О высказываниях профессора воробьева
Обновлено: 28.09.2024
Доктор медицинских наук, профессор Московской медицинской академии, председатель Московского городского научного общества терапевтов Павел Андреевич Воробьев вылечил от ковида три тысячи людей — летальность ноль.
Потому, что использует методы лечения, которые, с его точки зрения, правильны.
Профессор Воробьев рассказал, с какими последствиями после прививки российскими вакцинами от коронавируса приходится работать московским врачам.
Павел Воробьев:
У нас практически все медотводы отменены.
Потому что хотят сделать больше уколов вакцинами.
Властные чиновники рассказывают нам, что всё хорошо, никаких последствий нет, от вакцины никто не умирает, никто не болеет, и вообще она переносится шикарно, спасает всех.
Но то, что говорится, всё является неправдой.
Корр.: Почему Вы считаете, что заявления официальных лиц о безопасности отечественной вакцины не являются правдой?
Павел Воробьев:
Потому что ко мне обращаются больные, у которых осложнения после вакцинации достаточно выраженные. Мы их лечим.
Корр.: Много людей к Вам обращается с осложнениями после прививки? Можете рассказать про эти осложнения поподробнее? Расскажите, с какими случаями Вы сталкивались и работали.
Павел Воробьев:
Ну, я думаю, что процентов десять от тех, кто обращается, — это больные с поствакцинальным ковидоподобным синдромом.
То есть у них состояние, напоминающее по симптомам картину острого ковида или постковидного синдрома, развитие которого связано по времени с прививкой от коронавируса, выполненной в интервале до 2–3 недель.
Понимаете, сейчас ни у кого нет точной статистики по развитию осложнений у людей после вакцинации.
В России не публикуются официальные данные об осложнениях, их нет и в отчетах по испытаниям вакцин.
Возможно, потому что для испытаний вакцин привлекались военнослужащие, а это незаконно.
У нас на сайте Московского городского научного общества терапевтов в рекомендациях по амбулаторному ведению больных опубликованы выборочные данные по больным с поствакцинальным ковидопобным синдромом, которых мы наблюдали (см. таблицу на стр. 16).
Корр.: Какой характер носят эти осложнения? Эти люди имеют перспективу на выздоровление или же они получают хроническую болячку?
Павел Воробьев:
Мне трудно сказать, как вакцинация скажется на продолжительности жизни, как это будет в течение жизни, мы тоже не знаем.
Мы можем только сказать, что раньше ничего подобного ни по количеству, ни по качеству осложнений мир не видел.
Никогда не описывались смерти.
Бывали анафилактические реакции, но чтобы возникали острые тромбозы, острые остановки сердца — этого не было.
Сейчас это описывается.
Корр.: Кому, на ваш взгляд, нужно давать медотвод в первую очередь, в случае вакцинации отечественными вакцинами от коронавируса?
Павел Воробьев:
Ну, во-первых, медотвод надо давать тем, кто перенес инфекцию.
Потому что никакого смысла прививать переболевших нет.
У переболевших могут быть антитела или Т-клеточный иммунитет.
Во-вторых, больным со всякими аутоиммунными заболеваниями, потому что любое усиление иммунного ответа может спровоцировать неприятные заболевания.
Людей с аллергическими реакциями нужно выводить за скобки при вакцинации.
Вот это минимальный набор, который я бы обозначил.
Корр.: Ясно. В вопросе о медотводе решение принимает врач, у которого тем не менее есть рекомендации и положения начальства. Врачи в этом случае скорее помогают власти, обеспечивая кампанию по вакцинации, или пациенту, стремясь защитить его здоровье?
Павел Воробьев:
Врачи давно работают на власть. Врачи зависимы от начальства, и, конечно, врачи будут работать на начальника.
Наверняка есть примеры врачей, которые дают медотводы, но они очень быстро выявляются, и с ними начинается соответствующая работа.
Так со всеми врачами поступают, кто пытается людей отгородить от вакцинации далеко не безопасными препаратами.
Врачи в большинстве своем против прививок от коронавируса, это данные опросов.
Конечно, они боятся, потому что за ними следят.
Вы знаете, что на прививках сидят наблюдатели (прим. "люди в черном")?
Они смотрят, чтобы прививки делались, и это не медицинский персонал.
Просто наблюдение идет.
Проверяется карта заполненная, обзваниваются пациенты: «Делали вам прививки или нет?»
То есть репрессивная машина во всей этой ситуации включена на полную мощность.
И даже если случайно, например, не написали телефон того, кого прививали, то вы получаете за это по шапке.
Хотя это полное нарушение всех позиций о сохранении персональных данных, врачебной тайны.
Полное.
Это вообще чудовищно.
Это попирание любого законодательства.
Но тем не менее это направо и налево делается.
Корр.: К чему такая практика может привести в долгосрочной перспективе?
Павел Воробьев:
Такая политика совершенно точно приведет к полной деградации медицины.
То есть это уже происходит: врачи, медсестры, педагоги увольняются, только чтобы не участвовать во всем этом бардаке.
Корр.: Недавно прошла информация о том, что были сняты ограничения на вакцинацию беременных женщин и вот, возможно, с сентября будет вакцинация детей.
Павел Воробьев:
Вакцинация детей — вообще непонятно для чего, потому что дети болеют легко, и им вообще ничего не надо.
С точки зрения, что обсуждалось, что вакцина будет препятствовать разнесению вируса в популяции — мы сейчас прежде всего видим, как чудовищно растет заболеваемость в тех странах, которые привились.
Все любят у нас про Сан-Марино рассказывать, так в Сан-Марино, по-моему, за неделю прирост 175%.
А в Гибралтаре, тоже маленькая страна, карликовая, там вообще прирост 1520% за короткий срок.
Растет заболеваемость в Израиле, Великобритании, где привилось большинство населения.
Там люди заболевают.
И — умирают.
Беременные женщины всегда были такой «кастой неприкасаемых», которую не трогали на всякий случай, потому что никто не знает, как и что будет отражаться на женщине и ее ребенке.
Сейчас решили, что беременные «тоже люди», их тоже надо приструнить и поставить в общий ряд на прививки.
Беременные всегда шли отдельно.
Во всех отношениях: по лекарствам, по лечению, по диагностике.
Рентген не делать, антибиотики не назначать.
Это всегда не 100%, естественно.
Бывали случаи, что нужно.
Но и то, в последнюю очередь беременных трогали.
Теперь будут в первую очередь.
Посмотрим, чем дело закончится.
Корр.: По идее, если вакцины экспериментальные, то должен вестись сбор сведений.
Павел Воробьев:
Вот наглядный пример.
Мы разговариваем с людьми, которые к нам обращаются с поствакцинальными синдромами.
Спрашиваешь их:
- «Вы куда-нибудь звонили, вы куда-нибудь сообщали?»
- «Нет, никуда ничего не сообщал».
- «Вы врачу говорили?»
Иногда говорят: «Да, говорили».
- "И дальше что?"
- «Ну, врач сказал, что это не связано».
Точка.
Читайте также: