планета и
французские духи из твоего флакона
была полной бутылка - осталась половина
не горюй, сошьем тебе платье белое из мела, из глины.

-----
Я разум свой потеряла словно брошку и
помчалась по улицам, словно медная пуля,
словно дикая злобная кошка.

Когда Наполеон подходил к Москве, я решила, как и многие, помогать нашей армии. Меня пригласили к себе девушки, делающие из льняного полотна бинты. За работой я думала о том, что эти бинты предназначены для воинов, которые в этот момент здоровы. И что, возможно, делая эти бинты, мы предвосхищаем их ранения. И мне было не по себе.

-----
Софья софья, посмотри - ведь это волга!
Я устала, мы едем очень долго
я уже прочла всего уайльда
всё поля-поля-вода и нет асфальта.

-----
Мимо черной аптеки, огромных стеклянных витрин
мимо гор, деревень, деревянных ветрил
птица летит. Где ее теперь отыскать?
внутри раковины, которую не раскрыть, не расколоть.

-----
Сто лет назад была у меня подруга
любила читать письма ван гога
она, как и следовало ожидать, кончила плохо
ослепла, облысела, обезумела и оглохла.

-----
Из окна моего не видно ни петербурга, ни москвы
ни голубого дуная, ни оби, ни двины
вглядываюсь, поднимаюсь на цыпочки: не видны.

-----
В больной голове каких только не найти мыслей
подходит, вынимает кошелек злой мистер
утром просыпаешься, думаешь о мести и
все забываешь, к тому располагает местность и
покатилось кольцо, золотое колечко
черное платье изорвалось в клочья
ранка зарастает блестящей корочкой
вспоминаю - не могу вспомнить свою кличку.

-----
Между садом и адом какой заповедник цветет
между правой и левой рукой какое скрывается чудо и
такое блаженство, такой изливается мед, что понимаешь:
как близко до вооруженного бунта и
уже накрывает меня петербуржский изорванный край и
немного теплеет, к лицу подступает февраль и
покачивается, занятый этой игрой.

не думала, когда садилась в поезд
не думала, не плакала, смеялась
а если б думала: остановилась
домой вернулась, спать легла
но в сердце впилась
горячая коньячная игла

поезд был реален, я катилась
по направленью к ряженой москве
мой маленький вагон, мой наутилус
ищи в аду на самом черном дне

через стекло я говорила с сержем
а он не слыша ангельски сиял
меня тошнило от свежести
железнодорожных грязных одеял

(ты впрочем тоже никогда не слышала меня
виня, пытая и пиля
я умерла - не вынесла огня
дай бог мне алкоголя алкоголя
я стала призрачней ноля
что пустоте такой - ни радости, ни боли)

поезд тронулся и сотни мертвецов
за ним бежали по перрону
а мы сражались, мы держали оборону

потом не помню никого: был костя с коньяком
с безвольным ватным кулаком
и я была, а поезд ехал ехал
был рома с тайной, с блядским огоньком
на верхней полке, надо мною, сверху

и был обколотый обкуренный гарсон
порнозвезда вагона-ресторана
а я уже плыла, вплывала в сон
и не могла добраться до стоп-крана

и костя крал пластмассовый цветок
он крал стакан, бутылку арарата
его накрашенный кошачий коготок
мне грезился как высшая награда
(все проще: я ждала разврата)

но я узнала: все храпят во сне
и даже мертвецы во сне храпят

до рассвета - блики станций на стене
георгиу-деж, рязань и голубки
мне интересно - я храплю во сне?
как мужики

москва мне - павелецкий и казанский
потом метро, разгул кабацкий
а я одна и ямы под ногами
и хочется домой к любовникам и маме

здесь проще быть невестой, проституткой
больным цветком, завядшей незабудкой
такою нереальной, бестелесной
стоять с котомкою на площади смоленской

и вот стою у стокманских витрин
а за спиной роман и константин
а в голове роман, роман с романом
шевелится преступным тараканом

давно усвоила: любовь моя преступна
я черечур доверчива, доступна
навязчива, что всем вокруг противно
за это все я кровью заплатила

с такими мыслями и болью в голове
я видела в гостиничном окне
развалы мида и кремля
падение российского рубля
макдональдс и промозглую тверскую
реку-москву бездонно голубую

еще я видела себя: внутри, снаружи
стояла голая без платья и без кожи
жалела: свои глаза и уши
души осколки, грим, что смыла в душе
и поняла: мне надо быть попроще

(это стояние у окна, на краю пропасти, обозначенной как четырнадцатый этаж гостиницы, привело меня к парадоксальной мысли, что написанный мной за ночь пролог истории моего путешествия неминуемо должен плавно перерасти в эпилог. Самой истории не существовало.
Просто ее отсутствие обросло личными мифами, которые были реализованы гораздо позже, на другой территории и не имели право на их описание, так как не имели ничего общего с реальностью. То, что было на самом деле: сомнамбулическое хождение по улицам Москвы и за ее топографическими пределами. Немного холода и печали, всего того, что не ассоцируется у нормального туриста с красавицей-Москвой, потому что именно в ней им уютно, весело и беспечно. )

когда бы поезда ходили в моем сердце
когда бы ездили по мне
я б плакала, слезами умывалась
не как анна
это "что-то из толстого"
и уильямс здесь ни при чем
просто это в русской душе
в "русской", имея в виду эту обманную территорию
на которой поезда в самом сердце
искры из-под колес
обрывки жизни

Читайте также: