Что будет если христианин примет ислам
Обновлено: 27.11.2024
Ислам - религия, которую исповедуют более 1,5 миллиарда человек. И это число увеличивается с каждым днем, слава Господу миров. Религия, которая твердит о добре, которая открывает многим людям сердце. Сегодня, я хочу вам сказать, как Христиане и другие люди принимают Ислам и как они к этому приходят?
Человек начинает искать себя
Когда по разным причинам начинает искать себя, различные ситуации в жизни приводят человека к тому, что он начинает искать Бога, истину. И если Христианин изучает Христианство, то он остается в Христианстве. Но если он не находит ответы на свои вопросы в Христианстве и начинает искать причину в других религиях, то он их находит.
Некоторые ответы он находит в одной религии, а некоторые в другой религии. Но когда человек находит все ответы на свои вопросы, то тогда он задумывается. Ведь разум дан многим, но воспользоваться ею могут не все, а лишь тот, кому Всевышний открыл свое сердце.
Осознание истины и открытие сердец
Человек, который не был в Исламе и начал его изучать, который нашел все ответы и счел это истинным, начинает задумываться - разве это не истина? После он изучает еще, разговаривает со своими друзьями Мусульманами или же идет к Имаму. И после окончательного осознание принимает религию Ислам
Ислам принимают принятием Всевышнего Аллаhа Господом Миров и Мухаммад посланник его.
أَشْهَدُ أَنْ لَا إِلَٰهَ إِلَّا ٱللَّٰهُ وَأَشْهَدُ أَنَّ مُحَمَّدًا رَسُولُ ٱللَّٰهِ
Āшхаду’ ан лā илāха илла Ллāху ва а́шхаду а́нна Мух̣а́ммадан Расȳлу-Ллāхи
Посмотрите это видео, как люди после принятие Ислама реагируют
Причина по которой плачут люди, это милость Всевышнего. Люди, которые приняли Ислам будут чисты перед Всевышним и все грехи, которые были до принятие Ислама смывается.
Люди, которые приняли Ислам намного сильнее и упорнее в Исламе (большинство), чем люди, которые родились в Исламе. Это Милость Всевышнего, береги все, что у нас есть, ведь этот мир временен, а рай вечен.
Публикуемое ниже интервью диакон Георгий Максимов дал еще зимой журналисту одного либерального издания, которое планировало большую подборку материалов о русских мусульманах, исламе, «разочаровании в Церкви». Номер вышел в свет, но… без беседы с отцом Георгием: оказалось, что его ответы не «подходят» направлению газеты. Вопросы, задаваемые журналистом, не перестают быть «горячими» для СМИ, а сама история с «неудобным» интервью показательна именно как пример диалога с представителем светско-либеральной части нашего общества. Вот почему мы и решили познакомить наших читателей с этой беседой.
Диакон Георгий Максимов – Насколько мне известно, Православная Церковь отрицательно относится к переходу православных в ислам. Что служит основными аргументами этого отрицательного отношения? Заметьте, человек не перестает верить в Бога и соблюдает заповеди, присущие и христианству, и исламу.
– Христианство – это не просто признание некоего абстрактного Бога и набор расхожих моральных предписаний. Христиане верят в Иисуса Христа – Бога, Который стал Человеком, Который не просто спускает «сверху» директивы, как жить правильно, а Который стал как один из нас, жил среди людей и Своей жизнью, смертью на кресте и воскресением из мертвых открыл нам путь спасения. В такого Бога человек, ставший мусульманином, не верит. В Коране прямо порицается учение, что Христос есть Бог и Сын Божий (5.17, 9.30). Если христианин принимает ислам, то это значит, что он отрекается от Христа, сказавшего: «Я Сын Божий» (Ин. 10: 36). И к такому человеку относятся слова Иисуса: «Кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (Мф. 10: 33). «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин. 3: 36). Вот почему это духовная трагедия, о которой скорбит Церковь. Что же касается заповедей, то они в разных религиях различны; пересечения, конечно, есть, но их не так уж много.
– Актуальна ли на сегодняшний день для Русской Православной Церкви проблема принятия христианами ислама? Делаются ли какие-то шаги по предотвращению этого, или вера – личный выбор каждого, в который Церковь не имеет права вмешиваться?
Церковь скорбит о тех, кто от Спасителя ушел в иную религию, потому что рассматривает этот шаг как ошибочный.
– В личный выбор в принципе невозможно вмешаться. В недавнее время это хорошо проиллюстрировал пример новомучеников Российских, которые сохранили веру даже несмотря на то, что атеисты их подвергали издевательствам, пыткам, тюремным заключениям и казням. Конечно, Церковь скорбит о тех, кто от Христа Спасителя ушел в какую-либо иную религию, в том числе в ислам, потому что рассматривает сделанный ими выбор как ошибочный. Но к числу актуальных церковных проблем это не относится, поскольку явление это, в общем, маргинальное. Мне доводилось слышать о том, как иногда священники по просьбе родственников проводили беседы с теми, кто начинал увлекаться исламом. А некоторые авторы создавали апологетические тексты, которые позволяют задуматься такому человеку. Но это всё частные инициативы, а не какая-то систематическая общецерковная работа.
– По сравнению с христианством популяризировать идеи ислама проще? Можно ли утверждать, что для миссионерских целей ислам «удобнее»?
– Отдельные идеи ислама более выгодно смотрятся в глазах современного мира – например, допустимость многоженства, но если брать ислам в целом, то продвигать его не слишком просто, поскольку в обществе сформировался довольно негативный образ ислама, на что часто жалуются сами мусульманские проповедники. Это касается не только темы терроризма, но и, например, положения женщины, а также и того агрессивного имиджа, который создан благодаря поведению некоторых представителей кавказской молодежи. Конечно, мусульманские апологеты стараются разрушить этот негативный образ, но пока что они и сами вряд ли признают, что их труды полностью увенчались успехом.
– Не кажется ли вам, что скандалы вокруг РПЦ – одна из причин утраты доверия христиан к своей Церкви, которая приводит к поиску новой веры?
Не бывает такого примитива, что глубоко верующий христианин прочитал скандальную новость в интернете и сорвал с себя крест
– Мне кажется, что это именно тот результат, которого добиваются люди, раздувающие эти скандалы. Однако в реальности утраты доверия христиан к Церкви не наблюдается. Численность прихожан меньше не стала. Антицерковные настроения выросли в среде тех, кто был лишь номинально христианином, но людей воцерковленных они затронуть не могут. По той простой причине, что основой веры являются живые отношения человека с Богом, которые он обрел в Церкви. Этот личный опыт жизни с Богом никак не может быть опровергнут информацией, что какой-то священник или высокий церковный чин совершил какой-то грех. Поскольку в Православии нет учения о безгрешности священников, и поскольку не вера в священников является основанием духовной жизни человека. Наша вера называется христианство, а не «священнианство». Охлаждения в вере и отпадения, конечно, бывают, но причины этого гораздо более сложные, и сам человек редко говорит о них откровенно. Не бывает такого примитива, что, мол, глубоко верующий христианин прочитал скандальную новость в интернете и сорвал с себя крест со словами: «Ну всё, ухожу теперь в мусульмане!» Кроме того, в СМИ немало скандалов, связанных с исламом и мусульманскими духовными лицами, поэтому для перехода в ислам скандалы явно причиной быть не могут, даже если сам человек ее называет. Подлинная причина лежит глубже.
– Вероятно, вы знакомы с содержанием Корана и другой исламской литературой. Что, на ваш взгляд, главным образом убеждает людей исповедовать эту религию?
– Большинство исповедует ислам просто по традиции. Для тех, кто хорошо сведущ в своей религии, главным стимулом, по моему мнению, является чувство собственной исключительности, которым наделяет мусульманина его вера.
– Влияет ли на это социально-бытовое устройство мусульман: община (джамаат), где все братья и сестры, что привлекает, например, одиноких людей?
В любом московском храме вам расскажут о мусульманах, которые приходят просить помощи в трудной жизненной ситуации
– В подавляющем большинстве случаев причиной принятия ислама является желание девушки выйти замуж. Хотя бывают и девушки, которые обращают своих женихов-мусульман в Православие. Что касается парней, то в некоторых случаях не община в целом, а конкретная компания сверстников-мусульман может создавать привлекательный образ такой дружной общины. В некоторых случаях это может играть свою роль, особенно в регионах или коллективах, где мусульман большинство, но я бы не стал называть это типичным. Здесь всё не так просто. Я знаю русского парня, который принял ислам, и когда он был успешен, у него было много друзей из мечети. Но когда он лишился работы, машины, семьи, выпал из прежней жизни, все друзья-мусульмане вдруг стали очень заняты, куда-то испарились. В любом московском храме вам расскажут о мусульманах, которые приходят просить помощи в трудной жизненной ситуации. И ссылаются на то, что в мечети им не помогли. Если бы мусульманская община была такой, какой вы ее описали, думаю, таким людям не пришлось бы идти за помощью к христианам. И я знаю не один пример, когда мусульманин принимал крещение, сказав, что нигде не видел такой любви к себе, как в православном храме. Еще больше бывших мусульман вы найдете на некоторых протестантских собраниях в Москве, поскольку протестанты ведут активную миссию среди мигрантов, чего пока нельзя сказать о Православной Церкви.
– Почему существует такое множество трактовок Корана? Зачастую в соседних мечетях прихожане могут изучать два совершенно разных учения. Трудно представить подобное среди католиков, иудеев или православных. Это связано с огромной ролью и авторитетом духовного лидера?
Не существует сейчас в суннитском исламе механизма, который бы заставил признавать, что слушать надо только вот этого муфтия
– В исламе несколько течений, большинство мусульман (около 90%) исповедует суннитское направление. Умма суннитов децентрализована. В ней нет своего папы римского или вселенского собора, который мог бы решить: вот, правильно именно таково понимание Корана, а такое понимание неправильно, – и все сунниты послушаются. В первые века ислама такая фигура была – халифы. Они считались наместниками «пророка», и у них была власть не только светская, но и вероучительная. Они составляли Коран, определяли, что верно, а что неверно, преследовали еретиков. Когда халифат был упразднен, такой фигуры не осталось. И сейчас есть просто много авторитетных знатоков ислама, которые в принципе равны друг другу по статусу. Один, к примеру, может заявить: теракты смертников против мирного населения – это грех, и для мусульманина это неприемлемо. А другой заявит: это восхитительная борьба на пути Аллаха, и каждый мусульманин обязан ей содействовать. И вот простой мусульманин волен сам решать, кого из двух он послушает. Не существует сейчас в суннитском исламе такого механизма, который бы заставил его признать, что слушать надо только этого муфтия, а этого совсем не надо. Как вы понимаете, такое положение вещей весьма способствует тому разнообразию мнений, о котором вы спрашиваете.
– По мнению протоиерея Владимира Вигилянского, доктрина мусульманской веры построена на том, что правоверный муслим априори «избранный и безгрешный», в отличие от грешника-христианина. Именно поэтому, считает отец Владимир, мусульманами проще манипулировать, порой преследуя самые страшные цели. Вы согласны с его позицией?
Воины Аллаха
– В чем корень того, что ислам небезосновательно ассоциируют с терроризмом? Как получилось, что мусульмане во многом «монополизировали» террористическую деятельность, прикрываясь и используя веру?
– Причина такого ассоциирования в том, что большинство религиозно мотивированных терактов с человеческими жертвами совершают именно мусульмане. Это факт. Можно посмотреть доклад Национального Контртеррористического центра США, который ведет мониторинг ситуации по всему миру. В отчете за 2011 год указывается, что на «суннитских экстремистов третий год подряд приходится наибольшее число терактов и погибших. Более 5700 инцидентов было связано с суннитскими экстремистами, которые ответственны за почти 56 процентов всех терактов и около 70 процентов всех смертей от терактов». По статистике этого центра, 43% терактов совершено по нерелигиозным мотивам (националистическим, сепаратистским, экологическим и т.п.). А из 57% религиозно мотивированных – 56% совершено мусульманами. Корень – в том, о чем было сказано выше. Среди религиозно мотивированных террористов попадаются и христиане, и буддисты, но число их мизерное, меньше статистической погрешности. Это не удивительно, если мы вспомним, что ни Христос, ни Будда никогда в жизни не брали в руки меч. А у Мухаммеда было девять мечей, и они ему служили не просто для украшения интерьера.
– Есть распространенное мнение о нетерпимости мусульман. Но разве довольно агрессивная реакция православной общественности на выходку панк-группы «Pussy Riot» не обнажила схожую нетерпимость религий?
Верующие – тоже люди, и у них есть право быть защищенными от богохульства
– С одной стороны, кровавые теракты с тысячами жертв, а с другой стороны, много возмущенных слов и одна сорванная майка – по-вашему, здесь уместно говорить о сходстве? Мне кажется, агрессивной скорее следует назвать реакцию сторонников упомянутой панк-группы. Кто писал: «Free Pussy Riot» – кровью убитых людей? Кто спиливал поклонные кресты, осквернял храмы, заливал чернилами иконы? А с православной стороны лишь возмущенные слова и одна сорванная майка. Судила же этих женщин не Церковь, а светский суд. Тем, кто говорит, что Церковь должна была их отпустить и простить, я бы хотел напомнить, что Церковь вообще-то сначала так и поступила. В первый раз свою выходку они пытались провести в Елоховском соборе, работники храма их просто вывели и отпустили с миром. Ни полицию вызывать не стали, ни заявления писать. Чем ответили эти женщины? Еще более вызывающей выходкой в храме Христа Спасителя. Почему-то наши СМИ это обстоятельство «забыли». К слову, когда в Германии сторонник этой панк-группы попробовал провести акцию в их поддержку в Кельнском соборе, представители Католической церкви с первого же раза вызвали полицию и подали на него заявление в суд. И это нормально. Верующие – тоже люди, и у них есть право быть защищенными от такой ситуации, когда они, придя в храм, вынуждены будут выслушивать богохульства и издевательства в адрес своей веры. Собственно, и немецкий суд признал этого человека виновным именно в нарушении прав верующих.
– Вы лично знакомы с православными, принявшими ислам?
– Поскольку я специализировался на христиано-мусульманских отношениях, то в разное время мне на почту писало немало людей, говоривших, что они перешли из христианства в ислам. С некоторыми я встречался лично. Почти все они не знали даже азов христианства, самых элементарных вещей. Исключением здесь являются случаи, когда бывшие священники принимали ислам. Например, мне доводилось общаться с Али Полосиным. Он, конечно, знал христианское учение. У меня сложилось впечатление, что он принял ислам не из-за религиозной мотивации. Это мое личное мнение. Хотя, видимо, не только у меня оно возникло. Помню, как с удивлением увидел на одном из мусульманских форумов несколько лет назад всерьез высказанное обвинение, что Полосина будто бы специально заслала Русская Православная Церковь, чтобы разрушать российский ислам изнутри. Это, конечно, абсурд, но, тем не менее, показывает, что спектр реакций на «конвертов» может быть очень широкий. Известны мне и примеры людей, которые, обратившись в ислам, затем с покаянием вернулись в Церковь.
– Узнав о том, что кто-то из ваших прихожан планирует стать мусульманином, что вы предпримете?
– Побеседую с ним. Дам почитать литературу. Буду молиться за него.
Крещение троих мусульман
– Если бы к вам пришел мусульманин, желающий стать православным, вы бы согласились провести таинство крещения? В вашей практике бывали такие случаи?
На каждом московском приходе вы найдете среди прихожан бывшего мусульманина.
– Как диакон, я не могу совершать крещение, это делает священник. Но, к примеру, проводить огласительные беседы (подготовку ко крещению) с бывшими мусульманами, желающими стать православными, мне доводилось. Ничего исключительного здесь нет – на каждом московском приходе вы найдете среди прихожан бывшего мусульманина, и каждый священник в более-менее крупном городском приходе имеет опыт крещения мусульман, которые сами пришли ко Христу и попросили принять их в Церковь.
Со снимка смотрела на нас молодая красивая женщина с какой-то особой болью во взгляде. И мы попросили Лизу написать нам о своем сложном духовном пути, который привел ее сначала к падению, а потом – к покаянию. Вскоре Лиза нам ответила, что однажды уже писала о своем горе и на каком-то Православном сайте можно найти ее рассказ. Но обещала для нас написать подробнее обо всем, что довелось пережить.
И вот это письмо недавно поступило в редакцию. Сразу предупредим, что, публикуя этот рассказ, мы ни в коем случае не хотим никого обидеть или оскорбить. Но вопросы веры, вопросы спасения для верующего человека любой религии важнее всего на свете. И лучше узнать заранее о том, что ждет крещеных в Православии девушек, по каким-либо причинам принявших ислам или какую-то другую веру, чтобы не повторять столь серьезной духовной ошибки. Имя Елизаветы осталось в рассказе неизмененным, и мы просим наших читателей помолиться о ней и ее сыне.
На чужбине
…Переехав с моей семьей в Германию, в пятнадцать лет я оказалась словно в изоляции. Интересы современной западной молодежи казались неприемлемыми для воспитанной с детства в вере Христианки. Я нашла Православный приход по душе и мечтала выйти замуж за семинариста, стать матушкой, растить детей сколько Бог пошлет. Очень хотела вернуться на родину, в Россию, и регулярно ездила туда. Иногда задумывалась о монашеском пути и часто ездила в один монастырь, при котором были семинария и регентская школа. Но познакомилась я там не только с семинаристами, а еще и с одним диаконом, уже женатым. Прошло два года возвышенной, как мне казалось, дружбы, как вдруг оказалось, что он давно испытывает ко мне нечто большее. С этого момента для меня весь мир перевернулся. Все мои идеалы, казалось, были попраны. Испытывая давно искреннюю симпатию к этому человеку и запутавшись в своих чувствах, я начала метаться и пыталась забыть его, поступая необдуманно. Флиртовала с кем попало, маме заявила, что не стану женой священника, остригла волосы и вдруг перестала что-либо чувствовать во время молитвы и на Литургии. В приходе про меня начались какие-то сплетни, мамаши вдруг схватились за своих сыновей, чтобы я их, не дай Бог, не совратила (хотя у меня и в мыслях не было). Священник, поверив сплетням, стал звонить моей маме, чтобы она наставила меня на истинный путь. Меня начали все сторониться, и, разочаровавшись, я перестала ездить в храм. Моя изоляция усугубилась.
Кажется, в этот период мне приснился сон: я – больная старуха и… мусульманка. С трудом передвигаясь, но следуя чувству долга, иду в мечеть. Моя близкая, более молодая подруга доводит меня под руку до мечети. Я вхожу в мечеть (как ни странно, в мужской молитвенный зал, который внизу). Там стоит старый имам или ходжа, он начинает всячески хвалить меня за мою благочестивую жизнь. А мечеть стоит прямо рядом с Православной церковью, и даже как будто бы есть между ними проход, так что из мечети можно пройти в церковь. Вдруг я начинаю плакать. Плачу с таким горем, так безутешно! Моя помощница, держащая меня под руку, вдруг говорит: «Я знаю, почему ты плачешь. Потому что ты НЕ МОЖЕШЬ ВОЙТИ В ЭТУ ЦЕРКОВЬ, хоть и очень хочешь». Этот сон был странным, так как я, конечно же, не задумывалась о том, чтобы принять ислам.
Цена «счастья»
Хасан был одноклассником подружки. Он показался мне спасением в моем ужасном одиночестве, и мы подолгу беседовали. Мне было уже 19 лет, и у меня еще никогда не было молодого человека, а так хотелось быть как все. Ему было шестнадцать лет, но выглядел он старше, и по его поведению и мышлению я бы дала ему не меньше двадцати. Он обманул меня, сказав, что ему 17. Когда я заметила, что у него постепенно стали появляться ко мне какие-то чувства, я сказала, что нам не стоит больше встречаться, так как отношения между нами невозможны. Полгода мы не виделись. Мое отпадение от Церкви продолжалось.
О Хасане я вспоминала все это время, и мне не хватало его. Один раз через полгода мы случайно встретились на улице, но не поздоровались. А потом все-таки созвонились и решили встретиться. Встретившись с ним, я поняла что более родного человека (не считая мамы, конечно) никогда не встречала. Я узнала, что он был очень болен, так что его с трудом спасли врачи. Я с ужасом представила, что этого человека я могла больше не увидеть. Я согласилась встречаться с ним. А на следующий день он попал в больницу, так как возобновилась та болезнь, и две недели я приходила к нему каждый день, вследствие чего познакомилась со всей его родней. Это было с его стороны, наверное, не запланировано, так как он не знал, как отнесется его семья к такому явлению, как иностранная и иноверная подружка. В целом я им понравилась, так как была стеснительной и не знала, что говорить, а поэтому все больше молчала в их присутствии. Когда у нас на приходе узнали о наших отношениях, поднялась тихая паника. Православный наш народ пытался помочь мне. Мне говорили, что Хасан никогда не женится на мне просто потому, что у них это не принято, его семья будет против, а он никогда не пойдет против семьи, общины и т.д. Я же предприняла последнюю попытку возвратиться в лоно Церкви и поехала в Православный лагерь. Все смотрели на меня с жалостью, а на исповеди священник сказал мне, что я должна во что бы то ни стало расстаться с Хасаном. Реакция – отторжение. Как я могла расстаться с таким человеком?
Как мужчина он мне не нравился, я хотела с ним только дружить, но когда Хасан поставил мне условие – либо мы пара, либо никакого контакта, – я согласилась «попробовать».
При этом я настолько была сосредоточена на своей сверхзадаче – выйти замуж девственницей, что совсем запуталась в своих чувствах. Когда же все-таки случилось непоправимое, теперь моей сверхзадачей стало во что бы то ни стало женить его на себе и узаконить эти отношения.
И ценой этого должно было стать предательство моей Христианской веры.
Хасан ни на чем не настаивал, я сама решила сделать так, надеясь, что он отнесется ко мне серьезнее, женится на мне, и еще – надеясь, что я хоть что-то почувствую в этой новой религии. Ведь в Православном храме я давно уже ничего не чувствовала. Мое сердце как будто окаменело. Но мне очень не хватало Бога в моей жизни, хотелось очиститься и жить по Божьему Закону.
Псевдоочищением и прощением грехов прошлой жизни стало для меня принятие ислама, а новым законом стал для меня шариат. На улице я постоянно видела мусульманок, и их лица мне виделись такими чистыми (как казалось, внутренней чистотой, и только потом я узнала, что это впечатление нередко бывает обманчиво), и хиджаб (мусульманская одежда) мне тоже очень нравился, я очень хотела одеваться так же. Я много читала об исламе и решила, что стоит попробовать достучаться до Бога через другое оконце.
Я задвинула свою веру в Христа как в Бога в далекий угол сердца и произнесла шахаду, после чего совершила полное омовение и начала совершать заранее выученный наизусть намаз. Я также сразу надела платок и поменяла имя. Хасан радовался несказанно, но жениться на мне не собирался, хотя наши отношения и были харам (запрещены).
Тогда я решила действовать иначе.
В нашем городе было две медресе (мусульманские школы) – одна мужская и одна женская. Я начала регулярно посещать женскую медресе. Это был дом одной большой семьи, глава которой ходил в ту медресе, куда ходил и Хасан. Я пришла в медресе не просто так. С искренними слезами на глазах я призналась одной из дочерей хозяина дома, что вот уже почти год встречаюсь с Хасаном, но наши встречи незаконны и мне как мусульманке очень тяжело. Она рассказала все это своему отцу, отец одному молодому человеку, которого уважает Хасан. Этот человек поговорил с Хасаном и пристыдил его, и вскоре мы женились по мусульманскому обряду.
Надежды не оправдались
Обручение было скромным. Моих родителей на нем не было. Мама терпеливо переносила все это время мои страдания, а папа потерял во мне дочь. Лишь когда я снова вернулась ко Христу, он сказал, что ощущение такое, будто меня не было тут несколько лет, а потом я вернулась. Он очень сильно переживал.
Мои надежды на ислам не оправдались, я не чувствовала ничего. Бог не отвечал мне никак, хотя бы каким-то знаком. Иногда лишь, вроде бы случайно открывая Библию, я находила ответы на свои вопросы.
Было очень тяжело совершать намаз, повторяя пять раз в день одни и те же суры на арабском языке. Для меня это была не молитва! Это не имело ничего общего с Христианской молитвой, где можно молиться и мысленно, и всем сердцем, по словам уже написанных молитв или своими словами. Я не видела в предписанных исламом телодвижениях никакого смысла, впрочем, как и в рамадане, мусульманском посте, так как днем была слишком слабой, чтобы что-то делать, а вечером наедалась до тошноты. А от женщин требуется еще и чтобы они готовили днем пищу для разговления.
Меня очень тяготил характерный для мусульман общинный уклад жизни. Община для них – это святое. Без общины ты никто. Общиной может быть твоя семья или любая группа единомышленников. Всякие попытки самостоятельности, выражения своей индивидуальности, попытки проявить свою свободную волю воспринимаются в штыки. Многие европейские женщины удивляются: почему турчанки не уходят от мужей, которые их бьют. В силу того, что строй общества общинный, они просто не умеют жить без своей семьи. Лучше пусть плохенькая, но семья. Их индивидуальность почти на нулевом уровне. Они все зависят от общества, от мнения этого общества и от его решения. Последнее было для меня невыносимо. Если все собирались ехать на природу, а ты не хочешь – ты должна ехать. Иначе тебя просто не уважают. Если все сидят и едят, а ты нет – ты изгой.
И тут я оказалась в еще большей изоляции. Я не могла влиться в общество чуждого мне менталитета, говорящее на турецком языке. Но я и не имела права от него отрываться. С детства привыкшая сама решать за себя, часто бывать в одиночестве, я была вынуждена вдруг слиться воедино с толпой чужих и чуждых по духу мне людей, как, например, семья моего «мужа». Они не были религиозны. Отец попивал, был зависим от азартных игр, а мать психически больна, 25 лет живя в Германии, она так и не выучила немецкий, ее турецкое образование закончилось на седьмом классе, да так и не продолжилось. Муж и свекровь били и тиранили ее, пока не выросли трое сыновей, которые могли за нее постоять. Забитая женщина, похожая на ребенка, не способная самостоятельно даже сходить к врачу, конечно, никогда не сможет уйти от мужа.
В глубокой пропасти
После того как я перешла в ислам, я стала часто впадать в истерики, при этом царапая свое лицо и руки, пытаясь душевную боль заглушить физической. Откуда была боль? Наверное, от той пропасти, которая образовалась между мной и Богом. Хасан пытался полностью меня контролировать. Он заставлял меня делать вещи, которые в его глазах соответствовали моему новому статусу. Я должна была несколько раз в неделю приезжать к ним домой и помогать его маме, с которой у нас не было общего языка. Я должна была ходить в медресе, где мне было невыносимо скучно, так как женщины там занимались только хозяйством, потея в платках и кофтах с длинными рукавами. Посторонних мужчин не было, но так приучил всех глава семьи. Они даже спали в платках.
Я должна была как можно больше времени проводить в кругу семьи. При этом Хасан беседовал с ними на турецком, а я сидела как пенечек, ничего не понимая и скучая, так как не привыкла не занимать свои мозги чем-нибудь полезным, хотя бы книгой. Читать он мне не разрешал почти ничего – кроме разве что книг про ислам и Корана, но только на арабском. А ведь я с детства привыкла читать много, и очень редко это были вредные для души книги. Я не читала детективов и романов, но Хасан запретил мне и психологию, и общепознавательную литературу, и классику. Я не имела права куда-либо пойти без его разрешения, а его он давал крайне редко, ко всем моим начинаниям относясь более чем скептически. Он совсем не доверял мне. Ему часто снились кошмары, что я снимаю платок и живу распутно. Итак, наши отношения были полны страха и обид с обеих сторон.
Запреты преобладали, таким образом мне приходилось действовать тайком. Так я тайком занималась русским языком, читала классику.
А он постоянно пытался убедить меня в том, что я как женщина обязана быть ведомой мужчиной, что я не имею права сама принимать решения. Он утверждал, что мужчина и женщина не равны, при этом постоянно говорил, что женщина не хуже мужчины. Я же отвечала, что он обращается со мной как с ребенком, лишая меня возможности принять хоть одно решение самой.
Тогда мы взяли книгу о мусульманском браке – и выяснились интересные вещи. Оказывается, он имеет право меня слегка бить в случае неповиновения. Права на развод у меня тоже не было, за некоторыми исключениями (его половое безсилие, отпадение от веры или если он возьмет себе вторую жену).
Путь к Христу
В то время Христос стоял при дверях и стучал в мое сердце, которое, чувствуя это, начинало разрываться. Открывать Христу или оставить дверь закрытой, чтобы Хасан не бросил?
Однажды я достала у мамы с полки брошюру «Женщина-Христианка». Прочитав ее, я исполнилась такого счастья, что я – женщина! Женщина-Христианка, какое высокое звание, какая высокая роль у нее! Ведь Христос воплотился через Деву Марию. Через Женщину пришло Спасение в мир! Ах вот как это на самом деле. Я увидела подчинение главе семьи в совсем ином свете. Потому что в Христианстве есть понятие о смирении…
После этого я начала опять читать Христианские книги и что-то переосмысливать.
Вскоре Хасан уехал в Турцию на два месяца. Пока его не было, я хлебнула свободы и поняла, что так дальше не могу. Мы общались по интернету, и я все прямее говорила, что, может быть, ислам не мой путь.
Что толку, если мне говорят: «делай» или «не делай». Я же немощна. И вот после очередной ссоры я сказала Хасану, что не вижу другого выхода, как вновь стать Христианкой. Я не могу измениться в лучшую сторону в исламе.
Возвращение
Еще несколько раз я поддалась на уговоры. Я пыталась убедить Хасана, что я не Христианка и не мусульманка, так как не знаю уже, во что верить. Я как бы оказалась между двух религий. Конечно, все это было лишь продолжением предательства по отношению ко Христу. Развод – или, точнее сказать, расставание… После моего решения все это продолжалось еще пять лет. Пять лет мы сходились и расходились, я боялась его, носила платок еще два года после воцерковления. Когда я пыталась снять платок, он грозил мне, что убьет меня.
Сначала он дал мне срок на размышление, действительно ли это то, чего я хочу. Я полетела в Германию, через несколько дней прилетел и он. Стал пока жить у родителей. А я тем временем поставила икону в квартире и принесла пару Православных книг. Когда он приехал ко мне, он спросил, что я решила. Ответ он увидел в том, что в доме увидел икону. Он тут же уехал, сказал, что вещи заберет позже. Через несколько дней я пошла в церковь, на праздник Крестовоздвижения. Он позвонил мне на мобильный и сказал, чтобы я сейчас же была дома, так как он хочет забрать вещи. Я сказала, что не могу, так как сегодня большой праздник. Тогда он просто приехал в церковь. В таком раздражении я никогда его еще не видела, он заставил меня поехать с ним. Он говорил мне примерно следующее: «Я поузнавал у сведущих людей, оказывается, я не имею права быть на тебе женатым, если ты Христианка, по шариату это запрещено (имелось в виду мое вероотступничество). Становись мусульманкой, или мы навсегда расстанемся. А сейчас твоя жизнь ничего не значит, каждому мусульманину позволено убить тебя».
Теперь, когда я воцерковилась насколько могла, когда я познала вновь любовь Христа, даже до смерти, ко мне, последней предательнице, я многое поняла и в исламе.
Я забеременела и рассталась с мужем, утаив беременность, побоявшись, что он заставит меня сделать аборт или украдет ребенка, ведь ему так важно, чтобы его дети были мусульманами. Когда малышу было шесть месяцев, Хасан узнал о том, что у него есть сын. Начались опять схождения и расставания. При этом я ужасно его боялась. Даже в период разлуки он преследовал меня везде и не давал подойти ко мне ни одному мужчине. Я боялась с кем-либо разговаривать, так как он постоянно за мной следил. Наконец я стала заявлять на него в полицию. Это не помогло. Я сошлась с ним в последний раз, так как подумала, что он все равно от меня никогда не отстанет.
И вот тогда я впервые узнала, что такое влюбленность. Я влюбилась впервые и очень сильно… В моего соседа.
Хасан, узнав о моих чувствах, увез ребенка в Турцию и написал мне, что вернется только если я пообещаю быть с ним еще хотя бы полгода. Я пообещала, но как только он вернулся, перестала с ним разговаривать. Он обрезал сына, и пошло воспаление.
Любимый дал силы. Я стала бороться за сына, за новые отношения, за себя, за свою свободу.
Хасан полностью переключился на моего любимого и, приставив ему пистолет к шее, обещал пристрелить, если увидит нас вместе. Мой любимый не на шутку испугался, но так просто от меня отказаться не захотел. Хасан стал терроризировать его звонками, следил за ним, портил его машину.
Я вынуждена была переехать к маме в маленькую квартирку. После того как Хасан несколько раз вопреки договоренности не привез ребенка домой, я перестала ему давать сына. Суды, заявления в полицию, адвокаты. И – страх. Постоянный страх за ребенка, за любимого.
А когда начал появляться свет в конце туннеля и мне показалось, что скоро Хасан успокоится, ведь прошел уже год, – мне поставили диагноз – рак щитовидной железы. Больницы. Операция, вторая, третья, облучение и разлука.
Любовь не выдержала всех испытаний.
Мой сын и я живем одни. С самого рождения малыш крещен в Православии и причащается каждое воскресенье. Он видится с папой, потому что каким бы он ни был – он его родной отец.
Я больше не боюсь Хасана. Я больше вообще ничего и никого не боюсь. Я потеряла здоровье, молодость, любимого, но – слава Богу, обрела веру и мой сынуля со мной. Слава Богу за Его милосердие к грешникам. Вот и я из них, а чувствую любовь Его ко мне каждый день.
Принять Ислам, на самом деле, очень просто. Нужно произнести свидетельство (шахаду):
«1) Я свидетельствую, что нет истинного Бога, достойного поклонения, кроме Аллаха. 2) И я свидетельствую, что Мухаммад — Его раб и Посланник».
На арабском это звучит примерно так: «Ашхаду алля иляха илля Ллах. Ва ашхаду анна Мухаммадан ‘абдуху ва расулюх».
Можно принять Ислам и в полном одиночестве, тогда, когда тебя не видит никто, кроме Всевышнего Аллаха (не обязательно идти в мечеть для принятия Ислама и не обязательно принимать Ислам при двух свидетелях, так как нет на обязательность этого довода). Но тем не менее, затем мусульмане, живущие вокруг тебя, должны узнать, что ты принял Ислам и стал мусульманином (т.е. затем ты не должен скрывать свое исповедание Ислама от других людей без уважительной Шариатской причины).
Имам ан-Науауи сказал: «Если не арабу подсказывать это свидетельство (ля иляха иляха Ллах, Мухаммадун расулю Ллах) на арабском, и он произнесет его, не зная его смысл, то не выносится относительно него постановление, что он принял Ислам». (См. «Раудату-т-талибин» 8/282)
- что только Всевышний Аллах является Господом и Управителем;
- что нельзя поклоняться никому, кроме Аллаха (ни иконам, ни Иисусу, мир ему, ни ангелам, ни праведным людям, ни идолам и т.д.),
Также ты должен любить религию Ислам и ни к чему из Ислама не испытывать ненависти (ни к бороде, ни к хиджабу, ни к намазу, ни к многоженству и т.д.).
После того, как вы произнесете шахаду, осознавая ее смысл, вам нужно совершить полное омовение (полностью облиться водой с намерением сделать «гусль» (полное ритуальное омовение) для очищения от большого осквернения).
«Я уверовал (1) в Аллаха, (2) Его ангелов, (3) Его Писания (в том виде, в котором они изначально были ниспосланы пророкам и не были изменены людьми), (4) в Его посланников, (5) в Судный день (6) и в то, что всё хорошее и плохое — уже предопределено Аллахом.
Также после принятия Ислама человек сразу должен начать совершать обязательный намаз.
Особое место в жизни мусульманина занимает пятикратный намаз каждые сутки.
Намаз - это не просто «хобби» или бессмысленные движения и пустая трата времени, но это - один из величайших приказов Аллаха. Намаз - это общение с Самим Господом и доказательство правдивости нашей веры и любви к Богу.
Человек после принятия Ислама не должен откладывать совершения намаза ни под каким предлогом. Всевышний Аллах сказал:
А неверующий никогда не попадет в Рай и даже не почувствует его запаха, даже если он при жизни совершал много благих дел и не делал никому ничего плохого, так как Господь сделал Рай запретным для не мусульман.
Но это не означает, что можно принять Ислам, начать совершать намаз и на этом хватит. Нет, мусульманин обязан полностью подчиняться Всевышнему Аллаху, выполняя Его приказы и оставляя запреты, как только он о них услышит.
Делайте мольбу Аллаху, чтобы Он укрепил вас на Его прекрасной и совершенной религии Ислам, дал вам прямой путь, помог вам оставить все грехи и выполнять Его приказы.
Читайте также: