Жизнь после смерти цитаты святых
Обновлено: 22.12.2024
Всегда поминай об исходе из тела и не выпускай из мысли вечного осуждения; если будешь так поступать, вовеки не согрешишь (прп. Антоний Великий, 89, 107).
Ежедневно имейте смерть перед очами, внимательно размышляя о том, как будете разлучаться с телом. (прп. авва Исаия, 59, 7).
Кто помышляет о близости смерти, тот удобно удерживается от грехов (прп. авва Исаия, 59, 96).
. Хотя бы и далек был день скончания всего мира, однако же близок собственный день исхода для каждого из нас, то есть скончание одного человека. (свт. Василий Великий, 6, 313).
Кто имеет у себя перед глазами этот <смертный> день и час и всегда помышляет об оправдании на непогрешительном судилище, тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало, потому что грешим мы по отсутствию в нас страха Божия (свт. Василий Великий, 10, 303).
Всегда памятуй. о страшном судилище Божием, и это будет для тебя подпорою; и ты отразишь злоумышляющих против души твоей (прп. Ефрем Сирин, 30, 201).
Блажен, кто ежечасно помышляет о смерти, и привел в себе в бездействие постыдные страсти, гнездящиеся в сердцах у нерадивых, потому что таковый будет утешен в час кончины своей (прп. Ефрем Сирин, 30, 526).
. Со всяким человеком неразлучна мысль о смерти. Но неверующие худо ею пользуются, сетуя только о разлуке с приятностями жизни. Верующие же употребляют ее в пособие и врачевство от постыдных страстей (прп. Ефрем Сирин, 32, 114).
Великое, подлинно, и страшное видим таинство. Видим, что возраст там изглажден. Видим, что всякое телесное благообразие там изменилось. Видим, что всякая красота лица стала там бесполезною. Видим, что всякое приятное око там угашено. Видим, что всякие доброглаголивые уста там запечатлены. Видим, что всякий борзый язык там умолк. Видим, что всякая красота зубов там рассыпалась. Видим, что всякое плетение волос там сгнило. Видим, что всякая красота возраста там сокрушена. Видим, что всякая начальственная власть там прекратилась, всякое самоуправство и высокомерие там кончилось, всякое юношеское презорство утихло, все суетные человеческие усилия и всякий труд там кончились, успокоились, прекратились. Говорим, и никто не слушает; плачем, и никто не внимает. По именам призываем лежащих, говоря: «Куда отошли вы, братия наши? Где обитаете? Где ваше местопребывание? Для чего оставили нас так внезапно? Подайте нам голос, побеседуйте с нами, как беседовали некогда, отвечайте нам». «Мы, — говорят отшедшие от нас, пребывающих еще в жизни, — мы, т. е. душа каждого из нас, находимся в месте, приличном душе, по достоинству ее. А этот прах, перед вашими глазами лежащий в могиле, этот пепел, который видите, это зловоние, эти согнившие кости, эти нечистые черви — тела тех юношей и отроковиц, которые были некогда для вас вожделенны. Этот пепел — та самая плоть, которую заключали вы в свои объятия и ненасытно лобызали. Эти оскаленные зубы — то самое лицо, которое день и ночь покрывали вы несчетными лобзаниями. Этот гной и отвратительная влага — та самая плоть, в объятиях которой предавались вы греху. Посему смотрите и в точности уверьтесь, остающиеся еще во плоти, в этой суетной жизни, знайте, что, обнимая на ложах своих юных сожительниц, обнимаете вы прах и тину. Знайте, что, когда лобзаете члены их, лобзаете вы смрад и гнилость. Вразумитесь, что, когда возгораетесь к ним любовью, предмет вожделения вашего — черви, пепел, смрад. Не предавайтесь заблуждению, неразумные юноши и девы. Не обольщайтесь суетною красотою юности, потому что и мы, лежащие перед вашими глазами, согнившие мертвецы, некогда, во время жизни своей, как и вы теперь, были видны и величавы, умащались благовониями, были любимы, наслаждались и благоденствовали; и вот, как видите, все это стало брением, прахом, пеплом и зловонием. Не обманывайте больше самих себя; но у нас, которые предварили вас, и теперь в могиле, научитесь, и уцеломудритесь, и уверьтесь, что есть суд во аде, есть нескончаемые мучения, есть непроницаемая светом тьма и безотрадная геенна, есть неусыпающий червь, немолчный плач, непрестанный скрежет, неисцельная скорбь, есть нелицеприятный Судия, беспощадные служители, есть горький и вечный плач» (прп. Ефрем Сирин, 32, 243—245).
Имей всегда смерть перед очами, брат мой, и не бойся разлучения с телом своим; всегда, каждый день, как человек смысленный и духовный, жди смерти и представления Господню Престолу; каждый день уготовляй светильник свой, как человек мудрый и усердно осматривающий его ежечасно в слезах и молитвах. Все то время, в которое ты, брат, не видишь для себя опасности, пребывай тщательным. Ибо наступает время, которое исполнено боязни, страха и смятения, и по причине смутности своей не дает и помыслить о лучшем (прп. Ефрем Сирин, 32, 373).
Даже смерть боится приближаться к боящемуся Бога, и тогда только приходит к нему, когда повелено ей разлучить душу его с телом (прп. Ефрем Сирин, 33, 97).
В каждую продолжительную ночь будем помышлять о смерти, которая заградит уста наши и наложит на нас молчание (прп. Ефрем Сирин, 33, 317).
Вот день, который побуждает очи к слезам, руки к биениям в перси, уста к рыданию. Ты, Господи, утешь меня!
Вот день, который многих призывает к плачу. Кто входит и исходит, — у всякого уста исполнены рыдания. Да утешит нас благость Твоя!
Вот день, который нарушает обеты обрученных и, вместо брачного чертога, готовит гроб. Да возвеселит их Твоя брачная вечеря.
Вот день, который разлучает тело с жизнью и вместо благовоний умащает его перстью. Озари его некогда блаженством!
День смерти — горестный день. Всех заставляет он проливать слезы, всех приводит в скорбь. Сподоби нас, Господи, увидеть день Твой!
Вот день, который отделяет и отъемлет член от единого тела братий и ближних. Ты, Господи, воссоедини его снова!
В день смерти отходят и отлучаются родители, оставляют детей своих сиротами и беспризорными! Ты, Господи, воспитай их!
В этот день брат разлучается с братьями, уменьшается число их, и в перстах оказывается уже недостаток. Ты, Господи, восполни число их!
В сей день супруг разлучается с супругою, одиноким остается ребро, потому что нет уже подружия его. Да свидятся они друг с другом в Едеме!
Вот день, который разлучает друзей, как двух волов, отрешенных от единого ярма. Соедини их снова Твоею любовию!
День рождения твоего обрадовал родителей твоих, день кончины твоей опечалил наследников твоих. Да увидят они тебя в Едеме (прп. Ефрем Сирин, 33, 451—452).
Не забывайте, братия, где вы ныне и где будете наутро. Иные вчера беседовали в домах, и ныне молчат в гробах. Блажен, кто в этот день помнит о будущем дне (прп. Ефрем Сирин, 33, 454).
Помни непрестанно страшную смерть, как будто она у тебя перед глазами; и встретишь ее менее грозною (свт. Григорий Богослов, 15, 360).
Если мы постоянно и каждый день будем взирать на неизвестность кончины, то не скоро впадем в грехи. (свт. Иоанн Златоуст, 45, 731).
Как хлеб необходимее всякой другой пищи, так память о смерти важнее всех дел (свт. Иоанн Златоуст, 54, 965).
Одно из всех благ человеческих самое великое — это смирение сокрушенного сердца, всегда размышляющего о дне смерти. (свт. Иоанн Златоуст, 55, 982).
Добрый педагог и телу, и душе есть незабвенная память о смерти, и то, чтобы, минуя все посреде сущее (т. е. между настоящею минутою и часом смерти), ее всегда перед собою зреть, и тот самый одр, на котором имеем лежать, разлучаясь с телом, и прочее (прп. Исихий Иерусалимский, 90, 186).
Будем, если можно, непрестанно памятовать о смерти, ибо от этого памятования рождается в нас отложение всех забот и сует, хранение ума и непрестанная молитва, беспристрастие к телу и омерзение ко греху, и почти, если сказать правду, всякая добродетель, живая и деятельная, из него проистекает (прп. Исихий Иерусалимский, 90, 201).
Ночью и днем взирай на последний день. Никакая любовь к настоящей жизни да не привлекает тебя к земле (прп. Нил Синайский, 72, 233).
Всегда ожидай, но не бойся смерти; то и другое — истинные черты любомудрия (прп. Нил Синайский, 72, 250).
Блажен, кто памятует о своем отшествии из этой жизни и воздерживается от привязанности к наслаждениям мира сего, потому что многократно усугубленное ублажение приимет во время отшествия своего, и не оскудеет для него ублажение сие. Он есть рожденный от Бога; и Святый Дух кормитель его; из лона Духа сосет он живоносную пищу и к веселию своему обоняет воню Его (прп. Исаак Сирин, 58, 47).
Памятование о смерти — добрые узы для внешних членов (прп. Исаак Сирин, 58, 178).
Когда приближаешься к постели своей, скажи ей: «В эту ночь, может быть, ты будешь мне гробом, постель, и не знаю, не приидет ли на меня в эту ночь, вместо сна временного, вечный, будущий сон». Поэтому, пока есть у тебя ноги, иди вослед делания, прежде нежели связан ты узами, которых невозможно уже будет разрешить. Пока есть у тебя персты, распни себя в молитве, прежде нежели пришла смерть. Пока есть у тебя глаза, наполняй их слезами, прежде нежели покрыты они прахом. Как роза, едва подует на нее ветер, увядает, так, если внутри тебя дохнуть на одну из стихий, входящих в состав твой, ты умрешь. Положи, человек, на сердце своем, что предстоит тебе отшествие <в будущую жизнь>, и непрестанно говори себе: «Вот у дверей уже пришедший за мною посланник. Что же я сижу? Преселение мое вечно, возврата уже не будет» (прп. Исаак Сирин, 58, 178—179).
Первая мысль, которая по Божию человеколюбию входит в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе сего естества. За сим помыслом естественно следует пренебрежение к миру; и этим начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни. И как бы основание какое полагает в человеке сопутствующая ему Божественная сила, когда восхочет обнаружить в нем жизнь. И если человек эту сказанную нами мысль не угасит в себе житейскими связями и суесловием, но будет возращать ее в безмолвии, и остановится на ней созерцанием, и займется ею, то она поведет человека к глубокому созерцанию, которого никто не в состоянии изобразить словом. Сатана ненавидит сей помысл и всеми своими силами нападает, чтобы истребить его в человеке. И если бы можно было, отдал бы ему царство целого мира, только бы развлечением изгладить в уме человека таковой помысл. И если бы мог, как сказано, то сделал бы это охотно. Ибо знает коварный, что если помысл сей пребывает в человеке, то ум его стоит уже не на этой земле обольщения, и козни его к человеку не приближаются. Будем же разуметь это не о том первом помысле, который напоминанием своим возбуждает в нас память смертную, но о полноте сего дела, когда влагает оно в человека неотлучную память о смерти, и когда помышлением о ней человек поставляется в состояние непрестанного удивления. Первый помысл есть нечто телесное, а сей последний есть духовное созерцание и дивная благодать. Сие созерцание облечено светлыми мыслями. И кто имеет оное, тот уже не входит более в разыскания о сем мире, и не привязан к своему телу (прп. Исаак Сирин, 58, 405-406).
Память смерти есть повседневная смерть, и память исхода из сей жизни есть повсечасное стенание (прп. Иоанн Лествичник, 57, 71).
Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий. Память смерти побуждает живущих в общежитии к трудам и постоянным подвигам покаяния и к благодушному перенесению бесчестий. В живущих же в безмолвии память смерти производит отложение попечений, непрестанную молитву и хранение ума. Впрочем, сии же самые добродетели суть и матери, и дщери смертной памяти (прп. Иоанн Лествичник, 57, 72).
Истинный признак того, что человек помнит смерть в чувстве сердца, есть добровольное беспристрастие ко всякой твари и совершенное оставление своей воли (прп. Иоанн Лествичник, 57, 72).
Тот, без сомнения, благоискусен, кто ежедневно ожидает смерти; а тот свят, кто желает ее на всякий час (прп. Иоанн Лествичник, 57, 72).
Живая память смерти пресекает невоздержание в пище; а когда сие пресечено со смирением, то вместе отсекаются и другие страсти (прп. Иоанн Лествичник, 57, 73).
Должно знать, что память смертная, как и все другие блага, есть дар Божий. (прп. Иоанн Лествичник, 57, 75).
Кто умертвил себя для всего в мире, тот истинно помнит смерть, а кто еще имеет какое-либо пристрастие, тот не может свободно упражняться в помышлении о смерти, будучи сам себе наветник (прп. Иоанн Лествичник, 57, 75).
Как невозможно, чтобы голодный не вспоминал о хлебе, так невозможно и тому спастись, кто не вспоминает о смерти и о последнем Суде (прп. Иоанн Лествичник, 57, 213).
Помышляя о <смерти>, я изумляюсь, ужасаюсь, трепещу и молюсь, да дано будет мне здесь омыть слезами бесчисленные грехи мои и очистить себя немного. (прп. Феодор Студит, 92, 143).
Память о смерти всегда спасительно действует, и тем паче, когда стоим перед лицом умершего. (прп. Феодор Студит, 92, 326).
. Блаженна душа, помышляющая о <смерти>. день и ночь, проводящая временную жизнь как странница, пришельствующая здесь и чающая блаженной оной и нескончаемой жизни. (прп. Феодор Студит, 92, 604).
. Где память о смерти — там покаянные чувства, сокрушение, слезы, охлаждение ко всему земному, услаждение небесным, просвещение, вожделение лучшего и пренебесного (прп. Феодор Студит, 92, 615).
. Много есть полезных сказаний, от коих душа приходит в умиление и сокрушение; но ни одно из них не имеет столько назидания, как весть о смерти (прп. Феодор Студит, 92, 628).
Не будем же никогда забывать о смерти, чтобы не восхитила нас смерть вечная (прп. Феодор Студит, 92, 629).
Да очищается паче и паче душа твоя от злых воспоминаний и да просвещается добрейшими помышлениями, держа всегда в уме сказанное, — что во время исхода сластолюбивое сердце — темница и узы, а трудолюбивое — дверь отверстая. Ибо воистину чистым душам, по исходе из их тела, сопутствуют Ангелы, руководя их к блаженной жизни; души же, осквернившиеся и не очистившиеся покаянием, перехватывают. бесы (свт. Феодор Едесский, 91, 325).
Кто, добре искупая время жизни своей, непрестанно бывает занят помышлением и памятью о смерти и через это самое мудро исхищает ум из страстей, тот обыкновенно острее зрит повсечасные приражения бесовских прилогов, нежели тот, кто проводит жизнь без памяти смертной, надеясь очистить сердце действием одного разума, а не тем, чтобы всегда хранить печальную и плачевную мысль. Таковый, мняся своим быстроумием держать в руках все пагубные страсти, не ведая, как связуется одною, худшею всех, падает в высокоумие (как чающий преуспеть в чем-либо) без Бога. Ему надлежит сильно трезвиться, чтобы за надмение не лишиться смысла. Ибо, как говорит апостол Павел (см.: 1 Кор. 8, 1), души, отсюда и оттуда набирающиеся знания, обыкновенно надымаются перед теми, которые, как им кажется, меньше их знают, по той причине, как я думаю, что в них нет искры назидающей любви. А кто имеет непрестанное помышление о смерти, тот острозорче, чем тот, кто не имеет его, замечая приражения демонов, удобно прогоняет их и попирает (прп. Филофей Синайский, 91, 412).
. Помышлением о смерти мучь душу свою, и памятью о Христе Иисусе собирай расточенный ум свой, особенно ночью, когда ум обычно бывает более чист и светел, ясно созерцая Бога и все Божественное (прп. Филофей Синайский, 91, 415).
Много поистине добродетелей совмещает в себе углубленная память о смерти. Она есть родительница плача, руководительница к всестороннему воздержанию, напоминательница о геенне, матерь молитвы и слез, страж сердца, источник самоуглубления и рассудительности, которых чада сугубый страх Божий и очищение сердца от страстных помыслов — объемлют много Владычных заповедей.
В таком сердце зрится тогда борение и подвиг, выдерживаемые с крайним трудом. И об этом-то вся забота у многих из борцов Христовых (прп. Филофей Синайский, 91, 419).
Ничего нет страшнее памяти смертной и дивнее памяти Божией; та вселяет спасительную печаль, а эта исполняет духовным веселием (прп. Илия Екдик, 91, 478).
Память смертную постоянно имей, ибо она есть виновница смирения (прп. Симеон Новый Богослов, 78, 88).
Если мы не способны желать смерти по хладности нашей ко Христу и по любви к тлению, то, по крайней мере, будем употреблять воспоминание о смерти как горькое врачевство против нашей греховности, потому что смертная память — так святые отцы называют это воспоминание, — усвоившись душе, рассекает дружбу ее с грехом, со всеми наслаждениями греховными (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 382).
Чтобы помнить смерть, надо вести жизнь сообразно заповедям Христовым. Заповеди Христовы очищают ум и сердце, умерщвляют их для мира, оживляют для Христа: ум, отрешенный от земных пристрастий, начинает часто обращать взоры к таинственному переходу своему в вечность — к смерти; очищенное сердце начинает предчувствовать ее (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 382).
Благодатная память смерти предшествуется собственным старанием воспоминать о смерти. Принуждай себя воспоминать часто смерть, уверяй себя в несомненной истине, что ты непременно, неизвестно когда, умрешь — и начнет приходить само собою, являться уму твоему воспоминание о смерти, воспоминание глубокое и сильное: оно будет поражать смертоносными ударами все твои греховные начинания (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 385).
«Воспоминание о смерти — дар Божий», — сказали отцы: он дается исполнителю заповедей Христовых, чтобы усовершить его в святом подвиге покаяния и спасения (свт. Игнатий Брянчанинов, 38, 385).
Постоянное памятование смерти есть благодать дивная, удел святых Божиих, преимущественно предавшихся тщательному покаянию в нерушимом безмолвии (свт. Игнатий Брянчанинов, 40, 179).
Спасительно для нас, убийственно для греха — воспоминание о смерти, рожденной грехом (свт. Игнатий Брянчанинов, 42, 447).
. Почитание себя мертвым развивает дух сокрушения и умиления — корень и плод покаяния и слез (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 88, 110).
Память смерти не подавляет и не угрюмость наводит, а только возбуждает сторожевую бдительность над собою (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 84, 84).
Мысль о смерти никогда не лишнее дело держать, тем паче при болезненных припадках (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 84, 170).
Блаженна память об исходе; она с памятию о Господе — крепкая основа христианскому благонастроению духа (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 84, 215).
. Напрасно думают, будто память смертная отравляет жизнь. Не отравляет, а научает быть осторожным и воздерживаться от всего, отравляющего жизнь. Если бы побольше помнили о смерти, меньше было бы беспорядков в жизни, и частной, и общей (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 87, 118).
Следующая цитата
. В смерти никому не будет уже возможности болезнь, причиненную ему грехом, уврачевать памятованием о Боге, потому что исповедь имеет силу на земле; а во аде сего нет (свт. Григорий Нисский, 19, 200).
Никто не говори. пустых и безрассудных речей: такой-то умер бесчестнее пса — при нем не было никого из знакомых; не сделано ему и приличного погребения. То только худо, если он не имел для своего прикрытия одежды добродетели. Хотя бы кто расстался с жизнью в своем доме, в присутствии жены и детей, в собрании родственников и знакомых, но, если не имел добродетели, люта смерть его (см.: Пс. 33, 22). Напротив, стяжавший добродетель, хотя бы умер на чужбине, поверженный на землю. хотя бы впал в руки разбойников, хотя бы сделался добычею зверей, честна будет смерть его (см.: Пс. 115, 6) (свт. Иоанн Златоуст, 47, 707—708).
Честь для умершего составляют не плач и рыдания, но священные песни, и псалмопения, и добрая жизнь. <Праведный> отойдет с ангелами, хотя бы и никого не было при его останках. А человек развратный, хотя бы целый город провожал его, не получит из того никакого плода (свт. Иоанн Златоуст, 51, 420).
Никто без страдания не расстается с телом, и это Бог устроил. для пользы, чтобы не много было насильственных смертей. Ведь если и при этом диавол успевает побуждать к самоубийству и весьма многих доводит до стремнин и пропастей, то, если бы не такова была любовь души к телу, многие тотчас устремлялись бы к этому даже от самой ничтожной печали (свт. Иоанн Златоуст, 51, 600).
Если всякий человек — должник смерти и невозможно не уплатить сего долга, избыть которого не возмогли ни цари, ни самоуправные властелины, ни вельможи, ни мудрые, ни праведные (потому что требует оного Божий приговор), то об иных, для кого кончина — начало наказаний, — должно сожалеть и плакать; а тех, кого окончание подвигов приводит к началу венцов, — прославлять и провозглашать победителями. Ибо, отыскав предел высочайшего блаженства, вознерадев о всем ином, украшали они одну душу, соделывали для нее храмом чистоты и тело, которое, в воскресение преобразясь в лучшее, вместе с душою будет жить жизнию бессмертною (прп. Исидор Пелусиот, 62, 388—389).
. Если смерть каждого есть заключение (жизни), и после смерти для всех равно наступит (состояние) бездеятельности, и никто не возможет сотворить ничего ни доброго, ни злого, то каждый, конечно, каковым окажется (тогда), Спасителю мой, таким и будет (прп. Симеон Новый Богослов, 78, 119).
Теперь, в настоящей жизни, смерть в своем находится времени и есть (для всех) наказание за первое Адамово преступление, (для грешников) пресечение грешности, (для праведников) — упокоение от священных подвигов; но в будущей жизни как упразднится жизнь мира сего, так и смерть престанет наконец и будет упразднена; тогда, как рождаться не будут люди и жить по образу настоящей жизни, так и умирать не будут, как теперь, и смерть упразднится. Но будет тогда. другая смерть, тягчайшая и горчайшая теперешней, т. е. вечное мучение (прп. Симеон Новый Богослов, 76, 56).
В Православной Церкви. есть верование, по коему умершие с покаянием и причащением, но не успевшие понести исправительных подвигов или епитимий, восполняют сие молитвами о них Церкви, и милостынями за них, и, конечно, своими там молитвами. Они живут в надежде и не страдают. (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 81, 130).
По смерти бывает частный суд, на котором определяется участь грешников. Но окончательное решение их участи последует на всеобщем Страшном Суде. До того они только ждут сего страшного момента. ужасаются и страдают от того (свт. Феофан, Затв. Вышенский, 81, 130).
Следующая цитата
Оптинские старцы всегда утешали тех, кто перенёс потерю родных и близких, находили для них слова любви, давали советы, как правильно поминать усопших.
Судьбы Божии непостижимы
Смерть может постигнуть любого человека в любое время. Преподобный Антоний писал своей духовной дочери о неожиданной смерти ее отца:
«Что ж касается до Вашей печали о том, что родитель якобы без напутствия окончил жизнь, то сего нам неизвестно; может быть кончина ему случилась мученическая, которая навершает все обряды; ибо известно, что и преподобного Афанасия Афонскаго строение церковное задавило, но душа его во благих водворилась у Господа.
Много и ныне умирают от грома, молнии, от огня, от воды, от угара, от падений нечаянных и прочее, и всех таковых кончина мученическая, в коей своею кровию очищаются грехи, и святая церковь наша особенное о них имеет ходатайство ко Господу.
А посему успокойтесь, матушка, и кончину родителя своего неблагополучною не считайте; поелику судьбы Божии нам грешным непостижимы; ибо Господь Бог глубиною мудрости Своея человеколюбно всё строит и полезное всем подаёт. Мы по безумию своему вменяем некоторых кончину быти безчестну, а они напоследок окажутся в числе сынов Божиих, то есть, праведников. Вот и старец наш отец Г. был жив, весел и здоров, и Христа рождшагося прославлял, и вдруг заболел, и вскоре окончил дни. Истинно, человек яко трава, и дние его яко цвет сельный!»
Жизнь наша состоит в воле Божией
Преподобный Лев так писал о смерти:
«Святое Писание показывает нам, что мы чрез смерть теряем в жизни сей и что приобретаем в будущей: приобретаем жизнь вечную, безболезненную, – жизнь, в которой нет страсти смущающей, нет зависти изсушающей, нет бед оскорбляющих, в которой нет дряхлой старости и младенческой слабости, но – состояние присноцветущее, никаким переменам неподлежащее, пребывание блаженное, никаких пределов неимущее; житие непорочное, от всяких соблазн житейских удаленное. Сие в высокой мысли своей воображая, блаженный Давид с радостным восторгом возопил: «Господи сил! Блаженни живущии в Дому Твоем – в веки веков восхвалят Тя! Лучше день един во дворех Твоих паче тысящ».
Куда и мы должны отрешиться: они, умершие, только нам предшествуют и дают чувствовать, коль кратка жизнь наша. Притом, она состоит в Воле Божией, коей и советую вам вручить себя».
Старец напоминал о Промысле Божием, который управляет людьми и всё устраивает на пользу:
«Вы пишете, что нареченный зять болен до того, что близ смертного одра. Создатель Господь все создал, под Его властию всё существует, Он мертвит и оживит. Я уверен, что вы сему веруете и принимаете слова и учение, которое берётся из Священного Писания, как происшедшее от Бога. Священное же Писание показывает нам, что Промысл Божий нами управляет, из коих вам один текст приведу в доказательство. Господь глаголет в книге пророка Исаии в 49 главе 15 стихе: “Еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати исчадие чрева своего, аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе». Из сих слов видите, как Господь печется о нас. Если полезно будет вашему нареченному зятю, то даст ему Господь здравие и воздвигнет от одра болезни, что и желаю видеть».
Всякий оканчивает время бытия своего тогда, когда ему назначено от Бога
Утешая свое духовное чадо, преподобный Лев советовал предавать судьбу близких Промыслу Божию:
«В письме вашем вижу, что вы от болезни своей маменьки возмалодушествовали и боитесь, чтоб не умерла. Советую вам Промыслу Божию предать судьбу своей маменьки: Бог предвидит и дела людей и обстоятельства, и причины их и устраивает всё на пользу. Вы слышите глас Господа глаголюща, что Он и крины сельныя одевает и ни одна птица без Воли Отца Небеснаго не падает. Он больше об нас, нежели как матерь, печется. И так видите – Господь силен и маменьку вашу сохранить на многия годы».
Преподобный Макарий также учил предавать себя полностью в волю Божию:
«Думали ли, что А. так скоро переселится в вечность? А о которых больных и чаем скорой смерти, то они живут долго. Оставь сие мнение и веруй Богу, что Его мановением и волею вся с нами бывают от невольных, и, конечно, к пользе нашей».
«Смерть же для всех нас необходима, но неведома когда. А всякий оканчивает здесь время бытия своего тогда, когда ему назначено от Бога; и ты будь мирна и спокойна, предаваясь в волю Создавшего нас! …Предай это воле Божией; умрут только те, коим назначено в сие время, а ты будешь жива».
Память о смерти научит внимать самому себе
Оптинские старцы имели память смертную. Преподобный Лев писал о том, что память смертная учит внимательной жизни, учит помнить о заповедях, о своих грехах:
«Память о смерти научит внимать самому себе. Часто в цветущих летах восхищаются от сей жизни в вечную, а тем ужаснее, если внезапно. Нам же, приближенным к двери гроба, ужели можно отлагать жизнь свою на многая лета, — покаемся и живы будем душою вечно».
Старец Макарий напоминал о том, что время идет незаметно для нас, и часто мы заботимся о бренном теле и забываем о вечной душе:
«Время течет нечувствительно; и не видим, как оно летит, измеряемо секундами, минутами, часами, днями и далее и всякая секунда приближает нас к вечности. Мы, зная это, плохо печемся о том, как предстать и дать отчет нелицеприемному Судии. Чувственность помрачает ум наш. Всё наше попечение и помышление о том, чтобы доставить покой телу; а о душе мало радим – страстей не искореняем, и даже не противимся им; и от того лишаемся мира и покоя душевного».
Старец писал о нашей земной жизни как о капле в море, напоминал о вечности и дне Судном: «Мятемся, колеблемся, смущаемся; и всё протекает, как река, и уносит всё прошедшее, как будто и не было; весьма немногое история и повествования частные оставляют на память о былом. Нынешний день оканчивается в моей жизни 66 год, а завтра начнется 67. Но что это в отношении к вечности? Меньше, нежели капля в море. Но какая будет вечность, о сем надобно теперь подумать и просить милосердого нашего Создателя и Искупителя, да милостив нам будет в день судный и сподобит десного стояния. А как-то мы плохо о сем думаем, будто и вечности не будет. Так и жизнь проводим – заповеди преступаем и истинного покаяния не имеем. Господи, помилуй!»
Преподобный Макарий часто говорил ученикам своим: «Пора, пора домой!» Иногда они даже не обращали на эти его слова особенного внимания, может быть, отчасти потому, что мысль о смерти, как одно из духовных деланий, никогда не оставляла его.
Преподобный Исаакий I, стяжав память о смерти, часто повторял: «Ах, как умирать-то!» Плоды этого постоянного памятования о смерти выражались иногда в слезах покаяния и умиления, в которых заставали его некоторые из братии, если приходили внезапно.
Следует разделять память о смерти и страх смерти
Преподобный Иосиф учил разделять память о смерти и страх смерти, советовал верить в то, что Господь «не восхитит душу не готову», если человек заботится о спасении. Старец писал духовному чаду, бывшему в смущении от страха смертного:
«Утром и вечером клади по три поклона с молитвою: “Господи, от страха вражия избави душу мою”. Страх смерти, о котором пишешь мне, есть следствие болезненности. Не надо много думать о сем, а старайся отгонять от себя сей страх. Молись Богу, всегда приноси ему покаяние в своих грехах и вручай себя Его милосердию и уповай, что Господь не хотяй смерти грешника (Иез. 33, 11), не восхитит не готову душу твою. Молись о сем и Пресвятой Богородице, а смущениям не предавайся».
Оптинские старцы часто знали дату своей кончины
Как-то одна очень близкая к старцу Макарию помещица, благочестивая старушка Мария Михайловна Кавелина, заболела так тяжело, что была, как ей казалось, на краю могилы. По своей вере к старцу, она просила его помолиться Господу, чтобы Он продлил дни её жизни ради свидания с любимым своим сыном, оптинским иеромонахом, который в эти дни отлучился из обители и не знал о болезни матери.
Старец сказал ей твердо: «Ты выздоровеешь, а умрём мы вместе». Слова старца оправдались. Помещица, бывшая в опасности умереть, выздоровела, но, после того говорила близким: «Бойтесь моей смерти, с нею связана жизнь старца, вот что он сказал мне». Это предсказание старца о кончине показывает, что ему было от Господа тайное извещение о времени его отшествия из мира сего.
Важность покаяния, исповеди и причастия Святых Таин
Оптинские старцы советовали заранее готовиться к смерти ежедневной молитвой, воздержанием, исповедью, приобщением Святых Таин. Преподобный Антоний писал:
«Иные готовят себе для погребения разныя одежды и покрывала; а мы приготовлять себя будем частыми молитвами, воздержанием, смирением, исповеданием, приобщением Святых Таин каждый пост, и слезами покаяния отмывать черноту греховную, да тако с миром изыдем. Если в юных не похваляется нерадение; то в престарелых оное ещё предосудительнее».
Преподобный Иосиф также напоминал о важности покаяния и исповеди как подготовки к смертному часу:
«Объясняешь, что собака укусила тебя, и ты опасаешься, что не бешеная ли она. Положись во всём на волю Божию! Господь сказал, что без воли Отца вашего Небесного не упадёт волос с головы вашей (ср.: Лк. 21, 18). На всё – воля Божия. Конечно, для спокойствия духа необходимо – исповедуйся, приобщись святых Христовых Таин и особоруйся. После того уж нечего бояться смерти, ведь когда-нибудь нужно же умирать».
«Смерть своё возьмет, хоть ты всех докторов объезди. Поэтому, если боишься смерти, то надо стараться приготавливаться к ней, и покаянием, и исповедью очищать свои грехи».
Преподобный Варсонофий наставляя о том, как важно причаститься перед смертью, приводил такую историю в пример: «Однажды, это было в Петербурге, мне рассказывал один священник из церкви преподобного Сергия, что на Литейной улице: “Зовут меня вечером напутствовать Святыми Таинами больного. Прихожу, спрашиваю, где больной. Ко мне выходит пожилых лет мужчина, на вид совершенно здоровый, и говорит, что это он для себя пригласил.
– Кощунствовать с этим великим Таинством нельзя, – отвечаю, – меня просили напутствовать больного, а вы совершенно здоровы.
– Я лет 20 не был у исповеди и причастия, – ответил он, – вдруг какой-то голос властно говорит мне: “Ты сегодня умрешь”, – оттого-то я и побеспокоил вас.
– Если так, то будем исповедоваться.
Начинается исповедь, и что это была за исповедь! Душа его была, как проказою, покрыта всевозможнейшими грехами. Наконец, накладываю епитрахиль и читаю разрешительную молитву.
– Значит, все грехи прощены, и я могу причаститься? – спросил он.
– Прощены, и я сейчас причащу вас.
Приготовил всё, читаю молитвы и хочу причастить его, но у него сжимаются зубы, и, несмотря на все усилия, он не может их разжать. Тогда он идёт в свой рабочий кабинет, берет клещи и хочет разжать ими рот, но не может. Так и умер, не приняв Святых Таин. Грехи ему прощены, но отчего Господь не сподобил его Причащения – это неисповедимая тайна Божия”. А принять Святые Таины – великое дело. Если бы кто из причастников умер до прошествия 24 часов после Причащения, то душа его пошла бы в Рай. Бесы не могут приблизиться к такой душе, опаляемые сиянием Тела и Крови Христовых».
«Господь беспредельно благ. Жертва, принесенная на Голгофе, так бесконечно велика, что грехи всего мiра по сравнению с этой жертвой «яко ничесоже». Это всё равно, как если бы кто взял горсть или пригоршню песка и бросил в море. Замутилось бы оно? Разумеется, нет, оно останется по-прежнему невозмутимым. Но и эта горсть может погубить нас, если мы не считаем себя грешниками и не каемся пред Господом. Причащение Святых Таин попаляет все грехи; отчего, особенно у простых людей, всегда спрашивают: причащался ли больной перед смертью? Если узнают, что усопший сподобился Святого Причащения, то радостно восклицают: “Слава Тебе, Господи!”».
Искушения в смертный час
Старцы предупреждали о том, что перед смертью часто бывают искушения. Об одном таком искушении писал преподобный Варсонофий: «Рассказывал мне отец Венедикт, иеромонах нашего Скита: “Позвали меня напутствовать схимонаха отца Николая (Лопатина). Это было дня за два до кончины его. Больной находился в полном сознании и памяти. Пред Причащением я попросил соседа его по келье монаха отца Пиора сходить в церковь к пономарю за теплотой. Тот ушел. Исповедовав больного, я приобщил его. Приходит отец Пиор и чрез перегородку своей кельи сердито говорит: “Пономарь не дал теплоты!” Я ответил, что обойдусь без неё и дам больному отварной воды из самовара. Объясняю, что отец Нектарий не дал теплоты, как сообщил сейчас пришедший от него отец Пиор, и потому придется запить Святые Тайны водою. Отец Николай говорит: “Я ничего не слышу!” “Как, – спрашиваю я его, – не слышите? Вот отец Пиор говорит, что отец Нектарий отказал в теплоте”. “Нет, – отвечает больной, – ничего не слышу!”
Я удивился. Но в эту минуту отворяется дверь кельи, и входит отец Пиор, неся в руках сосуд с теплотой. Спрашиваем его: приходил ли он сейчас в келью к себе? “Нет, – отвечает тот, – не приходил. Прямо от пономаря пришёл сюда!” Таким образом, врагу хотелось привести в смущение умирающего по принятии Святых Таин. Умирал отец Николай от чахотки, и, как все чахоточные, был очень раздражителен, особенно во время болезни предсмертной. Но Господь не попустил врагу искусить причастника Своего, закрыв ему слух, так что бесовские слова слышал только я один».
В чём находить утешение близким
Преподобный Макарий напоминал о том, что излишняя скорбь неугодна Богу. Старец советовал близким находить утешение в поминовении усопших, в молитве за них, в милостыне, творимой в их память: «Пишешь, что совершили в сороковой день поминовение по папеньке твоём, и что вам горько было. Жаль мне его, жаль и вас за ваше малодушие. Молитва об усопших доставляет им пользу, и оставшимся утешение, что они здесь имеют средства там ему благодетельствовать. А излишняя скорбь неугодна Богу: будто противоречим Его о нас промыслу и распоряжению. Не похвалю я за это твою маменьку, а мою сестрицу; я уже писал ей, что эта скорбь от себялюбия происходит. Вот за это спаси Господи, что она хорошо поминает его и милостыню подаёт, и крестьян утешает, – все это она туда ему пересылает».
Читайте также: