Притча о блудном сыне на старославянском языке
Обновлено: 14.11.2024
Притча о блудном сыне – одна из самых известных. Некоторые ее выражения вошли в обычный разговорный язык, а отдельные иллюстрации и картины, относящиеся к ней, известны нам с детства.
В предыдущих двух притчах о заблудшей овце и потерянной драхме Христос, призывая людей к покаянию, сказал, что бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся ( Лк. 15: 10 ). Для того чтобы слова о покаянии сильнее запечатлелись в сердцах Его слушателей, Христос далее произносит притчу о блудном сыне. Эта притча является продолжением ответа Христа на упрёки, сделанные Ему фарисеями, что Он принимает грешников и ест с ними ( Лк. 15: 2 ). Притчу о блудном сыне, как и предыдущие две, мы находим в 15-ой главе Евангелия от Луки:
«У некоторого человека было два сына. И сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил сыновьям имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошёл в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться. И пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней. И он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Пришедши же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Прими меня в число наемников твоих. Встал и пошёл к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги. И приведите откормленного телёнка, и заколите. Станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё моё твоё; а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся» ( Лк. 15: 11–32 ).
Притча о блудном сыне неисчерпаема. Она содержит такое множество тем, что их трудно перечислить. Каждый человек, который с благоговением вчитывается в неё, находит для себя ответ на вопросы о собственном духовном состоянии.
Первая тема – историческая – тема избранного народа Божия и язычников. Старший сын в притче мог бы быть образом Израиля, а младший – языческих народов. В свете этой притчи, по словам прот. Михаила Помазанского, можно уяснить себе значение ветхозаветного периода, когда люди, совершив первородный грех, удалились от Бога. «Отец скорбит об уходе любимого сына. Но, не нарушая его сыновнего достоинства и сыновней свободы, Он ждёт, пока сын, познав всю горечь зла и, вспомнив о былой жизни в Отцовском доме, – сам затоскует об этом доме и откроет душу для Отцовской любви. Так было с человеческим родом».
Вторая тема – о природе греха. Вот почему притча о блудном сыне читается за Литургией в третье приготовительное воскресенье перед Великим Постом, когда верующие готовятся к очищению от грехов через подвиг покаяния.
Покаяние – третья тема. Нигде лучше не раскрывает нам Евангелие в чем сущность покаяния, чем именно в притче о блудном сыне. Она выявляет нам постепенный внутренний процесс переворота грешника и полноту покаяния, которое состоит в сознании своего падения, искреннем раскаянии и смиренном обращении к Отцу Небесному.
Четвертая тема – Церковь и её литургическая жизнь. Об этом говорится в Синаксаре Недели о Блудном Сыне (особое поучение, которое читается в это приготовительное к Великому Посту воскресенье). «Лучшие одежды», в которые отец облачает вернувшегося сына, толкуются в синаксаре как крещение, «кольцо» – как запечатление Духом Святым в таинстве Миропомазания, «пир с вкушением откормленного телёнка» – как Евхаристия, таинство Причащения. «Пение и ликование (музыка)» – символ торжества Церкви по поводу её восстановленной полноты и единства.
Пятая тема, которую мы встречаем в притче о Блудном Сыне – Сам Спаситель, Который выступает здесь в евхаристическом образе закалаемого тельца, ибо Он упоминается в Писании как Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира ( Ин.1: 29 ).
Образ старшего сына являет тему зависти, самомнения, законничества и тему необходимости взаимного, братского прощения.
«Младший, блудный сын» – прообраз всего падшего человечества и одновременно каждого отдельного грешника. «Следующая часть имения», т.е. доля имения младшего сына, – это дары Божии, которыми наделён каждый человек. По разъяснению еп. Игнатия Брянчанинова – это «. ум и сердце, а в особенности благодать Святого Духа, даруемая каждому христианину. Требование у отца следующей части имения для употребления ее по произволу – стремление человека свергнуть с себя покорность Богу и следовать собственным помыслам и пожеланиям. Согласием отца на выдачу имения изображается самовластие, которым Бог почтил человека в употреблении даров Божих».
Прот. Александр Мень в одной из своих проповедей в «Неделю о блудном сыне» отмечает интересную деталь экономического свойства: «В те времена, о которых рассказывает Господь, люди старались жить одной семьей. Теперь более естественно, чтобы дети отделялись и уходили от родителей, когда вырастают. Тогда люди совместно владели землей, которую вместе обрабатывали, и чем больше была семья, тем больше было рабочих рук, тем больше было возможности трудиться. Поэтому разделить дом, разделить имение и хозяйство считалось ущербом, убытком. Если дети так поступали, это считалось обидой для родителей».
Получив свою часть отцовского имущества, младший сын уходит «в дальнюю страну», на чужбину – место отдаления от Бога, где он перестаёт думать о своем отце, где он «живёт распутно», то есть предаётся греховной жизни, отчуждающей человека от Создателя. Там он быстро растратил имение, свою долю даров Божиих: силы, ума, сердца и тела. Это приводит его к нищете – полному духовному опустошению. Это и неудивительно, ибо человек, вступивший на путь греха, следует по пути эгоизма, самоугождения. Он по-настоящему не владеет тем, что ему приносит сиюминутное наслаждение, а им владеет то, что его услаждает. Вот почему ап. Павел предупреждает христиан: «Ничто не должно обладать мною» ( 1Кор. 6: 12 ).
По этому поводу один церковный мыслитель писал: «. Эта дальняя сторона, эта чужбина и являет нам глубокую сущность нашей жизни, нашего состояния. Только поняв это, мы можем начать возврат к подлинной жизни. Тот, кто хотя бы раз в жизни не почувствовал этого, кто никогда не осознал себя духовно на чужбине, отделённым, изгнанным, тот не поймёт , в чём сущность христианства. И тот, кто до конца «дома» в этом мире, кто не испытал тоски по иной реальности, не уразумеет, что такое покаяние и раскаяние. . Раскаяние и покаяние рождается из опыта отчуждения от Бога, от радости общения с Ним. . Оно необходимо включает в себя глубокое желание возвратиться, вернуться, снова найти утерянный дом».
В дни приготовительные к Великому Посту, начиная с недели о блудном сыне, Церковь поёт псалом «На реках Вавилонских», который напоминает о горьком плене евреев в стране далече. Это символ плена греха, который отчуждает христианина от Бога. Но псалом этот также говорит о раскаянии, любви и возврате в отчий дом. Расточив своё имение, младший сын начинает голодать. Чтобы не умереть голодной смертью, он становится пастухом свиней – свинопасом. И рад был бы насытиться свиной пищей – «рожками», но никто ему не давал. После долгих страданий у него пробуждается спасительная мысль: «Сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода». Блудный сын мог прийти к такой мысли благодаря тому, что не успел расточить последний свой дар – дар памяти об отце и отчем доме, иначе говоря совести (голоса Божия внутри нас).
И вот точно после тяжёлой болезни, сопровождающейся беспамятством, к нему возвращается сознание, и он понимает своё бедственное положение. Тогда появляется в нем решимость оставить грехи и покаяться, сознавая, что он оскорбил ими Господа, и, наконец, в глубоком смирении и сознании своего недостоинства, всегда сопровождающем искреннее покаяние, грешник реально осуществляет свою решимость и возвращается к отцу. Здесь надо отметить, что внешние бедствия часто посылаются Богом грешникам, чтобы их вразумить. Это Божий призыв к покаянию.
Еп. Феофан Затворник, опытно изучивший духовную жизнь, сравнивает грешника с человеком, погруженным в глубокий сон, и в обращении его к Богу отмечает три психологических момента, отвечающих указанным в притче: 1) пробуждение от греховного сна ( Лк. 15: 17 ); 2) созревание решимости оставить грех и посвятить себя богоугождению ( Лк. 15: 17–21 ); и 3) облечение на это грешника силой свыше в таинствах Покаяния и Причащения.
В этой многогранной по содержанию и замечательной по яркости красок притче, где под образом отца двух сыновей подразумевается Отец Небесный, едва ли не главное место занимает поведение Отца, Его превосходящая все человеческие понятия доброта, любовь к грешнику и радость по поводу возвращения к Нему блудного сына. «. Когда он был еще далеко, увидел его отец его», – говорит нам Евангелие, а значит, отец ждал и, может быть, каждый день смотрел, не возвращается ли сын его. «Увидел и сжалился, и побежав, бросился к нему на шею и целовал его». Сын начал было исповедь, но отец не дал ему и договорить; он уже всё простил и забыл и распутного и голодного свинопаса принимает как любимого сына. Отец не стал требовать доказательств покаяния своего сына, потому что он видел, что сын его преодолел стыд и страх, чтобы вернуться домой. Он велит слугам своим дать ему лучшую одежду, обувь и перстень на руку. Перстень – это указание на Божий дар прощённому грешнику – дар Божией Благодати, в который он облекается для спасения души. По толкованию блаж. Феофилакта перстень в притче свидетельствует о возобновлении единения грешника с Церковью земной и Небесной.
Трудно словами передать полноту любви Божией к падшим грешникам. Пожалуй, никто лучше не приоткрывает нам эту любовь Божию, о которой мы читаем в притче о блудном сыне, чем ап. Павел в своем первом послании к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, . любовь не гордится, . не раздражается, не мыслит зла. Не радуется неправде, а сорадуется истине. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» ( 1Кор. 13: 4–7 ). Уместно здесь упомянуть, что всякий грех есть преступление против любви и что по-настоящему покаяние может совершиться только перед лицом Совершенной Любви, ибо Бог есть Любовь ( 1Ин. 4: 8 ).
Необходимо особо подчеркнуть и причину радости отца: «Сын мой был мёртв и ожил; пропадал и нашёлся», т.е. был духовно мёртв, живя без Бога, и духовно ожил, обратившись к жизни в Боге. В Священном Писании возвращение к Богу часто представляется как воскресение из мёртвых (см. Рим. 6: 13 ; Мф. 8: 22 ; Откр. 3: 1 ; Еф. 2: 1 ).
Обратимся теперь к образу старшего сына. Старший сын был недоволен возвращением своего младшего брата и его примирением с отцом. Вот как это излагается в притче: «Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, вышед, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; А когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка».
Под старшим сыном Иисус Христос в первую очередь подразумевал фарисеев и книжников – старейшин народных, своим законничеством мешавших людям прийти к Нему. Но в равной мере этот образ относится ко всем нам, к нашим взаимоотношениям. Старший сын не был виноват перед своим отцом, деятельно не согрешал перед ним, пока не вернулся его грешный брат. Возврат блудного брата вызвал в старшем сыне зависть – этот страшный грех, который привел к первому человеческому убийству и к убийству Самого Спасителя. В доме Отца (образ Церкви) идет радость, ликование – ликование ангелов о едином грешнике кающемся, но радость эта вне души старшего сына. Отец приглашает старшего сына войти в эту радость, но он избирает путь расчетов, путь правовых отношений, контракт. Такие холодные, юридические отношения всегда берут верх там, где иссякает любовь. Высказывания старшего сына указывают на то, что он по-настоящему не дорожил дарами своего отца, которыми он пользовался. Он их не ценил, потому что в его душе была более страшная пустота, нежели та, которую мы видели у его брата до раскаяния. Старший сын заглушил голос своей совести.
Мы все в той или иной степени, в том или ином периоде своей жизни ведём себя как сыновья милосердного отца. Все мы грехами отчуждаемся от Его любви. Служба в неделю о блудном сыне раскрывает нам состояние отчуждения от Бога: «Иждих блудно отеческого имения богатство, и расточив, пуст бых, в страну вселився лукавых граждан. »
Вот в таком состоянии блудный сын находился в течение долгого времени и наконец, говорит евангельская притча, «пришёл в себя».
Что значит «пришёл в себя»?
Один Святой Отец говорит, что начало нашего спасения есть познание самого себя. Но ведь познание самого себя есть дело всей жизни, это есть то, к чему человек стремится в течение всего своего существования. Святые Отцы раскрывают смысл этого изречения, говоря, что до тех пор, пока ты не познал, кто ты, пока ты сам в себе не ощутил образа Божия, пока ты, живя среди земных граждан, не почувствовал, что ты гражданин неба и поработился «чуждым гражданам», пока ты, живя среди грязи своей собственной души, не познал в себе образа Божия, до тех пор ты не вступил на путь спасения, не начинал еще своего спасения. Оно начинается с того момента, когда ты познал свою божественную природу. Так было и с блудным сыном. Он в один момент почувствовал, что живёт порабощенный «на стране чуждей» и не имеет подлинной настоящей жизни. Начав с познания самого себя, человек, идя дальше по этому пути, противопоставляет в себе самом то, что есть в нем от образа Божия, хотя и покрытого язвами согрешений, тому, как он живет. И с этого момента он начинает жаждать жизни в Боге и очищения себя от язв согрешений во имя образа Божия.
К преп. Антонию пришел один инок и стал просить, чтобы он простил и помиловал его. Антоний же ответил ему: «Ни я, ни Бог тебя не помилует, если ты сам себя не помилуешь».
С первого взгляда ответ кажется странным. Как же так? Для духовной жизни это величайшая истина. Пока я сам в себе не обрету образа Божия, сам не помилую внутреннего человека, находящегося в бездне греховной, но имеющего образ Божий, до тех пор, пока я сам не помилую в себе создание Божие, в своей совести не помилую себя, грешного, скверного и блудного, то есть не сжалюсь над своей бессмертной душой, до тех пор и Бог не помилует меня, до тех пор тщетна и моя мольба.
Вот это состояние блудного сына, который увидел, как скверно он живёт и как хорошо живут даже не сыны, а наёмники у его отца, – вот это есть состояние помилования. Он помиловал себя и тогда пошёл к Богу и у Него стал просить о помиловании. Нужно взять от святоотеческого опыта то, что он нам даёт, иначе тщетны будут наши просьбы о помиловании. Мы должны ощутить в себе образ Божий, остатки божественной красоты, которые есть в нас, хотя и искаженные, и прежде всего помиловать себя, понять, кто мы в жизни и кто мы в творении.
В жизни мы – грешные, живущие в «стране далече», постоянно забывающие о Боге, а в творении – мы есть образ «неизреченной Божией Славы», и только в Нем мы живём, только в Нем наше спасение.
И это противопоставление себя в творении и себя в жизни и даёт в известный момент состояние помилования себя. Вот смысл слова преп. Антония. И если мы в какой-то момент своей жизни помилуем себя и почувствуем противопоставление себя в творении и себя в жизни, тогда мы можем, подобно блудному сыну, идти к Богу и просить о помиловании. Мы должны восстанавливать в себе образ Божий, мы должны понять, что наше единственное дело на земле, нас, граждан земли, делаться гражданами неба. Если перед нашими глазами постоянно будет творение Божие, образ «неизреченной Божией Славы», тогда мы будем миловать себя. Это не значит, что мы будем гордиться, прощать себя, оправдываться, а мы в самих себе увидим неизреченный храм Божией Славы, почувствуем всю радость жизни в Боге и ощутим ту грязь, в которой мы живем. Тогда мы придем к Богу и будем просить Его как блудный сын: «Прими мя в число наемников Твоих», – и будем приняты как блудный сын».
Катастрофа любви
Эдуард Бояков. Фото Владимира Ештокина
Что мы чаще всего подразумеваем под любовью? То, что на самом деле любовью не является. Мы все время пытаемся вписать ее в логическую цепочку причин и следствий, мы постоянно ждем от любимых людей ответных действий, мы требуем, мы любим за хорошее и ненавидим за плохое.
Есть традиционные церковные трактовки евангельской притчи о блудном сыне, которые я, безусловно, принимаю. Но измерения притчи бесконечны, и для каждого из нас она всегда будет звучать согласно собственным мыслям и переживаниям. Эта притча, конечно, и о прощении, и о покаянии, и об опасности показного благонравия, и об отношениях с Богом. Но для меня она прежде всего — об одной тотальной проблеме: о нашей неспособности любить. Поэтому я хотел бы сказать о тех трех моментах в притче, которые для меня особенно важны.
Первый момент — это то состояние, в котором отец бежит навстречу своему сыну. Хотя отец же еще не знает, что сын идет к нему с покаянием! А если он сейчас нахамит и скажет: «Мерзавец, дал мне мало денег!». Но в первые же секунды, когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился! И ведь он даже не идет — он бежит навстречу своему сыну! Он его уже принял! Он его уже простил! Вернее, он на него и не обижался! И он просто не может не бежать — потому что любит. Вот это и есть любовь.
Второй момент — это реакция отца на падения своих сыновей. Фигура отца, его действия и слова в этой притче потрясающи. Поражает не только что, но и как он говорит. Евангелие вообще-то не боится выразительных средств, но обратите внимание: о чувствах любящего отца в этой притче практически ничего не говорится.
Когда младший сын попросил раньше времени свою долю (часть наследства, которая по праву ему полагается, — другое дело, что получить ее можно после смерти отца), нет даже намека на то, что отец расстроился или рассердился. Это важно. А ведь сын его пошел на очевидное преступление, потому что в те времена, когда Христос рассказывал эту притчу, растратить деньги, завещанные семьей, значило совершить страшный грех. И связано это, в первую очередь, не с тем, что ты пропил или с девчонками прогулял — а с тем, что ты отказался от очень важной идеи служения предкам и потомкам, служения семье, роду. Прервать эту цепочку означало стать в глазах своей семьи отступником. Человек, оскорбивший своего отца, считался мерзавцем и по ветхозаветному закону заслуживал смерти (ибо сын мой был мертв и ожил, — говорит потом отец).
Но когда сын предъявил отцу требование о своей доле и тем самым бросил себя в пропасть греха, отец просто разделил им имение. Не с сожалением, не с гневом, не с проклятием или как-либо еще. Просто разделил. Потому что там, где любовь, — там и пространство свободы.
Обратите внимание, что отец за сыном не бегал. Он не организовывал никаких поисков, не просил своих друзей тайно подкармливать сына, как это было бы в каком-нибудь французском романе про доброго отца, который следил, переживал и ждал. Нет, отец работал со старшим сыном. Отец пахал: он думал о своих праправнуках, ему некогда было думать о чем-то другом. Сын ушел, он сам сделал свой выбор, и вернуться он тоже должен сам. Это касается и каждого из нас: мы сами должны вернуться к Богу, если когда-то отказались от Его помощи, Его заступничества.
Точно так же не сказано, как отец звал старшего сына, когда тот осердился и не хотел войти в дом. С любовью, ласково, с негодованием? Христос говорит так: Отец же его, выйдя, звал его. Отец просто вышел к своему — тоже любимому — сыну. И снова чувствуется это невероятное пространство свободы.
Зато как счастлив отец, как он ликует, когда возвращается блудный сын! Сын хотел лучшей жизни, хотел сам стать таким же, как его отец. Жизнь без отца — мы подразумеваем жизнь без Бога — мыслилась им как что-то хорошее, самостоятельное. Но вот, он «приходит в себя» (это невероятное деепричастие — придя в себя!), и осознает весь ужас от потери богатства, которое, конечно, измеряется не только деньгами. Отче! я согрешил против неба и пред тобою! — сказать так может только человек покаявшийся. Недостоин называться сыном твоим — то есть не прошу столько же, сколько у меня было. Теперь — в наемники, теперь позволь мне жить в подвале дома, в котором у меня когда-то была комната. Сын занижает планку своих требований до предела, в его мыслях не было даже мечты о бычке и кольце.
Третий момент — пропасть, в которую опрокидывает себя старший брат. Узнав о причине всеобщей радости, он даже в дом войти не хочет! С ним, по сути, случилась та же беда, что и с его младшим братом. Он совершает ровно тот же самый грех: осуждает отца и отказывается от брата. И неважно даже, что он не уходил в далекую страну, не кутил с блудницами. Важно, что он вычеркнул отца и брата из своего сердца. Хотя в чем его проблема? Отец его любит и так! Но старший сын хочет, чтобы тот любил его за конкретные вещи. Он ведь все соблюдает! И поэтому его должны любить больше, чем беспутного, неблагодарного сына, который загулял. Он-то не такой!
Да, он не такой. Но он мыслит как фарисей. Для него, как и для фарисеев, важно лишь внешнее соблюдение правил, только внешнее благолепие. Все мое твое, — говорит ему отец. Давай вместе радоваться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.
И всё. Притча заканчивается. Мы не знаем, что произошло со старшим сыном. Притча не заканчивается словами: «Сказал отец так, и они вместе пошли есть теленка». Тогда это перестало бы быть притчей, это было бы драмой с обещанным хеппи-эндом. Но здесь абсолютно открытый финал, и в этом как раз и есть символическая беспредельность притчи.
Мы все, находясь в разных жизненных ситуациях, можем оказаться в положении и старшего сына, и младшего. И выходить из него мы будем по-своему. Кто-то, прожив эту историю, скажет: «Боже мой, как я мог. Отче, прости меня! Как я мог не порадоваться на моего младшего брата! Пойдем скорей, я его обниму!» Другой человек, например, я, скорее всего, останется и скажет: «Я не думал об этом… Как ты это сказал — все мое твое. Спасибо… Я пойду немного подумаю», — и удалится в свои покои размышлять над тем, что сказал отец. Третий скажет: «Ну, пошел ты вообще, папаша! Я тогда тоже погуляю, а потом вернусь!» — и понятно, что вернуться ему будет во сто крат сложнее, чем его младшему брату.
Я сам лишь недавно вернулся к отцу
Вообще, у меня самого сравнительно недавно произошло воссоединение с собственным отцом, с которым я до 40 лет практически не общался. Его в моей жизни просто не было. Была мама, была бабушка, а отца не было. Мне не говорили, что отец — подонок, он бросил нас. Нет. Но и другого не говорили. Просто разошлись — и все, как-то так.
Наверное, просто сказать: «Ой, пойду-ка я схожу к отцу», — невозможно. Как правило, это решение, связанное с сильным потрясением, с покаянием. Лет 10 назад в моей жизни случились такие потрясения, связанные с потерей близких мне людей, со многими другими проблемами. Было время, когда я фактически не мог ходить на двух ногах, настолько мне было плохо. В какой-то момент начался сильнейший кризис. Все это не было напрямую связано с отцом. Но я вдруг увидел, что многое, происходящее в моей жизни, связано с его отсутствием. И осознав это, я подумал: надо срочно к нему лететь.
Я лечу к отцу и уже там узнаю о трагических событиях, которые произошли и в его жизни. Помню, я взял с собой друга, который занимается психологией, и мы с ним поселились на некоторое время в доме моего отца, у моря. Наедине мы с другом много разговаривали, я пытался переварить происходящее, бесконечно продолжал разборки: кто кого бросил, мама или папа, почему, зачем, кто виноват, что сказала мама моей мамы, что ответил дедушка, что возразила тетя, кто что разрушил…
И вдруг — как вспышка. В тот момент, когда я убежденно твержу другу о том, какие мы с отцом разные, он говорит: «Слушай, какие глаза у твоего отца! Такие светлые, такие глубокие!» Это был невероятный момент: его слова просто врезались в меня, я как будто вынырнул из какой-то бездны. Я вдруг понял, что должен смотреть на этого человека не через призму каких-то совершенных им 30 или 40 лет назад поступков, не через выяснение подробностей, кто кого предал и кто кого подвел, не через упреки за детство, проведенное без него, за маму. Копошиться в этом. Правильно ли? Конечно, это не значит, что надо совсем перестать обращать внимание на факты, но все это вообще не должно ничего менять в моем изначальном отношении к отцу. Благодарность и молитва — это первое. А с Богом разве не так.
У меня трое детей, и каждому из них я уделял совершенно разное количество времени и внимания. Если говорить о двух старших дочерях, то правильнее будет употребить глагол «не уделял». Но я все же надеюсь, что в них победит отношение к родителям как безусловной божественной данности. Очень на это надеюсь. Не из-за эгоизма, не потому, что хочется, чтобы кто-то тебя жалел и ухаживал за тобой в старости. Совсем нет. Просто я сам на себе это ощутил. И, не осознав этого, они не пойдут дальше, будут бесконечно крутиться в колесе эгоизма.
Похожая притча
Великий пост — совершенно неповторимый период в церковном году. Каждый день, каждая служба наполнены особым смыслом. Важнейшее место занимают евангельские чтения воскресных дней поста и подготовительных недель. Мы попросили разных людей прочитать эти евангельские отрывки и рассказать, как они их понимают и что лично для себя выносят, в рубрике Евангелия Великого поста.
Евангелие второй подготовительной недели — притчу о блудном сыне — читал вместе с «Фомой» Эдуард Бояков, режиссер, продюсер, театральный педагог.
Притча о блудном сыне. Евангелие от Луки, глава 15 (читать)11 Еще сказал: у некоторого человека было два сына;
12 и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение.
13 По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно.
14 Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться.
15 и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; 16 и он рад был наполнить чрево свое рожка'ми, которые ели свиньи, но никто не давал ему.17 Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; 18 встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою 19 и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.
20 Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его.
21 Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим.
22 А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги;
23 и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться!
24 ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться.
25 Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование;
26 и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое?
27 Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым.
28 Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его.
29 Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими;
30 а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка.
31 Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое,
32 а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.
СвернутьПохожая притча
Эту картину знают почти все – она упоминается во многих книгах по искусству, а ее репродукции можно найти даже в провинциальной библиотеке. Речь идет о знаменитом полотне великого Рембрандта «Возвращение блудного сына», которое оказало огромное влияние на дальнейшее развитие западноевропейской живописи и вообще – всей мировой культуры. Творение нидерландского художника действительно мало кого оставит равнодушным – настолько талантливо ему удалось выразить ту палитру переживаний, которая содержится в волнительном моменте возвращения сына к своему отцу.
Осмелюсь предположить, что причина широкой знаменитости картины Рембрандта кроется не только в гениальности ее создателя. Есть еще один момент, который искусствоведы почему-то иногда упускают из виду, – сама притча о блудном сыне, легшая в основу живописного сюжета, заниает в христианском вероучении очень важное место. Не зря ведь третья подготовительная неделя к Великому посту так и называется – Неделя о блудном сыне.
Но над чем же призывает нас задуматься эта притча? Что хотел сказать Спаситель, поведав ученикам такую незатейливую, казалось бы, историю? Какую истину пытается донести она до нашего ума и сердца? Попробуем разобраться.
У некоего господина было несколько детей, и вот самый младший просит его выделить положенную ему часть наследства, чтобы он мог «выйти в люди» и построить свою жизнь так, как считает нужным. Отец не перечит – скоро сын получает необходимые деньги и уходит.
Молодого неопытного человека, как то водится, сразу окружают «друзья», желающие пожить за чужой счет, но скрывающие свои намерения под видом «приятельства». Они завлекают юношу в дебри греха и разврата, где он спускает все свое огромное достояние. Выжав с незадачливого парня последние деньги, «друзья» бросают его, он остается один. Не имея никаких полезных жизненных навыков, привыкнув только развлекаться и веселиться, молодой человек долго не может найти работу, пока, наконец, один богач не берет его – нищего, голодного и изможденного – к себе в дом в качестве пастуха свиней. Но и тут живется несладко – с утра до ночи ему приходится быть со свиньями, а питание настолько скудное, что он вынужден утолять голод запаренными стручками, которыми кормили скотину.
Лишившись всех внешних соблазнов, застилавших ранее его рассудок, парень понимает, что он ошибся. Он вспоминает родной дом, где было светло, уютно и радостно. А самое главное – в памяти предстает образ отца – любящего, доброго, все понимающего. Но, вместе с тем, приходит и осознание собственного предательства. Это осознание сначала останавливает юношу, однако через некоторое время он все-таки решается вернуться домой – уже не как наследник, а как один из рабов, которому хоть и отведут самое последнее место в хозяйстве, но, по крайней мере, он будет сыт, одет, и сможет видеть своего отца. Приняв такое решение, сын возвращается домой.
Но тут все сразу же пошло совсем не так, как он предполагал. Едва увидев его издали, отец, невзирая на свой немолодой возраст, выбежал ему навстречу, обнял его и расцеловал. Он не захотел даже слушать оправданий и просьб сына принять его в число рабов! Какое там! Ведь сын вернулся! Он жив! И это было для старика самое главное! Каждый день пожилой человек с надеждой смотрел на дорогу, и, вот, наконец, его ожидания сбылись…
В доме начался праздник, на нем не было только старшего сына, который в это время находился в поле. Когда вечером он вернулся, то увидел светившийся во все окна дом и спросил слуг о причине торжества. Узнав же, что пир устроен по поводу возвращения его блудного брата, старший сын затаил обиду и не стал входить вовнутрь. Отец заметил это и вышел выяснить, в чем дело, на что получил ответ: «Я столько лет верой и правдой служу тебе, а ты не устроил мне даже малого праздника. Но вернулся этот расточитель – и ты созвал целый пир». На эти упреки старик ответил: «Сын мой! Ты всегда со мною, и все мое – твое. Сейчас же нам надо радоваться и веселиться, что брат твой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк 15: 11 – 32).
Практически все древние религии мира ставят четкую грань между небом и землей. Небо – для богов и героев, земля – для людей и животных. Даже царство мертвых, будь то ад или рай, мыслится, скорее, не как небесная, а именно как земная обитель, пусть даже и отделенная от мира живых некоей непроходимой преградой. Небо же для человека закрыто. Если и попадает туда кто-либо из смертных, то это – исключение из правила, а за само попадание нужно уплатить очень высокую цену. Небо глубоко чуждо людям, и оно никогда всерьез не рассматривалось язычеством (не философией, а религией) как нечто вожделенное и самоценное.
Вера Авраама, а вслед за ней – и христианство, говорит совершенно иное. Небо – наш дом и наша родина, которая была утрачена человеком после грехопадения. И теперь цель каждого человека – вернуться домой, к своему Отцу, который, невзирая на все наши измены, ошибки и прегрешения, по-прежнему ждет и так же неизменно любит нас. Бог христианства – это не творец-демиург, создавший мир по никому непонятным причинам, а любящий Создатель-Отец, жаждущий, чтобы все Его творение участвовало в Его божественной жизни. И притча о блудном сыне иносказательно раскрывает эту евангельскую истину. Причем раскрытие это – двухуровневое.
Первый уровень – общечеловеческий. В Эдеме до грехопадения наши прародители имели все мыслимые блага и могли лично общаться с Богом. Более того, у них была возможность духовного совершенства. То есть, «наследство» (говоря языком притчи) Адам и Ева имели огромное. Но, поддавшись соблазнам сатаны, который пообещал им, что, отойдя от Бога, они станут свободными, первые люди разорвали духовную связь со своим Творцом, и вместо свободы получили смерть. Практически вся история человечества – это попытка построить счастливую жизнь без Божьего участия, только лишь теми силами, которые имеет сам человек. Да вот только загвоздка в том, что любой талант не есть наш собственный – он Божий, а мы лишь пользуемся им, либо транжиря его, либо употребляя во благо.
Но так не может продолжаться вечно – силы отпавшего от Бога человека ограничены. И вместе с попыткой создать безбожное общество на протяжении всего исторического бытия совершается другой процесс – поиски Бога как единственного Источника Жизни и подлинного её смысла. Так возникла религия. В ней человек пытался найти ответы на самые важные вопросы своего бытия. Найденные в различных религиях ответы большей частью оказывались неверными, но уже само наличие такого поиска говорит о том, что человек стремился домой. И видя это, Господь выходит ему навстречу – в лице Сына Божьего, Который воплощается, принимает человеческую природу и создает все условия для спасения каждого.
А вот здесь прослеживается уже второй уровень восприятия притчи о блудном сыне – личностный. Притча воспроизводит схему человеческого грехопадения и человеческого же покаяния, а самое главное – образ Бога, и характер Его участия в этом процессе.
Для святых отцов Востока грех – это не столько нарушение Господних заповедей, сколько некая направленность нашей воли, которая вместо соподчиненности воле Божьей уклоняется от нее и тем самым впадает в противоестественное состояние. Человек думает, что творит себе добро и благо, но на самом деле совершает зло и еще больше уклоняется от Творца. В итоге грешник становится похож на евангельского блудного сына, который вместо сознательного приобретения новых жизненных навыков и умножения отцовского наследства попросту спускает его на ветер и в итоге остается ни с чем.
В принципе, человек может и не видеть своего падения, а греховная жизнь может казаться ему нормальной. Однако в случае духовного прозрения его дальнейшее действие только одно – рвать с темным прошлым и возвращаться домой, к Отцу. Это и называется покаянием.
Но оно не может быть настоящим, если, возненавидев грех, мы не делаем ничего, чтобы избавится от него. Только подражанием блудному сыну, который решительно пошел навстречу своему родителю, можно добиться того, что грех постепенно покинет сердце, уступив место исцеляющей благодати.
Как и отец из притчи, Бог, уважая нашу свободу, не задерживает нас, когда мы уходим от Него. Но точно так же, Он всегда готов и принять нас обратно. Более того, Бог никогда не укоряет за прошлые ошибки и готов принять каждого в том виде, в каком человек приходит к Нему. Главное – сокрушение, главное – искренность и жгучее желание разорвать старые греховные путы… Остальное Господь сделает Сам – важно только вернуться и припасть к Его ногам, как это сделал блудный сын.
Вместе с тем, Христос в Своем рассказе не останавливается только на отношениях непутевого сына и отца. Третий главный герой – старший сын, который остался верен отцу, но возмутился его великодушием. В нем можно усмотреть образ тех, кто уже пришел к Богу и имеет некоторый опыт жизни в Церкви. Тут возникает уже другой, нежели у блудного сына соблазн – возомнить себя праведнее других и скатиться в мелочный снобизм. Через образ старшего сына Спаситель предупреждает нас от малейшего осуждения в адрес тех, кто пал, но нашел в себе силы с покаянием вернуться назад, к Отцу Небесному…
Притча о блудном сыне не зря предлагается Церковью в качестве одного из аккордов в прелюдии Великого поста. Ведь сам пост – это время переоценки самого себя, пересмотра своих жизненных ценностей. И чем решительнее будут наши действия в этом русле, чем теснее мы свяжем самих себя и свое поведение с образом блудного сына, тем ближе мы окажемся к цели поста. Ведь она – отнюдь не в простом отказе от животной пищи или от различных развлечений. Подлинная цель поста – возвращение к Богу. Возвращение домой, к тому самому небесному жилищу, которое все мы некогда покинули, по которому все мы в глубине души так сильно тоскуем, растворяя печаль надеждой – обрести его вновь…
Надежда, которую я больше всего боюсь потерять
Притча о блудном сыне звучит сегодня на всех уровнях, она говорит нам не только о том, что касается нашей веры. Наше общество — это общество, которое не только потеряло Бога, но и потеряло семью. Сколько у нас «родовых шрамов», страшных травм, которые мы несем из того времени, когда разрушались храмы, когда было столько войн, когда с лица земли стирались целые семьи и их род прерывался. Мне очень не хватает общей линии, которая тянулась бы от дедов-прадедов, она не ухватывается. Я не живу в доме, который построил мой дед. У меня от него не осталось ничего материального. Мы с прадедами не связаны профессией. И эта страшная рассыпанность нашей жизни проявляется сегодня в самых простых вещах.
Например, когда мои старшие дочери решают, поедут они в отпуск со мной или со своими друзьями. Будут ли встречать Новый год в своей большой семье, вместе с отцом, или не будут. Вот в таких, казалось бы, мелочах сегодня теряется связь с родом. Это очень опасно, эта линия не должна прерываться. И вот сижу и все это переживаю. Я глубоко общаюсь со своими дочерями, но они обе идут путем самостоятельного выбора. Они взяли свою часть. Да, наверное, они «тратят» ее не так бестолково, как блудный сын. Но мне все равно от этого очень больно. Осуждать их за это — глупо. Сетовать или возмущаться — абсолютно бессмысленно.
И поэтому, вновь и вновь перечитывая притчу о блудном сыне, я задерживаюсь на строках и когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Отец бежит, и его состояние в этот момент для меня очень важно. Его бег пронизан абсолютной надеждой. Получается, так и надо жить — бесконечно надеясь. И на Новый год мои дочки все-таки пришли!
Похожая притча
Притча о блудном сыне. Морфологический разбор.
За что любить отца, который меня оставил?!
Иногда я провожу тренинги, на которые приходит большое количество самых разных взрослых и молодых людей. И я каждый раз поражаюсь, тому, что практически у всех сложные отношения с родителями. Каждый думает, что это его секрет, что это только у него такая сложная ситуация. Все так хорошо вокруг — только у меня не очень. Но когда мы начинаем затрагивать эти вещи, когда мы начинаем разбираться, говорить о себе, о любви, о браке, об отношениях мужчины и женщины, все вылезает наружу. Как-то раз я очень просто, как банальность сказал такую фразу: «Если у вас не разрешены проблемы с родителями, если вы не находитесь с отцом или матерью в отношениях любви и радости, не рассчитывайте, что у вас будет хорошо в своей собственной семье». И в этот момент аудиторию просто начинает выворачивать, рвать на части! И кто-то открыто, кто-то в перерыве или после занятий подходит ко мне и, чуть ли не прижимая к стенке, начитает страстно говорить: «О чем вы говорите?! Какая любовь, если он просто взял и ушел, если он бросил нас?! Что за бред вы несете! Нет, вот у меня жена, у меня с ней любовь, а с отцом этого нет! За что его любить-то, если он…» — и дальше начинаются подробности. Как за что? За то, что он есть. За то, что он тебя родил.
Притча о блудном сыне не только показывает на примере отца, что значит любить по-настоящему. Она показывает и то, как детям иногда сложно и больно любить отца, к которому есть претензии. Думаю, у старшего сына еще много есть чего сказать. Если устроить слушание дела, ой сколько он скажет! И, наверное, начнет он с самого детства: «Началось все это давно. Этот младший сын всегда был любимчиком…» — и начинается этот мрак и ужас, в который мы так часто себя опрокидываем. И тогда нас снова ждет путь к покаянию, к «приходу в себя». Беспредельно мудрая притча…
Читайте также: