Три женщины лиза таддео цитаты
Обновлено: 16.05.2024
Она уже давно не видела учителя, но между ними все изменилось. Она не знала точно: может быть, это происходит только в ее голове? Но и в телефоне тоже. Она не представляла, как он поведет себя с ней, не отдалится ли. Она чувствовала, как в ожидании замерло сердце. Мэгги нашла свое место, села и наконец посмотрела на него. И все сразу стало идеально!
Он потрясающе смотрел на нее!
Реклама на ForbesОн сумел нормализовать ситуацию, но искра между ними сохранилась. Трудно было понять, что именно он сделал, но Мэгги все поняла. Он улыбался ей так же, как всем остальным, но по-особому наклоняя голову, словно говоря: «Вот это я, а это ты».
Он поставил диск — фильм «Большие спорщики». Мэгги посоветовала ему этот фильм годом раньше.
Она не могла сосредоточить взгляд на экране. Она чувствовала, что он постоянно на нее смотрит. Когда их взгляды встречались, он усмехался. Ему было вполне комфортно. «Он настоящий мужчина», — думала она. Божественно чуткий, безумно чувственный. И пусть его одеколон был из супермаркета, но по обаянию он не уступал настоящей кинозвезде. Он смотрел на экран, опершись на край стола, положив ладони на стол — так часто стоят молодые учителя мужчины. «Черт, — думала она, — не поставил ли он этот фильм, чтобы спокойно смотреть на меня, чтобы мы могли обмениваться мыслями в темноте?» Она чувствовала, как его глаза исследуют ее тело, любуются ее волосами и ключицами — она еще школьница, но тело ее уже изменилось. Весь урок щеки у нее горели, словно она стояла возле открытой духовки. Она улыбалась ему в ответ удивленно, словно губы ее сами растягивались в улыбку. Мэгги несколько раз пыталась сдержаться, стиснув губы и моргая.
Первый из множества удивительных моментов случился в воскресенье. В будущем она станет вспоминать его как их первое свидание.
Мэгги пришла к Мелани. Она ничего не рассказывала подруге о своей влюбленности. Такая сдержанность, почти невыносимая для девочки-подростка, превратила их дружбу в ложь. Влюбленность настигла Мэгги и заслонила для нее все остальное. Они болтали о вечеринках, уроках, нарядах и телевизоре, а Мэгги чувствовала себя притворщицей.
Поскольку Мэгги была на пике влюбленности, но не знала, что он думает, где находится и чем собирается заниматься, ответить на этот вопрос честно было трудно. Чтобы ответить, пришлось бы преодолеть целый Большой каньон.
«Я у Мелани. Мы ничем не занимаемся».
Он написал, что ему нужна книга «Фрикономика». Не хочет ли она встретиться с ним в книжном магазине? Отличное место, чтобы встретиться с кем-то, не вызывая подозрений.
Для Мэгги это было равносильно приглашению на Бермудские острова на целый уик-энд. Она уже ощущала океанский бриз и запах масла для загара.
Машину она оставила на парковке на 42-й улице. Прежде чем выйти, Мэгги поправила блеск на губах. В параллельной вселенной она сейчас в церкви — именно там видят ее родители и лучшая подруга. Мэгги чувствовала себя невероятно взрослой и необыкновенной — ведь она участвовала в чем-то недозволенном. Она не просто ускользнула из дома ради очередной вечеринки или свидания с парнем. Она чувствовала себя шпионкой.
Мэгги вошла в магазин, подошла к столу с детскими бестселлерами. Ее била дрожь. Ей трудно было сосредоточиться на книгах.
Он подошел сзади, и она вздрогнула. Они впервые встретились вне школы, и это казалось очень странным. Взрослый мужчина, с бумажником.
Реклама на ForbesОн выглядел привлекательнее, чем в школе. И одеколоном от него пахло сильнее, чем обычно. Он одарил ее ослепительной улыбкой, потом спросил у продавца, где найти «Фрикономику». Мэгги пошла за ним. Она знала, что должна быть ребенком и женщиной одновременно, и все ее силы уходили на поддержание обеих ролей. Она страшно нервничала — неизвестно, чем закончится эта экскурсия. Он возьмет книгу, они направятся к выходу, и он уйдет с привкусом скуки во рту и никогда больше не захочет встретиться с ней.
Он нашел книгу и прочел аннотацию на обложке. Можно только позавидовать: он способен думать о чем-то, кроме безумной влюбленности. А значит, в их отношениях он уже стал и навсегда останется альфой. Как бы ни манили его ее маленькие ручки, он все равно будет читать книги, воспитывать детей и общаться с работниками больших магазинов. Это и есть власть, решила она.
Когда он встал в очередь, чтобы заплатить за книгу, Мэгги стояла рядом, словно дочь. Возле кассы было полно «приманок»: шоколадки, журналы, закладки, миниатюрные книжки. Ей хотелось обсудить с ним все. Она хотела смотреть только на то, на что смотрит он. То, чего он не видел, просто не существовало.
Карточка сработала, и она почувствовала, что сердце ее прокручивают на мясорубке. Она не была достаточно веселой! Не была достаточно умной! Она была тихой и робкой, просто следовала за ним между полок с книгами. И она даже не надела свой лучший наряд. Он больше никогда не захочет с ней встречаться! Он положил книгу в сумку, и она пошла за ним. В жарком вакууме вестибюля он спросил, не подвезти ли ее. Влюбленность потекла по ее венам. Она отказалась бы от джекпота в лотерее, отказалась бы от грядущей известности, лишь бы этот момент не кончался.
Реклама на ForbesОни направились к его машине — темно-синему кроссоверу. Вообще-то это была машина его жены. Он не открыл ей дверцу, но она и не привыкла к такому. Так вел себя Матео, но, может быть, поэтому от мистера Ноделя сердце ее билось чаще — он не открыл ей дверцу, он не истинный джентльмен, он сдержан и не слишком внимателен, и это так привлекательно. Машина тронулась. Мэгги заметила, что он хороший водитель. Она чувствовала, что все в нем — совершенство. Она вдыхала запах машины и тихо радовалась, что не воспользовалась духами. Она перестала душиться в этом году. Розовый флакон с духами Lucky стал казаться ей слишком детским. А сейчас ей не хотелось оставлять после себя чего-то, что могла бы заметить его жена. Она не хотела его напугать.
В машине он вел себя надменнее, чем обычно. В школе он был куда милее. Он никогда не был понастоящему нежным. Даже в самые теплые моменты в нем чувствовалась какая-то холодность. А в машине он был хозяином положения. Она села в его машину — и в этот момент произошел важный сдвиг. Если в магазине она чувствовала себя наполовину женщиной, наполовину ребенком, то теперь превратилась в сущего малыша. Они о чем-то разговаривали. Радио он не включил. Улицы Фарго вытягивались перед ними, как далекие взлетные полосы. Мэгги ощущала странное чувство обреченности. Когда счастье так близко, страх потерять его совершенно нормален. С Матео такого не было. С Ноделем это чувство охватило ее целиком — не нарастало ли оно с самого начала учебы? — и было гораздо более сильным и важным. О, этот мужчина. Он супер. Рядом с ним она чувствовала, как возрастает ее собственная ценность. И в то же время Мэгги казалось, что она недостаточно хороша для него.
Когда они проезжали мимо нового рынка с органическими продуктами, он подшутил над ней. Они часто пикировались подобным образом. Она засмеялась, протянула руку и схватила его за кисть: «Эй, что за дела!» Он отдернул руку, словно обжегшись. Ему это не понравилось. Ей показалось, что она чертовски его напугала. Единственное, что могло остудить жар стыда, — это время и расстояние. Но проблема заключалась в том, что ей не хотелось даже из машины выходить.
Они ехали уже полчаса. Когда машина приблизилась к ее району, она ему об этом сказала.
— А, вот где ты живешь, — сказал он. — Я хочу посмотреть.
Реклама на ForbesОна стала показывать дорогу, он ехал по ее указаниям. Ей нравилось редкое ощущение некоего подобия контроля. Когда они почти доехали, он сказал:
— Нет, забудь. Я не должен знать, где ты живешь, иначе мне захочется приехать и посмотреть на тебя.
Она съежилась в кресле. Может быть, не физически, но внутри у нее все упало. Она таракана съела бы, лишь бы коснуться его руки. Его отстраненность была привлекательна и ужасна. Он пытался контролировать себя, и ему это удавалось. А Мэгги впервые почувствовала, насколько мучительным для другого может быть самоконтроль любимого человека.
А потом случилось лучшее событие в ее жизни. Он притормозил на тихой улице, припарковал машину своей жены возле дома, где не горел свет, и просто посмотрел на нее. Он смотрел на нее секунд десять, может быть, меньше. В эти секунды она позабыла обо всем дурном и некрасивом в себе. Она чувствовала себя супермоделью.
Реклама на ForbesНо больше ничего не произошло. Он просто смотрел, а потом машина снова тронулась. Когда он подъехал к книжному магазину, Мэгги хотелось плакать. Первое свидание продлилось не дольше тест-драйва. Он спросил, где стоит ее машина, и она сказала. Он остановился рядом, но не слишком близко. Мэгги не выходила. Смотрела перед собой. Надеялась, что он поцелует ее. Мечтала об этом. Не могла припомнить, когда хотела чего-нибудь так же сильно. Он знает мир. Умеет все, что и ее отец, только не пьет. Говорит о своих желаниях и выполняет свои обещания. Без него она пропадет. Будет вечно работать в какой-нибудь забегаловке в Фарго. И курить тонкие сигареты. У нее будет запущенная кухня. Господи, взмолилась она, пожалуйста, ну пожалуйста, пусть он меня поцелует!
Он посмотрел прямо на нее и сказал:
— Я не собираюсь тебя целовать, если ты этого ждешь.
И слегка хмыкнул. Но говорил он серьезно. Она нервно засмеялась, почувствовав себя так, словно у нее появилась какая-то кожная болезнь. Вышла из машины его жены, подошла к своей и села в нее, не оглядываясь.
Реклама на Forbes«Я проверил машину, прежде чем выходить, — писал он, — чтобы убедиться, что ты ничего не забыла».
Он не целовал ее почти месяц. Губы его уподобились луне. Она почти всегда видела их, но они оставались загадкой света и тени. Мэгги думала о его жене, которая может целовать эти губы. Но это ее не волновало. Она кое-что знала про Мари. Суровая брюнетка Мари работала в полиции, инспектором по условнодосрочному освобождению. Она, наверное, никогда не забывала дать детям завтрак в школу. Аарон не говорил об этом, но все женатые мужчины думают одинаково: их жены дома, и у их уютных Мари нет никаких личных мечтаний и надежд. Они — милые никто, сумевшие склонить этих интересных, классных мужчин с изысканными музыкальными вкусами к браку и воспитанию детей, а теперь — теперь у мужчин появилась возможность почувствовать на коже теплый солнечный свет. Мэгги и есть этот свет. Она — солнце, Аарон — луна, а Мари — Сатурн, вечно вращающийся по своей орбите, вечно дома, вечно где-то далеко. Самое важное, что он ее больше не любит. Он не уверен, что и жена его любит. Несколько лет назад он случайно заглянул в ее электронную почту и увидел, что она весьма фривольно болтает с коллегой по работе. Но Аарону не было до этого дела. Все Мари живут своей жизнью, хотя они всегда начеку. Мэгги знает, что такие женщины внимательно следят за мужьями. Им нужно сохранить свою семью,двойной доход, двух родителей для своих детей и платиновую карточку в супермаркете.
В любом случае, дело было не в Мари, а скорее в детях. Поэтому он не хочет переходить к физической любви. Дети — и еще возраст Мэгги. Но Мэгги чувствовала, что они уже официально вместе, хотя пока всего лишь разговаривают. Это как бывший говорит тебе, что просто «разговаривал» с другой девушкой; ты понимаешь, он хочет сказать, что не спал с ней, но если ты по-настоящему мудрая, то поймешь, что разговоры — это еще хуже. Разговоры означают отношения. Она познакомится с его родителями и подарит им шарфы на Рождество.
Мэгги и Аарон все время разговаривали. Целый день они переписывались в телефоне, а вечером, когда дети и Мари ложились спать, он звонил ей. Они разговаривали как друзья, как любовники. Они говорили обо всем, что происходило в их жизни. Какую программу ты смотрела вечером. Кто и что сказал на уроке. Нервничаешь ли ты в самолетах, как я.
Реклама на ForbesНо, конечно же, были границы. У Аарона двое детей. Мэгги отлично умела управляться с детьми — ведь она была любимой тетушкой. Но Мэгги знала, что есть запретные темы — Мари и дети. Практически все, что происходило после того, как чистая учительская машина въезжала в аккуратный, ярко освещенный гараж, было для нее запретным.
А вот школа была их парком развлечений. Его класс казался ей лучшим и самым головокружительным аттракционом. Не хуже была и редакция школьной газеты. Нет, ничего физического в классе не происходило, но разговоры и взгляды украдкой скрепляли их историю. Он сделал всех остальных людей в ее жизни бесполезными. Сэмми была лучшей подругой Мэгги, но, чтобы это действительно что-то значило, лучшей подруге нужно обо всем рассказывать. А Мэгги больше этого не могла. Она поняла, что есть вещи, о которых говорить нельзя. Нельзя, например, рассказать, что она встречается с учителем.
Дети любят правила. Аарон научил Мэгги нескольким правилам, и самое главное заключалось в том, что она не должна писать ему первой. Ни при каких обстоятельствах она не должна делать первый шаг. Это важно для сохранения отношений.
Главная проблема, еще серьезнее, чем пьянство родителей, заключалась в непостоянстве Аарона. Она всегда чувствовала себя как на американских горках. Иногда он был мрачен и говорил, что им не следует общаться. Через несколько часов он менялся. Слава богу, он менялся. Мэгги не знала, что это такое, но она ощущала какое-то особое чувство, сладкую нежность, которую не понимала.
Реклама на ForbesАмериканские горки были продолжением того, что произошло в Колорадо. Он отвергал ее, а потом притягивал назад. Поднимал, а потом сталкивал в пропасть. Она чувствовала себя избитой. Ей казалось, что она никогда больше не сможет нормально дышать.
Она не знала, что сулит ей каждый следующий день. И в то же время она понимала, что это нормально. Так всегда бывает в запретной любви. Она вспоминала вампира из любимых «Сумерек». Он любит ее, он хочет ее убить. Каждую следующую минуту она не знает, какой его инстинкт возьмет верх.
Следующая цитата
Книга хорошая, честно, однако меня несколько смутил ее жанр сексуальной литературы.
В ней действительно в основном идет речь о трех женщинах, внутренний мир которых показан максимально открыто. По замыслу автора они как бы должны стать эдаким собирательным образом вообще всех женщин, благодаря чему каждый читатель смог перенести их историю на себя.
Но это невозможно, поскольку люди ну прям совсем разные. Конечно, может кто-то и узнает себя в перечисленных героинях, правда, как мне кажется, процент таких женщин будет крайне мал.
В результате имеем достаточно интересное произведение, которое можно прочесть в качестве художественной литературы, но никак не руководства или пособия наподобие «Минета» Патрика Холла или «Как хочет женщина» Эмили Нагоски. За «знаниями и опытом» я бы рекомендовала обращаться именно к этим книгам, а «Три женщины» прочесть в качестве своего рода романа.
Следующая цитата
Лина заводит любовника, потому что муж месяцами не прикасается к ней. Все, чего она хочет, – быть желанной.
Мэгги по ночам переписывается со своим школьным учителем. Все, чего она хочет, – быть для кого-то особенной.
Слоун занимается любовью с мужчинами, которых для нее выбирает муж. Все, чего она хочет, – не быть как все.
Уникальное исследование женского желания, которое превратилось в литературный шедевр. Восемь лет три героини рассказывали о своем необычном сексуальном опыте, но нет ни одной женщины, которая не узнала бы в их историях себя.
Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале
Подробная информация Книга Лизы Таддео «Три женщины» — скачать в fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн. Оставляйте комментарии и отзывы, голосуйте за понравившиеся. Другие версии Аудиокнига Читает Алевтина Пугач Цитаты 3Вот так бывает, когда видишь своего мужа с другой женщиной. Тебе хотелось бы отключиться, но напиваться нельзя. Если напьешься, тебя охватит иррациональная ревность. Ты перестанешь мыслить трезво. У тебя отключится та часть мозга, которая твердит: «Нет, он любит тебя, а это всего лишь забава». Муж должен быть целиком и полностью сосредоточен на тебе. Да, предположим, с ним что-то происходит, но это лишь физиология, ему нужно это прочувствовать, пережить, насладиться. Но мысленно он должен быть сосредоточен на тебе. Он должен чувствовать твое присутствие – и в этой комнате, и у себя в мозгах.
+3 kb2006Вот так бывает, когда видишь своего мужа с другой женщиной. Тебе хотелось бы отключиться, но напиваться нельзя. Если напьешься, тебя охватит иррациональная ревность. Ты перестанешь мыслить трезво. У тебя отключится та часть мозга, которая твердит: «Нет, он любит тебя, а это всего лишь забава». Муж должен быть целиком и полностью сосредоточен на тебе. Да, предположим, с ним что-то происходит, но это лишь физиология, ему нужно это прочувствовать, пережить, насладиться. Но мысленно он должен быть сосредоточен на тебе. Он должен чувствовать твое присутствие – и в этой комнате, и у себя в мозгах.
Люблю тебя, как тайно любят мрак в пространстве между тенью и душой».
+2 ylyana.87Люблю тебя, как тайно любят мрак в пространстве между тенью и душой».
позволить, она смотрит на грязный понтон и вспоминает, как приехала
+2 daria.markevichпозволить, она смотрит на грязный понтон и вспоминает, как приехала
С этой книгой читают
26 789 10 823 12 766Отзывы 21
Книга хорошая, честно, однако меня несколько смутил ее жанр сексуальной литературы.
В ней действительно в основном идет речь о трех женщинах, внутренний мир которых показан максимально открыто. По замыслу автора они как бы должны стать эдаким собирательным образом вообще всех женщин, благодаря чему каждый читатель смог перенести их историю на себя.
Но это невозможно, поскольку люди ну прям совсем разные. Конечно, может кто-то и узнает себя в перечисленных героинях, правда, как мне кажется, процент таких женщин будет крайне мал.
В результате имеем достаточно интересное произведение, которое можно прочесть в качестве художественной литературы, но никак не руководства или пособия наподобие «Минета» Патрика Холла или «Как хочет женщина» Эмили Нагоски. За «знаниями и опытом» я бы рекомендовала обращаться именно к этим книгам, а «Три женщины» прочесть в качестве своего рода романа.
Следующая цитата
В издательстве «Бомбора» вышла на русском одна из самых обсуждаемых книг 2019 года — «Три женщины» журналистки и писательницы Лизы Таддео. Критики назвали ее «подарком женщинам всего мира, которые чувствуют, что их желания игнорируются, а голоса не слышны». Почти десять лет Таддео провела со своими героинями, общаясь, изучая переписку, судебные документы и статьи из местных газет. Эта книга — исследование тонкой грани между доминированием и насилием, раскрепощенностью и распущенностью, потребностью и зависимостью, основанное на трех реальных историях.
Мэгги из неблагополучной семьи, ей 20 лет, она работает официанткой в придорожном кафе. Когда девушка заявляет, что в старших классах ее растлил учитель, любимец школы и многодетный отец, и подает в суд, ей никто не верит. Тридцатилетняя Лина — домохозяйка в декрете. У нее двое детей, прекрасный дом, муж, который полностью их обеспечивает и при этом месяцами не прикасается к ней. Отчаянно желая близости, Лина заводит болезненный роман с парнем, с которым встречалась в школе. Третьей героине, Слоун, уже сорок, у них с мужем прибыльный ресторан и свободные отношения. В жизни Слоун много секса с разными мужчинами и женщинами при одном условии: муж должен знать обо всем, а иногда — смотреть и участвовать.
— Вы могли рассказать о судьбах своих героинь в виде художественного романа. Почему в итоге вы выбрали жанр нон-фикшен?
Реклама на Forbes— Получается, над этой книгой вы работали скорее как журналист?
— На самом деле я предпочитаю писать художественную литературу. Мой дебютный роман выйдет через пару месяцев. Но «Три женщины» требовали совсем другого жанра. Это как сравнивать живопись и фотографию. Можно любить и то и другое, но их надо держать отдельно друг от друга.
— Помните тот момент, когда вы решили написать о своих героинях именно книгу, а не статью?
— Я пришла с этой темой к одному редактору, и, если честно, это он спросил, не хочу ли я написать об этом книгу. Так я оказалась в интересном положении, потому что на тот момент считала, что моей первой книгой будет художественный роман. Но раз мне предложили нон-фикшен, пришлось писать так.
А вообще поворотным моментом стала встреча с Линой, женщиной из штата Индиана. Я увидела, что она готова рассказать мне свою историю и быть абсолютно открытой и честной во всех отношениях. До нее никто не был готов так откровенно говорить о пережитом насилии. Я уже и не надеялась, что найду такую историю.
— «Три женщины» правдивы на уровне ощущений. Думаю, не ошибусь, если скажу, что каждая женщина в тех или иных проявлениях сталкивалась с харассментом и насилием. Есть и те, чей опыт очень близок к пережитому вашими героинями, однако очень немногие готовы об этом открыто говорить.
— Да. Я искала их по всей Америке. Считаю, это происходит потому, что нас все еще окружает довольно-таки токсичная среда, которая появляется вокруг тебя, когда ты вдруг начинаешь говорить о насилии. Разумеется, жизнь стала лучше в некоторых отношениях. Например, теперь мы можем прямо сказать мужчинам, в каком тоне нельзя с нами разговаривать или что они не имеют права осуждать. Но появилась и обратная сторона этого явления: женщины боятся, как отреагируют другие женщины, если они вдруг расскажут свою историю насилия.
— Вы имеете в виду пресловутое «сама виновата»? Считаете, реакция мужчин не такая сильная, как реакция женщин?
— Знаете, я думаю, реакции и на книгу, и на саму ситуацию просто разные. Мы — мужчины и женщины — ведь очень сильно отличаемся, и это часть проблемы, потому что нам сегодня нужно, чтобы ко всем относились одинаково. Создается довольно сложная и парадоксальная ситуация.
Думаю, если бы мы больше прислушивались друг к другу и не вели бы себя осуждающе и свысока, когда кто-то все-таки решается рассказать о своей истории, то мы как общество продвинулись бы гораздо дальше. Стоит не просто признавать, что мы разные, но больше прислушиваться к тому, что чувствует и думает другая сторона.
— А как реагировали на вашу книгу мужчины и женщины? Например, вышедшая недавно в России «Моя темная Ванесса», как ни странно, сильнее взбудоражила мужчин. На презентациях они все время стремятся доказать, что 42-летний учитель не слишком виноват, а Ванесса не жертва. То же самое они могли бы сказать Мэгги из вашей книги: «Ты этого тоже хотела», «ты сама писала учителю письма».
— Есть одна вещь, которую я всегда говорю, когда речь заходит об истории Мэгги. Дело не только в том, что мужчина был старше. Дело не в разнице в возрасте и даже не в том, что он женат. Он был ее учителем, понимаете? Учитель — это человек, к которому мы приводим своих детей. И дети проводят в школе примерно по восемь часов. И мы как общество доверяем учителям. Мы ждем, что они будут помогать нашим детям. Для того чтобы родители психологически могли отправлять своих детей куда-то на такое длительное время, нужно быть уверенным, что люди, к которым ты приводишь своего ребенка, на самом деле хорошие. Вот в чем суть истории Мэгги. Она была ребенком, которому нравилось внимание со стороны учителя. И работа учителя как человека, которому мы доверяем, заключается в том, чтобы выполнять свои педагогические обязанности и не переходить границы. Поэтому я считаю, что Мэгги в любом случае не виновата в ситуации. Она была буквально ребенком, которому нужен был учитель, ей, старшекласснице, было важно быть у него в фаворитах.
Мне весьма интересно наблюдать за разницей между женским и мужским пониманием книги. Мужчины хоть ее и приняли, но у них другая трактовка. Один из первых мужчин, который прочел «Трех женщин», сказал мне, что никогда даже не подозревал, насколько глубоко может ранить безразличие. И мне было приятно, что он понял историю Лины, испытал такую реакцию, извлек для себя именно эту мысль.
Реклама на Forbes— Стоит позволить таким девушкам думать так и дальше. Надо оставить их в покое и поверить им на слово, если они правда так считают.
Женщинам нужно давать рассказывать свои истории так, как они сами этого хотят
Я убеждена, что именно осуждающее отношение общества к признаниям в изнасиловании, харассменте, попустительстве насилию и заставляет людей лгать, скрывать, годами жить со своим грузом. Мэгги не получала удовольствия от секса с учителем. С ней происходило следующее: некоторое время ей было хорошо, что ее учитель уделяет ей особое внимание, но в итоге она осознала, что была жертвой в отношениях заведомого неравноправия. И она чувствовала себя как жертва. На свете правда могут быть люди, которые находятся точно в таком же положении, что и Мэгги, и не чувствуют себя жертвами. Но смягчает ли это тот факт, что учитель совершил преступление? Нет, не смягчает.
Я сторонница того принципа, что женщинам нужно давать рассказывать свои истории так, как они сами этого хотят и как они хотят запомнить эти истории. Ведь это они их прожили, а не мы с вами.
Реклама на Forbes— «Три женщины» — сложная история о природе сексуального желания, у которого множество разных оттенков. Однако людям хочется, чтобы все было просто: он — насильник, она — жертва, черное и белое. Вы же хотели показать множество, особенно в истории Слоун. Довольны ли вы проделанной работой?
К примеру: «Да, учитель совершил вот такой вот поступок. Но теперь я покажу вам несколько моментов из его жизни. И что мы теперь о нем думаем?» Я никогда не навешиваю ярлыков. У меня как у человека нет права выносить обвинительный приговор, я просто хотела рассказать вам истории трех женщин. Моя цель — быть как можно более непредвзятой, даже в художественной литературе. Наши предубеждения — это то, как мы сами ощущаем мир вокруг, это что-то от нас самих же. Не нужно в это впутывать других людей.
— В книге действительно нет ваших суждений, вы дали трем женщинам их собственные голоса — получилась их книга. Сколько вы ее писали?
— Лет восемь примерно. Нужно было найти женщин, пожить вместе с ними, написать о них. И это было очень тяжело. Денег у меня тогда не было, приходилось как-то балансировать, брать разные задания на фриланс, часто ездить туда-сюда по Америке. Было очень тяжело, и это заняло много времени.
Реклама на Forbes— Ваши героини довольны тем, что получилось?
— Я буду по большей части говорить про Мэгги, потому что она в книге использовала свое реальное имя, и из-за этого я беспокоилась прежде всего о ней. Один из ее кумиров — Эбби Вамбах, футболистка (форвард женской сборной США. — Forbes Woman). Так вот, когда «Три женщины» только вышли, Эбби в своем инстаграме выложила фото, где она читала мою книгу. Я ей написала: «Знаете, Мэгги вас считает своим героем» — на что она публично ответила: «Мэгги — мой герой».
У нас, кстати, теперь даже будет сериал. Showtime собирается снять фильм «Три женщины» по мотивам книги, а Мэгги пригласили в качестве консультанта по сценарию. Так что у нее все просто прекрасно. С Линой мы общаемся как друзья, но не обсуждаем книгу. Слоун тоже всем довольна. Из всей троицы она больше всех переживала, что будет, когда книга выйдет. Но вроде ничего плохого не случилось.
— Были ли моменты, когда ваши героини хотели все прекратить? Наверное, этот вопрос прежде всего о Слоун, потому что ее история самая неоднозначная. История успешной бизнес-леди, которая занимается сексом с разными людьми в угоду мужу, слишком необычная — сложно представить себя на ее месте.
Реклама на Forbes— Сложно бывало не только с ней. Люди ведь разговаривают, только когда у них есть настроение, затрагивают только те темы, которые хотят. Со Слоун было правда тяжело. Мне всегда нужно помнить о том, чтобы держать ее личность в тайне. Но в итоге мы ведь говорим не обо мне. Это ее история. Моя задача — внимательно слушать то, что она рассказывает. Именно со Слоун я действовала деликатнее всего, не давила на нее. Как мне кажется, история Слоун получилась в книге наименее глубокой, потому что она дала мне меньше всего информации. Из всех женщин она была наиболее сдержанной и осторожной.
Я сказала всем героиням, включая Слоун: «Это твоя история. Она не моя. Поэтому если в какой-то момент ты захочешь остановиться или не включать какую-то часть истории в книгу — это нормально». И в работе со Слоун такое происходило довольно часто: мы останавливались, если она не хотела что-то обсуждать. Так что пришлось оставить эти ее «пустоты». Если бы я подходила к этой задаче как журналист, я бы именно так их и назвала — пустоты в цельной истории. Но я ведь занималась не журналистской работой, я хотела рассказать ее историю так, как этого хотела она сама. Когда мне говорят, что читателям нужно знать все до мельчайших деталей, я говорю: «А вот и нет. Не нужно».
— О чем «Три женщины», с вашей точки зрения: о желании, о жизни женщины, о насилии, о сексе или о чем-то еще?
— Для меня это история о том, как сильно наше детство формирует нас. И важная часть книги лично для меня — та, которая показывает, как сильно на нас влияют наши матери. Это крайне интересно. Я считаю, что книга во многом посвящена теме материнства.
Реклама на Forbes— Думаю, нам стоит больше прислушиваться к другим и быть честными, рассказывая свои истории. Не следует действовать по модели «наказать всех вокруг». Мне кажется, что культура запретов, отторжение и желание незамедлительно карать людей не дают нам развиваться и узнавать больше друг о друге. Такое чувство, будто каждый достал собственные весы правосудия и следует правилу «виновен до тех пор, пока не докажет обратное». Я думаю, что в общении тоже надо следовать презумпции невиновности.
— В соцсетях многие сложные вопросы обсуждаются более открыто, чем прежде, но в то же время слишком быстро выносятся жесткие вердикты. Мы видим, как это работает. Один скандальный пост — и вот уже известный актер лишается всего, от него все отворачиваются. Как мы можем сделать этот процесс более размеренным?
— Не знаю. Может, поставить 20-минутное ожидание перед публикацией комментария в твиттере? Но я тоже об этом задумываюсь. Бывает же, что прямо сейчас есть порыв сделать что-то резкое. В такие моменты очень полезно, чтобы кто-то смог тебя остановить, отвлечь от этой затеи. Я часто думаю, каких бы вещей я тогда не натворила в своей жизни. Мне кажется, что на свете нет ничего лучше, чем время. Время лечит лучше всего, даже с биологической точки зрения.
Каждая история одинаково важна. Любой из нас имеет право на слово
Думаю, надо стараться отводить один день на то, чтобы подумать, прежде чем всерьез «давать кому-то сдачи». И в словесном конфликте всегда полезно взять паузу, хотя бы на минуту. Задуматься и по-настоящему рассмотреть ту точку зрения, которую вы услышали от другой стороны. Я считаю, это интересное и полезное упражнение.
Реклама на Forbes— Медиа, как правило, освещают только истории, связанные с громкими именами: рок-звезды, киноактеры, миллиардеры и так далее. Но ведь в мире тысячи историй обычных женщин, которые неинтересны полиции и закону и в обществе не обсуждаются.
— Да, меня это возмущает, ведь каждая история одинаково важна. Любой из нас имеет право на слово. Я считаю, что сейчас мы все живем в обществе, где существует своего рода кастовая система. Хотя вообще-то несмотря на то, что есть такие вещи, как деньги или власть, человек должен быть равен остальным. Это же элементарная биология! Полагаю, если мы будем рассказывать больше историй обычных людей и думать о них, то придем туда, куда нужно.
— Считаете ли вы верным шаг Мэгги, которая вышла и сказала: «Да, я Мэгги. Вот моя история»? Может, ей следовало обратиться не к вам, а, например, пойти на терапию. Полезно ли честное общественное обсуждение?
— Пока вы искали своих героинь, наверняка слышали множество историй на тему и познакомились со многими женщинами. Ждать ли нового романа — или тема для вас закрыта?
Реклама на Forbes— Моя следующая книга выйдет в июне, называется «Животное». Она посвящена теме женской ярости. Когда я занималась поисками материала для «Трех женщин», услышала много историй про это. Многие вещи не вошли в первую книгу и потом превратились в художественную прозу. Пока не знаю, о чем напишу в будущем, но мне всегда было интересно все, что связано с женщинами и их ощущениями.
— Как вы думаете, какие актуальные темы следует поднимать сейчас в литературе?
— Горе, психические заболевания и повышенная тревожность. Я считаю, в мире существует стигматизация, направленная против психических заболеваний, тревоги, депрессии — всех ее форм. Это еще одна сфера, в которой людям нужно прислушаться к историям и ощущениям других людей.
Когда речь идет о крайне чувствительных людях, достичь баланса очень сложно. Люди стали очень хрупкими. Скажем, в моей новой книге написано об очень тяжелых вещах, таких, как изнасилования или выкидыши. И теперь, когда моя книга упоминается где-то онлайн, молодых читателей специально предупреждают о триггерах. Это очень интересно.
Я прекрасно понимаю, что такое триггеры, и сама испытывала это состояние много раз, когда буквально одна деталь заставляет тебя вспыхнуть, я все это осознаю. Но в то же самое время я считаю, что нельзя подавлять свободу слова и замалчивать проблемы только потому, что упоминания о них ранят.
Реклама на ForbesДумаю, лучший способ действовать в этой ситуации — воспитывать в наших детях деликатность и понимание того, что их потребности и желания важны, но в то же время не стоит ожидать, что весь мир будет об этих потребностях и желаниях знать. Им нужно уметь отстаивать свою позицию и понимать, что в определенных ситуациях они знают больше, чем кто-то другой — этот другой человек придет к пониманию каким-то другим способом, просто еще не его время. Нам следует больше слушать и меньше говорить — это очень полезно.
— Вашей дочери шесть лет, то есть вы стали мамой, когда уже писали «Трех женщин». Это как-то повлияло на книгу?
— Да, безусловно. Сам смысл книги не изменился, потому что к моменту рождения ребенка я уже нашла и проработала большую часть персонажей книги. Так что сами люди не поменялись и не поменялось то, что я о них собиралась написать. Однако из-за дочери я стала задавать людям уже другие вопросы и благодаря ей я сфокусировала пролог и эпилог книги на моей матери. Так произошло потому, что после рождения ребенка у меня появились все эти вопросы, ответы на которые я не могла получить. К примеру, я размышляла: «Сколько мне нужно рассказывать своей дочери о моей жизни?» — и так далее. Так что да — она изменила мою работу. Я не знаю, как бы все выглядело, если бы не моя дочь, но книга точно была бы другой.
Читайте также: