Взрослые дети алкоголиков цитаты
Обновлено: 07.11.2024
Вы никогда не были уверены, стоит ли этому верить, потому что когда-то это оказывалось правдой, а когда-то нет. Посыл «Я не хочу об этом знать», конечно, еще больше усугублял проблему. Зачем грузить родителей своими проблемами, если они и так заняты? Это отличное оправдание для того, кто не хочет брать на себя ответственность. Какой ребенок захочет признаться в плохом поведении, особенно если его родители сами являются образцом плохого поведения?
«Зачем давать им дополнительные поводы для беспокойства?» — так вы себя успокаивали. Достаточно скоро вы поняли, что требование всегда говорить правду — это просто пустой звук. Правда имела очень небольшое значение в вашей семье. Вы все время слышали, как врут ваши родители. Вы были свидетелем того, как мать выгораживает отца перед коллегами и знакомыми, когда он уходит в запой. Ваш отец-алкоголик казался очень искренним, когда давал обещания, но это не мешало ему никогда их не выполнять.
В вашей семье реальность была очень сильно искажена, и у вас просто не было причин быть честным. Со временем ложь стала привычным делом. Вы даже перестали замечать, что врете, потому что все вокруг говорили неправду, и это избавляло от чувства вины. Вы убеждали себя, что таким образом защищаете членов своей семьи, что они будут чувствовать себя спокойнее, если вы скажете им, что задерживаетесь в гостях у друзей, хотя на самом деле вас поймали за курением травки на улице и чуть не увезли в полицейский участок.
Поведение алкоголика объяснялось его болезнью, но из-за этого нельзя было расстраиваться, потому что алкоголик не мог отвечать за себя.
Этот двойной стандарт было очень сложно принять. Реальный смысл был таков: «Если я пьян, я могу делать все что хочу». Видя, как действия алкоголика оправдывают его болезнью, вы и сами научились использовать похожие отговорки, например: «Скажи учителю, что у тебя проблемы в семье, и несделанное домашнее задание сойдет тебе с рук». Это срабатывало каждый раз.
Джинджер, юная девушка, попала к психотерапевту из-за своего собственного увлечения алкоголем. Очень скоро она рассказала, что ее жизнь превратилась в кошмар из-за алкоголизма ее отца.
Следующая цитата
Тогда господствовало мнение, что если бывший алкоголик выздоравливает, то проблемы его семьи исчезают, поэтому все внимание было сосредоточено на самих алкоголиках.
Гораздо меньше внимания уделялось детям.
Что касается матери - это прозвучит странно, но несмотря на все недостатки отца, с матерью было еще хуже, чем с ним.
Каждый взрослый может задать себе такой вопрос; «Насколько взрослый я на самом деле? Какую роль играет мой детский опыт в моей взрослой жизни?»
1. Взрослые дети алкоголиков пытаются угадать, что такое норма.
Как вы могли приобрести понимание нормы? Ваша семейная атмосфера была похожа в лучшем случае на сумасшедший дом. Благодаря собственному опыту вы просто не знали, что такое норма. Это один из примеров того, как опыт взросления в семье алкоголиков и необходимость угадывать, что такое норма, могут влиять на процесс воспитания собственных детей.
Важно знать и понимать, что понятия, «нормальность» не существует.
2. Взрослым детям алкоголиков сложно начинать новые дела и дожидаться их до конца.
«Я собираюсь это сделать это». Однако ни чего из обещанного так не происходило. Алкоголик не держал свое слово, но хотел получать очки уже за сам факт обедняя, за одно лишь намерение что-то сделать. Вот в такой обстановке вы росли. Высказывались идеи, которые никогда не реализовывались. А если это и происходило, то с такой задержкой, что вы уже успевали забыть, для чего все это вообще задумывалось.
3. ВДА врут даже тогда, когда сказать правду совсем несложно.
Первый и самый основной вид лжи - это семейное отрицание проблемы. Несмотря на то что ваши родители говорили о правде как о добродетели, вы видели, что эти слова мало что значат. Таким образом, правда теряла свой смысл.
4. ВДА безжалостно осуждают себя.
Я работала с клиентом, который рассказывал, что его мать была очень требовательной - настолько, что, даже когда он пошел служить в армию, сержанты показались ему менее требовательными.
5. ВДА не умеют веселиться.
6. ВДА воспринимают себя слишком серьезно.
Некоторые раскалывали, как им хотелось присоединиться к игре. « Я думал, вот бы встать и пойти поиграть, но я просто не мог перебороть себя. Мне не хотелось показаться смешным или глупым»
Проводите время с ребенком, который лучше вас знает, как веселиться.
7. ВДА испытывают трудности с построением близких отношений
Модель, которую они наблюдали у родителей, была далека от нормы. Страх быть отверженным - один из самых сильных страхов, с которым они выросли.
«Я отвергаю тех, кто хочет меня полюбить. Когда мне кто-то нравиться, я начинаю проявлять к нему интерес, у человека появляется ответный интерес ко мне, и сразу после этого мой интерес угасает»
«Я боюсь, что он меня откажутся»
8. ВДА слишком остро реагируют на изменения, которые они не могут контролировать.
Ребенок алкоголиков в детстве был лишен возможности контролировать свою жизнь.
Вы можете начать паниковать, в то время как другие считают ситуацию сущим пустяком. Но для вас это автоматическая реакция: «Ты не можешь так со мной поступить!»
Вот что происходит с ВДА, когда планы погулять по городу отменяются, когда кто-то опаздывает, когда неожиданно пропадает связь. Вы снова испытываете боль. Ту боль, которую вы чувствовали, будучи ребенком.
9. ВДА все время ищут одобрения и подтверждения собственной значимости.
«Я очень зависимый. Все время, пока я хожу на группы, я жду похвалы. Конечно, похвала приятна, но мне не хотелось бы так сильно нуждаться в ней.»
10. ВДА чувствую себя не такими, как все
«Я боялся встречаться встречаться с симпатичными девушками и выбирал тех, кто не следил за собой, например очень толстых»
Вы развивались не так, как другие дети, поэтому, вы можете быть излишне обеспокоены тем, что наблюдаете у собственных отпрысков.
11. ВДА либо гиперответсвенны, либо наоборот
Не имея понимания того, что значит быть частью проекта, кооперироваться с другими людьми, делить работу на части и соединять ее результаты в целое, вы либо делаете все сами, либо не делаете ничего. У вас также нет четкого ощущение границ собственных возможностей. Вам очень трудно сказать «нет», и в итоге вы делаете все больше и больше. Вы поступаете так не потому что ощущаете себя всесильным, а скорее потому, что; 1) не можете реалистично оценить свою работоспособность; 2) считаете, что вы скажете «нет», все поймут, кто вы на самом деле, узнают, что вы некомпетентны.
«Я все время жду что меня уволят»
12. ВДА лояльны даже тогда, когда эта лояльность незаслуженна.
Если вы открылись человеку, он узнал вашу истинную сущность и оне отверг вас, то этого факта вам достаточно, чтобы поддерживать отношения. Если с вами плохо обращаются, это обычно не играет большой роли. Вы убеждаете себя, что так и должно быть.
13. ВДА импульсивны. Они призывают к одному плану действий, не рассматривая всерьез альтернативы или возможных последствий.
Импульсивность - очень детское качество. Обычно дети достаточно импульсивны, но в вашем детстве вы были скорее родителями, чем ребенком, так что ваше нынешнее поведение является попыткой наверстать упущенное.
Вам кажется, что если вы не сделаете этого немедленно, то не получите второго щнаса. Вы привыкли быть на краю обрыва, жить от кризиса до кризиса. Если все идет гладко, для вас это непривычно, вам становиться некомфортно. Так что неудивительно, что вы сами создаете себе проблемы.
Слово, которое я чаще всего употребляю в работе с ВДА, - «терпение». Что бы ни происходим, чего бы ни касалась ситуация - эмоций или определенных действий, вы хотите, что бы все было завершено еще вчера. Вам слово быть терпеливым по отношению к другим, однако по отношению к самому вы ещё более нетерпеливы. Вам нужно всё и сразу.
Откладывание на потом очень сильно беспокоит вас, поскольку в детстве вы усвоили, что если не получаешь желаемое сразу - это конец:
Итак, ваш партнер - ВДА
Меня не удивляет, что вы влюбились в ВДА: это самые преданные и лояльные люди на свете. Они готовы отдавать больше, чем кто-либо. Однако я готов поспорить, что отношения с ВДА вовсе не подарок для вас. Если ВДА неадекватно реагирует на какую-либо ситуацию, чаще всего это происходит потому, что они просто не знают, как реагировать иначе. Общение и обсуждение чувств очень важно для ВДА и их партнеров. Это единственный способ иметь здоровые отношения. Собственничество вашего партнера происходит из базового страха быть брошенным.
Следующая цитата
Поскольку достичь стандартов совершенства, усвоенных вами в детстве, невозможно, вы все время не дотягиваете до той планки, которую сами себе поставили. В детстве что бы вы ни делали, это всегда было недостаточно хорошо. Неважно, насколько сильно вы старались, — нужно было стараться еще больше. Если вы получали пятерку, вас упрекали, что вы могли бы получить пятерку с плюсом.
Да, вы все время были недостаточно хорошим. Я работала с клиентом, который рассказывал, что его мать была очень требовательной — настолько, что, даже когда он пошел служить в армию, сержанты показались ему менее требовательными. Критика, усвоенная в детстве, становится частью вас, призмой, через которую вы смотрите на себя. Это очень деструктивная модель восприятия.
К сожалению, многие люди, обладающие подобным опытом, продолжают и дальше поддерживать негативное представление о себе, не имея для этого никаких оснований или даже имея доказательства обратного. Если что-то идет не так, вы берете на себя ответственность за это, обвиняете себя в том, что сделали ошибку, и думаете, что, если бы вы поступили иначе, последствия оказались бы менее тяжелыми. Если же происходит что-то хорошее, вы списываете это на обстоятельства. «Так и должно было случиться», — говорите вы себе. А если это не удается, вы просто обесцениваете свои заслуги: «Это было легко, а потому имеет мало значения».
Таким образом у вас формируется искаженное восприятие реальности. Вы привыкли к негативному самовосприятию, и вас все устраивает, ведь привычное кажется более безопасным. Чтобы разорвать этот порочный круг, в первую очередь вам нужно прекратить жесткую самокритику и начать принимать себя. В любых обстоятельствах. Если вас хвалят — признавать свои заслуги. А в негативных ситуациях успокаивать себя: «Да, я совершил ошибку. Все люди совершают ошибки, я ничем не хуже других».
История Элен — показательный пример неосознанного самоосуждения. Она рассказывает, как после операции позвонила своей матери и попросила, чтобы та приехала позаботиться о ней:
Итак, мне сделали операцию. Моя мать, находясь в больнице, стала нападать на моих друзей, которые приходили навестить меня. С одной из моих подруг, они чуть не дошли до драки. В конце концов мы с матерью поменялись ролями: теперь мне пришлось ухаживать за ней. Я приносила ей горячий чай, чтобы она могла успокоить нервы, в то время как мне самой нужно было хоть немного любви и сочувствия. Я очень разозлилась на мать за то, что она не могла позаботиться обо мне так, как мне этого хотелось. Наверное, я очень эгоистичная, раз так реагирую.
Элен посчитала себя виноватой в том, что ей хотелось какого-то особенного обращения. Она осудила себя за то, что хотела заботы, несмотря на то что она действительно нуждалась в этом. Она сказала мне:
Я всегда так себя веду, это одна из основных моих черт. Я осуждаю все, что делаю, потому что вижу все в черно-белых тонах. Или все очень хорошо, или все совсем плохо. Нет никакой середины. Большая часть того, что я делаю, кажется мне никчемным. Иногда головой я понимаю, что это неправильно и нелогично, но ничего не могу поделать со своими эмоциями.
То, что говорит Элен, довольно типично. Аналогичный сценарий был у другой моей клиентки с установкой «я должна». Она загнала себя в угол и уже ничего не могла делать. Тогда я попросила се составить список всех требований, которые она предъявляет к себе за день, — он оказался огромным. Когда она смогла посмотреть на него непредвзято, то поняла, что ей не за что осуждать себя, что осуждение неконструктивно, потому что она предъявляла к себе слишком высокие требования.
Вы постоянно осуждаете себя, потому что эта функция стала частью вашей личности. Иногда вы даже находите в этом удовольствие и определенный комфорт.
Когда взрослые дети алкоголиков вступают в группы, где используется техника двенадцати шагов, они обычно с нетерпением ждут прохождения четвертой и пятой ступеней. Четвертая ступень называется «Я глубоко и бесстрашно оценил свою жизнь с нравственной точки зрения», а пятая — «Я признал перед Богом, самим собой и другими людьми истинную природу своих заблуждений».
Когда я вижу, как они «перепрыгивают» на эти ступени вскоре после присоединения к группе, я уже знаю, что они начнут делать. Для них четвертый и пятый шаги — отличная возможность включить самокритику. Они осуждают себя даже за те черты, которых у них нет. Они видят в себе только негативное — и ничего позитивного в противовес. Естественно, такое восприятие не приносит хороших результатов. Но при этом они чувствуют себя как рыба в воде. Особенно их подстегивает то, что они могут запяться самобичеванием в присутствии свидетелей.
Следующая цитата
Это были 90-е. Моя мать, запойная алкоголичка, работала учителем физкультуры в школе, отец был военным с диагностированной шизофренией. Я до сих пор не понимаю, как они умудрялись сохранять работу, учитывая эти факты. Наверное, время было такое.
Мои самые болезненные воспоминания о детстве связаны с возрастом до семи лет. Отец часто уезжал в командировки, и мама начинала пить. Она приводила мужчин, занималась с ними сексом. Я в это время был брошен. Иногда она забывала забрать меня из детского сада. Воспитатель приводила меня домой, и я не понимал, почему мама валяется на полу и мычит. В эти периоды она не готовила еду, и я ходил голодный.
Тогда мы жили в маленьком военном городке на севере России, где все друг друга знали. Мне запрещали обсуждать с кем-либо проблемы в семье, но никто и не спрашивал. Когда мы переехали в большой город, привычка к скрытности осталась. Это было похоже на жизнь под девизом «не говори, не доверяй, не чувствуй».
Мне было десять, когда во время одного из маминых запоев я не выдержал и позвонил в службу помощи детям. Я сказал: мать пьет уже несколько дней, мне страшно. Диспетчер ответил: «А что мы можем для вас сделать?» Тогда я понял, что обращаться за помощью бессмысленно.
Все детство меня сопровождало чувство стыда. Я учился в той же школе, где работала мать. Мне постоянно приходилось врать во время ее запоев, что она болеет. Хотя я думаю, что все знали правду, потому что она пропадала с работы на неделю-две как раз после 1 сентября, Дня учителя или Восьмого марта. Иногда она начинала пить на рабочем месте. Бывало, что мне приходилось тащить ее из школы домой. Маму не увольняли, потому что считали крутым профессионалом.
Отец был очень холодным и ко мне, и к маме. Он предпочитал не замечать проблемы. Брак родителей фактически перестал существовать: они продолжали жить вместе, но спали в разных комнатах и почти не общались.
В подростковом возрасте у меня появились мысли о суициде. Еще сложнее стало, когда я съехал от родителей после университета. Внешняя часть жизни наладилась: я жил в центре города, у меня были близкие отношения и хорошая работа. Это внешнее благополучие не соответствовало моему внутреннему состоянию. Было ощущение, что моя жизнь — не настоящая.
Пока я находился в травмирующей обстановке и жил с мамой, моя психика защищалась от болезненных воспоминаний. Но когда я оказался в безопасности, то стал вспоминать эпизоды из детства, которые раньше не помнил. Мне снились кошмары. Было сложно общаться с людьми. Я не замечал чувства голода. Депрессия стала практически невыносимой, отношения с девушкой разрушились, меня уволили с работы. Тогда я обратился к психотерапевтам и сообществу «Взрослых детей алкоголиков». Благодаря этому почувствовал себя лучше.
Сейчас мы с мамой общаемся, но это нестабильные отношения. Она не пьет уже пару лет — с тех пор, как вышла на пенсию, но мне это не помогает, у меня в голове уже есть та мама, из прошлого. Мне сложно сходиться с людьми. Сейчас у меня есть временная работа, но жены и детей нет. Мои родители все еще вместе, но они либо не говорят друг с другом, либо ругаются, так что у меня нет модели нормальной семьи.
Я понимаю, что с моей травмой нужно работать еще довольно долго. Есть очень много факторов, которые выводят меня из равновесия. Например, перед праздниками я чувствую тревогу, потому что они ассоциируются с мамиными запоями. Это нормально.
Пока лучшее, что я могу себе позволить, — это прийти в гости к друзьям, у которых хорошие отношения с женами и детьми. Я смотрю на них и укрепляюсь в мысли, что и у меня все может быть по-другому.
Сергей был недолюбленным ребенком, а из таких детей, как правило, вырастают разочарованные взрослые. Ему не стоит оставаться со своими личностными проблемами наедине. Мысли о суициде и симптомы анорексии говорят о том, что Сергею нужно обратиться к психиатру. Возможно, у него не получится полностью решить эти проблемы за пять лет, как он рассчитывает, но в любом случае ему предстоит интересный путь познания себя.
Один из первых шагов на этом пути — простить родителей. Здесь речь идет о самой простой идее, которая банальна, но которая действительно работает: мы не можем изменить обстоятельства и прошлое, но можем изменить свое отношение к ним.
Я приверженец логотерапии — метода психотерапии и анализа, который предлагает опираться на ресурсы. Мы все травмированы, но у нас есть потенциал, чтобы это преодолеть. Для этого нужно оглянуться и найти свою точку опоры: ей может стать работа, образование, хобби или дружба. Если кажется, что жизнь разрушена, а сил даже на поиски ресурса нет, я предлагаю некоторым своим пациентам заняться волонтерством. Это помогает изменить свою модель поведения — из «жертвы» превратиться в «спасателя» и почувствовать себя нужным. Это тоже может стать точкой опоры.
Читайте также: