Своих не бросаем девиз
Обновлено: 05.05.2024
Во время службы в горячих точках в кармане у наших лётчиков всегда лежал отдельный патрон - на крайний случай, для себя. Потому что в плен пилотов не брали: истязали до смерти. Был персональный патрон и у полковника Владимира Господа. И то, что он им не воспользовался, полковник считает настоящим чудом.
«Жаль вас, мальчики»
Стать пилотом Владимиру Господу было на роду написано: Отец летал на военном Ми-6.
И меня с детства готовил в лётчики, внушая, что им может стать только золотой медалист, эрудит, спортсмен. Побудка у меня была в 6 утра, пробежка, холодный душ. Серьёзно занимался греко-римской борьбой. Школу закончил на пятёрки В 1975 г. поступил в лётное училище в Сызрани, альма-матер всех вертолётчиков. За 20 лет до этого его закончил мой отец».
Экзамены Владимир сдал на «отлично», заминка вышла с медкомиссией: вес абитуриента зашкаливал за 90 кг - из-за роста 1 м 84 см и богатырского телосложения. А по нормативу нельзя было весить более 80 кг. «Тогда на мой вес закрыли глаза, написали 79,5 кг. Но после 1-го курса весы честно показали 98 кг. Врач схватился за голову: «Да у вас нарушен обмен веществ! В госпиталь!» В больнице кто с травмой, кто обожжён, а я здоровый, в мае в тулупе вокруг госпиталя круги нарезаю. Не списали меня из лётчиков благодаря случаю. В госпиталь пришёл эшелон с медоборудованием. Разгружать было некому. Тут я и отличился. За это надо мной сжалились».
Похудел Владимир на 11 кг уже после училища - в Афгане. Те годы, 1984-1985-й, по потерям были самые страшные за все 9 лет войны. «В Ташкенте, на пересыльном пункте, мы встретили медсестру лет тридцати, она покачала полностью седой головой: «Жаль вас, мальчики, не все вернётесь». Первый вертолёт с 12 бойцами на борту подбили на моих глазах через полтора месяца. Никто не выжил. Потом был ещё экипаж, и ещё, и ещё. Я летал на вертолёте Ми-8, его основная функция - высадка в горах десанта, эвакуация раненых и убитых. Однажды вёз почти 30 раненых. У одного ногу взрывом оторвало. Но я вижу, что он довольный: «Товарищ капитан, да бог с ней, с ногой! Протез сделают.
Главное, для меня всё это закончилось…» Не верьте тем, кто говорит, что на войне не страшно. И ещё - на войне не бывает атеистов. В детстве мама меня тайком крестила. Когда уходил в Афган, бабушка дала маленькую иконку Николая Угодника, которую я вшил в воротник лётного комбинезона. Крестик же я в кармане носил, потому что на груди запрещали. Однажды пришлось спуститься на вертолёте в ущелье шириной 100 м за ранеными бойцами. Это было своего рода самоубийство, потому что по законам аэродинамики подняться из такого ущелья вертолёт не может. Но ребят надо было спасать. Приземлился, затащили их в вертолёт, а взлететь, естественно, не могу. Солнце заходит. Мы в «духовском» районе, в ущелье, где нас легко забросать гранатами. И тут я вспомнил об иконке. Взялся рукой за воротник и шепчу, как бабушка учила: «Николай Угодник, Божий помощник, спаси и помоги!» И поднялся! Сколько ещё таких случаев было. Молодым лётчикам я всегда говорю: «Есть законы аэродинамики, но есть ещё высшие, Божьи законы. Только они объясняют ситуации, когда при абсолютной безнадёжности с точки зрения физики человек выбирается из безвыходного положения».
Династия продолжается
В 34 (!) года Владимир Господ стал командиром полка. На Дальнем Востоке в его подчинении служило более 900 человек. Оттуда в 1995 г. его направили в командировку на Кавказ. Шла первая чеченская кампания. «В Афгане было ясно, где враг, а где свои. В Чечне - полная неразбериха. Доходило до того, что по тебе стреляют с земли, ты идёшь с полным боекомплектом, но не можешь отработать по противнику. Надо обязательно запросить ЦБУ (центр боевого управления). А там могли дать команду: «Уходи!» Это была большая политика, где за ниточки дёргали всякие Березовские. Но, несмотря ни на какие указания ЦБУ, чего мы железно не делали, так это никогда не бросали своих. И в Афгане, и в Чечне всегда летели на выручку пехоты, спецназа. В свою очередь и нас, лётчиков, никогда не оставляли в беде». Один из московских генералов, приехавший проверять полковника, сильно удивился манере его руководства - вместо того, чтобы сидеть на командном пункте и отдавать приказы по радиосвязи, командир полка не вылезал из вертолёта. «Каждый день с рассветом вылетал на своём Ми-8 под прикрытием одного Ми-24. Ходил по Аргунскому и Введенскому ущельям, делал разведку погоды. В нашем деле важно знать, в каких условиях придётся выполнять задачу. Если на боевое задание вылетала группа вертолётов, то я вёл её лично. Так мне было спокойнее. Я же помнил, какой стон и плач стоял на аэродроме, когда в Чечню нас провожали жёны и дети. Я тогда пообещал, что все вернутся живыми». Обещание своё Владимир Господ выполнил. В своём вертолётном полку не потерял ни одного человека. Для Чечни той поры - результат уникальный. За это полковник и был награждён орденом Мужества, а до этого - орденами Красной Звезды и «За службу Родине» Ш степени.
Ещё один орден Мужества у лётчика за Чернобыль. «Авария случилась 26 апреля. Мы прибыли в Чернобыль 29-го. Работали по 14 часов в сутки. Брали на подвеску груз (песок, гранитную крошку) и сбрасывали в жерло реактора, чтобы заглушить радиацию. Реактор был эпицентром излучения. Мы работали над ним на высоте 50-70 метров. Когда вернулись из Чернобыля в часть, в Одессу, нам приказали догола раздеться в самолёте, взять только документы. В таком виде мы построились на аэродроме. Солдаты в защитных комбинезонах и противогазах швабрами затолкали наши вещи в только что вырытую яму, облили бензином и тут же утрамбовали бульдозером. Нас же отвезли в госпиталь.
Статья по темеКогда было тяжелее всего? В середине 90-х гг., когда офицерам по полгода не платили зарплату. При этом они сами охраняли стоянки с вертолётами, ходили в караул, убирали территорию. Тогда в армии остались только те, кто был бесконечно предан лётному делу».
Праздник 23 февраля в семье Владимира Господа встретят трое военных - отец, которому в этом году исполняется 80 лет, сам Владимир и его младший брат Алексей, тоже вертолётчик. В Афганистане два брата служили одновременно, только в разных полках. Для их мамы это был самый страшный год. По закону было запрещено отправлять в горячую точку одновременно двух сыновей. Кто-то один мог остаться. Но они жили по другим законам - законам воинской чести. Эти законы не прописаны на бумаге, они внутри человека. Когда твоя эскадрилья идёт в пекло, ты не можешь сказать врачу, что заболел, и остаться на базе. Когда надо спуститься за ранеными в ущелье, из которого ты можешь уже не выбраться, ты всё равно спускаешься, потому что своих бросать нельзя. И когда солдаты 23 февраля говорят, что у них по Конституции день отдыха, ты сбрасываешь с себя куртку с погонами полковника и сам идёшь грузить уголь в вагонетки, чтобы котельная работала, чтобы в санчасти, в садике, в казармах было тепло. Именно так в 2001 г., будучи командиром отдельного гвардейского вертолётного полка под Выборгом, Владимир Господ и поступил. В тот момент солдаты поняли, что командир для них - свой. А своих не бросают. Вот и взялись за лопаты.
…До недавнего времени вопрос о продолжении лётной династии оставался открытым. Полковник ждал, когда дочь родит ему внука. Полгода назад на свет появился Максим: «Глаза у внука голубые, как небо».
Сражение в районе Белгорода было в самом разгаре. Наземные силы Советской Армии наносили жестокие удары по упорно сопротивлявшимся немецко-фашистским дивизиям. Авиация всеми силами помогала наступающим войскам.
Гитлеровцы, стремясь любой ценой задержать наступательный порыв наших войск, ввели в действие огромное количество танков. Тут уже слово было за нами — штурмовиками.
В один из дней группа в двенадцать самолетов получила приказ вылететь на штурмовку немецких танков, которые вели бой с нашей моторизованной пехотой. По предварительным данным, в этом районе противник сосредоточил до тридцати танков.
Ведущим у нас был Пошевальников, его заместителем — Александр Грединский.
Без всяких происшествий миновали линию фронта, вышли к цели. И тут убедились в том, что данные наземной разведки были, мягко говоря, не совсем точными. По крайней мере, пятьдесят машин с крестами на башнях вели бой с нашими войсками. Им противостояли несколько орудий и не более дюжины танков «Т-34». Что и говорить, силы неравные. Наши артиллеристы и танкисты из последних сил сдерживали напор врага. Помощь с воздуха оказалась весьма кстати.
Должен заметить, что штурмовка танков — дело очень хитрое, связанное с большим риском. Ни в коем случае нельзя опускаться ниже четырехсот метров, ибо танковое орудие обладает завидной точностью попадания, и не раз опрометчивые летчики платились жизнью за просчет.
Мы пошли в атаку, сбросили бомбы и вновь атаковали танки. Тут-то наш ведущий и допустил непоправимую ошибку: он забыл в горячке боя о высоте. Один из танков задрал вверх хобот орудия и открыл бешеную стрельбу по самолету нашего ведущего Пошевальникова.
Мы увидели, как машина ведущего неуклюже отвалила в сторону. Мотор ее не работал. Невдалеке было обширное пшеничное поле. Туда и решил планировать Пошевальников.
— Беру командование на себя, — услышали мы в шлемофонах твердый голос Грединского.
Самолет Пошевальникова тем временем дотянул до поля и, не выпуская шасси, пошел на посадку. Машина коснулась земли, подпрыгнула, подняв клубы пыли, и застыла.
Сверху нам было видно, что летчик не откидывает фонарь. «Неужели ранен?» — пронеслась тревожная мысль. И тут все мы увидели, как несколько немецких танков направились к безжизненно стоящему среди поля «ильюшину». Как быть? Как помочь товарищу? Эти мысли владели каждым. Резкий голос Грединского заставил всех нас вздрогнуть:
— Передаю команду группой Потехину. С круга прикройте. Иду на посадку.
Нет, это было немыслимо — садиться на каком-то поле в расположении вражеских войск. Он что, с ума сошел? Ведь достаточно небольшой канавы — и повреждение шасси неизбежно. Это значит, что будет потерян второй самолет. Черт с ним, с самолетом, но ведь летчик и стрелок окажутся в смертельной опасности — одни среди врагов.
Тем временем Грединский вышел из строя и пошел, снижаясь, к полю. Мы встали в круг и пушечным огнем преградили путь танкам, которые упорно пробирались к самолету нашего ведущего.
Грединский зашел на посадку и приземлился в нескольких метрах от Пошевальникова. Что происходило на земле — мы не видели. Не до того было. Все внимание сосредоточили на немецких танках.
Через несколько минут Грединский взлетел. Он занял место в строю, и мы пошли домой.
Едва самолеты приземлились, мы выключили моторы и кинулись к машине Грединского. Первый, кого мы увидели, был Пошевальников. Он вылез из задней кабины и тяжело опустился на землю. Подошла санитарная машина. Из кабины мы извлекли труп стрелка.
Что же произошло на пшеничном поле?
Пошевальников, видя, что до линии фронта не дотянуть, решил приземляться. Кое-как посадил он израненную машину. И тут убедился в том, что его стрелок убит. Он попытался было вылезти из самолета, но тотчас по нему открыли огонь.
Наш командир попал в тяжелую обстановку. Выпрыгнуть из самолета? Наверняка убьют. Сидеть и ждать? Чего ждать? Могут подползти и еще, чего доброго, взять в плен. При этой мысли мурашки пробежали по телу. Рука сжала пистолет. Все пули врагу, кроме последней. Ее он решил приберечь для себя.
И тут случилось то, чего Пошевальников не ожидал. На посадку, на спасение пошел Грединский.
Ошарашенные немцы не успели ничего сообразить, как отважный летчик и его стрелок выпрыгнули из кабины и кинулись к самолету командира. Втроем они вытащили из задней кабины мертвого стрелка, быстро забрались в самолет. «ИЛ» взревел и, оставляя хвост пыли, ушел, в воздух.
Так был вырван из рук смерти боевой товарищ.
Это событие горячо обсуждалось в полку. Молодые летчики спрашивали, имел ли право Грединский рисковать, не будучи уверенным в благополучном исходе задуманного им дела? Ведь шансов на то, что он успешно приземлится и, забрав Пошевальникова со стрелком, взлетит, почти не было.
Каждый из нас спрашивал самого себя: а как ты поступил бы на его месте? Ответ был один: точно так же. Разве можно иначе, когда друг в беде?
Один за всех и все за одного. Этого железного правила мы придерживались всегда, в любой обстановке.
Летчик-штурмовик, дважды Герой Советского Союза, Талгат Якубекович Бегельдинов, «Илы» атакуют», 1966г.
Жители Черноморского района знают о старшине 2 статьи Агафонове Василии Яковлевиче, чья могила находится в Сквере Героев поселка Черноморское, из уст в уста передают историю героического экипажа торпедного катера ТК-24, принесшего, как первая ласточка, в Ак-Мечеть известие о скором освобождении от незваных, ненавистных захватчиков. Вспомним фамилии храброй команды, презревших смерть моряков и погибших при выполнении боевого задания: командира катера лейтенанта ИгошинА Василия Ивановича, радиста, старшину 1 статьи ОванесовА Сергея Даниловича, старшину команды мотористов, главстаршину РассказовА Сергея Романовича, командира отделения мотористов, старшину 2 статьи АгафоновА Василия Яковлевича, моториста, краснофлотца СтариковА Ивана Степановича.
И все же, в канун 75-летия Великой Победы, я решил еще раз вернуться к истории подвига, поднять военно-морские архивы, понять события тех далеких, бесконечно трудных шагов к победе. Приводить данные постараюсь в хронологии и стилистике, близкой и свойственной тому времени.
5 марта командующий Черноморским флотом приказал командиру 2-й Новороссийской базы торпедных катеров приготовиться к переходу в Скадовск к 10:00 6 марта 1944 г.
В 14:09 группа из 10 торпедных катеров 2-й Новороссийской бригады, назначенная для перехода из Фальшивого Геленджика в Скадовск, и 11 обеспечивающих торпедных катеров вышли из Фальшивого Геленджика. На головном катере обеспечивавшей группы были командующий Черноморским флотом и член Военного Совета. Погода — штиль, видимость — 4 каб. В 15:15 катера вошли в туман.
В 16:00 обеспечивавшая группа торпедных катеров оторвалась от общего строя.
Одновременно — с 16:00 до 16:50 —самолет ЛАГГ-3 (3 ап) вел разведку погоды в районе Мысхако в интересах обеспечения перехода торпедных катеров.
В 16:44 командир 2-й Новороссийской бригады торпедных катеров, не обнаружив торпедные катера обеспечения, решил возвратиться в базу Фальшивый Геленджик, куда к 18:30 и прибыли все торпедные катера. Морякам не удалось отдохнуть. Командование устроило разбор неудачного начала перехода с командирами катеров, затем — разбор похода в экипажах, заправка топливом, дальнейшая подготовка катеров к бою и походу.
6 марта с 13:49 торпедные катера 2-й Новороссийской бригады №№ 14, 24, 34, 54, 85, 86, 94, 104, 105, 106 вторично вышли из Фальшивого Геленджика для перехода в порт Скадовск под командой командира 2-й Новороссийской бригады торпедных катеров капитана 2 ранга Проценко Виктора Трофимовича.
Погода — штиль, облачность — 10 баллов, видимость — 8 миль. В целях обеспечения перехода торпедных катеров с 14:43 до 15:16 один самолет 30-го разведывательного авиаполка летал на разведку погоды. Однако из-за плотного тумана задание не было выполнено.
Следом в воздух поднялись четыре Як-9 из 6-го гвардейского авиаполка для прикрытия торпедных катеров на переходе. И опять из-за тумана самолеты задание не выполнили и возвратились в район 49 миль юго-западнее Геленджика.
С 15:10 до 16:04 самолет У-2 (1-й мтад) летал на поиск противокатерных мин в районе Скадовск — коса Мелкая. Мин не обнаружено.
В 19:50 торпедные катера боевой группы приняли в море горючее от обеспечивавших торпедных катеров и самостоятельно продолжили движение в порт Скадовск.
Из-за ухудшения погоды 7 марта ВВС ЧФ вели ограниченные боевые действия. Вылетевшие в 7:55 на разведку погоды и плавучих средств в северо-западной части Черного моря два самолета 30 разведавиаполка из-за тумана задание не выполнили и вынуждены были в 12:25 вернуться.
Торпедные катера №№ 34, 54, 85, 86, 94, 104, 105 и 106 2-й Новороссийской базы из числа 10 катеров, вышедших накануне из Фальшивого Геленджика, к 8:08 7 марта прибыли в Скадовск. Во время перехода морем на торпедном катере № 86 от удара волны взорвался снаряд РС, ранено два матроса; торпедный катер № 24 оторвался от группы и, как стало известно позднее, был потоплен противником в районе Ак-Мечети; торпедный катер № 14 также оторвался от остальных и только в 20:10 донес по радио, что он стал на якорь на подходе к Скадовску.
В течение дня шесть наших самолетов безрезультатно вели поиск торпедных катеров № 14 и № 24.
Из-за плохой погоды в течение суток 8 марта ВВС ЧФ вели ограниченные боевые действия. Поодиночке с 8:34 до 18:00 несколько наших самолетов 1-го мтап вели поиск в районе Каркинитского залива, острова Джарылгач, Тендровской косы и мыса Тарханкут торпедного катера № 24, который не прибыл в Скадовск. Район был обследован полностью, торпедный катер не обнаружен.
В течение 9 марта погода не улучшилась. Из-за плохой погоды боевые действия ВВС ЧФ были ограничены. Вылетевший на рассвете в 7:30 в разведку плавучих средств противника на коммуникациях у южного побережья Крыма и в северо-западной части Черного моря один самолет 30 разведывательного авиаполка из-за дождя задание не выполнил и через час вернулся назад.
Задачу по поиску торпедного катера № 24 с 8:35 выполняла подводная лодка «Л-6» в районе позиции № 106 (район к югу от мыса Тарханкут).
Заметно активизировалась деятельность авиации противника. По данным Центрального штаба ПВО СВ, противник перебазировал на аэродромы Крыма 200 бомбардировщиков. В связи с этим начальник ВВС флота приказал командующему авиацией ЧФ усилить противовоздушную оборону и усилить бдительность в частях. Командующий флотом приказал командиру Очаковской ВМБ прикрывать артиллерией порт Скадовск с суши и с моря, имеющиеся средства ПВО распределить так, чтобы стоянку торпедных катеров прикрывали не менее двух батарей зенитной артиллерии, торпедные катера держать в порту рассредоточенно.
До 16 вражеских самолетов с 9:30 до 17:20 вели разведку в районах Севастополь — Евпатория — Тарханкут — Ак-Мечеть — Констанца — Сулина и в центральной части Черного моря.
Два истребителя 11 гв. ап 9 марта с 13:30 до 14:20 вылетали на поиск и охоту за самолетами противника в районе Бакал — Тарханкут. Встреч с противником не было.
Проверяя дополнительно полученные сведения о потоплении немцами северо-западнее Крыма торпедного катера ТК-24, самолеты У-2 (1 мтад) и Пе-2 (40 бап) с 10:55 до 13:07 вели поиск торпедного катера № 24 в северо-западной части Черного моря.
Несмотря на непогоду, шесть Пе-2 40-го бомбардировочного авиаполка с 13:25 продолжили поиск торпедного катера № 24 в северо-западной части Черного моря, однако катер не был обнаружен. Экипаж Пе-2 младшего лейтенанта Черноусова не вернулся на аэродром, погиб при выполнении боевого задания. Удалось найти информацию об отважном экипаже, в том числе и фотографии:
- Черноусов Анатолий Филиппович, летчик 1 аэ 40 ап, мл. л-нт, 1923 — КСМ, комс. билет № 2615850, Ростовская обл, с. Приморка, раб., рус., 1941-1943, наград нет, призван Ворошиловградским РВК, 09.03.1944 не вернулся с боевого задания;
- Курлянд Борис Алексеевич, мл. л-нт, штурман звена 2 аэ, 1916, чл. ВКП(б) с 1941 г., Москва, ст. Жаворонск, служ., русск., на службе с 1941, наград нет, призван Звенигородским РВК, 9.03.1944 не вернулся с боевого задания;
- Келюк Николай Яковлевич, сержант, возд. стрелок-радист, ком. звена 1 аэ, 1920, ВЛКСМ — 1942, № 3406419, Каменец-Под. обл. гор. службы, служ., укр., 1941, наград нет, призван Слаутским РВК Каменец-Подольской обл., 9.03.1944 не вернулся с боевого задания.
В ходе поиска торпедного катера в 14:19 один из самолетов Пе-2 в 16 милях к западу от Ак-Мечети обнаружил восемь быстроходных десантных барж противника.
По полученным данным с 15:40 до 16:58 12 самолетов Ил-2 23-го штурмового авиаполка в сопровождении 10 истребителей 11-го гвардейского авиаполка летали на бомбо-штурмовой удар по неприятельским быстроходным десантным баржам, обнаруженным в районе Ак-Мечети. Налету противодействовал сильный зенитный огонь из порта Ак-Мечеть, прямых попаданий в баржи не отмечено. Три наших истребителя безуспешно вели воздушный бой с немецким самолетом Га-138 (BV-138, известный на флоте как «Гамбург-138», «летающая лодка», немецкий дальний гидросамолет-разведчик). Огнем зенитной артиллерии сбит наш самолет, который упал в воду.
По потерям экипажей ВВС ЧФ в ОБД «Мемориал» военнослужащих ВВС ЧФ, погибших 10.03.1944 г. Экипаж Ил-2:
- Харченко Михаил Иванович, мл. л-нт, летчик 3 аэ, 23 ап, 1922 г.р., ВЛКСМ, к. билет № 2558191, урожен. Краснодарского края, ст. Славянская, из учащ., рус., в ВС с 1943 г., призв. Славинским РВК, не вернулся с боевого задания 10.03.1944;
- Панин Яков Фёдорович, мл. с-нт, воздушный стрелок 23 шап., 1923 г.р., чл. ВЛКСМ, к. билет № 7733848, уроженец Рязанской обл., Сосовский р-н, д. Истлеево, из учащ., рус., в ВС с 1941 г., наград нет, призван Слуцким РВК Орловской обл., не вернулся с боевого задания 10.03.1944.
Четыре самолета 11 гвардейского авиаполка и три самолета Ил-4 1-й мтад 10 марта с 8:40 до 19:00 м. поодиночке вели поиск своего торпедного катера ТК-24 в западной и северо-западной части Черного моря. Катер не обнаружен. Дальнейших сведений о поисковой деятельности командования флота по обнаружению пропавшего катера и его экипажа среди документов не обнаружено.
Командующий Черноморским флотом назначил переход второй группы торпедных катеров 2-й Новороссийской базы торпедных катеров из Фальшивого Геленджика в Скадовск на 8 апреля 1944 г.
Трудная, опасная, напряженная боевая работа моряков Черноморского флота продолжалась, приближая долгожданную Победу…
Спецназ своих не бросает!
Через год в Парке интернационалистов появится памятник всем сотрудникам спецподразделений, дислоцированных на территории Санкт-Петербурга. Эти слова прозвучали на торжественном митинге, который прошел в 11:00 у закладного камня. Новая традиция – собираться здесь в День российского спецназа, появилась несколько лет назад. В Парк интернационалистов приходят целыми подразделениями и поодиночке – те, кто сегодня принимает участие в специальных операциях, и ветераны, всю свою жизнь отдавшие службе. У закладного камня принято появляться с боевыми наградами и цветами. Всего один раз в год на месте, где скоро встанет памятник, можно увидеть бойцов, чьи лица, как правило, скрыты под масками или раскрашены наподобие камуфляжа.
Похлопать друг друга по плечу. Спросить: ну как ты? Постоять. Помолчать немного о прошлом. Поднять боевые сто грамм, а то и просто тихонько стукнуться кулаками, если после встречи – снова на службу… Пройдет какой-то час, и прототипы киношных блокбастеров растворятся среди обычных петербуржцев. Они не пойдут маршем по Невскому, не будут бултыхаться в фонтанах, остужая хмельные головы. Спецназ – это немного другая стихия. У него нет мирной жизни.
Только не нужно лишней романтики. Как и везде, в спецподразделениях служат далеко не ангелы. Слишком часто им по приказу государства приходится заниматься грязной и тяжелой работой. И никто не знает, что ждет впереди. Казалось бы, рядовая операция по задержанию наркодельцов может обернуться полноценным боестолкновением, а захват заглянувшего в дом к родственникам боевика – настоящей войсковой операцией с привлечением вертолетов и бронетехники.
Те, кому выпало служить в подразделениях специального назначения, иногда называют свои командировки – «войной». Потому что каждая поездка в неспокойный регион, это время, прожитое по законам войны. Даже если командировка вдруг кажется спокойнее предыдущей.
Когда-то, в советские времена, их было гораздо меньше. Спецназ ГРУ – сухопутный и морской, и прославленная «Альфа» в структуре КГБ. И еще были немногочисленные подразделения вокруг них – в погранвойсках, ВДВ, группы захвата в милиции (которые по своей подготовке не уступали своим более известных коллегам). А потом наступила другая эпоха. И каждое силовое ведомство взялось формировать собственные боевые единицы – так появились спецназы УФСИН, Внутренних войск, СОБРы, подразделения физзащиты налоговой полиции и Госнаркоконтроля.
Когда стычки с организованной преступностью и вооруженные локальные конфликты вдруг обернулись кровопролитной войной на Северном Кавказе, то первыми умирать отправили их – наиболее подготовленных, имеющих опыт противостоять противнику в городских условиях. Но спецназ вернулся. Практически без потерь. Часто выполняя задачи обычной пехоты. И снова ушел на войну. Потому что девиз спецназа «Победить и вернуться!»
И все-таки возвращались не все. Так было в Беслане, где бойцам пришлось в первую очередь думать о спасении детей. Так было на Второй Чеченской, когда подразделениям спецназа выпал жребий противостоять хорошо вооруженным и многочисленным группировкам террористов. Так было при штурме больницы в Буденновске, где из-за нерешительности высокого начальства спецназ был вынужден понести потери.
Памятник всем бойцам спецназа, павшим и живым, появится в Парке интернационалистов уже через год. А так, без масок, спецназ встречал сегодня свой праздник.
Читайте также: