Твардовский дом у дороги цитаты
Обновлено: 22.12.2024
Дорога пыльная полна, Идут, бредут понуро. С востока к западу война Оглобли завернула.
– Выходит, он уж впереди. – А что ж теперь, куда же? – Молчи, хозяйка, и сиди, Что дальше – день покажет. А нам стеречь твой огород, Хозяйка, – дело худо, Выходит, наш теперь черед Искать ходов отсюда.
И по лихой нужде своей Теперь они, солдаты, Казалось, женщины слабей, И не виновны перед ней, А все же виноваты.
– Прощай, хозяйка, жди, придем, Настанут наши сроки. И твой найдем приметный дом У столбовой дороги. Придем, найдем, а может, нет; Война, – нельзя ручаться. Еще спасибо за обед.
– И вам спасибо, братцы. Прощайте.— Вывела людей. И с просьбой безнадежной: – Сивцов, – напомнила, – Андрей, Услышите, возможно…
Шагнула вслед, держась за дверь, В слезах, и сердце сжалось, Как будто с мужем лишь теперь Навеки распрощалась. Как будто он ушел из рук И скрылся без оглядки…
И ожил вдруг в ушах тот звук, Щемящий звон лопатки:
Коси, коса, Пока роса, Роса долой — И мы домой…
Не бил, не мучил и не жег, — Далеко до беды. Вступил он только на порог И попросил воды.
И, наклонившись над ковшом, С дороги весь в пыли, Попил, утерся и ушел Солдат чужой земли.
Не бил, не мучил и не жег, — Всему свой срок и ряд. Но он входил, уже он мог Войти, чужой солдат.
Чужой солдат вошел в ваш дом, Где свой не мог войти. Вам не случилось быть при том? И бог не приведи!
Вам не случилось быть при том, Когда, хмельной, дурной, За вашим тешится столом Солдат земли иной?
Сидит, заняв тот край скамьи, Тот угол дорогой, Где муж, отец, глава семьи Сидел, – не кто другой.
Не доведись вам злой судьбой Не старой быть при том И не горбатой, не кривой За горем и стыдом.
И до колодца по селу, Где есть чужой солдат, Как по толченому стеклу, Ходить вперед-назад.
Но если было суждено Все это, все в зачет, Не доведись хоть то одно, Чему еще черед.
Не доведись вам за войну, Жена, сестра иль мать, Своих Живых Солдат в плену Воочью увидать.
…Сынов родной земли, Их стыдным, сборным строем По той земле вели На запад под конвоем.
Идут они по ней В позорных сборных ротах, Иные без ремней, Иные без пилоток.
Иные с горькой, злой И безнадежной мукой Несут перед собой На перевязи руку…
Тот хоть шагать здоров, Тому ступить задача, — В пыли теряя кровь, Тащись, пока ходячий.
Тот, воин, силой взят И зол, что жив остался. Тот жив и счастью рад, Что вдруг отвоевался.
Тот ничему цены Еще не знает в мире. И все идут, равны В колонне по четыре.
Ботинок за войну Одних не износили, И вот они в плену, И этот плен – в России.
Поникнув от жары, Переставляют ноги. Знакомые дворы По сторонам дороги.
Колодец, дом и сад И все вокруг приметы. День или год назад Брели дорогой этой?
Год или только час Прошел без проволочки.
«А на кого ж вы нас Кидаете, сыночки. »
Теперь скажи в ответ И встреть глаза глазами, Мол, не кидаем, нет, Глядите, вот мы с вами.
Порадуй матерей И жен в их бабьей скорби. Да не спеши скорей Пройти. Не гнись, не горбись…
Бредут ряды солдат Угрюмой вереницей. И бабы всем подряд Заглядывают в лица.
Не муж, не сын, не брат Проходят перед ними, А только свой солдат — И нет родни родимей.
И сколько тех рядов Ты молча проводила И стриженых голов, Поникнувших уныло.
И вдруг – ни явь, ни сон — Послышалось как будто, — Меж многих голосов Один: – Прощай, Анюта…
Метнулась в тот конец, Теснясь в толпе горячей. Нет, это так. Боец Кого-то наудачу
Назвал в толпе. Шутник. До шуток здесь кому-то.
Но если ты меж них, Окликни ты Анютой.
Ты не стыдись меня, Что вниз сползли обмотки, Что, может, без ремня И, может, без пилотки.
И я не попрекну Тебя, что под конвоем Идешь. И за войну Живой, не стал героем.
Окликни – отзовусь. Я – пось, твоя Анюта. Я до тебя прорвусь, Хоть вновь навек прощусь С тобой. Моя минута!
Но как спросить сейчас, Произнести хоть слово: А нет ли здесь у вас, В плену, его, Сивцова Андрея?
Горек стыд. Спроси, а он, пожалуй, И мертвый не простит, Что здесь его искала.
Но если здесь он, вдруг Идет в колонне знойной, Закрыв глаза… – Цурюк! Цурюк! – кричит конвойный.
Ему ни до чего И дела нету, право, И голос у него, Как у ворон, картавый:
Следующая цитата
Называть меня «сэр» — это всё равно что в нужник поставить лифт.
Calling me sir is like putting an elevator in an outhouse.
От боли нет вреда.
А на меня белый медведь упал.
A polar bear fell on me.
Когда люди хотят отдохнуть, то они не идут на бойню. Здесь слишком много 40-летних придурков, маменьких сынков, любителей современной химии.
People who really want to have a good time won't come to a slaughterhouse. And we've got entirely too many troublemakers here. Too many 40-year-old adolescents, felons, power drinkers and trustees of modern chemistry.
Всё будет по-моему. или вам придется отвалить.
My way. or the highway.
— Не беспокойтесь об этом и следуйте трём простым правилам. Первое. Никогда нельзя недооценивать противника. Ожидайте непредсказуемого поведения. Второе. Все разборки на улице. Никогда не начинайте ничего в помещении клуба, если только это не будет абсолютно необходимо. И третье. Будьте вежливы.
Don't worry about it; all you have to do is follow 3 simple rules: One, never underestimate your opponent..expect the unexpected; Two, take it outside, never start anything inside the bar unless it's absolutely necessary; and Three. be nice.
Dalton: If somebody gets in your face and calls you a cocksucker I want you to be nice. Ask him to walk, be nice, if he won't walk, walk him, but be nice, if you can't walk him, one of the others will help you and you will both be nice. I want you to remember, that it's the job, it's nothing personal.
Steve: Being called a cocksucker isn't personal?
Dalton: No, it's two nouns combined to elicit a prescribed response
Steve: What if somebody calls my Mama a whore?
Dalton: Is she?
Следующая цитата
Содержание
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счёт салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далёкой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мёртвыми прощаются живые.
Но праздник свят и величав.
В огне полки сменяя,
Огонь врага огнём поправ,
Идёт страна родная.
Её святой, великий труд,
Её немые муки
Прославят и превознесут
Благоговейно внуки.
И скажут, честь воздав сполна,
Дивясь ушедшей были:
Какие были времена!
Какие люди были!
Не спеши, невеста,
Замуж за бойца:
Нынче неизвестна
Доля молодца.
То ли он героем
В дом придёт родной,
То ли не напишет
Строчки ни одной.
Да и где ты будешь
Ждать его тот срок,
Если немец дома
Грянет на порог?
Не спеши, невеста,
Замуж за бойца.
Это всё начало,
Погоди конца.
Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу…
Я вам жить завещаю -
Что я больше могу?
Ведёт дорога длинная
Туда, где быть должна
Муравия, старинная
Муравская страна.
И в стороне далёкой той,
Знал точно Моргунок,
Стоит на горочке крутой,
Как кустик, хуторок.
И всё твоё перед тобой,
Ходи себе, поплёвывай.
Колодец твой, и ельник твой,
И шишки все еловые.
И всем крестьянским правилам
Муравия верна.
Муравия, Муравия!
Хо-рошая страна.
На своём коне с дугой
Ехать подходяще:
Всякий видит, кто такой,
Житель настоящий.
На своём коне с дугой
Ехать знаменито.
Остановят:
— Кто такой?
— Моргунов Никита.
В чужедальней стороне
Едешь, смотришь смело:
Раз ты едешь на коне,
Значит, едешь делом.
— Кабы нам душа одна бы…
— Кабы жить нам не вразлад…
— Кабы если бы не бабы,
Бабы слушать не хотят.
Не бил, не мучил и не жёг, -
Далёко до беды.
Вступил он только на порог
И попросил воды.
И, наклонившись над ковшом,
С дороги весь в пыли,
Попил, утёрся и ушёл
Солдат чужой земли.
Не бил, не мучил и не жёг, -
Всему свой срок и ряд.
Но он входил, уже он мог
Войти, чужой солдат.
Чужой солдат вошёл в ваш дом,
Где свой не мог войти.
Вам не случилось быть при том?
И бог не приведи!
…
Но если было суждено
Всё это, всё в зачет,
Не доведись хоть то одно,
Чему ещё черед.
Не доведись вам за войну,
Жена, сестра иль мать,
Своих
Живых
Солдат в плену
Воочью увидать.
А мать родную не учить,
Как на куски кусок делить,
Какой кусок ни скудный,
Какой делёж ни трудный.
А где боец за столько лет
Себе жилья не строил!
Не только там, где лесу нет,
А нет земли порою.
Та память вынесенных мук
Жива, притихшая, в народе,
Как рана, что нет – нет – и вдруг
Заговорит к дурной погоде.
Но, люди, счастье наше в том,
Что счастья мы хотим упорно,
Что на века мы строим дом,
Свой мир живой и рукотворный.
Пусть трезвый опыт не перечит,
Что нам дорога – лучший быт.
Она трясет и бьет,
А – лечит.
И старит нас,
А – молодит.
Мы все – почти что поголовно -
Оттуда люди, от земли,
И дальше деда родословной
Не знаем: предки не вели,
Не беспокоились о древе,
Рождались, жили в свой черед,
Хоть род и мой – он так же древен,
Как, скажем, твой, читатель, род…
Я считаю Твардовского единственным сейчас из официально признанных безусловным и сильным поэтом.
Твардовский пытается зачеркнуть двадцатый век русской поэзии, и от того-то поэтический отдел «Нового мира» так беден и бледен.
Следующая цитата
Встал, шатаясь тяжело. Переправа, переправа!Берег левый, берег правый,Снег шершавый, кромка льда.Кому память, кому слава,Кому темная вода, —Ни приметы, ни следа. Ночью, первым из колонны,Обломав у края лед,Погрузился на понтоныПервый взвод.Погрузился, оттолкнулсяИ пошел. Второй за ним.Приготовился, пригнулсяТретий следом за вторым. Как плоты, пошли понтоны,Громыхнул один, другойБасовым, железным тоном,Точно крыша под ногой.И плывут бойцы куда-то,Притаив штыки в тени.И совсем свои ребятаСразу – будто не они, Сразу будто не похожиНа своих, на тех ребят:Как-то все дружней и строже,Как-то все тебе дорожеИ родней, чем час назад. Поглядеть – и впрямь – ребята!Как, по правде, желторот,Холостой ли он, женатый,Этот стриженый народ. Но уже идут ре
Читайте также: