Высказывание как я люблю яблоки содержит констатацию факта
Обновлено: 24.11.2024
Одна из главных задач переводчика заключается в максимально полной передаче содержания оригинала, и, как правило, фактическая общность содержания оригинала и перевода весьма значительна.
Следует различать потенциально достижимую эквивалентность, под которой понимается максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, допускаемая различиями языков, на которых созданы эти тексты, и переводческую эквивалентность – реальную смысловую близость текстов оригинала и перевода, достигаемую переводчиком в процессе перевода. Пределом переводческой эквивалентности является максимально возможная (лингвистическая) степень сохранения содержания оригинала при переводе, но в каждом отдельном переводе смысловая близость к оригиналу в разной степени и разными способами приближается к максимальной.
Различия в системах ИЯ и ПЯ и особенностях создания текстов на каждом из этих языков в разной степени могут ограничивать возможность полного сохранения в переводе содержания оригинала. Поэтому переводческая эквивалентность может основываться на сохранении (и соответственно утрате) разных элементов смысла, содержащихся в оригинале. В зависимости от того, какая часть содержания передается в переводе для обеспечения его эквивалентности, различаются разные уровни (типы) эквивалентности. На любом уровне эквивалентности перевод может обеспечивать межъязыковую коммуникацию.
Часть содержания текста (высказывания), указывающая на общую речевую функцию текста в акте коммуникации, составляет его цель коммуникации. Она представляет собой "производный" ("подразумеваемый" или "переносный") смысл, присутствующий в нем как бы в скрытом виде, выводимый из всего высказывания как смыслового целого. Отдельные языковые единицы участвуют в создании такого смысла уже не непосредственно через свое собственное значение, а опосредственно, составляя с другими единицами смысловое целое, которое служит основой для выражения с его помощью дополнительного смысла. Воспринимая высказывание, Рецептор должен не только понять значение языковых единиц и их связь друг с другом, но и сделать определенные выводы из всего содержания, извлечь из него дополнительную информацию, которая сообщает не только что говорит Источник, но и для чего он это говорит, "что он хочет этим сказать".
Эквивалентность переводов первого типа заключается в сохранении только той части содержания оригинала, которая составляет цель коммуникации:
1. Maybe there is some chemistry between us that doesn't mix. - Бывает, что люди не сходятся характерами.
2. That's а pretty thing to say. - Постыдился бы!
3. Those evening bells, those evening bells, how many a tale their music tells. - Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он.
В примере (1) цель коммуникации заключалась в передаче переносного значения, которое и составляет главную часть содержания высказывания. Здесь коммуникативный эффект достигается за счет своеобразного художественного изображения человеческих отношений, уподобляемых взаимодействию химических элементов. Подобное косвенное описание данной информации признано переводчиком неприемлемым для ПЯ и заменено в переводе другим, несколько менее образным высказыванием, обеспечивающим, однако, необходимый коммуникативный эффект.
В примере (2) цель коммуникации заключается в выражении эмоций говорящего, который возмущен предыдущим высказыванием собеседника. Для воспроизведения в переводе этой цели переводчик использовал одну из стереотипных фраз, выражающих возмущение в русском языке, хотя составляющие ее языковые средства не соответствуют единицам оригинала.
Как видно из указанных примеров, цель коммуникации представляет собой наиболее общую часть содержания высказывания, свойственную высказыванию в целом и определяющую его роль в коммуникативном акте.
Для отношений между оригиналами и переводами этого типа характерно:
1. несопоставимость лексического состава и синтаксической организации;
2. невозможность связать лексику и структуру оригинала и перевода отношениями семантического перефразирования или синтаксической трансформации;
4. наименьшая общность содержания оригинала и перевода по сравнению со всеми иными переводами, признаваемыми эквивалентными.
Переводы на таком уровне эквивалентности выполняются как в тех случаях, когда более детальное воспроизведение содержания невозможно, так и тогда, когда такое воспроизведение приведет Рецептора перевода к неправильным выводам, вызовет у него совсем другие ассоциации, чем у Рецептора оригинала, и тем самым помешает правильной передаче цели коммуникации.
Второй тип эквивалентности представлен переводами, смысловая близость которых к оригиналу также не основывается на общности значений использованных языковых средств. Вот несколько примеров переводов такого типа:
ü He answered the telephone. - Он снял трубку.
ü You are not fit to be in a boat. - Тебя нельзя пускать в лодку.
ü You see one bear, you have seen them all. - Все медведи похожи друг на друга.
В приравниваемых в этих примерах разноязычных высказываниях большинство слов и синтаксических структур оригинала не находит непосредственного соответствия в тексте перевода. Вместе с тем можно утверждать, что между оригиналами и переводами этой группы существует большая общность содержания, чем при эквивалентности первого типа. Сопоставим, например, переводы:
1) That's а pretty thing to say. - Постыдился бы!
2) He answered the telephone. - Он снял трубку.
В (1) речь идет о совершенно разных явлениях, между которыми нельзя усмотреть какой-либо реальной связи. Общность оригинала и перевода заключается лишь в том, что в обоих случаях можно сделать одинаковые выводы об эмоциональном отношении говорящего к предыдущему замечанию его собеседника. Во (2) несопоставимые языковые средства оригинала и перевода фактически описывают один и тот же поступок, указывают на одинаковую реальность, поскольку говорить по телефону можно, только сняв трубку. В обоих текстах речь идет о разном, но "об одном и том же". О таких высказываниях в обиходе часто говорят, что они "выражают другими словами одну и ту же мысль".
Для отношений между оригиналами и переводами этого типа характерно:
1) несопоставимость лексического состава и синтаксической организации;
2) невозможность связать лексику и структуру оригинала и перевода отношениями семантического перефразирования или синтаксической трансформации;
3) сохранение в переводе цели коммуникации, поскольку, как мы уже установили, сохранение доминантной функции высказывания является обязательным условием эквивалентности;
Придется описать в переводе эту ситуацию другим путем, например: Уж я, во всяком случае, этого не сделаю. Необходимость устанавливать при переводе эквивалентность на уровне ситуации может быть связана и с тем, что во многих случаях члены языкового коллектива постоянно применяют лишь один способ описания определенной ситуации. Особенно часто это имеет место в стандартных речевых формулах, предупредительных надписях, общепринятых пожеланиях, выражениях соболезнования и т.д. Услышав просьбу позвать кого-либо к телефону, по-русски спросят: Кто его спрашивает?, а по-английски: Who shall I say is calling? Указать, в какую сторону открывается дверь, нужно по-английски надписью Pull или Push, а по-русски – К себе или От себя. Теоретически можно по-разному предупредить о свежеокрашенном предмете, но по-русски обязательно напишут: Осторожно, окрашено, а по-английски - Wet paint.
ü Stop, I have а gun! (R. Bradbury). - Стой, я буду стрелять.
ü Reduction on taking а quantity. (J. Galsworthy). - Оптовым покупателям скидка.
ü Peter's face muscles tightened. (A. Honey). - Питер стиснул зубы.
ü He left the ship on Tuesday. (J.K. Jerome). - Он сошел на берег во вторник.
Отказ от воспроизведения в переводе ситуации, описанной в оригинале, т.е. использование эквивалентности не второго, а первого типа, обусловливается лишь необходимостью сохранения при переводе цели коммуникации в тех случаях, когда описанная ситуация не связана у Рецепторов перевода с необходимыми ассоциациями. В романе Дж. Брэйна "Место наверху" герой, с презрением описывая внешность молодого человека "из низов", говорит, в частности, что у него the face behind the requests on Forces Favourites, т.е. лицо человека, который посылает заявки для исполнения по радио в концерте для военнослужащих. Подобная ситуация вряд ли будет воспринята читателем русского перевода как уничижительная характеристика. Поэтому переводчики (Т. Кудрявцева и Т. Озерская) предпочли установить эквивалентность с совершенно иной ситуацией: такие лица видишь на плакатах.
Третий тип эквивалентности обнаруживается в группе переводов, в которых сохраняются уже три части содержания оригинала: цель коммуникации, указание на ситуацию и способ ее описания. Например:
Scrubbing makes me bad-tempered. - От мытья полов у меня настроение портится.
Сравнивая перевод с оригиналом, мы видим, что в нем использованы те же признаки ситуации и сохранены отношения между ними. В самом деле, в оригинале scrubbing выражает причину, и такую же функцию выполняет русский эквивалент этого слова «мытье полов». По этой причине героиня становится «плохо-характерной», что и выражается в переводе теми же понятиями, хотя и другими частями речи (портиться, становиться другим характер).
В рамках одного способа описания ситуации возможны различные виды семантического варьирования:
Степень детализации описания. Описание ситуации избранным способом может осуществляться с большими или меньшими подробностями. Некоторые признаки непосредственно включаются в высказывание, а другие могут оставаться подразумеваемыми, легко выводимыми из контекста. Различное сочетание названных (эксплицитных) и подразумеваемых (имплицитных) признаков можно обнаружить во всех языках. В этом отношении, например, английские высказывания часто оказываются более имплицитными, чем русские, и то, что в оригинале подразумевается, в переводе должно быть эксплицитно выражено.
The workers demand the improvement of their conditions.
Перевод на русский язык не представляет трудностей, однако при переводе мы обнаруживаем, что по-русски нельзя просто написать «Рабочие требуют улучшения условий», а нужно указать «условий чего» (труда или жизни).
Вот еще один пример из английской газеты:
The workers went on strike in support of their pay claims.
Pay claims – это, конечно, требования зарплаты, но в большинстве случаев идет речь о том, что рабочие вообще не получают зарплату. А тогда подразумеваемый смысл требований очевиден, и в русском переводе будет сказано, что они требуют «повышения зарплаты».
Второй вид семантического варьирования заключается в изменении способа объединения в высказывании описываемых признаков ситуации. Одни и те же признаки могут входить в разные словосочетания. Можно, например, сказать «Он быстро скакал на своем скакуне», соединяя «быстро» с глаголом, а можно объединить это признак с существительным: «он скакал на своем быстром скакуне». Разные языки обладают неодинаковыми возможностями сочетаемости признаков, что отчетливо проявляется в переводе. Вот типичный пример:
Manson climbed into the gig behind a tall black angular horse.
Переводя эту фразу, переводчик неожиданно обнаруживает, что по-русски нельзя сказать «Он сел в коляску позади лошади», поскольку получается, что как будто лошадь тоже сидела в коляске. Придется написать, что он сел в коляску, запряженную этой лошадью. Попутно заметим, что перевод этого предложения ставит перед переводчиком еще некоторые любопытные проблемы. Tall – это, конечно, «высокий», но, по-видимому, по-русски неприемлемо сочетание «высокая лошадь». Это трудно логически объяснить, но «русская лошадь» может быть большой или маленькой, но не высокой. Еще одну загадку задает переводчику прилагательное angular, образованное от существительного angle – «угол». По-русски от слова «угол» можно образовать несколько прилагательных, но лошадь нельзя назвать ни «угловой», ни «угловатой», ни «угольной». Переводчику придется предположить, что «углы» означают выпирающие кости, и выбрать вариант «худая» или «костлявая».
Рассмотрим еще один пример:
He found him in his slippered ease by the fire. Он нашел своего друга отдыхающим в домашних туфлях (тапочках) у камина.
Еще один вид семантического варьирования заключается в изменении направления отношений между признаками. Ситуация может описываться с разных точек зрения с использованием лексических конверсивов: «Профессор принимает экзамен у студентов – Студенты сдают экзамен профессору». И здесь в языках могут обнаруживаться определенные предпочтения, вызывающие соответствующие изменения при переводе:
They had their backs to the sunshine now.
Дословный перевод «Теперь их спины были обращены к солнцу» выглядит по-русски напыщенно и нелепо и в переводе читаем: «Теперь солнце светило им в спину».
Сопоставление оригиналов и переводов этого типа обнаруживает следующие особенности:
1. отсутствие параллелизма лексического состава и синтаксической структуры;
2. невозможность связать структуры оригинала и перевода отношениями синтаксической трансформации;
3. сохранение в переводе цели коммуникации и идентификации той же ситуации, что и в оригинале;
4. сохранение в переводе общих понятий, с помощью которых осуществляется описание ситуации в оригинале, т.е. сохранение той части содержания исходного текста, которую мы назвали "способом описания ситуации".
Четвертый тип эквивалентности обнаруживается в переводах, где, помимо цели коммуникации, указания на ту же ситуацию и способа ее описания, сохраняется и часть значения синтаксических структур исходного текста. В этом типе эквивалентности используются аналогичные структуры, имеющие примерно те же значения в обоих языках. Например:
The house was sold for eighty thousand dollars. Дом был продан за восемьдесят тысяч долларов.
Порой полный параллелизм сохранить не удается, и в этом типе эквивалентности наблюдаются различные случаи синтаксического варьирования. Во-первых, при невозможности использовать аналогичную структуру переводчик выбирает ближайшую синтаксическую форму. Например, русский страдательный залог менее употребителен, чем английский пассив, и английским пассивным структурам нередко соответствуют в русских переводах формы действительного залога.
The port can be entered by big ships only during the tide. - Большие корабли могут входить в порт только во время прилива.
так, в английском языке относительно фиксированный порядок слов определяет место отдельных членов предложения, а в русском языке меняется в зависимости от коммуникативного членения предложения (тема-рематических отношений), которое в английском языке выражается, в частности, при помощи артикля. В простых неэмфатических предложениях рематическая часть тяготеет к концу фразы. Поэтому при переводе английского The boy entered the room, где определенный артикль при первом слове указывает на то, что это – тема, в переводе может быть сохранен порядок слов: «Мальчик вошел в комнату». В этом же предложении наличие неопределенного артикля A boy entered the room приведет к изменению порядка слов в переводе – «В комнату вошел мальчик».
Отметим еще один вид синтаксического варьирования: изменение типа предложения. Нередко в языке имеется выбор между простым, сложноподчиненным и сложносочиненным предложениями. Так, можно сказать «Начался дождь. Мы пошли домой» или «Начался дождь, и мы пошли домой» или «Так как начался дождь, мы пошли домой». Сопоставительный анализ показывает, что стилистические особенности текста могут побудить переводчика изменить тип предложения. Например, в русских переводах английских технических текстов простые предложения нередко заменяются сложными: “The installation must function at low temperatures. The engineers should take in into account” – «Разработчики должны учитывать, что установка будет работать при низких температурах».
Пятый тип эквивалентности наблюдается в переводах, в которых близость к оригиналу будет наибольшей, поскольку в них переводчик стремится как можно полнее воспроизвести значения слов оригинала с помощью дословного перевода:
I saw him at the theater. – Я видел его в театре.
Этот тип эквивалентности встречается достаточно часто, но достижение эквивалентности на уровне семантики слова ограничивается несовпадением значений слов разных языках. Переводческие проблемы возникают в связи с каждым из трех основных макрокомпонентов семантики слова: денотативного, коннотативного и внутриязыкового значений.
Читайте также: