Серафим саровский и медведь притча

Обновлено: 21.12.2024

В конце 2011 года по благословению cтарцев и при поддержке Фонда состоится принесение в Москву глубоко почитаемой в нашем народе святыни - частицы зуба медведя преподобного Серафима Саровского.

Как известно, преподобный имел обычай кормить приходившего к нему медведя хлебом. После кончины старца привыкший к святыне медведь поселился при одном из основанных преподобным Серафимом скитов. Сестры ухаживали за ним, а медведь, которого все прозвали "Серафимушкин Мишка", своим ревом отваживал от обители лихих людей. Окрестные крестьяне почитали Мишку. Говорили, что прикосновение его мохнатой лапы исцеляло, по вере, от ушных болезней.

В 1914 году, накануне праздника Изнесения честнаго пояса Пресвятой Богородицы, послушница Анна Ж., проживавшая тогда в ските, к своему страху услышала, как медведь человеческим голосом проговорил: "Скорби, скорби будут на Руси!" Послушница поведала об этом тогдашней настоятельнице обители, игумение Митридаде, которая велела ей никому более того не сказывать, прибавив, что в тот же день ей явился во сне сам преподобный Серафим с тем же грозным предупреждением. Вскоре Мишка умер, и сестры похоронили его у западной стены монастыря, а один из зубов медведя отдали священнику соседней деревенской церкви. В 1925 году обитель была закрыта и подверглась разорению, однако и после этого люди продолжали тайно посещать могилку Мишки, получая, по вере своей, исцеления. Когда безбожные власти прознали об этом, они разорили могилку, погрузили останки медведя на баржу и затопили ее в Охотском море, так что от них остался лишь зуб, сохраненных приходским батюшкой. Во время Великой отечественной войны сына батюшки, Константина Л., призвали в армию, и священник отдал святыню ему. Всю войну прошел "попович" на передовой, и, на удивление сослуживцев, ни разу не был даже ранен! В 1944 году об удивительном солдате узнал сам маршал Жуков. Он вызвал Константина в свою ставку, распросил обо всём. Получив честные ответы, маршал удивился, и отпустил его, наградив медалью. Но на пол-дороге в расположение части солдата догнал интендант Жукова, Николай М. (как выяснилось через много лет, он уже тогда был тайным монахом), и от имени полководца попросил частицу Мишкиного зуба. Константин не отказал. Как рассказывали, маршал прикрепил частицу святыни под оклад Казанской иконы Божией Матери, которую он всю войну возил с собой. За два месяца до окончания войны Константин был контужен и попал в немецкий плен. Его хотели расстрелять, но оказалось, что один из немецких офицеров каким-то образом прослышал о Мишке, и очень удивился, увидав частицу его зуба. Он спас Константина и переправил его в Мюнхен, где сын священника был освобожден наступающими американцами. Константин уже готовился вернуться на Родину, когда во сне ему явился сам Мишка и сказал: "В Россию тебе пути нет!" Константин очень опечалился, но не решился ослушаться. Американские власти переправили Константина в США, где он женился на русской эмигрантке (как стало известно позже, дальней родственнице Мотовилова), и стал жить в одном из провинциальных городков. Там он устроил домашнюю часовню, где и поместил частицу святого зуба. Рассказывают, известный американский старец, о. Серафим Роуз, окончательно решил принять православную веру именно после поездки к Константину (они были знакомы по работе) и молитвы перед святыней. Это же обстоятельство повлияло и на выбор подвижником своего иноческого имени. С тех пор многие из духовных чад о. Серафима часто посещали Константина, а один состоятельный православный американец даже пожертвовал украшенный ковчежец, в котором стали хранить зуб.

Самое известное чудо от святыни произошло в 1979 году. Тогда Москва готовилась к Олимпийским играм, причем Брежнев хотел сделать эмблемой Олимпиады собаку. Как-то ночью Константину снова явился Мишка и сказал: "Власти России хотят сделать символом Олимпиады нечистое животное. Этого нельзя допустить! Если они так поступят, на игры в числе западных спортсменов приедут убийцы, и русским правителям настанет конец!" Константин не знал, что ему делать. Однако среди почитателей Мишкиного зуба нашлись влиятельные люди, которые устроили тайную поездку Константина в Москву и встречу с самим Брежневым. Оказалось, что Леонид Ильич был тайным верующим, и даже слышал о Мишке. Беседа с Константином убедила его немедленно заменить символ Олимпиады на медведя, так что в следующем году, когда начались игры, никто из западных спорстсменов по разным причинам на них не приехал.

Вскоре после этих событий Константин умер, и его домовая часовня была преобразована в Серафимовский скит. Наконец, стало возможно принесение святыни в Россию. Братия скита, являющегося одним из духовных центров американского православия, после долгого убеждения, согласились отпустить любимую святыню в Москву. Здесь частица Мишкиного зуба пробудет всего 2 дня - 31 декабря 2011 года и 1 января 2012 года. В новогоднюю ночь ковчежец с частицей на самолете 12 раз обнесут вокруг нашей столицы, чтобы благодать свяыни достигла и тех, кто по возрасту или здоровью не сможет приложиться к ней лично. 1 января у Мишкиного зуба совершит литургию и молебен сонм русских архипастырей, а уже вечером того же дня ковчежец отправится в обратно на американскую землю. Однако с частицы зуба снимут 12 слепков, которые будут особым образом освящены и разосланы по наиболее чтимым обителям Русской Православной Цекрви.

не было мишки-то!

«Разсказ Старицы Дивеевской обители Матрены Плещеевой.
Заметка Архим. Иакова. Этот рассказ, помещенный и во 2-м издании на 118 стр., якобы она видела в пустынке у старца Серафима медведя, как он кормил его и как сама она кормила, выдуман Иоасафом, как призналась сама Матрена пред смертию. Вот что рассказывал мне Священник Василий Садовский:

Матрена Федотова Плещеева долго страдала от водянки и наконец созналась, что, видно Господь не берет ее к себе, ожидая ее раскаяния во лжи. Призвала к себе Екатерину Васильевну Ладыженскую и священника Садовскаго и при них объявила, что она научена была Иоасафом и приняла на себя, якобы видела она у О. Серафима медведя, как батюшка его кормил и проч. чего вовсе не видала, Матрена хотела в случае прибытия Царской фамилии рассказать это как очевидица. После этого признания она скоро скончалась.
Даниловский Архимандрит Иаков (один из двух следователей 1861 года — и. Г.)» (ОР РНБ. CПб. ДА А1 80).

"В книге Сказания о жизни и подвигах Старца Серафима, по изданию 1849 г. на странице 142 и по изданию 1856 г. на стр. 118, помещен рассказ старицы Дивеевской обители Матроны Плещеевой о том, якобы она, бывши у о. Серафима, видела, как он кормил медведя и как, по благословению отца, и она кормила того медведя; но сей рассказ вымышлен И. Иоасафом, как объявила сама Плещеева, пред смертию.

Один среди зверей и птиц

Двести с небольшим лет назад батюшка Серафим ушел из Саровского монастыря, что под Нижним Новгородом. Точнее, так: сначала он пришел туда ещё под своим мирским именем, Прохор Мошнин. Позже постригся в монахи, стал Серафимом. Потом принял сан священника и стал уже батюшкой Серафимом. Много всего пережил Серафим в обители — и молился, и трудился, и болел долго, умирал уже, пока не явилась ему Сама Богородица с апостолами и не сказала: «Этот нашего рода!» Тогда он исцелился. Но не до конца. Когда с годами здоровье батюшки Серафима ослабло, сложно стало ему проводить богослужения для братии, монах попросил у своего духовного наставника благословения, чтобы уйти в отшельники. Монастырям раньше принадлежало много земель — поля, горы, луга, леса. Вот и у Саровской обители тоже были свои владения.

Монастырский лес, куда ушел Серафим, не был каким-нибудь парком с аллеями или рощицей в три берёзки. Это был настоящий глухой и дремучий лес. С чащобами и дикими зверями. В нём Серафим сложил маленькую избушку, устроил себе огородик и пасеку. И стал жить. Один! Из монастыря ему изредка приносили чёрствый хлеб, он сам так просил: не хотел никого тревожить и не любил, чтобы его тревожили. Святой из того хлеба сушил сухарики, а в основном питался снытью — это такая съедобная травка. Летом из свежей сныти салаты или супы делал, на зиму сушил.

Зимой и летом батюшка Серафим носил одну и ту же одежду из грубого холста. Под одеждой — тяжёлые железные кресты и железный пояс. За плечо вешал тяжёлую суму, наполненную песком и камнями. Так себя испытывал.

В избушке его почти ничего не было: маленькая печка, пенёк вместо стула, глиняный горшок для сухарей, да икона с лампадкой. А над крышей ёлки тяжёлыми лапами нависали, вокруг избушки сосны в три обхвата скрипели, куда ни пойдёшь — мхи, болота, буреломы, заросли. И волки в том лесу водились, и медведи! Только батюшка Серафим их не боялся. И сами звери к новому соседу постепенно привыкли, стали прямо к дому подходить, подлетать, подползать. Серафим подкармливал их хлебушком. На пасеку его стал захаживать медведь. Чтобы тот не разорял ульи, святой ему тоже сухариков давал и мёду.

Ну ладно — летом, а зимой? Как не страшно монаху было одному? Холод ведь, темнота, вьюга завывает, лес шумит.

Бывало и страшно! И искушения всякие, испытания души на крепость с ним приключались. То явятся из темноты страшные чёрные бесы с горящими как угли глазами! То начнут выть лохматые чудища ростом выше сосен с огненной пеной из пасти! То чудится святому, что его келья на четыре стороны разваливается! В другой раз его тело будто на воздух поднимается и оттуда с силой ударяется об пол. Но батюшка продолжал глубоко и горячо молиться: «Боже, милостив буди мне грешнику. » — и свет молитвы побеждал все темные силы!

Были у святого два камня — для ночной молитвы и для дневной молитвы. Ночной гранитный камень лежал в лесу, на полдороге от лесной кельи к монастырю. Преподобный приходил к этому камню по ночам, вставал на него на колени и молился. Дневной камень Серафим принес к себе в келью и там молился днём, чтобы его не видели люди. Кажется, подумаешь, что такого — на камне молиться? А вы попробуйте-ка на колени на камень встать и хоть десять минут простоять! Без мороза, без ветра, без дождя. И даже без молитвы. Тяжело! А тут ночами, часами, зимой и — каждый день!

А что же люди? Неужели никто не приходил в лес, к монаху-отшельнику? Не помогал?

Приходили. Шла от пустыньки, как называли место его отшельничества, в монастырь тропинка. Люди святого помнили и почитали, слух о его мудрости, о чудесах, об умении исцелять, предсказывать будущее, давать советы разошёлся далеко за пределы тех земель. Каждого гостя батюшка встречал ласковым обращением: «Радость моя!» А ещё иногда добавлял: «Христос воскресе!» Пасхальная радость от Воскресения Господа не покидала его никогда.

Не раз старцу Серафиму предлагали вернуться в монастырь, оставить свою лесную избушку. Просили стать настоятелем одной обители, потом — другой. И ученики к святому приходили. Но, пожив с ним некоторое время, возвращались обратно — слишком тяжело было им жить в лесу.

Сам же монах продолжал искать уединения. По его молитвам дорожку к избушке завалили сучья вековых сосен, чтобы никто уже не тревожил отшельника житейскими мелочами. И всё же люди находили дорогу к батюшке Серафиму Саровскому. И не всегда это были добрые люди.

Похожая притча

С древних времен монахи, святые, стремясь к уединению и сосредоточенной молитве, уходили подальше от людей: в пустыню, в горы, в леса. но и там их, как правило, скоро находили люди, которым нужны были помощь, совет, исцеление или благословение. Один из самых почитаемых и любимых святых России батюшка Серафим Саровский целых шестнадцать лет был пустынником, как называют таких удалившихся от суеты окружающего мира людей. Он жил в лесу, и мы расскажем несколько удивительных историй, которые с ним там случились.

Как батюшка Серафим епископа удивил

Дело было зимой. Холодно, мороз! А в Саровский монастырь нагрянуло начальство — новый епископ, то есть управляющий церковными делами в тех местах. Наслышан он был, что есть в монастыре такой монах Серафим и много чудес с ним связано, и почитают этого Божьего угодника в окрестных землях. Только как-то не верилось владыке: что ещё за чудотворец выискался? Много их — таких самозванцев!

Вот прибыл епископ в монастырь. Встретили его с честью, колокольным звоном. И службу в монастыре провел, и храмы посмотрел, и архиерейских покоях отдохнул, и за богатым угощением посидел.

— А что же старец-то ваш знаменитый, Серафим? Где живёт? Показывайте!

— Так он это. в лесу. В пустыньке.

Что ж, запрягают сани, едут в лес.

Сперва по дороге ещё можно проехать, а дальше — всё, сугробы высокие да тропинка узенькая между ёлок. Только пешком. Пришлось из саней вылезать, пробираться по тропе. Неудобно идти большому церковному начальнику по снегу, тяжело. Монастырские люди вперёд побежали, предупредить батюшку Серафима: сам архиерей к тебе, отче, пожаловал! Принимай высокого гостя подобающе!

Преподобный вышел навстречу архиерею — сгорбленный, с непокрытой головой, в холщёвом своем стареньком балахоне, с палочкой:

— Благослови меня, убогого и грешного!

Архиерей благословил чинно, прошел вперёд старца в скромную его избушку. Серафим оглядывается, руками разводит, головой качает:

— Ах ты, такой у меня гость высокий, а угостить его мне, убогому, и нечем!

— Не беспокойся, я сытый. Ты мне лучше про свои чудеса расскажи!

— Какие же чудеса, батюшка?

— Да те, которые ты творишь. Вон, люди толкуют. И в монастыре все говорят.

— Нет, что ты, батюшка, куда мне! Чудеса творить волен лишь Сам Господь. Он и весь мир из ничего сотворил. И нам с тобой, батюшка, Господь благодать какую дал — гляди-ка! — и указывает в угол своей кельи.

Архиерей в тот угол посмотрел, а там — малиновый куст! Откуда взялся? Среди лютой зимы-то! Так мало того: на том кусте — листья зеленые, а среди листьев — ягоды красные свисают!

А Серафим улыбается и ягоды эти собирает. Насыпал в блюдечко:

— Не побрезгуй, батюшка, покушай! Сладкая малина! У Бога-то всего много! Если веру будете иметь с горчичное зерно, то и горе скажете: «Двинься в море!» — она и передвинется.

Архиерей онемел. Сидит, шелохнуться не может. Потянулся к ягоде, попробовал — сладкая, сочная, словно июль на дворе, а не метель завывает. Опомнился тут церковный начальник — и в ноги батюшке кланяется. Сказать что-то хочет, а не идут слова. Серафим его поднял:

— Что ты! Нельзя тебе перед убогим Серафимом кланяться! Ты — архиерей Божий! На тебе — великая благодать! Ты уж меня, грешного, благослови и помолись за меня!

Послушался архиерей, встал, благословил Серафима, и только и смог сказать:

-— Прости меня, Божий старец. Согрешил я перед тобой. Молись обо мне, недостойном, и в этой жизни, и в будущей.

Серафим кивнул, только взял с высокого гостя обещание, что тот о случившемся до самой смерти святого никому ни слова не скажет. Предупредил:

— . Иначе болеть будешь!

Архиерей оглянулся, а куста-то малинового уже и нет никакого! Только на блюдечке капельки малинового сока растекаются, да пальцы все у него от малины красные. Вот чудеса! Вышли двое из избушки, а там — снег, мороз. Серафим архиерея до самых саней
проводил. А там уже свита в тулупы кутается, перетаптывается: что старец так их начальника задержал? Уселся важный гость в саночки, преподобный всем поклонился, покрытая инеем лошадка фыркнула, облачко пара выдохнула и побежала к монастырю. Серафим остался стоять у дорожки и ещё долго махал вслед своим гостям.

Архиерей оглядывался на него и утирал слёзы: то ли от мороза глаза слезились, то ли переживал.

— Великий угодник Божий! — приговаривал он. — Великий угодник.

Епископ своё обещание сдержал. Об этой чудесной истории он рассказал уже после кончины святого Серафима Саровского.

Как батюшка Серафим в Дивеево вернулся

Когда годы взяли своё и отец Серафим совсем ослаб, он перебрался из лесного своего домика обратно в монастырь. Много ещё духовных подвигов совершил святой и многих людей духовно наставлял. Прожил большую жизнь и в 1833 году скончался в Саровской обители. Было ему почти восемьдесят лет.

Мощи преподобного покоятся сейчас в Дивеевском монастыре. Но как же так получилось: умер в одном монастыре, а покоится в другом? А дело вот в чём.

Ещё при жизни старца к нему приходили сёстры из Казанской монашеской общины, и батюшка помогал им духовными советами. А позже, по указанию Царицы Небесной, организовал новую монашескую общину, Мельничную. Уже после кончины батюшки, две общины — Казанская и Мельничная — объединились в Дивеевскую женскую общину, с которой и начинался новый Дивеевский монастырь.

Батюшка Серафим ещё при жизни предсказывал, что будет этот монастырь великим и прославится, и что после смерти ему самому суждено там оказаться. Никто не мог понять, о чем он говорит. Прошло много лет. Дивеево выросло, монастырь превратился в могучую Дивеевскую Троицкую обитель, Серафима прославили как
святого. Но поклонялись ему по-прежнему в Сарове, где покоились его мощи.

Во времена, когда монастыри закрывали, а храмы ломали и взрывали, мощи батюшки Серафима пропали. А потом, когда власть безбожников в стране прекратилась, чудесным образом нашлись! И тогда их положили именно в том самом Дивеевском монастыре — так исполнилось предсказание батюшки.

Уже тридцать лет преподобный Серафим Саровский пребывает мощами в Дивееве, и прежде небольшое село у монастыря теперь уже почти что целый город! Каждый может приехать туда и поклониться святыне. И каждого старец встретит: «Радость моя, Христос воскресе!».

Похожая притча

Необходимо рассказать об известном событии, произошедшем на Дальней пустыни. Там существовал пчельник, который привлекал к себе медведей, обитавших в окрестных лесах. Известно несколько воспоминаний о кормлении отцом Серафимом медведя. Самое интересное принадлежит иеромонаху Иоасафу. В его «Сказании» присутствует «Рассказ старицы Дивеевской обители Матроны Плещеевой», повествующий о кормлении старцем медведя.

Насколько же это описание соответствует действительности?

Во-первых, Матрона была слишком юной, когда отец Серафим жил на Дальней пустынке.
Во-вторых, в Отделе рукописей РГБ, в фонде митрополита Филарета, обнаружено дело под названием «Выписка из книги о жизни и подвигах Серафима Саровскаго 1849 г. (рассказ монахини, как она выдумала чудо Серафима Саровского)»: «В книге Сказание о жизни и подвигах Старца Серафима (по изданию 1849 года на странице 142 и по изданию 1856-го на странице 118) помещен рассказ старицы Дивеевской обители Матроны Плещеевой о том, якобы она, бывши у отца Серафима, видела, как он кормил медведя и как по благословению старца и она кормила того медведя, но сей рассказ вымышлен иеромонахом Иоасафом, как объявила сама Плещеева перед смертью.
Долго страдая от водяной болезни, она привела себе на память забытый ею грех и в сознании, что Господь не посылает ей смерть, ожидая ее раскаяния во лжи, призывает к себе начальницу Екатерину Васильевну Ладыженскую и монастырского духовника, священника Василия Садовского и при них объявляет, что она научена Иоасафом и согласилась принять на себя и, в случае посещения обители членами Царской Фамилии, рассказать, якобы видела она, как батюшка отец Серафим кормил медведя и как сама она кормила, чего вовсе не видала.
Сделав это признание, Матрона вскоре скончалась».

Приведенный документ не является официальной бумагой с подписями и печатями, но тем не менее в событиях, именах и фамилиях противоречий нет.

Вот что говорит игумен Саровской пустыни Исайя (Путилов) в письме от 7 декабря 1849 года иеромонаху Авелю (Ванюкову): «О медведе: У Старца Серафима в Пустыне был подле кельи пчельник, и несколько пеньков пчел. Обыкновенно осенью медведи ходят у нас по лесу, вот пришол было к пчельнику, у Старца хотел верно пообедать и начал ломать забор. — Старец ощутил гостя, постучал по забору, кинув укруг хлеба и медведь ушел»157.

Иоасаф (Толстошеев) в своей книге, конечно, очень красочно описал случай с медведем, но это вымысел автора, основанный на истинном событии.

Но в книге Иосафа можно найти и явно фантастические истории. Например, рассказ «О кроте», в котором автор якобы застал старца Серафима посреди картофельных гряд у Дальней пустыни, сокрушающегося над четырьмя-пятью картофелинами, попорченными кротом. Пустынник «с непостижимо сладкою скорбию повторял; вот-вот, видишь, никак им нет дороги чужие труды снедать!

Мне было удивительно и приятно смотреть на его детский ропот. Тогда как он обыкновенно не отгонял от себя ни одного насекомого, во время трудов своих, и не только давал им насыщаться своею кровью, но еще в это время в восторге духа, пел свои любимые священные антифоны. ».
вот тут происходит самое необычное: между гряд появляется крот, который становится жертвой хищной птицы. «Долго слышался писк попавшегося крота, пока они совершенно не скрылись из виду.

Трудно передать, с каким детским довольством смотрел отец Серафим на все происходившее. — О, о! Вот так-то, так-то чужие труды снедать! — повторял он»158.
Читая эти строки, даже представить невозможно, что отец Серафим мог радоваться гибели безобидной
твари.

Похожая притча

Жаль только, что такого эпизода в жизни Серафима Саровского не было.

из книги Валентина Степашкина "Серафим Саровский" (серия ЖЗЛ):

"Необходимо рассказать об известном событии, произошедшем на Дальней пустыни. Там существовал пчельник, который привлекал к себе медведей, обитавших в окрестных лесах. Известно несколько воспоминаний о кормлении отцом Серафимом медведя. Самое интересное принадлежит иеромонаху Иоасафу. В его «Сказании» присутствует «Рассказ старицы Дивеевской обители Матроны Плещеевой», повествующий о кормлении старцем медведя.

Насколько же это описание соответствует действительности?

сс. 173-175
***
А рекорды по святому примирению с животными принадлежат другой сказке:

В богатой книгопочитанием ирландской агиографии "Рассказывают, что у святого Колмана, сына Дуаха, жили петух, мышка и мошка: петух будил его по утрам, мышка щекотала святому ухо, если он не просыпался, а мошка садилась на то место в священной книге, где остановился святой, играя роль закладки".

Как к батюшке Серафиму разбойники пришли

Уже более десяти лет жил Серафим в лесу. И вот как-то сентябрьским днем отошел монах от своей кельи, чтобы нарубить дров. Машет топором — тук-тук! тук-тук! — и вдруг сзади кто-то ка-ак на него набросится! Хотел наземь повалить, но батюшка сумел дать отпор — оттолкнул нападавшего. Был у монаха в тот момент топор в руке, мог замахнуться да зашибить злодея, но не стал: отбросил топор в сторону, выпрямился, сложил руки на груди крестом. Смотрит: стоят перед ним трое мужиков. Видать, из ближней деревни, прознали, что знаменитый человек в лесу живёт, что люди к нему ходят отовсюду, а значит, наверняка и богатств у него припрятано в избушке немало! Вот и решили его ограбить.

Оглядел Серафим незваных гостей, вздохнул:

— На всё воля Божья, делайте что хотите!

Тут все трое на него и накинулись. Один схватил топор — его же, Серафима топор! — и обрушил тупым концом на голову святого. Упал монах, кровь полилась, а грабители не унимаются:

— Ну, что, старик, признавайся, где золото прячешь?

— Какое золото? — простонал батюшка.

— Не притворяйся! К тебе люди ходят, мы знаем. Наверняка деньги приносят. Чем плату берёшь? Золотом? Вот и гони его нам!

— Я денег с людей не беру, — слабо отвечал старец.

Разозлились грабители, ещё сильнее стали бить несчастного. Связали, поволокли в избушку, бросили на пол. Сами стали всё обыскивать, вверх дном переворачивать, печь сломали, пол разворотили. А искать-то и нечего. Всего сокровищ нашли, что икону Богородицы да две картофелины.

Совсем тогда рассвирепели разбойники.

— Говори, где богатство!— кричит один.

— Да он, поди, помер уже.

— Тогда надо его в реку скинуть. Потащили!

Так бы и бросили окровавленное тело святого в реку, да что-то в лесу затрещало, зашумело, напугало злодеев. Оставили они батюшку и убежали к себе в деревню.

Долго лежал святой без памяти. Потом пришёл в себя, кое-как до своей избушки дополз и всю ночь молился. Не за себя молился — за мучителей своих: просил Господа помиловать разбойников.

Наутро побрёл в монастырь. Там шла литургия. На ней батюшка Серафим и объявился перед монахами: с выбитыми зубами, весь в крови, в грязи и лохмотьях. Упал на руки братьям. Те стали о нем заботиться. Шли дни, и начал Серафим мало-помалу поправляться. Только вот следы того нападения остались с ним на всю жизнь — с той поры святой ходил, согнувшись, и всегда на палочку или топорик опирался.

Через пять месяцев отец Серафим снова возвратился в свою любимую лесную пустыньку.

А что же стало с теми разбойниками? Их нашли. Жили они действительно в селе неподалёку. Настоятель и местные власти сначала думали судить злодеев, но батюшка Серафим убедил их простить преступников:

— Не наказывайте, иначе я оставлю Саровскую обитель и уйду в другое место!

И снова просьбу батюшки уважили. Помиловали грабителей. Тем стало стыдно, они раскаялись, пришли к Серафиму, бросились в ноги: «Прости, отче!» А он их уже давно простил. Так и продолжил жить в своей лесной избушке.

Читайте также: