Кто верит в приметы
Обновлено: 21.11.2024
На сайте журнала «Фома» уже долгое время существует постоянная рубрика «Вопрос священнику». Каждый читатель может задать свой вопрос, чтобы получить личный ответ священника. Некоторые вопросы встречаются особенно часто:
«Приехали в церковь крестить младенца в назначенное нам время, а там идет полным ходом отпевание покойника. Нас попросили погулять часок, пока унесут покойника и помоют пол. Руководствуясь тем, что нельзя переносить крестины, все-таки решились покрестить в этот день. Правильно ли мы поступили? И не навредит ли это ребенку?»
«Когда-то давно моя бабушка и мама принесли с кладбища старые лампадки, какое-то время они стояли у нас дома, потом их выкинули. Слышала, что с кладбища ничего приносить домой нельзя. Могут ли эти вещи нести какой-то негатив?»
«Моя мама смертельно больна. Недавно она купила в церкви серебряный крестик с цепочкой, но потом стала носить крестик на шнурке, а цепочку отдала мне. Я слышала, что чужой крестик нельзя надевать… Тем более умирающего человека. А цепочку, на которой висел крестик?»
«Можно фотографии умерших ставить рядом с фотографиями живых?»
«У меня умер родной брат. Жил вместе с родителями в частном доме, без воды. Могу ли я провести им воду, или нужно ждать год после смерти?»
Подобные вопросы ежедневно приходят на почту «Фомы». Общее в них — суеверные представления и чувство страха и бессилия перед судьбой.
Мы попросили ответить психолога Александра Ткаченко, что на самом деле стоит за суевериями и в чем причина того, что даже многие христиане верят в приметы.
Разговор о суевериях проще всего было бы начать с того, что есть вера истинная и есть вера суетная — напрасная и ни на чем не основанная. Далее можно было бы объяснить читателю, в чем заключается вера православных христиан и чем она отличается от суеверия. И закончить рассказ победным выводом о том, что люди верующие поклоняются истинному Богу, а люди суеверные — нелепым выдумкам и пустым приметам. Но, к сожалению, эта простая и понятная концепция вдребезги разбивается об один невеселый факт: среди верующих людей также бытует множество самых разнообразных суеверий, примет и обычаев, ничего общего не имеющих с христианством. Увы, суеверия — отнюдь не редкость и среди христиан.
Откуда же появляется в людях эта суетная вера? Что заставляет человека бояться каких-то нелепых совпадений и надеяться на них же, вопреки доводам здравого смысла?
Пристально разглядываемая бездна, по словам Фридриха Ницше, имеет обыкновение столь же бдительно присматриваться к ее легкомысленному созерцателю. Наш разум не терпит бессмыслицы и пустоты. Из хаотичного переплетения ночных теней на стене комнаты он с легкостью выделяет фигуры клыкастых чудовищ, а в абстрактном наборе цветовых пятен на обоях появляется зловещий профиль Мефистофеля. Наше воображение проецирует на окружающий мир наши же потаенные страхи, словно луч киноаппарата, рисующий на белом экране леденящие кровь картины мистического триллера. Там, где человек напряженно вглядывается в пустоту, она вдруг начинает приобретать вполне конкретные формы его тревожных ожиданий. И тогда перебежавший дорогу симпатичный черный котик становится объяснением всех последующих неудач этого дня, а случайно рассыпанная за завтраком соль — грозным предвестником семейной ссоры.
Жить в столь непредсказуемом и опасном мире неуютно и даже страшно. Чем же можно обезопасить себя от таких выдуманных опасностей? Ну конечно, такими же выдуманными средствами защиты! И вот уже на запястье появляется красная шерстяная ниточка, к двери прибивается заветная подкова, ну а с черной кошкой на улице и вовсе никаких проблем: достаточно лишь пропустить перед собой какого-нибудь незадачливого бедолагу и можно следовать далее со спокойной уверенностью, что все чернокошечные напасти сегодня обрушатся уже не на вашу, а на его голову. Приблизительно так работает психологический механизм формирования суеверий у неверующих людей.
Будучи разумным, человек прекрасно понимает, что в этом мире он не самое могущественное существо, постоянно подвергающееся множеству различных опасностей. И пытается защититься от них такими вот наивными мероприятиями, поскольку ничего другого ему просто не остается, ведь других защитников у него в этом мире бездушной материи просто нет. Ну разве что, по ироничному совету Иосифа Бродского, вообще не выходить из комнаты, сведя жизнь к унылому физиологическому минимуму:
…Слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
В мире, где для человека нет Бога, приметы становятся вешками, обозначающими безопасный маршрут среди бурлящего потока событий.
Но почему же тогда суевериям подвержены бывают и христиане? Ведь для них мир отнюдь не метафизическая пустыня.
Бог христиан создал этот мир и ни на мгновение не оставлял его без Своего внимания и попечения. Люди, уверовавшие во Христа, получили от Него прямое уверение в том, что они бесконечно дороги Богу: Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц (Мф 10:29–31).
Понятно, что суеверия эти идут вразрез с христианской верой и что подвержены им в Церкви далеко не все. Однако явление это не такое уж и редкое. И чтобы разобраться в его причинах, нужно сделать краткий экскурс в самый ранний период жизни человека.
Психологическая основа для будущих суеверий формируется именно в младенчестве. Новорожденный ребенок — очень слабое и абсолютно беспомощное существо. Без заботы взрослых он очень быстро погибнет, не имея малейшей возможности самостоятельно найти себе пищу и воду или укрыться от холода. Все жизненно важные потребности младенца удовлетворяет мама, с которой он провел в теснейшем единении первый этап своей жизни. Будучи с ней девять месяцев одной плотью, чувствуя ее настроение, слыша биение ее сердца, ее голос, младенец и после родов не воспринимает маму как нечто внешнее по отношению к себе. И в то же время он еще не знает, что вокруг него есть огромный мир. Для него весь этот мир воспринимается лишь как ласковые мамины руки, запах вкусного молока из маминой груди, колыбельные песни, которые мама поет над его кроваткой.
Таким образом, на самых первых этапах жизни у ребенка существует двойственное восприятие мамы. С одной стороны, она еще не воспринимается младенцем как отдельное от него существо. С другой — представляется маленькому человеку всей полнотой окружающего мира. И этот мир-мама оказывается способным реагировать на его желания и нужды. Если ребенку стало холодно и неуютно в мокрых пеленках, мир вымоет его в теплой водичке, перепеленает, поцелует и довольного положит обратно в кроватку. Если он проголодается, мир даст ему молока или каши. Если у него заболит животик, мир бережно прижмет его к себе, пожалеет, сделает массаж. Ведь этот мир в представлении младенца — продолжение его самого. Поэтому любое его желание тут же становится известно миру, и мир заботится о его исполнении.
Потом ребенок растет, познает окружающую его реальность, приобретает новые знания и навыки. На смену первоначальному чувству полного слияния с мамой-миром приходит понимание того, что мама — это другой человек, а мир огромен и наполнен множеством интересных вещей и событий. Но, как отголосок самого раннего опыта, у ребенка остается представление о мире как о своем продолжении, способном слышать и исполнять желания. Эти младенческие чувства частично находят свое выражение в любви детей к сказкам про заклинания, волшебную палочку или цветик-семицветик, способные вернуть миру былую послушность и отзывчивость.
Отсюда же и детский эгоцентризм, болезненное стремление видеть себя центром и причиной всего происходящего вокруг.
Родители поссорились, папа наорал на маму, мама расплакалась и ушла к себе в комнату. И тогда, чтобы искупить свою «вину», он начинает с удвоенной энергией делать уроки или драить тарелки на кухне, надеясь таким образом помирить рассорившихся родителей.
Схема «я совершаю какое-то действие, и мир вокруг меня на это реагирует» воспроизводит ранний детский опыт, когда младенцу достаточно было заплакать, чтобы получить еду, тепло и материнскую ласку.
Со временем понимание причинно-следственных связей у человека становится осознанным, и вера в мир как в продолжение себя потихоньку растворяется в новом, уже взрослом опыте жизни.
Но если эмоциональное взросление человека было нарушено (например, психологической травмой), эта детская форма отношения к миру сохраняется в нем на долгие годы и даже десятилетия.
Человек заканчивает школу, женится или выходит замуж, растит детей, работает. Но в глубине души продолжает верить, что способен влиять на мир через какие-то ритуальные действия, подобные детскому мытью посуды или сделанным урокам, которые необъяснимым образом должны помирить папу с мамой.
С такими остатками младенческого восприятия мира у взрослых людей часто имеют дело психологи. Один клиент во время приема рассказывал, что всю жизнь специально заставлял себя усиленно тревожиться каждый раз, когда поднимался на борт самолета, потому что эта тревожность служила своеобразной «страховкой». Когда психолог спросил его, что именно он имеет в виду, тот ответил: «Ну, если я не буду тревожиться, я начну искушать судьбу, и тогда самолет может разбиться!» На уровне чувств он был уверен в том, что его тревожность каким-то образом удерживает самолет в воздухе и позволяет предотвратить катастрофу. Это был совсем не глупый человек с высшим техническим образованием. И умом он прекрасно понимал, что никакой разумно объяснимой связи между его искусственно вызванной тревогой и безопасностью полета нет и быть не может. Но в его субъективном опыте этот принцип работал безотказно: ведь ни один из самолетов, где он так старательно тревожился, ни разу не упал.
Другой случай. Женщина впадает в сильную тревогу, если у нее на глазах случайно наступят на ногу другому человеку. А уж если она сама это сделает, то непременно требует, чтобы в ответ наступили на ногу ей. Когда такого «обмена» не происходит, она может впасть в затяжную депрессию. В процессе терапии выяснилось, что когда-то в детстве подружка, которой она наступила на ногу, сказала: «Дай теперь я тебе наступлю, а то у тебя мама умрет». Девочка отказалась. А когда пришла домой из школы, узнала, что умерла ее бабушка. С тех пор она живет с чувством вины за свой «проступок» и пытается его «искупить», тщательно соблюдая нелепый детский ритуал, который много лет назад случайно совпал со смертью ее родственницы.
Суеверия церковных людей также часто не являются их сознательными убеждениями, это всего лишь отголоски детского чувства, что именно ты являешься смысловым центром Вселенной и все вокруг зависит от правильности или неправильности совершаемых тобою действий.
Отсюда — тревога за свечку, которую ты передал не той рукой или не через то плечо. Отсюда — страх перед вещами умерших людей, боязнь найденных нательных крестиков, занавешивание зеркал после смерти близкого и еще великое множество самых разнообразных тревог. Такие люди пытаются преодолеть свой детский страх через ритуальные действия, позволяющие им снизить уровень тревожности. Например, передавать свечку только через правое плечо и ни в коем случае не через левое.
Как ни странно, убежденность в силе подобных ритуалов вполне органично может совмещаться у них с искренней и горячей верой во всемогущего Бога Вседержителя, в Евангелие, в церковные таинства.
И любые упреки в стиле «да ты ж христианин, как ты можешь верить в такую чушь» вряд ли что-либо изменят. Здесь требуется долгий и доверительный разговор со священником, возможно, не один, или серьезная работа с психологом.
Травмы развития не лечатся обесцениванием чужих чувств, насмешками и укорами. Исцелить их можно лишь любовью и бережным отношением к чужой боли.
Детскую природу суеверий более чем полтора тысячелетия назад блестяще описал в одной из своих проповедей Иоанн Златоуст. Правда, говорит он здесь главным образом не о христианах, а об эллинах (так в Византии называли язычников, веривших в римских и греческих богов). Но мысль о том, что суеверие — плод незрелого, детского восприятия мира, в этом тексте настолько очевидна, что не нуждается в какой-то специальной расшифровке или комментарии:
«Подобно тому, как дети, находясь на руках у своих кормилиц, неразумно протягивают руки к огню и смело порываются к зажженному светильнику, а между тем боятся человека в одежде из козьей шерсти, так и эти эллины — настоящие младенцы, как и сказал о них некто: “эллины — всегда дети”.
Того, что не составляет греха, они боятся, как-то: телесной неопрятности, похорон, катафалков, тяжелых дней и тому подобного. А того, что составляет настоящий грех, как-то: сладострастной любви к отрокам, прелюбодеяния, блуда, — они и не думают считать за грех.
Ты можешь видеть, как (язычник) обмывается после мертвеца, но от мертвых дел он не омывается никогда. Он много прилагает старания о приобретении денег и в то же время думает, что одно пение петуха может разрешить всякое (недоумение).
Так они помрачены разумом. Душа их преисполнена множества примет. Например, такой-то, говорят, первый встретился со мной, когда я выходил из дому: непременно случится тысяча неприятностей для меня. Сегодня ненавистный слуга, подавая мне обувь, поднес наперед левую: быть большим бедам и напастям. Сам я, выходя из дому, ступил за порог левой ногой: и это предвещает несчастья. Это — домашние неудачи. Когда же я вышел из дому, у меня правый глаз мигнул: быть слезам. Закричит ли осел, или петух, чихнет ли кто, и вообще, что бы ни случилось, все их тревожит, так что они, — как я сказал, — точно скованы тысячами уз, точно находятся во мраке, во всем подозревают (худое) и гораздо больше порабощены, чем тысячи невольников.
Но не будем мы такими; напротив, осмеявши все такие (суеверия), — как живущие в свете, как небесные граждане, не имеющие ничего общего с землей, — будем считать для себя страшным один только грех и оскорбление Бога. Если все это пустяки, то и посмеемся над этим, равно как и над первым виновником этого — дьяволом».
Такова оценка святителя Иоанна Златоуста, вынесенная им языческим суевериям: «эллины — всегда дети».
Однако уже в те далекие времена и среди христиан тоже находились люди с таким синдромом затянувшегося психологического детства. И о них Златоуст здесь тоже говорит, но — отнюдь не в уничижительном тоне, а словами, исполненными бережной любви и сочувствия. Наверное, эти его слова и по сей день остаются лучшей рекомендацией для всех христиан, возмущенных или введенных в недоумение суеверными поступками своих единоверцев:
«…Возблагодарим Бога и будем стараться, чтобы нам самим никогда не впасть в такое рабство, а если кто из наших друзей будет пленен, разорвем его узы, освободим его от этого несносного и постыдного заключения, сделаем его способным для восхождения к небу, выпрямим его опустившиеся крылья и научим его любомудрию касательно жизни и веры. Возблагодарим Бога за все и будем умолять Его, чтобы нам не оказаться недостойными врученного нам дара; с тем вместе, позаботимся и о том, что от нас зависит, именно, чтобы нам поучать других не только словами, но и делами».
Есть ли опасность в суетной вере
Жить в мире выдуманных опасностей неуютно. Результат – появление выдуманных средств защиты: подковы, красные нитки. Еще больше запутываемся, и отдаем себя во власть темных сил. Они добились своего. Мы уже не христиане, а язычники.
Только Господь оружие на дьявола – Крест Свой дал нам. И еще «власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам » (Лк. 10:19).
А мы остерегаемся кошек и ведер. Помоги нам Господи правильно расставить приоритеты!
Похожая примета
Черная кошка перебежала дорогу – начальник наказал. Рассыпала соль – поругалась с мужем. Женщина с пустым ведром встретилась утром – день насмарку. Как часто мы это слышим. Непонятно зачем люди живут в мире таких взглядов. Верить в примет ы не нужно. Почему, будем разбираться.
Верят ли в приметы православные
Еще святитель Иоанн Златоуст предостерегал: «Кто, выходя из своего дома, встречает кривого или хромого и разумеет это как примету, тот мыслит дело сатанинское, ибо не встреча с человеком делает день несчастным, а греховная жизнь ».
Ведь так проще. Не мои грехи мешают спасению, а то, что свечку мою не так передали. Утром не молилась. Но день, не удался из-за бедного черного котенка на дороге. Мы сами разбавляем суетой свою веру .
Когда идем не к Преобразившемуся Господу. А за освещенными яблоками. Толкаемся за Великой Агиасмой. Но забываем о Живой Воде Евангелия. Мы придаем магические силы скорлупе от красных яиц и пр офанируем Воскресение Христа. Потому что Воскресный день для нас не малая Пасха.
Похожая примета
Народные приметы известны людям с раннего детства и давно вошли в повседневную жизнь. Передаваясь из поколения в поколения, они из случайных совпадений превратились в аксиомы, оспаривать которые мало кто решится.
Сегодня легко найдется человек, приписывающий свои неудачи той или иной примете, а события радостные и счастливые – исключительно собственным заслугам. Но найдутся и те, кто скептически относится ко всякого рода суевериям, в том числе и к народным приметам. Хотя известны случаи, когда даже самый рациональный и научно мыслящий человек вдруг становился суеверным, например, перед важным экзаменом, деловой встречей и т.п.
Объяснить это явление довольно сложно, если учесть, что всевозможные приметы и предчувствия относятся к сфере непознанного.
Похожая примета
На основании исследования некоммерческой исследовательской службы "СРЕДА"
Комментирует священник Андрей Усачев, настоятель храма Рождества Иоанна Предтечи в Каргополе, Архангельская область.
Еще со времен крещения Руси у нас существовала проблема двоеверия (когда и язычество и христианство уживается в народном сознании), так что явление это не новое, но можно предположить, что в советское время из-за духовного вакуума оно расцвело особенно пышно.
Суеверия - по сути это эхо язычества, до нас доходят окончания языческих верований, остаточные явления, пережитки. Ведь если посмотреть поглубже, то у многих примет есть свой смысл, ничего общего не имеющий с христианством, и мы на эти приметы «ведемся». Например, есть такая примета – завешивать зеркала в доме, где есть покойник. Завешивают не только зеркала, но и телевизор, бытовую технику, все, что дает отражения, и не могут объяснить – зачем? А оказывается это идет из нашего языческого прошлого. По языческим представлениям существует мир духовный и в него открываются двери, когда зеркало разбивается или когда в доме покойник, оттуда может прийти зло. И чтобы зло не пришло, надо завесить зеркала.
Так и у многих других примет можно увидеть совсем не христианский смысл.
Есть и свои, «церковные» суеверия. В основе их – магизм. Магические представления: сделаешь так-то – будет тебе то-то. Такой способ воздействия на мир духовный. Закажешь панихиду об усопшем в трех храмах, и будет душе усопшего хорошо. Вот и бегает бедная женщина по храмам, в двух заказала, а третий был закрыт, стоит и почти плачет: «Это что же, у него душа в рай теперь не полетит?» Объясняю, что главное – молитва, а не количество свечек и панихид. Главное, молиться за умершего, творить за него милостыню, а если бегать по храмам в суете, то времени и сил на молитву не останется.
Вообще примет очень много, всех не перечислить. И далеко не всем можно найти объяснения. Где-то приметы плавно переходят в местные традиции с формулировкой "у нас тут так принято" и все! Недавно я узнал, что в Устьянском районе Архангельской области в ряде деревень не едят так называемую "рыбу без чешуи" (например, налима), а животных едят только парнокопытных. Получается, что-то прямо ветхозаветное.
Когда пытаешься людям объяснить, чем плохо верить в приметы, то к ответам прислушиваются, то тут же комментируют: «Батюшка, но ведь иногда сбывается». Однажды на лекции о суевериях в Доме культуры я попытался привести в пример себя. Дело в том, что у нас дома живет кошка по кличке Шеба. Она вся черная, от носа до кончика хвоста. За день, она мне тысячу раз может дорогу перебежать, и что? А то. Пример был не совсем удачный, поняли не все. Были, конечно, и улыбки, но были и взгляды, исполненные глубокого сожаления.
Что же делать с суевериями? Основная проблема в том, что человек не понимает основ своей веры, и даже не пытается узнать. Многие ходят в храм, даже исповедуются и причащаются, но самых азов своей веры узнать не хотят. Мы все поем на литургии Символ Веры, но многие ли смогут объяснить, о чем там речь? Часто можно встретить людей, которые верят не столько в Единого Истинного Бога, сколько в святых. Есть такая проблема в обществе, акценты смещаются, в центре должен быть Христос, а у многих – Матронушка. Как говорят «Съездила в Москву, к Матронушке, заодно причастилась». Получается, что причастие это что-то второстепенное. Ищут не Бога, а святых. Но при этом никто не интересуется азами своей веры. Причем почитают не просто святых, а именно каких-то особых, выбранных в ранг «заступников». Например, недавно мы служили Литургию, была память архидиакона Евпла, раннехристианского святого, проповедника, мученика, пострадавшего в начале IV века. Никто из прихожан не знает об этом святом, а ведь такими святыми созидается Церковь.
То, что мы не интересуемся истоками своей веры, не хотим знать, во что мы верим, откуда и как пошла Церковь – это и дает такое количество суеверных людей. Человек не хочет трудиться, думать, а хочет простыми методами понять духовный мир. Но ведь в житейских проблемах мы не скатываемся в такую простоту. Например, придут к нам в дом рабочие и скажут «вам пора менять крышу», хозяева не поверят на слово и не побегут сразу на рынок за стройматериалами, а станут спрашивать «зачем менять? Что случилось?», им объяснят – такие-то балки прогнили. А когда в доме умерший человек и скажут «завесьте зеркало», то завесят и даже не поинтересуются, зачем?
Чем еще опасны суеверия? Наверное, тем, что у маловерного человека это такое стремление усидеть на двух стульях: а вдруг миром правит не Бог, не Божий Промысл, а «что-то еще», более могущественное, чем сам Господь. Так что перед путешествием надо не только помолиться, но и «посидеть на дорожку».
А когда человек ставит на место Бога «что-то еще» и свои собственные представления, то получается, что наше «я» в центре всего, а вокруг наши дела, дела и снова дела. Суеверие – это суетная вера. Все мы находимся в суете и вера у нас получается суетная. Как говорится, по вере нашей да будет нам!
Кто верит в приметы
Вера в приметы или суеверия отравляет человеку жизнь . Общее в них – чувство страха и бессилия перед судьбо й. Люди живут в мире, наблюдают за событиями, делают выводы. И попадают в плен причинных совпадений, необъяснимых закономерностей, иногда в откровенную чушь.
Можно было бы с легкостью сказать: люди, что не верят в Бога — верят в ерунду. И победно заявить, мы православные в приметы не верим . Только это не так. Суетная вера ничего общего не имеет со Христом. Только приметы не редкость среди христиан.
Читайте также: