Притча о смерти ребенка

Обновлено: 14.11.2024

— Вы — кузнец?
Голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.
— А стучаться не пробовали? — грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.
— Стучаться? Хм… Не пробовала, — ответил голос.

Переступая ватными ногами, кузнец подошел к наковальне и взял в руки молоток.
— Вы это… Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! — вложив в свой голос все свое гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.
Смерть кивнула и уселась на скамейку, оперевшись спиной на стену.
***
Работа подходила к концу. Выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.
— Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мире не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.
Смерть, сидевшая на скамейке в непринужденной позе, и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Темный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.
— Что вы сказали? — тихо произнесла она.
— Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое…
— Оружие? Вы сказали оружие?
— Может я не так выразился, просто…
Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.

— Как ты думаешь, сколько человек я убила? — прошипела она сквозь зубы.
— Я… Я не знаю, — опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.
— Отвечай! — Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх, — сколько?
— Н-не знаю…
— Сколько? — выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.
— Да откуда я знаю сколько их было? — пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец.
Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.
— Значит ты не знаешь, сколько их было? — тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила, — а что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь? Никогда не убила ни одного человека. Что ты на это скажешь?
— Но… А как же?…
— Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами. Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всем этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всем меня, — она ненадолго замолчала, — ты знаешь, какой я была раньше? Я была красивой девушкой, я встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено быть. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно… Посмотри, что со мной стало!
Последние слова она выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон.
Перед глазами Василия предстало, испещренное морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы. Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.
— Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? — она сделала шаг в сторону Василия.
— Нет, — сжавшись под ее пристальным взглядом, мотнул он головой.
— Конечно не знаешь, — ухмыльнулась она, — это вы сделали меня такой! Я видела как мать убивает своих детей, я видела как брат убивает брата, я видела как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек. Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса…
Глаза Смерти заблестели.
— Я поменяла свое прекрасное платье на эти черные одежды, чтобы на нем не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слез. Я больше не дарю им цветы. Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто… — она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, — я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей… Отдай мне мою косу, дурак!
Вырвав из рук кузнеца свое орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу из мастерской.
— Можно один вопрос? — послышалось сзади.
— Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? — остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она.
— Да.
— Дорога в рай… Она уже давно заросла травой.

Другие статьи в литературном дневнике:

08.03.2018. Притча не узнавши человека не открывай ему своей д
04.03.2018. Притча о смерти

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Похожая притча

По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно.

Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.

Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться.

Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Похожая притча

Сказал Господь такую притчу: был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило, построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его. И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои. Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?

Вся эта притча – рассказ об отвержении Самого Господа Иисуса Христа. Виноградник в ней – вначале избранный Богом народ Израилев. Как говорит пророк Исаия: виноградник Господень – народ Израилев ( Ис. 5, 7 ). Хозяин виноградника – Бог, виноградари – религиозные вожди народа, слуги, которые приходят, чтобы собрать плоды – посланные Богом пророки. И, наконец, Сын – Христос Мессия, Он послан как последний посланник в мир.

В притче нет другого объяснения Его смерти, кроме того, что виноградари убили Его, потому что знали, что Он наследник, что Он – Сын Божий. Не потому что не знали, а потому что знали. «Придем и убьем Его, – говорят они, – и наследство будет наше». Какое простое решение всех проблем, существующих в роде человеческом, когда он отворачивается от Бога! От Каина до Каиафы, от Каиафы до убийц нашей святой Царской Семьи и до последнего убийцы, который будет на земле. Вынуть камень, всего один, из строения жизни – и не заботиться ни о чем. Все теперь принадлежит нам, и мы поступаем так, как мы хотим. Как просто и ясно показана в этой притче история и судьба Израиля и всего человечества!

Обратим внимание на то, как милостив Господь по отношению к тем, кому Он вверяет Свой виноградник. Господь дает его делателям и оставляет их одних. Он не стоит над ними, как надсмотрщик. Он доверяет им то дело, которое они призваны осуществить на земле. И мы видим еще, с каким непостижимым терпением снова и снова, несмотря на все страшные грехи и преступления, Господь дает им возможность ответить на Его доверие, на Его любовь. Однако это не означает, что праведного суда Божия не существует. Все кончается тем, что Господь, как мы слышали, предает смерти злых делателей, забирает виноградник у них и передает его другим.

Со времени пришествия Христова новый виноградник Божий распространяется по всей земле. Весь человеческий род включается в этот виноградник. И этот новый виноградник – Церковь Христова с апостолами, мучениками, святителями, исповедниками, преподобными, благочестивыми царями и царицами – теми, кто достойно трудится в Господнем винограднике. Это «род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел», как говорит нам слово Божие ( 1 Пет. 2, 9 ). «Якоже красный плод спасительного сеяния», приносят Господу добрые виноградари свой труд, и будут приносить Ему до скончания века.

Однако эта притча Господня – о злых виноградарях. И она касается не одного только Ветхого Завета. Вся Церковь наша – виноградник Господень. Каждая душа человеческая, говорят святые отцы, это своего рода виноградник. И подобно тому, как хозяин винограда в притче не получил ни одной кисти виноградной, точно также Бог очень часто не получает духовных плодов от многих людей, которых Он любит. Что за опустошение над нашей землей прошло в недавние годы? Сам диавол иссушил почти весь виноградник. И Господь предупреждает, что будет горшее. Сын Человеческий, говорит Он, придя, найдет ли хоть одну виноградину на земле?

Кто же будет виновен в этом более всего? Мы знаем, что князь мира сего, все более утверждающий свою власть в этом мире, зная, что ему мало осталось времени, все более неистовствует, все более утверждает свое господство, «тайну беззакония», о которой говорит апостол Павел в Послании к Солунянам ( 2 Фес. 2, 7). Но она действует не только во внешнем мире – говорят святые отцы – она касается и самой Церкви, потому что, в конце концов, «человек беззакония», как говорит апостол, придет и в храме Божием сядет, выдавая себя за Бога (2 Фес. 2, 4 ).

Совершенно понятно, что более всего противостоять «тайне беззакония» должны те, кто поставлен Господом трудиться над возделыванием душ человеческих; те, кто ответственен перед Богом за духовное состояние народа. А в чем же будет их вина? Как смогут эти люди дойти до отвержения Самого Бога? Вот притча о злых виноградарях показывает, сколь ужасным может быть возрастание во зле. Чем больше Господь проявляет милосердие по отношению к делателям виноградника, тем более они утверждаются в своем зле.

Мы видели ряд явлений неправедного суда злых виноградарей, пока они не доходят до убийства Сына Хозяина виноградника. Все начинается с утраты чувства реальности, утраты страха Божия. Каждый человек, живущий духовной жизнью, может знать, что можно потерять страх Божий, потерять благодать. Что можно с небрежением относиться к святыне. Слово Божие говорит: «Проклят всяк, творящий дело Божие с небрежением» ( Иер. 48, 10 ). А если человек проклят, значит, лишен благодати. Значит, он подчиняется князю мира сего, силам зла. Он становится на тот самый путь, по которому шли злые виноградари.

Чтобы понять нашу ответственность, в особенности ответственность тех, кому вручен виноградник Божий, мы должны увидеть, что все подробности притчи имеют значение. С самого начала притчи говорится, что Господь дал делателям для служения ограду, башню и точило.

Точило в винограднике – место, где получают сок и вино. Согласно изъяснениям святых отцов, это тайна обетованного Мессии, истинного Спасителя рода человеческого, в ожидании Которого жили все в Ветхом Завете – и в чаянии Второго Пришествия Которого живем мы. «Жаждай да грядет ко Мне и да пиет» ( Ин. 7, 37 ), говорит Господь, обращаясь к таким людям. Башня, говорят святые отцы, означает древний Иерусалимский храм – предтечу Церкви Христовой, где совершались прообразовательные жертвоприношения. И также она – все храмы самой Христовой Церкви. Но она, кроме того – наблюдательная башня, с которой наблюдали и должны наблюдать всегда за приближением врагов, в особенности, когда наступает время созревания плодов. Это назначение башни лучше всего, наверное, помогает нам понять, как совершается постепенно «тайна беззакония» в Церкви. Ведь и ограда, которой был обнесен виноградник, существует для тех же самых целей. Ограда – то, что отделяет виноградник от невозделанной земли и то, что должно защищать виноградник от воров, от диких зверей. Неогороженный виноградник открыт для разорения. Если ограда где-то оказывается разрушенной – тот, кому не все равно, что делается с виноградником, постарается немедленно восстановить ее. И в духовной жизни существует ограда. Как говорят святые отцы, это заповеди Божии. Прежде всего, оградительный древний закон: не убивай, не воруй, не блуди. Эти запреты не утесняют свободу человека, как мы знаем, но защищают человека, ограждают его, хранят его свободу. Без этой ограды человеческая жизнь станет подобной винограднику, который могут вытоптать и пожрать стада диких свиней. Есть и другие ограды в винограднике Господнем. Это таинства Церкви, Тайны Христовы, перед которыми мы молимся: «Не бо врагом Твоим тайну повем». Это догматы и каноны, и все установления церковные, которые должны храниться от всякого злого поползновения на них.

Когда не будет у делателей виноградника заботы об ограде, тогда придет его запустение и гибель. Пусть не думает кто-нибудь, что он простой мирянин и какой с него спрос. Если ты принял дар Духа Святаго, ты тоже делатель, какое бы место ты ни занимал в Церкви. И пусть не скажет кто-нибудь, что он заботится только о своем личном благочестии и остальное его не касается. Что значит твое благочестие, если тебя не заботит, что весь виноградник гибнет у нас на глазах? Нам всем дал Господь виноградник и снабдил его всем необходимым, чтобы мы достойно исполняли свой главный труд. Мы все облечены доверием Божиим, и все свободны отнестись к этому дару так, как нам заблагорассудится.

Однако и для нас всех приближается день, когда мы должны будем предстать пред Господом с отчетом, что мы сделали с тем, что Он нам вручил. Все мы должны будем дать ответ на последнем и Страшном Суде Господу об этом. И выбор, перед которым мы стоим, как показывает Крест Христов, оказывается предельным. В этом мире, лежащем во зле, существуют зло и смерть. Когда зло раскрывается до предела, человек становится либо мучеником, либо убийцей. До такого предела дойдет жизнь, что иного выбора не будет дано никому.

В притче ясно показано, что Христос знает, что ждет Его впереди и каким путем должна идти Его Церковь. Он сознательно восходит к смерти, чтобы отдать Себя за спасение всех, чтобы стать краеугольным камнем, на котором строится жизнь и без которого, чему теперь, казалось бы, должно стать свидетелем все человечество, рушится все. Отвержение и смерть ожидают Господа и Церковь Его, но это все для того, чтобы изнести милость, и суд, и победу для любящих Его.

Часть 2. Возможно ли не потерять веру, потеряв ребенка

Иван Крамской. Неутешное горе. 1884

Первая попытка прикосновения к такой непростой теме, как потеря ребенка, предпринятая мной недавно, породила немало вопросов и недоумений, как относящихся непосредственно к теме, так и касающихся ее лишь косвенно. Все это дало мне повод и право рассмотреть несколько подробнее вопросы, касающиеся некоторых обстоятельств, связанных со смертью человека. И в первую очередь это главнейший вопрос о том, как при столкновении с подобной бедой сохранить самое важное начало нашей жизни – веру.

Испытание, а не казнь

Ранний уход из жизни того, кого ты в эту жизнь ввел, – бесспорно, одно из самых тяжелых испытаний для человека. С этим испытанием столкнулись уже первые люди, жившие на земле, как бы грозно предвещая о том, что оно – будущий удел многих, живущих в этом месте плача. Раздирание на себе одежды – это видимое выражение самой тяжелой скорби, часто встречающееся в Священном Писании – в начале человеческой истории было употреблено именно при известии о трагической гибели сына. Когда патриарх Иаков узнал о смерти (мнимой) своего любимого сына Иосифа, увидев его окровавленную одежду, он разодрал одежду на себе и, как говорится в Писании, оплакивал сына своего многие дни (Быт. 37, 34–35). Выражая понимание того, что душа по смерти уходит в преисподнюю, Иаков вместе с тем признает, что смерть ребенка способна превратить в «ад» и жизнь родителя: собрались все сыновья его и все дочери его, чтобы утешить его; но он не хотел утешиться и сказал: с печалью сойду к сыну моему в преисподнюю (Быт. 37, 34–35).

Самого дорогого человека – Свою Мать – Господь «не уберег» от такого испытания

Если мы коснемся истории уже новозаветной, то увидим, что величайшее событие человеческой истории – Боговоплощение – сопровождалось, по причине злой воли царя Ирода, насильственной смертью более 10 тысяч младенцев, умученных за (вместо) Христа. Евангелист Матфей, ссылаясь на предсказание пророка Иеремии, рассказывает о безутешном материнском плаче после такого беспримерного по своей жестокости преступления: Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет (Мф. 2, 17–18). Участи погребать своего ребенка, мы помним, не избежала и Сама Божия Матерь, которой оружие прошло душу (ср. Лк. 2, 35), когда она стояла при Кресте своего Сына, сострадая Его страдальческой смерти. Самого дорогого и близкого для Себя на земле человека – Свою Мать – Господь «не уберег» от такого испытания!

К чему я привожу все эти примеры? К тому, чтобы мы поняли, что, если потеря ребенка была уделом очень многих, начиная с самого истока человеческой истории, и подобного не избежала в Своей жизни даже Дева Мария, – значит, такая потеря не является по сути испытанием, неподъемным для человеческих сил, испытанием, которое невозможно пережить, конечно, с Божией помощью. Подобная скорбь дается человеку Богом как одна из составляющих его личного креста, не являясь существенным препятствием для дальнейшей его жизни и спасения души. Хотя потеря ребенка и способна нанести родителям глубочайшую рану, все же это – испытание, а не казнь. Это, так сказать, «отсечение руки», а не «головы». Но, поскольку испытание испытанию рознь и порой, потеряв руку, можно «потерять» и голову, важно иметь в виду средства, способные помочь нам подобную потерю осмыслить и пережить.

Пережить с молитвой в сердце

И для начала поймем, что пережить подобное, не растеряв веру в Бога и не пошатнувшись рассудком (что связано), все же возможно. Необходимейшим средством, без которого здесь трудно обойтись, должна стать настоящая глубокая молитва к Богу. Вот важное свидетельство того, как молитва помогает смириться со смертью ребенка. Свидетельство, оставленное нам духовным писателем ХХ в. Пестовым Н.Е., потерявшим в войну своего сына-юношу Николая:

«Мысль о его гибели в первое время казалась чем-то непостижимым для разума, катастрофой, крушением всех надежд. Уста говорили слова молитвы «слава Богу за все». Но это были только слова, сердце не мирилось с потерей и безмолвно протестовало… Все в мире потеряло свои краски, потускнело, казалось ненужным и потерявшим свой жизненный смысл и значение. В голове и сердце господствовала только одна мысль: Коли более нет, и никогда в этом мире я не увижу его милого образа, не услышу голоса. Никогда не исполниться моей мечте видеть его в священном облачении, выполняющим величайшее из предназначений человека… И, кажется, где бы я ни находился, что бы ни делал, мысль всегда была только с ним, и в сердце был только он. Оно было переполнено им, и он вытеснил из него все другие интересы, затмил собою все другие привязанности… Только молитва давала успокоение. Она оживляла веру в благость Небесного Отца и смиряла протестующее сердце. Но не только успокоение давала молитва, постепенно молитва о Колюше стала пробуждать чувство духовного с ним единения. Слезы о нем стали терять свою горечь, и чувство одиночества стало сменяться мыслью о близости к нам его духа, присутствия его с нами и участия в наших переживаниях, мыслях и всей нашей жизни» [1] .

Бог становится как бы ближе тому человеку, которого постигла глубокая скорбь

Обратим внимание: молитва не только успокаивала убитого горем отца, смиряла его сердце с горестной потерей – она пробудила ощущения духовного единения с ушедшим сыном. Очень важно подмечено нашими предками: «чем глубже скорбь, тем ближе Бог». Как драгоценные жемчужины обретаются на дне океана, так Бог становится как бы ближе тому человеку, которого постигла глубокая скорбь. И т.к. в Боге находятся все умершие, то здесь и открывается возможность духовно сблизиться с тем, кого мы потеряли. Возможность, доступная лишь тому, кто будет молиться, ибо лишь молитва, соединяющая человека с Богом, приближает к нам и наших усопших. О таком опыте духовного единения с усопшим сыном с помощью молитвы и повествует Пестов.

Николай Евграфович признается, что осмыслению пережитого и укреплению его в вере способствовало и письмо одного близкого друга семьи, написанное по случаю смерти их сына. Мысли, изложенные в этом письме, будут полезны как переживающему тяжелую утрату, так и всякому, кто хочет поддержать убитого горем родителя:

«Она писала моей жене: ‟Дорогая моя, как хотелось бы, вместо всяких слов, просто прижаться к Вам душой… Конечно, осознать умом сообщенного Вами я до сих пор не могу. По-видимому, ум – ограниченный инструмент, и не охватить ему того, что совершилось причащение Колюшиной души ВЕЧНОСТИ. Да, он теперь в милом ему «четвертом измерении». Милый, бесконечно милый мальчик. Жалею ли я его? Нет, Зоечка, только УБЛАЖАЮ.

Нет у меня чувства боли за него; он отстрадал, он сдал тот ужасный экзамен, который (увы) еще ждет меня, Вас… Колюша Господень, Колюша – Божья душа, и «жребий его со избранными», это для меня осязаемая истина. Жаль мне Вас обоих, но, признаюсь, эта жалость просто «естественная», а как только переступаю в сверхъестественную область – область христианства, скорбь переходит в тихое умиление. Общение Коли с Вами стало с момента отрешения его от земных уз особенно напряженным, интенсивным – это факт непреложный; только истончите Ваш слух духовный, чтобы слышать теперь приход Колюши к Вам. Все пожелания молитвенные Ваши ему воспринимаются им сейчас особенно полно, неразвлеченно. А его помощь Вам, своим родителям, расширена теперь до великих возможностей: чего не выпросит он для Вас у ставшего для него таким близким Господа? Он был искушен, испробован «огненным искушением», и стояние в ДОБРЕ стало в нем сейчас уже невозвратимо устойчивым; в отношении к нему уже приложимы слова, служащие эпиграфом тетради отца: ‟Се аз и дети, яже даде ми Бог”. Это дитя передано уже готовым в руки Давшего его Вам. Колюша опередил всех нас на пути к последней цели бытия, и его уход должен стать мощным побуждением часто-часто устремляться духом вслед за ним; быть может, в этом кроется часто смысл раннего отзыва Господом детей от сильно любящих их родителей – верная приманка нас на небо» [2] .

Лучший мир

Утешением для родителя, переживающего тяжкую утрату, может стать и твердое убеждение в том, что его ребенок попал в лучший мир, где он счастлив. Святитель Феофан Затворник, увещевая мать не убиваться сильно о смерти дочери, указывает именно на эту мысль:

«Плачьте, плачьте. В этом нет ничего неестественного и укорного. Диво было бы, если бы мать не поплакала о смерти дочери. Но при этом надо знать меру: не убиваться и не забывать тех понятий о смерти и умерших, которые даются нам христианством.

Умерла! Не она умерла; умерло тело, а она жива, и так же живет, как и мы, только в другом образе бытия. Она и к вам приходит и смотрит на вас. И, надо полагать, дивится, что вы плачете и убиваетесь, ибо ей лучше. Тот образ бытия выше нашего. Если бы она явилась, и вы попросили ее войти опять в тело, она ни за что не согласилась бы. Зачем же вам вступать с нею в такое разногласие? Желать того, что ей противно? Какая тут будет любовь?» [3] .

В качестве иллюстрации того, о чем говорит святитель, можно вспомнить случай, о котором рассказывает в своей книге наш современник отец Александр Дьяченко. Описывая жизнь одной молодой благочестивой девушки, претерпевшей незадолго до кончины злоключения в одной местной больнице, отец Александр приводит последний разговор девушки с мамой.

«Мать, дежурившая возле Анечки, увидела, что та, наконец, пришла в себя, и сказала ей:

– Я подаю в суд на руководство больницы.

В ответ Анечка улыбнулась своей ласковой улыбкой и попросила:

– Не нужно, мама, прости их. Ты себе не представляешь, как ТАМ хорошо» [4] .

Слезы о потере любимого пусть претворятся в молитвенный плач о прощении грехов усопшего

Конечно, и в случае с Колей Пестовым, и в случае с Анечкой речь идет о благочестивых людях, близкие которых могли иметь твердую надежду на пребывание их в горнем мире, в местах радости. А чем же может утешиться родитель, чей ребенок не может «похвалиться» благочестием при земной жизни? Если молодой человек или девушка до момента кончины вовсе не отличались какой-либо заметной для других верой и церковностью? В таком случае немалое утешение можно почерпнуть в церковном учении о молитве за усопших. Мы имеем множество свидетельств святых отцов и учителей Церкви, говорящих о том, что и грешная душа по молитвам Церкви может получить облегчение своей скорби, а в некоторых случаях, если усопший не имел груза смертных грехов, и вовсе избавиться от мук. Только нужно хорошо понимать, что обязанность быть проводником и организатором такой молитвы лежит на близких усопшего. Слезы о потере любимого пусть претворятся в молитвенный плач о прощении грехов усопшего. Подобным образом следует рассудить и о прочих моментах поминовения: привычное стремление накормить и напоить свое чадо пусть успокоится в насыщении бедного и голодного; желание обновить для него обветшавшую одежду пусть сублимируется в труды по одеванию нуждающихся и проч. Таким образом продолжается не только наше общение с усопшим, но и то важное участие в жизни ребенка, которого родитель как будто уже лишен. Тем более что подобное участие в его такой еще новой жизни сейчас может быть еще более важным, чем это было при его жизни земной!

Почему через страдания?

Хотелось бы вспомнить и еще один момент, связанный с кончиной ребенка, момент, которой делает рану убитого горем родителя еще более глубокой, а боль – еще более сильной. Когда маленький или молодой человек умирает, это нередко сопровождается тяжелыми страданиями. Тяжелая болезнь, насильственная смерть, смертельное ДТП или иной несчастный случай – образы подобной смерти многообразны, и каждый из них усугубляет и без того тяжкое горе родителя, становясь своего рода «солью» на рану, не дающей этой ране затянуться. Может ли христианство ответить на вопрос – почему так происходит. Разве недостаточно того, что смерть и так забирает человека очень рано и, кажется, несвоевременно?

Предсмертные страдания человека умножают его счастье в вечности

Попробуем найти такой ответ. Господь говорит: В мире будете иметь скорбь (Ин.16, 33). Необходимость разнообразных скорбей в жизни христианина связана с процессом становления его личности в качестве гражданина Царства Небесного. Хочешь ли войти в Царство? Тогда трудись над очищением своей души, учись добродетели. А это всегда сопряжено с трудами и скорбями, помогающими нам в наших духовных немощах. Ребенок или молодой человек, не успевший в силу своего возраста или мировоззрения понести подобные труды, часто Промыслом Божиим возводится к духовному созреванию посредством кратковременной, но тяжелой скорби. Вместо подвигов по стяжанию добродетели приносит Богу страдание, вместо тяжелой продолжительной борьбы с грехами – очищается от грехов тяжелой мукой. Необходимо научиться смотреть на такие явления глазами веры, которая утверждает, что предсмертные страдания человека умножают его счастье в вечности, а значит, являются для него благом. Если, конечно, претерпит все до конца с терпением и без ропота.

Почему не забирает «вовремя»?

И еще один вопрос, задевающий многих, особенно когда речь заходит о насильственной смерти невинных детей. Если согласно с нашей верой утверждение, что Бог забирает человека в самый подходящий, с точки зрения его вечной участи, момент жизни, то почему Он не забирает будущего злодея «вовремя», т.е. до момента совершения им злодеяний?

Действительно, кажется, справедливо и человеколюбиво было бы забрать человека, пока он еще способен к восприятию благой вечности и не причинил зла себе и ближним. Почему же Бог этого не сделал? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, вспомним одно изречение Спасителя и от Него попробуем «оттолкнуться»: Го́ре миру от соблазнов: ибо надобно прийти соблазнам; но го́ре тому человеку, чрез которого соблазн приходит (Мф. 18, 7). Христос свидетельствует о том, что горе и беды принесут миру соблазны – все проявления зла, происходящие через людей, – но вместе с тем признает, что соблазнам прийти необходимо. Почему же? Необходимость эта находит свое обоснование, с одной стороны, в происхождении человека, а с другой – в том духовном состоянии, в котором пребывает природа человека и окружающий его мир в настоящее время. Человек создан по образу Божию, и основным началом, управляющим его жизнью, является свобода воли – свойство, присущее Богу в совершенном виде. Грехопадение, совершившееся при первых людях, Адаме и Еве, привело к искажению человеческой природы, порабощению ее греху. При этом свобода воли, как неотъемлемое свойство образа Божия, была оставлена в распоряжение человеку, только, в силу искажения всей жизнедеятельности человеческой природы, получила иное направление и деятельность свободной воли. Если до грехопадения воля направляла жизнь человека исключительно по пути Богоугождения, творения блага, то после воля, будучи порабощена злому началу, стала склонять его ко злу, отвращая от Бога. Бог попускает этому быть потому, что человек, имеющий свободную волю, должен совершенно свободно и сознательно на протяжении всей своей жизни сформировать, воспитать самого себя или в направлении богоподобия, или иначе, и таким образом решить свою вечную участь.

В силу поврежденности природы человеку свойственно метаться «из стороны в сторону», то выбирая благо, то, напротив, склоняясь ко злу. Задача верующего человека – преодолевая в себе все проявления зла, направлять свою к волю к непрестанному исполнению воли Божией. Однако не все выбирают этот путь. Многие, не имея веры, направляют свою жизнь к совершению нравственного зла, в течение жизни все более в этом преуспевая. И Бог уважает этот свободный выбор человека, дает ему возможность «созреть» в том направлении, которое он для себя избрал, для окончательного определения его участи в вечности. Этим объясняется, почему часто Бог позволяет человеку укрепиться во зле, совершить порой даже множество преступлений, прежде чем он перейдет в вечность. Классическая для христианского понимания смерти фраза «каждого человека Бог забирает из этого мира в наиболее подходящий именно для него момент» означает, что каждому Бог дает возможность окончательно «созреть» в том направлении, которое он для себя избрал, и забирает в тот момент, когда это созревание уже совершилось.

Да, бывает так, что, провидя в будущем возможное уклонение человека от благого пути, Господь забирает его прежде, чем это произойдет. Но происходит это в том случае, когда состояние души человека таково, что он способен еще к восприятию благой вечности. И это, безусловно, проявление любви Божией к человеку. Когда же человек длительное время идет путем зла и никаких препятствий на этом пути не встречает, это может означать, что Господь или по Своей великой милости ждет от него покаяния, или дает возможность окончательно утвердиться на выбранном им пути. Что же до того, что при этом страдают многие, порой невинные люди, то здесь справедливо утверждение: если бы подобные страдания противоречили правде Божией и не служили пользе страждущего, Господь никогда бы их не допустил. Известно еще из Катехизиса: Промысл Божий обращает зло, совершаемое людьми, к благим целям. А значит, если страдает несправедливо ребенок, – Бог «плетет» для него мученический венец: так стяжали мученические венцы, например, Вифлеемские младенцы. Если страдает уже нагрешивший – имеет шанс очиститься от грехов и возрасти духовно: так получает шанс войти в Царство даже человек, прежде далекий от Бога.

Страдание и смерть едва начавшего жить, «нераспустившегося цветка жизни» – особое действие Промысла Божия, направленное ко благу и самого ушедшего, и всех тех, кто связан с ним узами любви. Своего рода призыв Бога к живущим, призыв взглянуть иначе на земную действительность и понять, что это лишь преддверие жизни. Благо тому, кто услышал этот призыв и сумел духовными очами посмотреть на такую смерть.

Читайте также: