Ричард бах притчи из иллюзий
Обновлено: 21.12.2024
Да-да, это тот самых Бах, кто написал «Чайку по имени Джонатан Ливингстон». В 10 классе нам сказал прочитать это произведение учитель по физике Бадма. И хоть он нас и бесил, он был одним из тех, кто существенно вложился в меня через эту книгу.
Сейчас, в своём возрасте, наслышавшись про «Иллюзии», я наконец-то осмелилась ее прочитать. К некоторым книгам нужно быть готовым как морально, так и интеллектуально.
Там было очень много фраз, которые меня зацепили и они начинают проявляться в моей жизни как сейчас.
Например, утром у меня спорили подруги и никак не могли понять, почему так одни относятся к другим.
У меня всплыло сразу две фразы из книги:
«Не работает золотое правило нравственности: относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Работает другое: поступай с другими так, как тебе поистине хочется поступать с другими».
А когда спор зашёл, почему люди не могут ужиться, то вспомнилось это:
«На планете живёт 7 миллиардов человек и это 7 миллиардов разных Вселенных», - как мы можем ужиться с чужой вселенной, только, наверное, её понять и принять существование.
Когда близкий мой человек в очередной раз критикует себя и говорит, что чего-то не может, то всплывает так полюбившаяся мне фраза.
«Утверждая, что ты чего-то не можешь, ты лишаешься своего всемогущества».
А когда кто-то теперь ноет о проблемах, то всплывает это:
«Не существует такой вещи как проблема, в руках которой нет подарка для тебя. Ты ищешь проблемы, потому что нуждаешься в их дарах».
Похожая притча
В тот день мы прилетели в Хамонд, штат Висконсин, прокатили всех желающих, по понедельникам их обычно не так уж много, а затем пошли в городок пообедать. На обратном пути я сказал:
«Дон, я согласен, что ты прав, и жизнь действительно может быть интересной или скучной, или такой, какой мы сами решаем ее сделать. Но даже в свои лучшие времена я никак не мог понять, зачем мы вообще здесь. Расскажи мне об этом».
Мы как раз проходили мимо хозяйственного магазина (закрытого) и кинотеатра (открытого, в нем показывали вестерн «Батч Кассиди и Санданс Кид»), но вместо ответа он остановился.
«Деньги у тебя есть?»
«Пойдем в кино», — предложил он. «Идешь?»
«Не знаю, Дон. Ты иди. А я пойду к самолетам. Не люблю надолго их бросать без присмотра». Что это вдруг ему приспичило в кино?
«С самолетами все в порядке. Пойдем в кино».
«Но оно уже началось».
«Ничего, немного опоздаем».
Он уже покупал себе билет. Я вошел за ним в темный зал, и мы сели сзади. Народу было немного, человек пятьдесят.
Вскоре я забыл, зачем мы пришли, и увлекся фильмом, который я всегда считал просто классическим, я его смотрю вот уже третий раз. Время в зале начало растягиваться и закручиваться в спираль, как это всегда бывает, когда фильм хорош; сначала я смотрел его, отмечая технические детали… как построена каждая сцена, как она переходит в следующую, почему она идет сейчас, а не потом. Я старался смотреть фильм с этой точки зрения, но увлекся им и все забыл.
В тот момент, когда на экране Батч и Санданс были окружены со всех сторон боливийской армией, почти в самом конце, Шимода тронул меня за плечо. Я наклонился к нему, не сводя глаз с экрана, думая, что он мог бы и потерпеть со своими замечаниями.
«Это хороший фильм, Дон. Тише». Батч и Санданс, истекая кровью, говорили о том, почему им надо отправляться в Австралию.
«А чем он хорош?» — спросил он.
«Мне интересно. Тихо. Я потом скажу».
«Отключись от него. Приди в себя. Это все иллюзии».
Мне надоело. «Дональд. Еще пару минут, и мы с тобой будем говорить, сколько захочешь. Но дай мне досмотреть кино, ладно?»
Однако, он снова прошептал громко и настоятельно:
«Ричард, зачем ты здесь?»
«Слушай, я здесь потому, что ты попросил меня прийти сюда!»
Я отвернулся и попытался досмотреть конец.
"Но ты не обязан был идти, ты мог сказать: «Нет, спасибо».
«Мне нравится этот фильм». Сидящий впереди повернулся и смерил меня взглядом. «Дон, мне нравится этот фильм, это что, плохо?»
«Нет, все в порядке», — сказал он, и до самого конца больше не проронил ни слова. Мы вышли из кино, прошли мимо свалки старых тракторов и направились в темноту, где на поле нас ждали наши самолеты. Собирался дождь.
Я думал о том, почему он так странно вел себя в кинотеатре.
«Ты ведь все делаешь неспроста, Дон?»
«Но почему тогда этот фильм? Почему ты вдруг захотел, чтобы я посмотрел „Санданс“?»
«Ты задал вопрос».
«Да. Ты можешь на него ответить?»
«Вот мой ответ. Мы пошли в кино потому, что ты задал вопрос. Этот фильм был ответом на твой вопрос».
Он смеялся надо мной, я знал это.
«А о чем я тебя спросил?»
Наступила долгая и мучительная пауза. «Твой вопрос, Ричард, заключался в том, что даже в самые лучшие времена ты не мог понять, зачем мы здесь».
Я вспомнил. «И этот фильм был мне ответом».
«Ты не понял», — сказал он.
«Это был хороший фильм», — сказал он, — «но самый распрекрасный фильм в мире все равно лишь иллюзия, не так ли? На экране ничто не движется, так только кажется. Свет становится то ярче, то темнее, а нам кажется, что на плоском экране, установленном в темноте, есть движение».
«Пожалуй, все так». Я начинал понимать.
«Люди, все те, кто ходит на фильмы, зачем они приходят, если это всего лишь иллюзии?»
«Ну, это развлечение», — сказал я.
«Им интересно. Правильно. Раз».
«Отлично. Всегда так. Новые знания. Два».
«Фантазия. Можно уйти от проблем».
«Это развлечение. Раз».
«Технические причины. Посмотреть, как сделан фильм».
«Уход. Ты уже говорил».
«Общение. Быть вместе с друзьями», — сказал я.
«Причина, чтобы пойти, но не чтобы смотреть фильм. Все равно это развлечение. Раз».
И чтобы я там ни предлагал, все укладывалось в эти две причины; люди смотрят фильмы ради забавы, или ради новых знаний, либо ради того и другого вместе.
«И фильм — это вроде как наша жизнь, правильно, Дон?»
«А тогда почему некоторые выбирают плохую жизнь, как фильм ужасов?»
«Они не просто приходят на фильм ужасов ради забавы, они с самого начала знают, что это будет ужасный фильм», — ответил он.
«Ты любишь фильм ужасов?»
«Но некоторые ведь тратят уйму денег и времени на то, чтобы посмотреть ужасы, или дурацкие мюзиклы, которые другим кажутся скучными и пустыми?» Он дал мне возможность ответить на этот вопрос.
"И ты не обязан смотреть их фильмы, а они не обязаны смотреть твои. Это называется словом «свобода».
«Но почему людям хочется, чтобы их пугали? Или нагоняли на них тоску?»
«Пока ты не поймешь это, ты будешь продолжать удивляться, отчего некоторые несчастливы. Они несчастны потому, что они сами решают быть несчастными. Ричард, это так!»
«У нас много жизней?» — спросил я.
«Сколько фильмов ты посмотрел?»
«Фильмы о жизни на этой планете, о жизни на других планетах; все, что имеет пространство и время — лишь фильм и иллюзии», — сказал он. «Но, пока что в наших иллюзиях мы можем многому научиться и неплохо позабавиться, правда?»
«А как далеко ты проводишь эту аналогию с фильмами?»
«А есть такие люди, которые совсем не ходят в кино?»
«Понял. Они учатся иначе?»
«А кто сочиняет эти фильмы, Дон?»
«Ну не странно ли, как оказывается мы много знаем, если начнем спрашивать самих себя, а не других? Кто сочиняет эти фильмы, Ричард?»
«Мы сами», — сказал я.
«А кто оператор, киномеханик, директор кинотеатра, билетер, кто смотрит за всем этим? Кто волен выйти из зала в середине, или в любое время, когда захочет, изменить, весь сценарий, кто волен смотреть один и тот же фильм снова и снова?»
«Ну, не достаточно ли тут свободы для тебя?» — спросил он.
«И поэтому фильмы так популярны? Потому, что мы инстинктивно знаем, что они так схожи с нашими жизнями?»
«Может быть и так, а может и нет. Да это и не важно. А что представляет собой кинопроектор?»
«Наш мозг», — сказал я. «Нет. Воображение. Это — наше воображение, как бы его не называли».
«А что такое сам фильм?» — спросил он.
«Вот этого я не знаю».
«То, что мы согласны допустить в наше воображение?»
«Может быть и так, Дон».
«Ты можешь держать бобину с фильмом в руке — он весь тут: начало, середина, конец — все сжато в одну секунду или одну миллионную долю секунды. Фильм существует вне времени, записанного на нем, и если ты знаешь, что это за фильм, ты знаешь в общих чертах, что там должно случиться, еще до входа в кинотеатр: там будут битвы и волнения, победители и побежденные, любовь и несчастье ты знаешь, что все это произойдет. Но для того, чтобы тебя захватил и унес этот фильм, для того, чтобы полностью насладиться им, тебе надо вставить его в проектор, и прокрутить его через объектив кадр за кадром; для того, чтобы погрузиться в иллюзию, обязательно необходимо пространство и время. Поэтому ты платишь свою монетку, и получаешь билет, и устраиваешься поудобнее, и забываешь о том, что происходит за стенами кинозала, и кино для тебя начинается».
«И никто на самом деле не страдает? Вместо крови — лишь красная краска, и слезы от лука?»
«Нет, это настоящая кровь», — сказал он. «Но судя по тому, как это влияет на наши истинные жизни, это все равно, что киношная кровь из кетчупа».
«Реальность божественно индифферентна, Ричард. Матери все равно, какую роль играет ее дитя в этих играх: один день он — „злодей“, другой день он — „сыщик“. Абсолют даже не знает о наших иллюзиях и играх. Он знает только Себя, и нас в своем подобии, совершенных и законченных».
«Я не уверен, хочу ли я быть совершенным и законченным. Расскажи о скуке…»
«Прекрасное небо», — сказал я.
«Конечно, Дон, небо всегда совершенно».
«Ты хочешь сказать, что несмотря на то, что небо меняется каждую секунду, оно всегда совершенно?»
«Ура, я молодец. Да!»
«И море всегда совершенно, и тоже всегда меняется», — сказал он. «Если бы совершенство было застоем, то рай был бы болотом. А Абсолют тебе вовсе не болотный кулик».
«Постоянно меняющееся совершенство. Да. Согласен».
Мы шагали по дороге, и я спросил. «Дон, а тебе не скучно оставаться только лишь в одном измерении?»
«А я что, остаюсь только в одном измерении? А ты?»
«Почему, все, что я ни скажу, все неправильно?»
«А что, все, что ты ни скажешь, все неправильно?» — повторил он.
«Я думаю, что занялся не своим делом».
«Может лучше займешься торговлей недвижимостью?» — подсказал он.
«Недвижимостью или страхованием от несчастных случае».
«В торговле недвижимостью, кстати, скрыто большое будущее».
«Ну, Ричард, я надеюсь, что не так долго!»
Я пристально посмотрел на него, но он не улыбался.
© Все права принадлежат авторам и издателям.
Информация на данном сайте предоставлена исключительно в ознакомительных целях, чтобы Вы могли читать книги онлайн бесплатно без регистрации.
Похожая притча
«Ричард, как ты можешь надеяться поразить мир, если все кругом работают, чтобы заработать себе на кусок хлеба, а ты целыми днями лишь совершенно безответственно летаешь на своем захудалом бипланчике и катаешь пассажиров?» Он снова проверял меня. «На этот вопрос тебе придется отвечать не раз».
«Мы сами», — закончил за меня Дон вместо воображаемой толпы искателей истины, незримо рассевшихся на траве вокруг нас.
«Человеку вовсе нет нужды держать ответ даже перед самим собой, если ему это не нравится… в безответственности нет ничего плохого. Но большинству из нас интересней знать, почему мы поступаем так, а не иначе, почему мы делаем именно такой выбор — любуемся ли мы птицами в лесу, наступаем ли на муравья, или работаем ради денег, делая совсем не то, что нам хочется». Я поморщился. «Похоже получилось длинновато».
Он кивнул. «Даже слишком».
«Ладно… Как ты хочешь поразить мир…» Я закончил работу и удобно устроился в тени под крылом. "А как насчет: «Я разрешаю миру жить, как ему хочется, и я разрешаю себе жить, как я сам того хочу» .
Он расплылся в счастливой улыбке, явно гордясь мною.
«Ответ достойный истинного мессии! Просто, ясно, легко запоминается и непонятно до тех пор, пока не поразмыслишь на досуге».
«Задай еще вопрос». Какое же наслаждение наблюдать за работой собственной головы, решающей мировые проблемы.
«Учитель», — сказал он. «Я жажду любви, я добр, я делаю другим то, что хотел бы получить от них, но, все равно, у меня нет друзей, я совсем одинок. Ну, что ты ответишь на это?»
«Понятия не имею», — ответил я. «Ни малейшего».
"ЧТО ?"
«Это просто шутка, чтобы оживить компанию. Просто безобидная смена темы».
«Оживляя компанию, Ричард, будь очень осторожен. Ведь проблемы, с которыми люди к тебе приходят, им вовсе не кажутся забавными шутками, если, конечно, они не успели еще далеко уйти в духовном развитии, а те, кто уже ушел достаточно далеко, знают, что они сами себе Мессии. Тебе даются ответы, так что потрудись произнести их вслух. Попробуй только побаловаться с этим „Понятия не имею“, и увидишь, сколько секунд толпе потребуется, чтобы поджарить такого шутника на костре».
Мне казалось, что я говорю очень убедительно.
"Даже если изменить формулировку Правила на: «Делай другим то, что они хотят получить», мы ничего не добьемся — ведь мы знаем только то, что от окружающих хотим получить мы. На самом деле Правило значит: «Поступай со встречным так, как ты сам хочешь с ним поступить» — и мы должны применять его с чистой совестью. Тогда тебе не придется стегать мазохиста его кнутом просто от того, что он об этом мечтает. И совсем ни к чему прикармливать крокодилов их почитателями".
Я посмотрел на Шимоду. «Слишком многословно?»
«Как всегда. Ричард, ты растеряешь девяносто процентов своих слушателей, если не научишься говорить кратко».
«А что плохого в том, чтобы потерять девяносто процентов моих слушателей?» — спросил я в ответ. «Что плохого, если я потеряю всех моих слушателей? Я знаю то, что я знаю, и говорю то, что говорю. А если это плохо, ну что ж, ничего не поделаешь. Полет на биплане обойдется вам в три доллара наличными».
«А знаешь…» Шимода встал, стряхивая солому с джинсов.
«Что?» — недовольно спросил я.
«Ты только что сдал выпускной экзамен. Ну и как тебе — быть Мастером?»
«Разочарование и безысходность».
Он посмотрел на меня с неуловимой улыбкой. «К этому привыкаешь».
Очень легко проверить, окончена ли твоя миссия на Земле: Если ты жив — она продолжается.
© Все права принадлежат авторам и издателям.
Информация на данном сайте предоставлена исключительно в ознакомительных целях, чтобы Вы могли читать книги онлайн бесплатно без регистрации.
Похожая притча
Когда закрываешь глаза, кажется, что мир вокруг исчезает, перестает существовать и, если захотеть, можно тут же оказаться совсем в другом пространстве-времени — том, которое ты сам выбрал и создал, здесь и сейчас. Иногда его образы настолько ярки и выразительны, что сомневаешься, а выдуманы ли они тобою?
Колесо жизни закрутилось и завертелось по знакомому сценарию: учеба, работа, поиск спутника жизни, — как вдруг его остановила фраза: «Все события в твоей жизни происходят по твоему выбору. Ты сам притягиваешь их. И что с ними делать — решать тебе».
Стоп. Мигающий красный цвет, сбой программы и — неожиданное счастье! Резкий поворот: наконец-то! Наконец-то нашелся первый ответ и заставил посмотреть на все совсем с другой точки зрения!
Как же я была благодарна маленькому синему томику, попавшему мне в руки совершенно случайно и открытому от скуки в ожидании важной персоны для очередного интервью.
Ричард Бах. «Иллюзии». Стоило прочитать название на обложке, стоило перевернуть страницу — и я уже не могла оторваться, и жадно глотала строчки, лившиеся прямо в душу, как долгожданная вода для того, кто испытывает жажду: «Каждая проблема таит в себе бесценный дар. И ты создаешь себе проблемы — ведь эти дары тебе крайне необходимы»; «Узы, связывающие твою истинную семью, не являются кровными, они основаны на уважении и радости, открываемых нам в жизни друг друга».
Но тогда мне и в голову не могло прийти, что эта книга про меня и что в будущем события, схожие с теми, что описаны в ней, откроют совсем новую страницу в моей жизни, откроют судьбу.
Эта небольшая повесть — седьмая книга американского писателя и пилота Ричарда Баха, ставшего известным после выхода в 1970 году «Чайки по имени Джонатан Ливингстон».
В «Иллюзиях» он говорит с читателем от первого лица, и героя от автора отличить почти невозможно. Его даже зовут так же — Риччи. Бах искренен, потому что рассказывает невымышленную историю. Историю одной встречи, перевернувшей его жизнь. А произошла ли она наяву, как сказали бы мы, жители XXI столетия, или в его воображении, во внутреннем мире, — уже не суть важно.
Потому что, когда встречаешь того, кто может ответить на вопросы, которые тебя давно мучают; кто слышит, чувствует, думает так же, как ты; кто знает тебя даже лучше, чем ты сам, когда встречаешь родную душу, Друга, Учителя, — тебя переполняет радость и счастье: ты выстрадал эту встречу, долго ждал ее и не мучаешься проблемой, а кто же ты и откуда такой взялся.
Ричард совершил вынужденную посадку на кукурузном поле штата Иллинойс. Человек, с виду обычной бродяга, зарабатывавший на жизнь, катая на самолете охотников до острых ощущений, сидел спиной к нему в совершенном спокойствии.
«Я кивнул, почему-то сразу почувствовав к нему какую-то симпатию.
„Мне показалось, что вы одиноки“, — сказал я.
„Не хотел бы беспокоить вас. Если я тут лишний, я полечу своей дорогой“.
„Нет. Я ждал тебя“.
Тут я улыбнулся. „Прости, что задержался“».
Дональд Шимода, мессия в промасленной кожаной куртке за штурвалом прогулочного самолета, совершающий чудеса и исцеления, как Иисус, уставший от человеческой жадности до необычного и глухоты к тем вечным истинам, о которых он хотел поведать. Он сел за штурвал самолета не только для того, чтобы побыть в одиночестве, но чтобы встретить наконец того, кто услышит, кто уже давно услышал, но пока, одинокий, ищет, бродя по миру, и ждет встречи.
Первые изумление и радость от этих простых слов — «Я ждал тебя» — переросли в глубокие отношения, которых Ричард боится и без которых уже не может. Он не может признаться себе, что нашел учителя и что вообще искал его, и одновременно в глубине души знает, что уже нашел все, что искал, все, о чем когда-то мечтал. В какой-то момент он хочет убежать и даже несколько дней странствует в одиночестве, но непреодолимая сила влечет его к немногословному человеку по имени Дон, и Ричард понимает, что готов лететь куда угодно, лишь бы тот, другой, был рядом, отвечал на вопросы или просто молчал. И ценность этого молчания столь же велика, как ценность самого искреннего и доверительного диалога.
Дональд подтверждает догадки Ричарда об устройстве мира и Вселенной, расширяет их, раскрывает перед ним безграничные возможности человека, вся проблема которого в том, что он сам себе ставит ограничения. Мы живем в иллюзиях, говорит Дон, нами же самими созданных. Они и есть наш склеп и причина большинства несчастий и страданий. Не можешь ходить по воде? Да потому что веришь, что она жидкая, и тем самым ограничиваешь и собственное понимание, и суть самого явления, стихии. Не можешь растворить мыслью облако? Да потому что тебе кажется это невозможным и не хватает силы воображения представить небо без облаков.
. Книга не отпускала меня, я заболела «бахоманией» и перечитала почти все произведения Ричарда Баха. Они притягивали созвучием моим внутренним вопросам, размышлениям: я по-прежнему не желала мириться с обыденностью и конечностью своего бессмысленного существования; книги не давали покоя и дарили надежду.
А спустя много лет в моей жизни появился человек. Он не был похож на Шимоду (по крайней мере, на такого, каким я его себе представляла), но сказал мне почти те же самые слова, что Дон сказал Ричарду в моей любимой книге.
Он сделал меня счастливой, просто оттого что жил так, как я всегда мечтала, но уже не надеялась, что это и правда возможно в нашем сегодняшнем мире.
Он сказал мне: да, существует и другая реальность.
Да, существуют Добро, Красота, Любовь, Справедливость, и ради них стоит жить и сражаться.
Да, мы ограничиваем себя сами, когда не желаем видеть дальше допустимых рамок и стереотипов.
Мы свободны и вправе выбирать и тем самым притягиваем в свою жизнь то, что выбрали, наше сегодняшнее окружение, наши сегодняшние декорации — результат и следствие наших же выборов. И потому мы ответственны за то, что происходит с нами и вокруг нас. Некого винить, а есть свобода и счастье все изменить.
Все, что ты помыслил, уже существует. Мечты сбываются, если мечтать по-настоящему и сильно, если увидеть свою Мечту в действии.
Наши обиды, огорчения и страдания тоже наш выбор, значит, нам нравится так жить, раз мы позволяем им себя затронуть, а на самом деле это наши иллюзии, которые не дают проявиться Человеку.
Да, где-то есть и моя стая, и там уже давно заждались.
А потом этот человек взял меня за руку и повел за собой. И мне больше не одиноко и не страшно. Не страшно летать и так жить. И даже падать не страшно — поднимешься же, с ним, ради него и других, которые еще не знают, но очень хотят поверить в самих себя, в самое ценное, что у нас есть: в Человека.
И потому мне захотелось поделиться с вами магией этой книги — она сбывается. Без лишнего пафоса — это правда. Она — про меня. Но не только. Она — про вас. Про каждого из нас, кто долго ждет встречи.
Читайте также: