Чарльз додд притчи царства

Обновлено: 22.11.2024

Стань же тем, что ты есть,— Его сыном или дочерью". Жить как дети Божьи — значит доверять Отцу и слушаться Его. Все это есть в Ветхом Завете, Иисус лишь слегка смещает акцент. Но Он идет и дальше: принцип "Бог — отец, мы — дети" остается в силе, однако применяется немного иначе. Дети Божьи похожи на Отца, если они хотя бы стараются обращаться с другими людьми так, как обращается со своими детьми Бог, и стремятся к тому, к чему Он стремился.

"Подражание Богу" — не столь уж необычный способ выражать нравственный идеал. Им пользовались и греческие, и еврейские моралисты того времени, различаясь лишь тем, каким качествам Бога они призывали подражать. Например, некоторые религиозные наставники считали самым существенным в Боге безмятежное блаженство или сосредоточенную самоуглубленность при полном безразличии к окружающему; этому и должен был подражать "мудрец". Для других более всего достойна подражания запредельная и невыразимая "святость", совершенно непричастная земной жизни и человеческим ценностям. Ступивший на путь "подражания" Богу должен удалиться от мира, отрешиться от человеческих ценностей и жить исключительно сурово. Так считали, по-видимому, и некоторые из еврейских сектантов. Согласно же учению, связанному с лучшими традициями еврейской религии (восходящими к ветхозаветным пророкам), черты Божества, которым следует подражать, постигаются по аналогии с человеческими добродетелями в их высшем развитии. К таким чертам, например, можно отнести Его справедливость, милосердие, верность. Иисус подтверждает, что "самое главное в Законе — правосудие и милосердие и верность". Но Он не только подтверждает, Он и показывает эти черты в новом свете, подчеркивая безграничную щедрость Небесного Отца, который не проводит различий между людьми. Более того, Он особенно сочувствует именно тем, кто менее всего достоин сочувствия. Именно в этом прежде всего дети Божьи могут уподобиться своему Отцу. "Солнце Свое Он возводит над злыми и добрыми и изливает дождь на праведных и неправедных". Это не похоже на справедливость в обычном смысле слова — это "любовь, превосходящая всякую справедливость". Именно так должны поступать дети Божьи. Неважно, назовем ли мы это любовью к Богу или любовью к ближнему. Любить Бога — значит жить, как Его дети, — то есть относиться к другому, как относится к нему Бог.

Но если любовь Бога, превосходя справедливость, не оказывает никому предпочтения, нужно определить по- новому понятие "ближний". В притче о добром самаритянине, где любит ближнего тот, кто готов прийти к нему на помощь в трудную минуту, истинным ближним оказался чужеземец и иноверец. Вероятно, некоторые слушатели, до тех пор согласные с Иисусом, тут забеспокоились, даже если их убеждения и не заходили так далеко, как у фанатичных сектантов, чей устав (найденный среди "Рукописей Мертвого моря") предписывает "любить сынов света. и ненавидеть детей тьмы, каждого по мере его греховности". Возможно, Иисус имел в виду именно это учение, когда говорил: "Вы слышали, что было сказано: "Люби ближнего и ненавидь врага". А Я говорю вам: любите своих врагов". Он стремился поставить точки над смело переосмыслив древнюю заповедь "люби ближнего".

Если любите любящих вас,

какая вам за это благодарность?

Ведь и грешники любящих их любят.

Ибо если вы делаете добро, делающим вам добро,

какая вам благодарность?

Ибо и грешники то же самое делают.

И если взаймы даете тем от кого надеетесь получить,

какая вам благодарность?

И грешники грешникам дают взаймы,

чтобы получить обратно столько же.

Но вы любите врагов ваших

и делайте добро и взаймы давайте,

ничего не ожидая обратно;

и будет награда ваша велика,

и будете сынами Всевышнего,

потому что Он благ к неблагодарным и злым.

Нельзя не заметить, как важно для Иисуса разорвать те узкие рамки, в которые было принято помещать любовь к ближнему. То же и с Божьей любовью. О многом говорит и то, как выражение "любите своих врагов" (составленное по аналогии с привычным "люби ближнего") плавно переходит к повелению "помогать" и "давать взаймы", с каждым шагом обретая все большую конкретность. На следующей стадии выражение это достигает полной наглядности, превращаясь, по существу, в притчу. "Если ударят тебя по правой щеке, подставь в левую. Если кто-то рубашку хочет у тебя отсудить, пусть забирает и плащ. Если тебя принуждают сопровождать кого-то версту, пройди с ним две" (здесь подразумевается обязательная в Римской империи трудовая повинность в пользу государства, в особенности труд письмоноши). "Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся". Конечно, как правила повседневной жизни эти максимы утопичны. Они и не были задуманы как правила. Но Иисус предлагал принять их всерьез. Живые и даже поразительные сцены на крайних примерах показывали, как воссоздать в отношениях с людьми Божье отношение к Его детям. Сама утрированность этих решений говорит о том, что Иисус прекрасно понимал, сколь многого Он требует от человека, когда на место "люби ближнего" ставит "любите своих врагов". Такой же оттенок крайности присутствует и в небольшой, очень важной беседе, которую приводит Матфей. Иисус говорит, что надо прощать. Петр спрашивает: "Господи, сколько раз я должен прощать брату моему, если он будет грешить против меня? До семи ли раз?" Иисус отвечает: "не говорю тебе: до семи, но до семидесяти раз семи". Четыреста девяносто раз — это нелепо. Вопрос Петра вполне бы мог задать любой еврей того времени, получивший традиционное воспитание. Наученный, что прощать — добродетельно, он в духе распространенного тогда толкования Закона захотел бы узнать в точности, как далеко должен зайти. Иисус своим ответом сводит к нелепости любое количественное истолкование. Пределов прощению нет.

Додд Чарлз Гарольд - Основатель Христианства

Перевод с английского С. В. Тищенко

Под редакцией Н. Л. Трауберг

Пер. с англ. - М.: Наука. Издательская фирма "Восточная литература", 1993. - 175 с.

ISBN 5-02-017312-6

Додд Чарлз Гарольд - Основатель Христианства - Содержание

I Введение
II Документы
III Личность Иисуса
IV Учитель
V Народ Божий
VI Мессия
VII Основные события 1. Галилея
VIII Основные события 2. Иерусалим
IX Основные события 3. Что было позже

Додд Чарлз Гарольд - Основатель Христианства - Введение

Христианская Церковь — один из тех фактов нашего времени, которые могут нравиться или не нравиться, но мимо которых не пройдет ни один вдумчивый обозреватель современной жизни. Поэтому, если мы хотим осмыслить события, из которых Церковь возникла, и понять роль ее Основателя, мы не уподобляемся археологам, раскапывающим остатки забытых цивилизаций, или же палеонтологам, восстанавливающим вымершее животное. События, о которых идет речь, стали органичным элементом культуры современного общества. Живая связь с Основателем неизменно характеризует этот элемент на всем протяжении его непрерывного бытия. Чтобы реальнее ощутить эту непрерывность, попытаемся проследить, хотя бы в самых общих чертах, роль Церкви в истории последних девятнадцати веков.

Отправившись на машине времени в прошлое, сделаем первую остановку на грани великого перелома, в XVI столетии, когда средневековая Европа становилась той Европой, которую-мы сейчас знаем или, по крайней мере, знали до мировых войн, опять сменивших старые ориентиры. Гуманизм, Реформация, контрреформация знаменуют мощный прорыв 7 новых идей — они хотя и привели к ряду осложнений, но все же создали новый мир и вдохновили новую культуру, чьей наследниками стали мы. Церковь пребывала в самом центре событий, и без нее правильно понять этот взрыв невозможно. Перелом расколол ее самое, но страстная непримиримость разделившихся частей не угасла и в наши дни. Даже беглый взгляд на сегодняшнюю Церковь убеждает, что по крайней мере эта страница ее прошлого жива до сих пор. Нынешние усилия преодолеть разделение Церкви — одна из примет ее жизнеспособности. Углубляясь дальше, мы вступим в Средние века — эпоху готических соборов, крестовых походов, великих административных и правовых систем, схоластической философии.

В то время Европа, была «Христианским миром». Ею правили люди, стремившиеся толковать и претворять в жизнь принципы христианства. Подчас они допускали ошибки, но все же без Церкви Средние века были бы пробелом в истории. Средним векам предшествует Смутное время*— время, когда Европа, ввергнутая в пучину беспорядков после падения Рима и нашествия варваров, постепенно приходила в себя. Между старой цивилизацией и новой, еще не родившейся, пролегла пропасть. Единственным общественным организмом, перебросившим мост через эту пропасть, была Церковь. Она сохранила начатки законности, порядка, человеколюбия. Ее монашеские ордены способствовали оживлению ремесел и сельского хозяйства. Она заложила основы образования и просвещения. Трудно себе представить, что породил бы хаос Смутного времени, если бы не было Церкви.

По ту сторону пропасти лежит Римская империя — итог, последнее воплощение античной цивилизации. При Константине Великом Рим признал главенство Христианской Церкви. Постепенно вся римская государственная система подпала под ее контроль, что позволило империи передать последующим эпохам свои самые характерные черты. Гонения, которым Константин положил конец, были борьбой за выживание. Церковь восторжествовала не только потому, что у нее были вера, упорство и воля к жизни, но и потому, что она доказала свое превосходство над соперниками. Эпохе Константина предшествуют два с половиной века борьбы, иногда — открытой, чаще — подспудной. Во всяком случае, в то время не было ни одного императора, которого не тревожил бы «христианский вопрос». Когда борьба еще только начиналась, два римских писателя оставили письменное свидетельство о своем отношении к этой проблеме.

Додд (Dodd) Чарлз Гарольд (1884-1973)

Английский протестантский исследователь Нового Завета, богослов и экуменический деятель. Родился в Рексеме, образование получил в Оксфорде и Берлине, где изучал классическую филологию, богословие и эпиграфику. В 1912 Ч.Додд рукоположен и назначен пастором в конгрегационалистскую церковь Варвика. В 1915-30 он преподавал Свящ. Писание в Оксфорде, в 1930-35 - библейскую экзегетику в Манчестерском ун-те, в 1936-55 - проф. богословия в Кембридже. С 1950 года Ч.Додд стал главным редактором перевода Новой Английской Библии (см. ст. Переводы Библии на новые европейские языки). Широкую известность приобрело его обращение к Всемирному Совету Церквей, в котором он изложил библейские основы общехристианского единения. Книги Ч.Додд переводились на многие европейские языки.

Большую роль в истории новозаветных исследований сыграли две работы Ч.Додда: «Притчи о Царстве» («The Parables of the Kingdom», L., 1935) и «История и Евангелие» («History and the Gospel», L.-N.Y., 1938). В них была обоснована теория «осуществленной эсхатологии», согласно которой благовестие Господа о Царстве Божьем относилось не только к будущему, но прежде всего к моменту Его проповеди. Именно Его приход в мир и возвещение Им Евангелия открыли эру Суда.

«Иисус провозглашает, что свершение, Царство Божье, уже пришло в историю, и Он принимает на Себя "эсхатологическую" роль "Сына Человеческого". Абсолютное, "всецело иное" вступило во время и пространство. И поскольку Царство Божье явилось и явился Сын Человеческий, пришли также и Суд, и благословение. Отныне люди будут жить в новой эре, в которой Царство Божье и его благодать и Суд явили себя». С приходом Христа люди уже живут в присутствии Бога, Судии и Спасителя. Что касается апокалиптических пророчеств Евангелия, то, по мнению Ч.Додда, они - просто традиционная форма, связанная с тогдашней эсхатологической литературой. Мысль о том, что Суд и Царство уже «здесь и теперь», Ч.Додд находит у синоптиков, но еще более определенно она выражена в Ев. от Иоанна. Поэтому ученый и обратился к исследованию Иоанновой традиции.

Итогом научно-богосл. деятельности Ч.Додд явилась его книга «Основатель христианства» («The Founder of Christianity», L., 1970; рус. пер.: М., 1993). Она выросла из лекций ученого, прочитанных еще в 1954. Книга написана четким классическим языком, но за простотой стиля кроется многолетний опыт исследований. Автор анализирует источники евангельской истории, особенности Личности и благовестия Иисуса и дает очерк Его земной жизни.

В противовес деструктивной критике он избегает (подобно многим английским библеистам) шатких конструкций и рискованных гипотез. Он убедительно показывает, как за самыми ранними пластами евангельского текста проступает живая Личность Христа во всем ее неповторимом своеобразии. Для Ч.Додда Христос и Церковь неразделимы. Само название книги уже является программным. Ч.Додд не согласен с теми богословами, которые полагают, будто Христос не основывал Церкви и она возникла спонтанно в «послепасхальный» период.

Похожая притча

Известный ученый-библеист, специалист по Новому Завету, Чарльз Гарольд Додд (1884—1973) оставил богатое наследие. Многие его труды (а расцвет научного творчества Додда приходится на 30—50-е годы) живут в науке до сих пор: из них черпают идеи и сведения, на них постоянно ссылаются, их используют в полемике. Такая проверка временем лишний раз подтверждает очевидные с самого начала качества его работ — добротность полученных результатов и высокое мастерство, с которым эти работы написаны.

Мы, однако, хотим представить читателю не столько автора научных трактатов, сколько великолепного популяризатора. Эта книга об Иисусе, рассчитанная на самую несведущую аудиторию (хотя, возможно, интерес она вызовет и у знатоков), пользуется заслуженным успехом в англоязычных странах. Написана она просто и очень ясно. Можно сказать, это — доверительная беседа с читателем. По ходу своего увлекательного рассказа автор искренне делится с нами мыслями о вещах, составляющих, в известной степени, предмет очень серьезной науки — библеистики.

И вместе с тем, уважительно относясь к собеседнику, он никогда не пытается навязать ему своей точки зрения, предоставляя самому читателю возможность выносить собственные оценки и суждения. Если интонацию и стиль книги профессора Додда удалось в какой-то степени передать в русском переводе, это безусловная заслуга Н. Л. Трауберг. Книга изобилует цитатами из Библии, главным образом из четырех Евангелий.

Весьма различные по жанру и стилю библейские тексты (от торжественных литургических формул и насыщенных апокалиптической символикой пассажей до незамысловатых просторечных диалогов и метких лаконичных изречений) органично вплетаются в авторскую речь, исполняя роль экспрессивно-эмоциональных центров, создающих особенную, неповторимую атмосферу рассказа. Слитность авторского текста и библейской цитаты достигается как бы без малейших усилий.

Похожая притча

Додд (Dodd) Чарлз Гарольд (1884–1973), английский протестантский исследователь Нового Завета, богослов и экуменический деятель. Родился в Рексеме, образование получил в Оксфорде и Берлине, где изучал классическую филологию, богословие и эпиграфику. В 1912 Додд рукоположен и назначен пастором в конгрегационалистскую церковь Варвика. В 1915–1930 он преподавал Священное Писание в Оксфорде, в 1930–1935 – библейскую *экзегетику в Манчестерском университете, в 1936–1955 – профессор богословия в Кембридже. С 1950 Додд стал главным редактором перевода Новой Английской Библии (см. статью *Переводы Библии на новые европейские языки). Широкую известность приобрело его обращение к Всемирному Совету Церквей, в котором он изложил библейские основы общехристианского единения. Книги Додда переводились на многие европейские языки.

Большую роль в истории новозаветных исследований сыграли две работы Додда: «Притчи о Царстве» («The Parables of the Kingdom», L., 1935) и «История и Евангелие» («History and the Gospel», L.-N.Y., 1938). В них была обоснована теория *«осуществленной эсхатологии», согласно которой благовестие Господа о Царстве Божьем относилось не только к будущему, но прежде всего к моменту Его проповеди. Именно Его приход в мир и возвещение Им Евангелия открыли эру Суда. «Иисус провозглашает, что свершение, Царство Божье, уже пришло в историю, и Он принимает на Себя “эсхатологическую” роль “Сына Человеческого”. Абсолютное, “всецело иное” вступило во время и пространство. И поскольку Царство Божье явилось и явился Сын Человеческий, пришли также и Суд, и благословение. Отныне люди будут жить в новой эре, в которой Царство Божие и Его благодать и Суд явили себя». С приходом Христа люди уже живут в присутствии Бога, Судии и Спасителя. Что касается апокалиптических пророчеств Евангелия, то, по мнению Додда, они – просто традиционная форма, связанная с тогдашней эсхатологической литературой. Мысль о том, что Суд и Царство уже «здесь и теперь», Додд находит у *синоптиков, но еще более определенно она выражена в Евангелии от Иоанна. Поэтому ученый и обратился к исследованию Иоанновой традиции.

Свои выводы он обобщил в книге «Интерпретация Четвертого Евангелия» («The Interpretation of the Fourth Gospel», Camb., 1953). По словам епископа *Кассиана (Безобразова), это исследование Додда – «плод величайшего труда, огромного напряжения мысли и подлинной любви». Прежде всего Додд указывает на многоликость культуры, в условиях которой возникло и получило распространение Евангелие от Иоанна. Он подчеркивает, что евангелист обнаруживает глубокое знакомство с раввинистическим богословием, александрийским иудейством и зарождающимся гностицизмом (причем Додд подвергает уничтожающей критике гипотезу *Бультмана о мандейском происхождении доктрин 4-го Евангелия). Все указанные точки соприкосновения между Евангелием от Иоанна и религиозными течениями древности свидетельствуют, по словам Додда, о тех кругах, которым оно было адресовано, но основа Евангелия от Иоанна – вполне оригинальная и библейская. В частности, учение о Логосе только внешне напоминает античное. На самом деле корни его уходят в Ветхий Завет.

Большое внимание уделяет Додд «осуществленной эсхатологии», как она отразилась у Иоанна. Додд делит 4-е Евангелие на тематические части: Пролог (1), Книгу знамений (2–12), Книгу Страстей (13–20) и дополнительный эпилог (21). Это деление стало общепризнанным среди библеистов. Все Евангелие имеет целью возвестить жизнь со Христом, которая начинается «ныне», и в этом оно тождественно по духу с благовестием апостола Павла. Толкуя духовный смысл Евангелия от Иоанна, Додд признает его ценность и как исторического источника, который питается ранним преданием, независимым от синоптического.

Итогом научно-богословской деятельности Додда явилась его книга «Основатель христианства» («The Founder of Christianity», L., 1971; рус. пер.: М., 1993). Она выросла из лекций ученого, прочитанных еще в 1954. Книга написана четким классическим языком, но за простотой стиля кроется многолетний опыт исследований. Автор анализирует источники евангельской истории, особенности Личности и благовестия Иисуса и дает очерк Его земной жизни. В противовес деструктивной критике он избегает (подобно многим английским библеистам) шатких конструкций и рискованных гипотез. Он убедительно показывает, как за самыми ранними пластами евангельского текста проступает живая Личность Христа во всем ее неповторимом своеобразии.

Для Додда Христос и Церковь неразделимы. Само название книги уже является программным. Додд не согласен с теми богословами, которые полагают, будто Христос не основывал Церкви и она возникла спонтанно в «послепасхальный» период. По словам Додда, «Иисус не рассчитывал на реформированный иудаизм, хотя знал, что нужна определенная оболочка, в которую вольется вновь возникающая жизнь. Новая оболочка уже начинала обретать форму. Ученики Иисусовы не только были призваны собирать народ Божий, они сами стали его первыми членами, и на них стоит здание будущей Церкви». Их было 12, как праотцев Израиля, и они должны были стать зачинателями новозаветного Израиля, Церкви. Говоря о Тайной Вечере, Додд пишет: «Не может быть никаких сомнений в том, что имел в виду Иисус, когда предлагал Своим ученикам испить чашу Завета. Он фактически поставлял их “членами-основателями” нового народа Божьего».

♦ Список трудов Додда см.: The Background of the New Testament and Its Eschatology, in honour of C.H.Dodd, cd. by W.D.Davies and D.Daube, Camb., 1956.

• Еп.*Кассиан (Безобразов), Рец. на книгу: [Dodd C.H., The Interpretation of the Fourth Gospel, Camb., 1953], ПМ, вып. X, 1955; Потен Ж., Новые подходы к проблеме Иисуса из Назарета, «Логос», №8, 1972; Robinson J., C.H.Dodd, TTS, S.237–242; NCE, v.16, p.132.

Источник: Библиологический словарь / Протоиер. Александр Мень. - Москва : Фонд им. Александра Меня, 2002. – В 3-х том. / Т. 1: А-И. - 2002 - 602, [5] с. ISBN 5-89831-026-6

Похожая притча

При́тчи евангельские, краткие дидактико-аллегорические повествования, с помощью которых раскрывается смысл Благой Вести. Наличие в евангельских Притчах цельного нарративного сюжета отличает их от ветхозаветных Притч (евр.משל, маша́л). представляющих собой афоризмы. *Жанр нарративных Притч возник в ветхозаветное время (см., например, 2Цар.12:1 сл.), но именно Иисус Христос сделал их одной из основных форм проповеди.

Число Притч в Евангелиях с трудом поддается учету, поскольку к ним можно отнести и речения, имеющие характер сравнений, *метафор, крылатых слов, пословиц и т.п. (напр., «соль земли. », Мф.5:13 ). Классическим типом евангельских Притч принято считать тот тип, который является законченной новеллой. В *синоптических Евангелиях содержится свыше 30 Притч. Из них 7 Притч такого рода есть у всех синоптиков, 3 являются общими для Мф. и Лк., 2 есть только у Мк.; большая часть Притч (18) приведена только у Лк. (см.таблицу в приложении к брюссельскому изданию *синодального перевода Библии). В Ин. Притчи встречаются реже всего и приближаются к развернутым метафорам, притчам-аллегориям (см., например, сравнение Христа с добрым пастырем или виноградной лозой, Ин.10:11 сл., 15:1 сл.).

Литературный характер Притч. В ряде евангельских Притч использованы мотивы Ветхого Завета (ср. Ис.5 и Притчу о виноградарях в Мф.21:33 сл.), в некоторых можно усмотреть намек на исторические события (ср. Лк.19:12 и *Иосиф Флавий, Древн.,17, 9 сл.), а в одной из них ( Лк.17:7 ), вероятно, содержится отголосок бродячего сюжета (см. статью *Поэтика Библии). Ее сюжетный прототип имеется в иудейском «Сказании о бедном книжнике и о богатом мытаре Ладжане», которое, в свою очередь, восходит к древнеегипетской Притче. (см. М.А.Коростовцев, Религия древнего Египта, М.,1976, с.230 сл.). Но в основном реалии Притч взяты не из истории или древних легенд, а из конкретных обстоятельств жизни людей. События Притч разворачиваются, как правило, на фоне земледельческого или пастушеского быта. В них фигурируют пахари и рыбаки, купцы и наемные работники, реже – цари.

Притчи невольно захватывают слушателя и читателя, заставляют их включаться в переживания действующих лиц. Лаконичная и яркая образность Притч, их поэтическая структура и изобразительные средства (*гиперболы, метафоры, контрасты, неожиданные концовки) помогали их быстрому запоминанию наизусть. Разнообразна и эмоциональная окраска Притч. В них есть рассказы, для которых характерны спокойная, эпическая тональность (Притча о сеятеле, Мф.13:3 сл.), и гневное обличение (Притча о талантах и об овцах и козлищах, Мф.25:14 сл.), горькая ирония (Притча о детской игре, Мф.11:16 сл.) и своего рода «мягкая улыбка» (Притча о настойчивом друге, о потерянной монете, о вдове и судье, Лк.11:5–8; 15:810; 18:2–8 ). Часто в Притчах употребляется прием *аллегорий. Большинство из них построено по принципу поэтической симметрии (см. статью *Поэтика Библии).

«Жизненный контекст» евангельских Притч. Хотя Притчи Христовы были собраны и записаны в городских эллинистических общинах и в какой-то мере отражают интересы этих общин, они не утратили своего сельского, палестинского колорита и тесной связи с семитической поэтикой. Они переносят слушателей и читателей в Иудею евангельских времен. На этом основании большинство экзегетов считают, что Притчи принадлежат к первоначальному пласту *досиноптической традиции. По содержанию и по форме они являются подлинными словами Самого Господа.

Притчи как форма проповеди. Приточный характер проповеди придавал ей живую непосредственную окраску. Например, рассказ о милосердном самарянине ( Лк.10:30 сл.) производил большее впечатление, чем могла бы произвести абстрактная формула: «Каждый человек – твой ближний». Кроме того, завуалированность смысла Притч направлена на активное восприятие слова Христова. Нередко вывод из Притч не подсказывается: его должны сделать сами слушатели. Христос словно ждет от людей самостоятельной разгадки сути рассказанного. Только апостолам Он в некоторых случаях дает пояснения, поскольку им открыта «тайна Царства» и им самим предстоит возвещать ее людям (см. Мф.13:10 сл.). Передача духовных истин Евангелия не через «сакральные» символы, а через обыденные предметы и примеры не случайна и объясняется не только уровнем аудитории. Эта «будничность» подчеркивает, что вечное скрывается в простом и на первый взгляд обыденном.

Додд, *Иеремиас и другие комментаторы указывают на ошибочность интерпретации Притч как формы проповеди чисто назидательной, имеющей лишь религиозно-этические цели. Большинство Притч имеет эсхатологическое значение и говорит о приходе в мир Царства Божьего.

Классификация Притч может быть только условной, т.к. почти все они по природе своей *полисемантичны. В них есть несколько уровней, что не позволяет разбить весь корпус Притч на четкие категории. Ниже приводится одна из возможных классификаций.

а) Притчи контрастов характеризуются неожиданными концовками, показывающими, что Господь возвышает малое и униженное в глазах людей и, напротив, может отвергнуть то, что велико по мнению «мира». Оправдан не благочестивый фарисей, а смиренный грешник мытарь ( Лк.18:10 сл.); из самого малого зерна вырастает целое дерево ( Мф.13:31 сл.); малая толика закваски сквашивает большое количество теста ( Мф.13:33 ); одно зерно, упавшее на добрую землю ( Лк.8:4–8 ), дает урожай, которым «могли насытиться более ста человек» (Иеремиас). Все эти Притчи указывают не только на несоизмеримость Божеского и человеческого, но и на Царство Небесное, которое побеждает, приходя в мир неприметным образом.

б) Притчи о внезапности Суда Божьего. Слово Христово застает врасплох тех, кто не готов к его принятию. Оно есть не только Благая Весть, но и Суд, который будет длиться до конца мира (см. статью *«Осуществленная эсхатология»). Жених, приходящий в полночь ( Мф.25:1 сл.), вор, проникший в дом спящего хозяина ( Мф.24:43 ), господин, возвращающийся внезапно и требующий отчета от своих слуг ( Мф.25:14 сл.), смерть, неожиданно застигшая богача, который успокоился, расширив свои закрома ( Лк.12:16 сл.), – все это образы, напоминающие о необходимости бодрствовать, о бескомпромиссном требовании, которое предъявляет Евангелие человеку. Среди Притч этой категории самой трудной считается Притча о неверном управителе ( Лк.16:1 сл.). В ней смущает то, что в пример ставится человек, едва ли заслуживающий уважения. Однако эта Притча – не аллегория. В ней изображен человек, попавший в затруднение и быстро нашедший из него выход. Его энергия в житейском деле должна служить укором для тех, кто перед лицом Божьим пребывает в беспечности.

в) Притчи о долготерпении Божьем косвенным образом указывают на длительность исторического процесса и постепенное «прорастание» Царства Божьего среди людей. Эти Притчи охлаждают нетерпение тех, кто желал бы немедленно устранить зло из мира (Притча о плевелах Мф.13:24 ). Притча говорят о медленном созревании посевов Божьих (Притча о всходах, Мк.4:26 сл.), о долгой отлучке господина (Притча о талантах), о процессе роста зерна и сквашивании теста (Притча о горчичном зерне и о закваске, о хозяине, который откладывает решение срубить бесплодную смоковницу ( Лк.13:6 сл.). Долготерпение Божие, проявившееся в священной истории, иллюстрирует Притча о злых виноградарях ( Мф 21:33 сл.).

г) Притчи об отношении между Богом и человеком указывают на бесконечную ценность в очах Божьих каждой души (Притча о пропавшей овце, Лк.15:4 сл.; о блудном сыне, Лк.15:11 сл.; о потерянной монете, Лк.15:8 сл.). Они иллюстрируют слова *Молитвы Господней «остави нам долги наша. » (Притча о двух должниках, Лк.7:41 сл.); указывают на соблюдение заветов Христовых как на твердое основание жизни (Притча о фундаментах, Мф.7:24 сл.). К этой же категории относятся Притча о званных на вечерю ( Лк.14:16 сл.) и эсхатологическая Притча об овцах и козлищах ( Мф.25:31 сл.). Последняя Притча, по мнению Иеремиаса, имеет в виду язычников, не знавших Закона Божьего, но принятых в Царство, поскольку они проявили милосердие к людям.

д) Притчи о высшей ценности Царства Божьего. В них Царство символизируется сокровищем, найденным в поле ( Мф.13:44 ), и драгоценной жемчужиной ( Мф.13:45 ).

В целом большинство евангельских Притч требуют от человека волевого решения: все отдать ради Царства, быть всегда готовым встретить его, служить Богу в любви, смирении и подвиге.

● Прот.*Богдашевский Д., Притчи Христовы, СПб.,1902; его же, Притча Христа Спасителя о Царствии Небесном, ТКДА, 1912, №10; прот.*Велтистов В.Н., Притча о браке царского сына ( Мф.22:1–14 ), Прибавление к ЦВ, 1889, №42; *Виноградов Н.И., Притчи Господа нашего Иисуса Христа, М.,1890–1891, вып.1–4; *Гладков Б.И., Притча о неверном управителе, СПб.,1912; прот.*Гречулевич В. (*еп.Виталий), Притчи Христовы, СПб.,19012; прот.*Липеровский Л.Н., Чудеса и Притчи Христовы, Париж, 1962; *Мышцын В., Какую можно усматривать цель Христа Спасителя в Его поучении народа притчами?, ВиР, 1900, т.1, ч.1; архиеп.*Сильвестр (Лебединский), Приточник Евангельский, СПб.,1894 4 ; архиеп.*Тренч Р., Толкование притчей Господа нашего Иисуса Христа, пер. с англ., СПб.,1888 2 ; Boucher M., The Parables, Dublin, 1981; Crossan J.D., In Parables: the Challenge of the Historical Jesus, N.Y.,1973; *Dodd C.H., The Parables of the Kingdom, N.Y.,1961; Drury J., The Parables in the Gospels, L.,1985; Dupont J., Pourquoi des paraboles?, P.,1977; *Harrington W., Parables Told by Jesus, N.Y.,1975; *Jeremias J., Die Gleichnisse Jesu, Gött., 1956 (англ. пер.: The Parables of Jesus, L.,1958); *Mа́nek J., Jezusovа́ podobenstvi, Praha, 1972; Perkins R., Hearing the Parables of Jesus, N.Y.,1981; прочую иностранную библиографию. см. в *Brown R., Parables of Jesus, NCE, v.10.

Источник: Библиологический словарь / Протоиер. Александр Мень. - Москва : Фонд им. Александра Меня, 2002. – В 3-х том. / Т. 2: К-П. - 555, [1] с. ISBN 5-89831-027-4

Похожая притча

Додд (Dodd) Чарлз Гарольд. Основатель Христианства

I Введение

II Документы

III Личность Иисуса

IV Учитель

V Народ Божий

VI Мессия

VIII Основные события 2 Иерусалим

IX Основные события 3. Что было позже

Предисловие

Продолжительная жизнь профессора Ч.Н. Додда (1884 — 1973 гг.) была увенчана двумя событиями. В 1970 году завершилось издание нового перевода Библии и Нового Завета на современный английский язык. Додд возглавлял этот коллективный и экуменический труд в качестве первого научного редактора с 1949 года. В том же 1970 году вышла и другая книга Додда, скромное по своим размерам популярное исследование, которое вы держите в своих руках — "Основатель христианства". Каждый из этих трудов по-своему отражает преданность Додда своим убеждениям.

И действительно, почти все его печатные труды (а библиография Додда насчитывает не менее 27 страниц) посвящены исследованию отдельных книг Священного писания или же Библии в целом. Самые прославленные из них — два фундаментальных исследования Евангелия от Иоанна (1953 и 1963 гг.). "Ничего здесь нет с чужих слов, писал один известный рецензент в 1963 году, — каждая мысль освещается по-новому". Так же свежо звучит последний его труд "Основатель христианства", созданный для широкой публики, в котором он обобщил работу всей своей жизни над евангельским текстом.

Додд подходил к своему предмету как историк. Поэтому он должен был исследовать источники. Но при этом он не довольствовался евангельским текстом лишь в последней стадии его развития. Ему был важен весь процесс этого развития. Именно с помощью такого исследования пытался он добраться до основы первоначальных текстов и преданий. Часть этой работы, как он сам признает в одном примечании, потребовала применения "прочно обоснованных гипотез (. ) — необходимого орудия историка при изучении античного мира" Причем он неизменно пользовался этим методом с большим тактом, осторожностью и благоговением. Он пользовался им также с присущей ему ясностью и легкостью языка.

Как историк Додд принимал в учет социальный, психологический и мыслительный контекст своих источников. Воплощение Спасителя имело место в определенное время, в определенном мире. Этот мир надо было непременно понять, тем более, что именно этот мир определяет даже язык Евангелия. Это мир прежде всего иудейский, а впоследствии — поскольку постепенно распространяется евангельское благовестив — также мир римский и эллинистический. Однако, недостаточно его понять лишь извне. Как писал Додд: "Идеальным толкователем Евангелия мог бы стать человек, который проник бы в этот странный мир первого столетия, прочувствовал бы всю его необычность и пребывал бы в нем до тех пор, пока сам не начал бы мыслить и чувствовать как один из тех, кто первый получил Евангелие. Такой человек мог бы затем вернуться в наш мир и поместить истину, в которой он разобрался, в структуру нашего современного мышления".

Так говорил Додд о желанной своей цели, когда его, члена конгрегационалистской Церкви, назначили первым с XVII века неангликанским профессором богословия в Кембриджском университете (1936 год). Так он и работал до конца своих дней.

Протоиерей Сергий Гаккель

Введение

Читайте также: