Воланд о канте цитата

Обновлено: 19.09.2024

Цитата из романа «Мастер и Маргарита» (1929 — 1940) Михаила Афанасьевича Булгакова. Часть 2, Глава 24 «Извлечение мастера». Воланд говорит Маргарите, когда та прошла испытание:

— Мы вас испытывали, — продолжал Воланд, — никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!

Садитесь, гордая женщина! — Воланд сорвал тяжелый халат с Маргариты, и опять она оказалась сидящей рядом с ним на постели. — Итак, Марго, — продолжал Воланд, смягчая свой голос, — чего вы хотите за то, что сегодня вы были у меня хозяйкой? Чего желаете за то, что провели этот бал нагой? Во что цените ваше колено? Каковы убытки от моих гостей, которых вы сейчас наименовали висельниками? Говорите! И теперь уж говорите без стеснения: ибо предложил я.

Следующая цитата

Берлиоз, в разговоре с Воландом, произносит такую фразу: «Да, мы не верим в Бога…». В ответ Воланд возражает: «… как же быть с доказательствами Бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?»
Замечу – это не значит, что доказательств действительно ровно пять, это значит, что эти пять доказательств наиболее известны…

Эти доказательства являются главным догматом Церкви.
Выделяют три основных доказательства:
1. Космологическое (встречается уже у Платона = 365-275 гг. до Р.Х.)
Бог существует как первопричина всех вещей и явлений. Раз существует мир, то кто его создал? - Бог!
2. Теологическое (было выдвинуто Сократом = 469-399 гг. до Р.Х.)
Раз в природе все устроено настолько целесообразно, то есть разум, упорядочивший все явления. Это Бог.
3. Онтологическое (выдвинуто Августином Блаженным = 354-430 гг. после Р.Х.)
У всех людей существует понятие о Боге, как о совершенном существе. Но это понятие не могло бы возникнуть, если бы не было совершенного существа. Бог – есть это совершенство.

Кроме этих трех доказательств существуют и др.: гносеологическое, психологическое, нравственное и пр.

Но в романе Воланд говорит о пяти основных доказательствах, а не о трех…
Эти пять доказательств больше известны как «пять путей» Фомы Аквинского (1225-1274):
1. «От движения – к Перводвигателю».
2. «От связи причин и следствий – к Первопричине».
3. «От случайности – к Необходимому Существу».
4. «От несовершенств в мире – к Абсолютному совершенству».
5. «От целесообразности в мире – к Устроителю мира».
Подробнее можно прочитать здесь Вот эти то пять доказательств («путей») существования Бога Фомы Аквинского традиционно используют католические богословы в качестве подтверждения факта существования Бога.

В связи с доказательствами Бытия Бога, в романе упоминается Кант. По словам Воланда:
«… он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собой, соорудил собственное шестое доказательство!»

Но вернемся к пяти доказательствам, приводимым Воландом (Булгаковым), и к трем - имеющимся в наличии у Канта. В чем здесь фишка?

В Булгаковской энциклопедии (Соколов Б.В.) написал:
Сведения о доказательствах бытия Божьего Булгаков взял из статьи Д. Васильева "Бог" Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, где утверждалось, что нравственное доказательство Канта стало пятым по общему счету в дополнение к четырем ранее существовавшим: историческому, космологическому, телеологическому и онтологическому.
В процессе дальнейшей работы над "Мастером и Маргаритой" писатель обратился к тексту трактата Канта "Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога" и выяснил, что, кроме четырех названных выше, Кант опроверг еще одно, пятое по общему счету, доказательство - логическое.
Таким образом, доказательство самого Канта закономерно стало шестым.

Из романа Мастер и Маргарита нам известно, что Воланд встречался с Кантом, и вот тогда-то Воланд и сказал по поводу доказательств:
«Вы, профессор… что-то нескладное придумали! Оно может и умно, но больно непонятно. На вами потешаться будут».

Но вернемся к Булгакову, итак, на все доводы Воланда о доказательствах Канта, Берлиоз говорит:
«Увы! Ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может.
(Хочу заметить, что так же невозможно доказать и отсутствие Бога. См., напрмер, у Зеркалова … запрет на логические доказательства идеи одновременно означает запрет на ее логическое опровержение! Опровергать можно только то, что хотя бы в принципе доказуемо… О Зеркалове подробнее ниже)
Воланд настаивает:
«Браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!»
На что Берлиоз замечает:
«Доказательство Канта также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этими доказательствами».

Николай Богданов в своем труде «ПЯТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ» МИХАИЛА БУЛГАКОВА» комментирует данный диалог так:
«Что и говорить, поединок двух «интеллектуалов» выглядит весьма впечатляюще. Особенно для современного читателя. Но… Откроем IV том (книга VII) Энциклопедического словаря Брокгауза-Эфрона на стр. 208, где в емкой, но все же очень краткой статье «Бог», написанной профессором богословия П.П. Васильевым, нас ожидают следующие, как бы уже знакомые строки: «Так как Кантово доказательство утверждает бытие личного Бога, то против него восстают все пантеисты: Фихте, Шеллинг и Гегель порицают его довольно резко, и Шиллер говорит, что Кант проповедует нравственность, пригодную только для рабов. Штраус насмешливо замечает, что Кант к своей системе, по духу противной теизму, пристроил комнатку, где бы поместить Бога» [Энциклопедический словарь. Под ред. И.Е. Андреева. Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб. 1891. Т. 4. Кн. 7. С. 208, или см. Так вот он – источник берлиозовской образованности! Как говорится – комментарии излишни. Остается только восхититься изяществу, с которым Булгаков раскрывает перед читателем всю ее поверхностность».

К сведению: Васильев П.П. свои «знания» почерпнул у Н.П. Рождественского, в его Христианской Апологетике, о чем в конце статьи Бог есть упоминание.

Но давайте же мы не будем уподобляться Берлиозу и взглянем на первоисточники не через призму популярных словарей, а непосредственно.

В коментак к данной статье поясняется:
«Объявляя в настоящей работе основной заслугой Канта его борьбу против «грубого материализма в моральных правилах», Шиллер в то же время стремится обосновать свой, отличный от кантовского, нравственный идеал, основанный на гармонии физического и духовного начал человеческой природы.
Как и в своих лекциях по эстетике Шиллер утверждает здесь объективно-чувственный характер красоты — «свободного проявления природы». В эстетическом чувстве человека, его способности оценивать прекрасное усматривает автор посредника между «чувственным» и «разумным», объединяющего «в счастливом согласии оба отвергающие друг друга начала».
Поэту неприемлем ригористический моральный идеал Канта, основанный на безусловном подавлении чувственной природы во имя торжества нравственного закона. Шиллер говорит о жестокости, «мрачном и монашеском аскетизме»;кантовской этики, искажающей понятие моральной свободы человека.
Аскетическому идеализму кантовского императива Шиллер противопоставляет, сближаясь здесь с Гете, гармонический идеал чувственно-морального существа, «прекрасной души», не нуждающейся в подавлении своих склонностей для того, чтобы «исполнять тягчайшие обязанности, возложенные;на человеческое существо», но, напротив, могущей отдаться;на волю этих склонностей, безбоязненно доверить «голосу;внутреннего побуждения» своей естественно нравственной натуры».

Чтобы не впасть в ошибку заглянем, что же пишут по этому поводу М.Ф. Овсянников, З.В. Смирнова (Очерки истории эстетических учений):
«В противоположность суровому аскетизму Канта-Фихте, Шиллер выдвигает идею гармонической личности. Свой идеал Шиллер выражает в понятиях «грации» и «прекрасной души». Эти понятия противопоставляются как аскетическому «достоинству» Канта-Фихте, так и «архитектонической», то есть физической, красоте. Этим односторонним принципам Шиллер противопоставляет «прекрасную душу», в которой «находятся в гармонии чувственность и разум, долг и склонности, а грация есть ее выражение в явлении». Суровость кантовского долга отпугивает грацию, чувства красоты не могут мириться с суровостью нравственного закона. «Прекрасное, — говорит Шиллер, — как все чувственное, предполагает известные условия и, поскольку оно есть прекрасное, — чисто чувственные условия».

Итак о чем же здесь идет речь?

Шиллер против того, что Кант лишает моральный закон всякой чувственности, по мнению Шиллера в таком виде кантовский закон пригоден лишь рабам. Ну и при чем здесь, казалось бы, доказательство бытия Бога?
А при том, что этот же кантовский закон, в другой своей ипостаси приводит к Богу.
Вот как это звучит у Канта:
«Моральный закон ведет к практической задаче, которая предписывается только чистым разумом без всякой примеси чувственных мотивов, а именно к необходимой полноте первой и самой главной части высшего блага — нравственности, и, так как эта задача может быть полностью разрешена лишь в вечности, моральный закон вел к постулату бессмертия. Этот же закон должен вести и к возможности второго элемента высшего блага — к соразмерному с этой нравственностью счастью — так же бескорыстно, как и прежде, из одного лишь беспристрастного разума, а именно к допущению существования причины, адекватной этому действию, т.е. постулировать бытие бога как необходимо относящееся к возможности высшего блага (а этот объект нашей воли необходимо связан с моральным законодательством чистого разума)».
И далее Кант конкретизирует эту связь.
Читать: Кант И. Критика практического разума. Кн. 2. Диалектика чистого разума. Гл. 2. О диалектике чистого разума в определении понятия о высшем благе. Часть V. Бытие божье как постулат чистого практического разума.

На мой взгляд, несколько запутано, но в целом верно: Шиллер называет мораль Канта, а, следовательно, и его моральное доказательство бытия уделом рабов.
Но это если в целом, но такой вывод (опять же, по моему мнению) так же правомерен, как и заколачивание гвоздей микроскопом – можно…, но не целесообразно. Полемика Шиллера с Кантом по моральным вопросам своим направлением имела совершенно иной смысл, и этот смысл однозначно выразил Гегель:
Гегель считал, что в эстетике Шиллер пошел дальше, чем Кант: он «прорвал кантовскую субъективность и абстрактность мышления и осмелился сделать попытку выйти за ее пределы»
Гегель Г.В.Ф. Лекции по эстетике. Кн. 1. Введение // Гегель Г.В.Ф. Собр. соч. Т. 12. М., 1938.

Но давайте вернемся к роману Булгакова и разберемся со второй половиной фразы Берлиоза касающейся Штрауса: т.е. там, где он говорит, что:
«Штраус просто смеялся над этими доказательствами».
Над доказательствами Канта, опять же.
Замечу что в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона данная фраза звучит шире:
«Штраус насмешливо замечает, что Кант к своей системе, по духу противной теизму, пристроил комнатку, где бы поместить Бога».

Итак, сперва поясню о какой книге Штрауса идет речь – это Д. Штраус. Старая и новая вера. СПб., 1907, Да, книга переведена на русский язык, но в инете можно найти (бесплатно найти) эту книгу только на немецком – на русском же только платно.
Немецкие буржуины не так жадны, как российские…

Но вернемся к отношениям Штраус-Кант.
Я все же нашел (купил) печатную книгу Штрауса (Старая и новая вера. … М., ЛИБРОКОМ. 2011 – повтор издания 1906 г) и вот вам отрывок о той комнатке для Бога, о которой упоминают энциклопедисты Брокгауз и иже с ним…:

Рассматривая и рассуждая в своей книге по поводу различных доказательств бытия Бога, Штраус приходит к «моральным доказательствам» Канта И.:

«Из остальных «доказательств» бытия Божьего достоин упоминания только моральный аргумент. Он или зиждется на абсолютной силе нашего нравственного чувства и приписывает его происхождение абсолютному Существу; или же — более сложный вариант — исходит из того, что мы необходимо ставим себе целью высшее благо в мире, нравственность, а рядом с ней счастье человека, отсюда он заключает о существовании Верховного Существа, которое одно в состоянии «осуществить» в будущей жизни правильное отношение между обеими этими сторонами, так как это отношение вовсе не устанавливается само собой.
На самом деле здесь — впервой форме этого воображаемого доказательства — мы просто напросто переносим на небо наши разумные инстинкты и нравственные императивы, необходимо вытекающие из человеческой природы или из потребностей человеческого общества; мы переносим их на небо, чтобы таким образом изъять их из под влияния наших страстей; это возможно, покуда нам неизвестно их действительное происхождение. В другой форме, данной Кантом, это доказательство является своего рода дворницкой, в которой Богу, получившему отставку в его системе дается еще приличное содержание и занятие. Исходный пункт этого доказательства, согласие между нравственностью и счастьем, т.е. между поступками и ощущениями, уже само собой имеется в одной области, внутри нас; осуществление его во внешней области является естественной целью стремлений; но его обеспечивает правильное представление о мире и счастье, а не какой то deus machina (бог из машины).

К сведению “deus ex machine” - «В современной литературе выражение употребляется для указания на неожиданное разрешение трудной ситуации, которое не вытекает из естественного хода событий, а является чем-то искусственным, вызванным вмешательством извне».
См: Словарь латинских крылатых слов. Н.Т. Бабичев, Я.М. Боровский. М.: Русский язык, 2003

Выделю тезис Штрауса:
«… это доказательство (моральное) является своего рода дворницкой, в которой Богу, получившему отставку в его (Канта) системе, дается еще приличное содержание и занятие»

Итак, вернемся к началу, и все же Штраус не пишет насмешливо о том, что Кант пристроил комнатку для Бога, а пишет, что Бог у Канта сослан в дворницкую.
На мой взгляд пристроенная комнатка говорила бы о том что Кант во что бы то ни стало хочет сохранить Бога в своей философии (т.е. Кант сам тяготеет к Богу), а ссылка Бога в дворницкую говорит о том, что Кант, изгнав Бога из личных и гостевых апартаментов (и даже из комнат для прислуг) – иными словами изгнав Его из всей своей философии, все же оставил Богу дворницкую, как бы в заслугу за былые Его деяния, ну или на всякий случай…, т.е. Кант не тяготеет к Богу, но оставляет понятие о нем на усмотрение того, кто читает кантову философию – если есть желание - загляни в дворницкую, а нет его – проходи мимо и никто не осудит тебя…

Штраус поясняет своё высказывание о Канте следующим образом:

В следующем же абзаце Штраус отмечает:

Кант опроверг все доказательства бытия Божьего, как они, по примеру прежних философов и теологов, были формулированы еще в системе Лейбница и Вольфа, и пристроил свою собственную систему, не прибегая к понятию Божества (я имею в виду его позднейшую систему, покоящуюся на критике чистого разума; его космогонический трактат сюда не относится). Однако ему тяжело было отказаться от привитого ему воспитанием понятия о Боге, и он отводит ему по крайности второстепенную роль в свободном месте своей системы.

Штраус как бы комментирует и поясняет выше приведенную мысль о дворницкой.

Другими словами Штраус ни в коем случае не насмехается над моральным доказательством Кантом, а просто констатирует факт понимания Кантом Бога, пусть и в чрезмерно эмоциональной манере.

Это только моё, субъективное мнение, вы же можете думать иначе

Просматривая свои записи, нашел еще кое-что интересное.

Кант И. вынес на суд разума все, известные на тот период, доказательства Бытия Бога и показал, что в их основе лежат логические ошибки (см. критика чистого разума) т.е. Кант не пытался доказать отсутствие Бога, как такового, просто он выяснил, что в сфере разума невозможно ни одно доказательство Бытия Бога.
Шестое доказательство Канта, это, видимо, его четвертая антиномия (противоречия законов): «есть некая необходимая сущность <у Канта это Бог>, и «ничего необходимого нет», т.е. «в мире природы Бога обнаружить нельзя».
Только в мире свободы, вещей самих по себе, Кант полагает Его присутствие (Критика чистого разума).
Эта антиномическая пара звучит так:
А. Тезис: «В ряду мировых причин есть некая необходимая сущность».
Б. Антитезис: «в этом ряду нет ничего необходимого, все в нем случайно».
(См. Гулыга А.В. Кант. ЖЗЛ. Серия биографий. Вып. 7 (570), М., "Молодая гвардия", 1977).

Кант не первый, кто доказал несостоятельность разума при доказывании Бытия Бога.

Еще Мишель Монтень логически доказал, что рационального, естественного обоснования религии нет и быть не может. Вне веры, вне сверх естественных оснований теология оказывается несостоятельной и невозможной, а вера и разум обнаруживают полную несовместимость.
Свое доказательство неспособности разума подтвердить положения веры, Монтень строил на основе принципов скептической философии, доказывая ограниченность человеческого разума вообще.
Раз разум непригоден в качестве орудия познания Бога, то насколько этот разум состоятелен в процессе познания мира?
(См. Монтень М. Опыты. Кн. 2. Гл. XII. Аналогия Раймунда Себундского)

Следующая цитата

Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нет, то спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распоряжается на земле? - Обратился иностранец к Берлиозу и Бездомному. - Сам человек и управляет – поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.
Виноват, - мягко отозвался неизвестный, - ваш ответ, Иван Николаевич, и похожие мнения большинства людей в очередной раз доказывают, насколько вы тщеславны и необоснованно раздуваете до заоблачных высот свое самомнение, насколько вы ограничены и примитивны в своем мышлении.
-Откуда Вы знаете, как меня зовут? - пользуясь паузой в монологе неизвестного, вставил Бездомный. - «Помилуйте, Иван Николаевич, кто же вас не знает? -здесь иностранец вытащил из кармана вчерашний номер «Литературной газеты», и Иван Николаевич увидел на первой же странице свое изображение и собственные стихи».
Удовлетворенный Бездомный замолчал, а неизвестный продолжал. - Считая себя венцом эволюции, вы не способны осознать, что появляетесь на земле как частица могучего жизненного потока, созданного неведомой силой, дарующей каждому возможность жить расти и развивать свои способности и характер, в соответствии с заложенными Творцом программами. Барахтаясь в этом потоке, вы как бы случайно встречаясь и сталкиваясь между собой, становитесь участниками различных ситуаций. А ваше скудное мышление и сознание, пропуская информацию об этих ситуациях, словах и поступках друг друга через призму заложенных программ, взращивают ваше эго. Твердо убеждающее каждого из вас в правильности выраженных словесными комбинациями ваших мнений на все случаи жизни, отражающих крайне малый информационный объем. И вот уже нет Человека, предназначенного для развития в себе божественного импульса, а есть человеческие эго, осознающие себя лишь земными людьми, зубами и когтями борющиеся друг с другом за комфортные условия существования.
Такой низкий мыслительный потенциал позволяет вам осознавать себя и ориентироваться лишь в созданном вами самими мире, основанном на словесном фундаменте, в котором с помощью слов объясняются все тайны мира и осуществляется взаимодействия людей друг с другом. Этим миром ваши сознания, в силу слабого мыслительного потенциала, и заменяют не замечаемый и не понимаемый вами, мчащийся и изменяющийся с громадной скоростью, информационный поток бытия, созданный Великим творением.
А чтобы по-настоящему управлять, Иван Николаевич, необходимо держать под контролем миллионы причин, и изменяя их, изменять и следствия, осознанно влияя на поступки и судьбу каждого человека, что также не подвластно вашей скорости мышления. Поэтому вы обречены барахтаться в мире следствий, и реагируя на них, радоваться, страдать, переживать, запоздало пытаясь их изменить, но по существу изменить настоящее вы не в силах. Не осознавая при этом, что своими поступками и необдуманными действиями постоянно творите причины ваших будущих, в том числе, и трагических событий. Поэтому никто из людей не может ручаться за свой завтрашний день.
«И в самом деле, - тут неизвестный повернулся к Берлиозу, - вообразите, что вы, например, начали управлять и другими и собой, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас…кхе…кхе…саркома легкого…- тут иностранец сладко усмехнулся…- и вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме свой собственной, вас более не интересует». Ваше эго, только что упивавшееся своим величием, трусливо сжимается и, пища от ужаса, предчувствуя неумолимо надвигающийся конец, заставляет вас в панике бросаться к ученым врачам, затем к шарлатанам или гадалкам. Но все это совершенно бессмысленно, так как не осознаваемая вами череда причинно-следственных связей, которую ваше слепое, но обольщенное тщеславием и гордыней эго творило в течении всей вашей жизни, неминуемо привело к трагическому концу.
«А бывает еще хуже: только что человек собирается съездить в Кисловодск, пустяковое, казалось бы дело, но и этого совершить не может, так как неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управился так?» Не лучше ли допустить, что судьба и жизнь каждого человека находиться под контролем могучего сознания, умело манипулирующего чередой кажущихся людям добровольно сделанными поступками во имя благих побуждений, и с легкостью получающего от них необходимый Ему результат, зачастую вопреки целям и устремлениям самого человека.
Потенциал и мощь этого сознания практически безграничны, что позволяет ему с легкостью незримо эмоционально и ментально воздействовать на все сущности, в том числе и на людей. Управлять ими и через них друг другом, сверху вниз по иерархической лестнице. Имена этих сущностей, принадлежащих силам тьмы и света, в том числе и ваших творцов, известны из религиозных источников. Эти сущности с легкостью наводят в сознаниях людей различные образы, голоса и мысли, искушая и обольщая вас, определяют кажущийся вам свободным ваш выбор.
При этом никто из этих сущностей не в состоянии увидеть, услышать или понять суть самого Бога, пытаясь пропустить через свое сознание всю мощь Его потенциала, ибо этим потенциалом любой будет оглушен, ослеплен, раздавлен и испепелен. Поэтому все сущности берут из Его потенциала ровно столько, сколько смогут вместить, и в сотворчестве с Ним строят и живут в своих мирках, в том числе и люди. Среди которых, так называемые верующие, своими фантазиями рисуют примитивный и ложный образ бога, как великого и ужасного надсмотрщика, карающего за грехи и неповиновение. Другая часть людей, так называемые атеисты, считающие себя абсолютно свободными в своем выборе и не допускающие мысль о том, что и они управляемы различными, незримыми для них сущностями, под контролем этого Сознания.
«Вот вы, например, считая себя абсолютно свободным в своем выборе, можете точно сказать, что вы будете делать сегодня вечером?» – Обратился неизвестный к Берлиозу - «На что Берлиоз возразил: -Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собой разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич…- Кирпич ни с того, ни с сего – внушительно перебил неизвестный, - никому и никогда на голову не свалится. В частности, уверяю вас, вам он ни в коем случае не угрожает. Вы умрете другою смертью. - Может быть, вы знаете, какой именно? И скажете мне? – Спросил Берлиоз. – Охотно, - отозвался неизвестный. -Вам отрежут голову. - На что Берлиоз, криво усмехаясь, спросил. - А кто именно? Враги? Интервенты? –Нет – ответил собеседник- русская женщина, комсомолка. -Гм. -промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, - ну, это, извините, маловероятно. - Прошу меня извинить, - ответил иностранец. - но это так». Потому что Аннушка уже купила и пролила подсолнечное масло. Но ведь это вам ни о чем не говорит, потому что потенциал и скорость вашего мышления не способны оценить и сопоставить звенья этих следствий с рядом других, превратившихся в причины, событий ближайшего будущего. Лишая вас возможности не совершать несколько роковых шагов, неминуемо ведущих к трагическому финалу.
К тому же, гордыня вашего уязвленного и раздраженного эго, взращенного всей вашей прошлой жизнью, не позволяет вам усомниться в правильности ваших мнений по обсуждаемым вопросам и серьезно отнестись к услышанному, и поверить в то, что я вам говорил. Поэтому оно не анализирует очевидные факты, а, оторвавшись от действительности, совершает роковую ошибку, мучительно ища ответ на вопрос: как поступить с навязчивым иностранцем, бесцеремонно лезущим в вашу праведную, всеми уважаемыми жизнь, внося в нее смуту?
Закончив мысль, и сделав небольшую паузу, иностранец вдруг встал и продолжил. – «Извините меня, что я в пылу нашего спора забыл представить себя вам. Вот моя карточка, паспорт и приглашение приехать в Москву для консультации». – Пока иностранец совал их Берлиозу, Бездомный успел разглядеть и прочитать «профессор Воланд». После этого напряжение, возникшее во время спора, несколько спало, и все трое вновь сели на скамью.
«Наступило молчание, и Берлиоз побледнел». Так как заглянув в глаза иностранца, убедился в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый – пуст, черен и мертв.
«Вот тебе все и объяснилось! – подумал Берлиоз в смятении». – Приехал сумасшедший немец, разглагольствующий на религиозные темы, мелющий всякую чепуху про Аннушку и подсолнечное масло, несущий бредовые предсказания про отрубленную голову. - Открывшаяся истина тут же подсказала Берлиозу, что следует делать. - «Нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном».
А дьявола тоже нет? - вдруг весело спросил больной у Бездомного. - И дьявола! Ну нету никакого дьявола, рассердившись от всей этой муры, раздраженно вскричал Бездомный. «Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами сидящих выпорхнул воробей. - Ну, уж это положительно интересно, - трясясь от хохота, проговорил профессор — что же это у вас - чего не хватишься, ничего нет!»
Вдруг хохот его резко оборвался, что характерно для больных с его диагнозом, и он сурово произнес — а вы, я вижу, Михаил Александрович, нашли ответ на мучивший вас вопрос — обратился больной к Берлиозу. — Тот вздрогнул, но успокоил себя мыслью, что его имя и отчество могли быть известны профессору тоже из каких-нибудь газет, и обращаясь к нему, он невнятно произнес - Вы извините меня, профессор, я только сбегаю на угол, звякну по телефону, а потом мы продолжим беседу.
- Позвонить? Ну что же, позвоните — печально согласился больной, - вот только поверьте, что наша встреча и разговор не случайны, а являются звеньями одной цепи причинно-следственных связей, добавляющих последние штрихи в формирование русла неотвратимо надвигающихся событий, ставящих финальную точку в управлении вашей судьбой. Вы же не будете отрицать, что именно после нашей беседы в вашей голове, вдруг появились четко оформленные мысли благих побуждений помочь больному профессору, и оградить от его бредней добропорядочных граждан. А также в фоновом режиме искушающие и обольщающие мысли, тешащие ваше эго о завтрашней зависти и восхищении вашей мудростью ваших сослуживцев, и т.д.
Вот только учтите, что все эти, и похожие на них мысли, определяющие кажущийся вам свободным ваш выбор и заставляющие вас делать определенные шаги, появляются в вашем сознании не без участия незримых, а порой и зримых, но упорно отрицаемых вами сил.
Учитывая это, а также и то, что мои слова опять не нашли отклика в вашем сознании, существование этих сил будет подтверждено седьмым доказательством, и уж самым надежным! И вам оно сейчас будет предъявлено. Вот только жаль, что убедиться в его неоспоримости в полной мере сможет только поэт Бездомный.
Но Берлиоз невнимательно слушал, что говорил Воланд, так в его мозгу была круговерть других мыслей. «Эге-гей, уж не прав ли Бездомный? А ну как документы эти липовые? Ах до чего странный субъект. Звонить. Звонить! Сейчас же звонить! Его быстро разъяснят! И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше». Подбежал к турникету и взялся за него рукой. Он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись: «Берегись трамвая!», который тотчас и показался из-за поворота, выходя на прямую.
Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, и придерживаясь за нее, сделал шаг назад. И тотчас рука его, скользнув по рогатке сорвалась, нога неудержимо, как по льду поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило и Берлиоза выбросило на рельсы.
Пытаясь встать, Берлиоз повернулся на бок и увидел, как на него с неудержимой силой мчится искаженное страхом белое лицо женщины-вагоновожатой в алой повязке, уже успевшей рвануть ручку реверса, так как колеса трамвая бешено крутились в обратном направлении, производя отвратительный визг и скрежет, осыпая парализованного ужасом Берлиоза яркими искрами, пахнущими горелым металлом.
Через мгновение кошмар этих видений закончился, так как неумолимая темная масса трамвая полностью накрыла Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Это была голова Берлиоза.
Услышав отвратительный скрежет металла по металлу, Бездомный, почувствовав неладное, бросился к турникету и увидел, как голова Берлиоза катилась по мостовой. Потрясенный уведенным, он обессиленно рухнул на край скамейки, чувствуя, что на голове зашевелились волосы, и по спине потекли струйки холодного пота. На некоторое время он потерял способность соображать, продолжая лишь завороженно смотреть на седьмое доказательство, которое невозможно было оспорить никакими словесными доводами.
В то же самое время, когда разыгрался финал трагедии на Патриарших прудах, профессор Воланд, с примкнувшей к нему свитой, в виде кота Бегемота и Коровьева, уходили по аллее все дальше и дальше от злополучного места. При этом Воланд продолжал размышлять о результатах только что законченных встречи и беседы с Берлиозом и Бездомным.
Результатами он остался доволен, так как в очередной раз убедился, что люди ни на шаг не приблизились к разгадке его тайны, с помощью которой он заблокировал у них данные от рождения Творцом способности видеть, слышать, ощущать окружающий мир во всей полноте красок, звуков и ощущений. Не позволив людям научить свои сознания впитывать и осознавать до мельчайших подробностей все многообразие информационного потока, воспринимаемого их органами чувств. А научил их говорить, и превращать в словесные описания все, на что устремлены их внимание и взор, трансформируя события, пространство и время до искаженных упрощенных картин, которыми они в своих сознаниях и заменяют яркие и красочные картины мира, преподносимые органами чувств.
В мире слов люди научили свои сознания восхищаться писателями, поэтами, режиссерами и сценаристами, авторами различных произведений, кинофильмов и всевозможных шоу-программ. Страдать и переживать за судьбы многочисленных персонажей, созданных их фантазиями, с использованием одного и того же словесно мыслительного потенциала - последовательного произношения слов и предлогов, имеющего чрезвычайно малую скорость выражения и передачи информации. Не задумываясь о том, что все это очень бледно, упрощенно, односторонне, иллюзорно отражает реальность Грандиозного и Великого Бытия, молчащего на их языке. С помощью слов и речи люди научились не столько выражать свои мысли, сколько скрывать их, а также свои истинные цели и побуждения. Поэтому сами создавая, люди всю жизнь барахтаются в океане лжи, пытаясь найти истину, но не способные это сделать, создают для поиска истины многочисленные учреждения и организации, совершенно бесполезные с точки зрения здравого смысла всей Вселенной.
Он сумел убедить людей, а они безоговорочно в это поверили, что развитие речи есть величайшее достижение в развитии человеческого сознания. Не осознавая, что речь есть несовершенный выразитель и передатчик крайне малого информационного объема, которого нигде нет больше во Вселенной, где мысли передаются телепатически, яркими картинами, исключая возможность обмана. Что все, мысленно оформленное человечеством, там существует в различных формах проявленности. А мысль человеческая, как единственная реальность, обученная на земле лицемерить, притворяться, лгать, и не приученная к дисциплине мысли и бережному к ней отношению, не будет способна воспринимать и общаться молниями- краткими мысленными посылками, несущими громадный информационный потенциал, а будет блуждать в паутине и лабиринтах своих темных слабых помыслов.
А проведя беседу на Патриарших, лично убедился, как мало стоят слова и словесные доказательства, пытаясь целый вечер убедить Берлиоза в грозящей ему опасности, но так и не сумев этого сделать. Потому что все люди живут в своих мирках, имея различные мнения на все случаи жизни. А участвуя в бесконечных разговорах, спорах и дискуссиях, заполняя ими большую часть своей жизни, каждый слышит только себя и любуется собой, не желая признавать аргументы оппонентов и менять свои мнения. Что разрубить гордиев узел этих бесконечных дискуссий может лишь грозная сила или трагические события, приводящие веские, неоспоримые аргументы.
И как итог с удовлетворением для себя отметил, что цивилизация, в основе которой находятся словесные выражения мыслей и взаимодействий людей друг с другом, является благодатной
средой для процветания лжи и обмана, а, следовательно, и его власти.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая цитата

Цитата из романа «Мастер и Маргарита» (1929 — 1940) Михаила Афанасьевича Булгакова. Часть 1, Глава 1 «Никогда не разговаривайте с неизвестными». Фраза сказанная поэтом Иваном Бездонным в разговоре с Берлиозом и Воландом (которого они считали иностранцем) на Патриарших прудах в Москве:

— Но, позвольте вас спросить, — после тревожного раздумья спросил заграничный гость, — как же быть с доказательствами бытия божия, коих, как известно, существует ровно пять?

— Увы! — с сожалением ответил Берлиоз, — ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может.

— Браво! — вскричал иностранец, — браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

— Доказательство Канта, — тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, — также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.

Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, все-таки, кто же он такой? И почему так хорошо говорит по-русски?»

— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

— Иван! — сконфузившись, шепнул Берлиоз.

— Именно, именно, — закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

Берлиоз выпучил глаза. «За завтраком… Канту. Что это он плетет?» — подумал он.

— А жаль! — отозвался задира-поэт.

Читайте также: