Жужукины дети или притча о недостойном соседе книга

Обновлено: 14.11.2024

Мы покачали головой — не силачи.

— Хочешь быть сильным? — спрашивает он моего приятеля.

— Надо есть морковь — это главное.

— Начни с пучка, когда дойдешь до килограмма — остановись, сила будет.

Он кивнул и ушел мыться. Мы вышли. Приятель был задумчив всю дорогу.

— А что. давай проверим, совсем ведь нетрудно.

Но надо же как-то сравнивать. Что можешь сейчас, и какая сила будет после моркови. Мы купили гантели и стали каждый вечер измерять силу, а по утрам ели морковь, как советовал маленький штангист. Через месяц выяснили, что сила действительно прибавляется, и даже быстро. Я скоро махнул рукой — надоела морковь, а приятелю понравилась, и он дошел до килограмма, правда, не скоро — через год. К тому времени он стал сильней всех в классе, и сила его продолжает расти. Но что делать дальше, он не знает — можно ли есть больше килограмма или нужен новый способ. «Придется снова идти в спортзал, — он говорит, — искать того малыша, пусть посоветует. » Наверное, придется.

ПОПАДАТЬ В ДЕВЯТКУ

В старой части города был тир. После войны в нем работал крупный мужчина в поношенном сером свитере с высоким воротником. Правой руки у него не было — короткая культя у плеча, свитер аккуратно завернут и ниже культи зажат двумя деревянными прищепками. Он молча следил, как мы стреляли. Иногда неудачливые посетители жаловались — прицел сбит или ствол кривой. Он брал ружье левой рукой, прикладывал к плечу и стрелял, почти не целясь, — и всегда попадал. «Все в порядке», — говорил он суховато и возвращал ружье. По воскресным дням здесь было шумно — щелкали выстрелы, утки крутились и хлопали крыльями, падали трусливые зайцы, оживала, со скрипом заводилась мельница. Но я чуждался этих дешевых радостей. Я высыпал всю свою мелочь и говорил: «В мишень». Хозяин понимающе кивал, доставал из ящика белый квадратик бумаги, шел в дальний угол и несколькими кнопками прикреплял мишень к стене. Потом зажигал еще одну лампочку — над мишенью — и отходил к прилавку.

Я смотрел через двурогий прицел. Далеко в тумане плавал крошечный черный кружок. Я моргал — высушивал влагу на глазу, — и черное яблоко становилось чуть ясней. Оно пульсировало в такт биению моего сердца. Мне казалось, что я лежу и смотрю вверх в далекое черное отверстие в небе. Дуло ходило вокруг отверстия, раскачивалось, как башня в ветреную погоду. Нет, просто невозможно попасть. В будни народу было немного и никто не стоял за плечами, не помогал советами. Я водил ружьем по мишени и сопел. Сжатый воздух томился в бронированной камере, замок медленно поворачивался. Я не дышал. Наконец, тугой толчок в плечо — и пулька хлестала по фанере. Оставалось четыре. Хозяин говорил: «Подожди», шел к мишени, всматривался и негромко бросал: «Семерка на трех часах. » Ага, взял правее. И я снова ложился на широкий деревянный прилавок.

В холодный осенний день в тире было пусто. Хозяин сидел в углу за крошечным столиком и пил чай из большой алюминиевой кружки. «По мишени. » После пяти выстрелов он подошел к стене, посмотрел — и ничего не сказал, вернулся и высыпал передо мной еще пять крошечных пулек.

— Это бесплатно, ты заслужил, стреляй так же.

Потом он принес мишень, и мы стали смотреть. Одна дырочка была на семерке, и одна, счастливая, на десятке, а остальные лежали плотной кучкой где-то между девяткой и восьмеркой. Из десяти — одна в десятке. Я огорчился, чего же он хвалил меня. А он говорит:

— Десятка — это талант, и мечта, и немного удачи, а на удачу не рассчитывай — работай. Сажай все заряды в крепкую девятку. Скажи себе: дальше девятки — никогда! И так держись, парень. И тогда десятка к тебе придет.

Я болел и долго не ходил в тир, а когда пришел, этого человека не было. Какая-то толстая женщина считала пульки и кричала на ребят, чтобы не целились, пока она ходит туда-сюда. Кто-то говорил, что его арестовали, шел сорок восьмой год. В тире все теперь было не так, и я перестал ходить туда, а потом начал стрелять из малокалиберной винтовки в школе. Главное — чтобы не дальше девятки.

Из цикла «МИР ВЕЛИК»

Черный кот перешел дорогу и ступил на нетронутый снег. Я шел по тропинке, на которую он собирался выйти. Он остановился и ждал, пока я пройду. Желтые глаза смотрели на меня в упор. Ничего он не боялся и стоял на прямых ногах, не пригибался к земле.

Похожая притча

Я протянул свою кружку. Вохровец посмотрел на меня, как на полоумного.

— Пятьдесят копеек, — подсказал мне человек, стоявший за мной в очереди.

У меня не было ни копейки. В кошельке лежали только три коктебельских камешка. Я взял их с собой на память о той поре, когда был молод и ездил каждое лето в Крым. Осколок агата, найденный на горе, обкатанный морем прозрачный халцедон и окаменевшее семечко какого-то растения. Все это не представляло ни малейшей ценности. Но я, видимо, на что-то надеялся, потому что протянул их на ладони вохровцу. Тот воровато зыркнул глазом вдоль платформы, и камушки вдруг исчезли с моей ладони. В следующий момент он уже лил в мою кружку вино.

С непривычки я захмелел и расчувствовался. В вагоне пели и плясали, а я лег на свою полку и плакал, пока не заснул.

Ночью сквозь сон я слышал какой-то шум. Кто-то кричал, отдавая команды, потом послышался топот многих ног за окном.

Когда я проснулся, поезд все еще стоял около той же занесенной снегом платформы.

— Что за шум был ночью? — спросил я у соседей.

— Вохровец, который наливал нам вино, сбежал.

Я усмехнулся про себя: хоть на что-то мои камушки пригодились.

Николай ГЛАЗКОВ [18]

ИЗ ПОХОЖДЕНИЙ ВЕЛИКОГО ГУМАНИСТА

(Руководство по сельскому хозяйству)

В тот период, когда кукуруза стала продвигаться за полярный круг, Великий Гуманист решил написать «Руководство по сельскому хозяйству».

— Под Москвой, — начал он, — ни в коем случае не следует разводить ананасов.

«Для начала неплохо», — подумал Великий Гуманист и решил поделиться своими соображениями с завом сельхозотдела одной газеты.

Зав. отделом — кандидат биологических наук — сказал Великому Гуманисту:

— Вы полагаете, что под Москвой не следует разводить ананасов. Этим самым вы отрицаете передовое мичуринское учение и всю нашу науку. По вашему мнению, и арбузов под Москвой не надо выращивать?

— Пробовал я подмосковные арбузы, — возразил Великий Гуманист, — маленькие они и невкусные.

— Вы подходите к этому вопросу, — изрек кандидат наук, — с обывательской, потребительской меркой. По вашему мнению, подмосковные арбузы невкусные, а лабораторный анализ показал, что витаминозностью они не уступают астраханским арбузам. Наша задача — не угождать обывательским вкусам, а двигать науку вперед!

— Такая наука, — возразил Великий Гуманист, — обходится в копеечку и пользы никакой не приносит.

— В вопросах науки, — гордо произнес кандидат наук, — мы не можем руководствоваться торгашескими соображениями. Мы развели под Москвой арбузы и будем разводить ананасы. И выведенные нами ананасы будут доказывать правильность нашей передовой науки!

Великий Гуманист не согласился с кандидатом биологических наук, но переубедить его не сумел.

Возможно, Великому Гуманисту не хватало эрудиции.

«В славном городе Баку. »

В славном городе Баку жил-был-поживал владелец нефтеперегонных заводов миллионер Мирза Абас-оглы Ибрагим Ибрагимов.

Каждое утро с поднесенного слугой золотого подноса Мирза Абас-оглы Ибрагим Ибрагимов брал хрустальную стопочку, одним залпом выпивал сто граммов чистого керосина и закусывал кусочком туалетного мыла.

Однажды один русский путешественник спросил Мирзу Абаса-оглы Ибрагима Ибрагимова:

— Ваше степенство! Мне понятно, почему вы пьете керосин. Керосин — источник вашего богатства, вашего могущества, вашей славы. Но почему вы закусываете туалетным мылом. К мыловаренной промышленности вы не имеете никакого отношения.

— Совершенно верно, голубчик, — ответил миллионер путешественнику, — к мыловаренной промышленности я не имею никакого отношения. Но я проверил на опыте и убедился, что керосин лучше всего закусывать кусочком туалетного мыла.

Виктор ГОЛЯВКИН [19]

Я их вспоминаю с восторгом. Это были упорные люди. Самые работящие люди.

Работа горела у них огнем.

Я не встречал ни до, ни после таких работящих людей.

Они работали дотемна.

Николай Глазков (1919–1979) родился в селе Лысково Нижегородской губернии. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Известный поэт, автор многих поэтических книг. Цикл миниатюр Глазкова «Из похождений Великого Гуманиста» написан в начале 60-х годов, в 90-е публиковался в журнале «Октябрь».

Виктор Голявкин (р. 1929, Баку) окончил факультет живописи в Ленинградской Академии художеств. Его короткие рассказы ходили по рукам в начале 60-х и принесли ему славу непризнанного гения. Голявкин тем временем попробовал себя — и успешно! — как детский писатель. Многие свои детские книги автор иллюстрировал сам. Взрослая проза Виктора Голявкина собрана в книге «Большие скорости» (1988), куда вошел автобиографический роман «Арфа и бокс» и множество коротких рассказов (переизданных в 1991 году в книге «Любовь и зеркало»). Живет в Санкт-Петербурге.

Похожая притча

<a href=https://coollib.com/b/407116>
<b>Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе (fb2)</b>
<img width=400 border=0 align=left style='padding: 3px;' src="https://coollib.com/i/16/407116/cover.jpg" alt="Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе (fb2)"></a>

QR-код книги

Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.]: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.]»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

В антологию, впервые в России представляющую жанр короткого рассказа, близкого к миниатюре, включены тексты почти ста отечественных прозаиков, написанные во второй половине XX века. Среди авторов — известные мастера прозы «магического реализма»: А. Битов, В. Голявкин, Л. Петрушевская, Г. Сапгир, а также успешно работающие в этом жанре писатели молодого поколения. Многие тексты публикуются впервые. Антология снабжена справочным материалом и предназначена как специалистам, так и самым широким кругам читателей.

Леонид Бахнов: другие книги автора

Кто написал Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.]? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Леонид Бахнов

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Сбоник

Сборник

Жак Казот

Array Коллектив авторов

Сергей Шаталов

Александр Казанцев

Похожая притча

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Название: Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.] Автор: Леонид Владленович Бахнов Издательство: Новое литературное обозрение Современная проза / на русском языке Москва Русский 5-86793-080-7 Рейтинг книги: Избранное: Добавить книгу в избранное Ваша оценка:

Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.] — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.]», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Сделать

О ВДОХЕ И ВЫХОДЕ, ВХОДЕ И ВЫДОХЕ

Краткость, как известно, в родстве с талантом. Может, даже не сестра его, а мать. Сказать как можно короче, выразив и не утратив, а даже приумножив, и есть искусство прозы. В этом смысле «Война и мир» — тоже короткий рассказ. Так же, как и «Улисс» или «ГУЛАГ». Короче не напишешь. Наверное, короткий рассказ древнее прочих жанров художественной прозы, родившейся еще у первобытного костра, в результате развития речи и литературы доросший до классического рассказа, повести и романа, но в современной русской литературе жанр короткого рассказа оказался позднейшим, порожденный экстремальностью литературной ситуации: когда стало некогда, когда стало нельзя.

«Нет сказок лучше тех, что творит сама жизнь!» — слоган Горького — может быть теперь прочтен иначе: гиперболу и гротеск и черный юмор творила нам сама наша советская действительность, для облачения ее в слова требовалось больше смелости, нежели таланта. Талант лишь подразумевался: несмелое не могло быть талантливым. Отказ от цензуры — вот предельное выражение художественной несвободы!

Отечественный авангард — явление не лабораторное, а естественное: это классическая традиция, противостоявшая соцреализму — под гнетом, под давлением немоты: черный кристалл. Опыт обэриутов тому доказательство. Мы же, когда оттаивали в оттепели, и про обэриутов не слышали.

Таков Виктор Голявкин, бесспорный открыватель и классик этого жанра. Мне приятно было встретить на страницах этой антологии старых знакомых: Николая Глазкова, Генриха Сапгира, Игоря Холина, Георгия Балла, Геннадия Цыферова. Иных уж нет. Хорошо, что их помнят.

Естественность жанра короткого рассказа обеспечивалась невозможностью печататься: устная форма публикации была единственной. Поэтому коротко: чтобы не скучали, чтобы дослушали, чтобы весело.

Пределом этой формы можно считать анекдот, достигший небывалых высот в беспамятную эпоху застоя. Но анекдот отличается от короткого рассказа, наверное, так же, как народная сказка от литературной. «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!» — таков стал перевод горьковского слогана на язык шестидесятых.

Всенародным кумиром, гибридизировавшим анекдот и короткий рассказ в устной публикации, стал Михаил Жванецкий.

Кроме «Стихотворений в прозе» Тургенева и опытов Л. Толстого для детей мы не найдем образчиков короткого рассказа у наших классиков. Но к этой традиции можно отнести лишь «Крохотки» Солженицына и «Затеси» Астафьева, в этом сборнике не представленные (исключение — рассказ Федора Абрамова).

Короткие рассказы этого сборника в массе своей — явление нынешнего времени. Быть авангардистом сейчас куда сложнее: когда все стало можно. Хрусталик, лишенный линзы запрета, стал видеть не так отчетливо, зато увеличилась и конкуренция: можно стало не только все, но и всем. Короткий рассказ манит графомана почти с той же силой, как афоризм. Зато и достижения ярки на этом фоне. Мне приятно было встретить здесь «солистов» — Анатолия Гаврилова, Александра Шарыпова, Игоря Клеха. Автор короткого рассказа всегда в маске; условно распределим эти маски так:

идиот рассказывает идиоту,

идиот рассказывает умному,

умный рассказывает идиоту,

умный рассказывает умному,

умный, как правило, уступает в таланте идиоту.

Хочется привести в пример наикратчайший текст. Таковым является только коан. Он и пословица, и поговорка, и афоризм, и философия, и мудрость, и поэзия, и короткий рассказ. Коан вмещает в себя их все, являясь в то же время короче каждой из составляющих:

Я хотел бы дарить вам что-то,

Но у нас в секте Дарумы

Фёдор АБРАМОВ [1]

На трамвайной линии, напротив нашего дома, худая серая кошка и, должно быть, очень старая. Идет трамвай, звонит. Кошка ни с места. Трамвай останавливается. Кондуктор берет на руки кошку, относит на панель. Но кошка снова бредет на рельсы. И вид у нее при этом такой, словно она во что бы то ни стало решила покончить с собой.

И снова останавливается трамвай, и снова кошку относят на панель.

Странно! С ума спятила кошка, или и в жизни кошки бывают такие минуты, когда хочется броситься на рельсы?

Аннотация

Составитель Анатолий Кудрявицкий
Художник Адольф ГОЛЬДМАН

ЖУЖУКИНЫ ДЕТИ, ИЛИ ПРИТЧА О НЕДОСТОЙНОМ СОСЕДЕ.

Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.
Сост. А. Кудрявицкий. —
М.: Новое литературное обозрение, 2000. — 640 с.

В антологию, впервые в России представляющую жанр короткого рассказа, близкого к миниатюре, включены тексты почти ста отечественных прозаиков, написанные во второй половине XX века. Среди авторов — известные мастера прозы «магического реализма»: А. Битов, В. Голявкин, Л. Петрушевская, Г. Сапгир, а также успешно работающие в этом жанре писатели молодого поколения.
Многие тексты публикуются впервые. Антология снабжена справочным материалом и предназначена как специалистам, так и самым широким кругам читателей.

Гоголь Создатель! Какие странные характеры встречаются на Невском проспекте!

Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 671 страниц - очень много (233)
Средняя длина предложения: 60.17 знаков - немного ниже среднего (82)
Активный словарный запас: близко к среднему 1504.14 уникальных слова на 3000 слов текста
Доля диалогов в тексте: 15.38% - немного ниже среднего (26%)
Подробный анализ текста >>

Читайте также: