Святые о старости цитаты
Обновлено: 24.11.2024
«Жить всегда», так можно назвать представление о вечной жизни, похожей на ту, что мы проживаем в нынешнем состоянии. В этом случае мы совершаем мысленное усилие и продлеваем до размеров «дурной бесконечности» ту жизнь, которую влачим сейчас. Это истинное проклятие, а вовсе не благословение, как бы странно это не звучало для кого-то.
Жизнь вечная это не та же самая жизнь, что известна нам по земному опыту, лишь умноженная не бесконечность. Это – иная жизнь. А «эта, нынешняя жизнь» к счастью конечна, исчерпаема. И конечным, исчерпаемым в рамках этой жизни является главный герой земной драмы – человек.
Старик может быть жив полноценной осмысленной жизнью. Но для молодежи он почти что мертв. Мертв потому, что не смеется над шутками молодых и не пляшет под их свирели. Отказаться от шуток и плясок для молодых то же самое, что лечь в гроб. Иной способ жизни им пока не доступен. Тот, кто не разделяет их взгляда на жизнь, для них – мертвец. Но, повторяю, разве старик мертв только оттого, что не вскидывает колени под музыку и не хохочет, надрывая связки?
Блажен старик, который не пляшет оттого, что повзрослел для пляски. Горе старику, который рад бы плясать, но радикулит – помеха. Тогда он действительно мертв и в своих глазах, и в глазах молодежи.
Он должен исчерпаться для одних занятий, но должен созреть для других. Если это произошло, то пусть кто-то считает его живым трупом. Найдутся и те, кто посчитает его кладезем мудрости. Думаю, тот же порядок мыслей справедлив для смерти вообще.
Человек исчерпался, иссяк, ослабел для земных дел. Но вместе с этой слабостью должна вызреть в нем внутренняя бодрость для иных дел и иной активности. «Я дерусь молча», – говорил в одном из последних интервью А.Ф.Лосев, имея в виду, возможно, молитву.
Он, старик, не совсем мертв. Скорее полумертв для земли с ее делами, но уже есть в нем нечто и для иной жизни. К биению этого зародыша в сердце он может прислушиваться с той же степенью трепетности, с какой молодая мать слушает робкие движения внутри своего чрева.
Чтобы разобраться в перипетиях свежих политических событий, у него хватает ума. Но не хватает желания этим заниматься. И времени не хватает, поскольку есть дела поважнее. Назовите его «мертвым гражданином», и это будет значить, что одну из мыслей блаженного Августина вы подчеркнете красной линией. «Для града земного человек омертвел. Для Града Небесного он созревает»
Писатель писал, писал и вдруг замолк. Публика, раздразнившая вкус, требует продолжения банкета, а он молчит. Композитор, находясь на вершине признания, вдруг перестает сочинять музыку и морщится, слыша речи о своем таланте. Не встречали ли мы подобных случаев в истории? Еще сколько встречали. Россини, к примеру, на вершине славы вдруг перестал писать, как пот со лба вытер. Дескать, хватит. И прожил еще очень долго без угрызений совести о закопанном таланте. Один американский писатель сказал, что пятьдесят лет ему понадобилось, чтобы понять, что у него нет писательского таланта. К сожалению, добавляет он, я уже был известным писателем.
Значит ли это, что талант иссякал, то есть исчезал, и на место оазиса творческих вдохновений пустыня бесплодия насыпала свои пески? Иногда – да, но иногда и нет. Иногда человек перерастал ту стадию творческой деятельности, которую распознали и полюбили в нем, и выходил на высшую степень, которую ни понять, ни полюбить большинству не удавалось.
Наш Гоголь не стоит ли особняком от всей пишущей братии именно благодаря беспощадности к своим творениям и таинственной молчаливости? Надо думать, что то, о чем он молчал, было значительнее того, о чем он писал. Слова и звуки вообще рождаются из молчания, как и все краски мира появляются из белого цвета при разложении. И кто-то уже счел Гоголя мертвым, раз он перестал писать, а он, быть может, только жить начал. Вернее, перешел на иную ступень жизни. Ведь жизнь это лестница вверх, это лестница Якова. Гоголь и молился в предсмертном бреду к Богоматери словами из акафиста: «Радуйся, Лествице Небесная, Ею же сниде Бог». Не по памяти читал слова, а из глубины души, самой душой при сумеречном сознании молился!
Я думал когда-то, что святые все сплошь и рядом были дерзкими и радостными перед лицом разложенных костров, наточенных топоров и пил. О том, что многие бледнели и слабели вплоть до бессилия взойти на помост казни, как-то не думалось. Сплошные сентенции крутились в голове вроде «помолился, и идолы, упав, сокрушились»; или «внезапно пролившийся дождь потушил костер, и олово вдруг остыло». Это не моя глупость виновата. Это виноват восторженный житийный стиль, позаимствованный у католиков в барокковые времена. Если бы таковы были все страдания, то страдать не только не страшно, а даже хочется. Куда как страшнее проза жизни с лампочкой без абажура, следователем напротив и истязуемым священником, у которого выбиты зубы, сломан нос и расстреляны все родственники. А на столе у следователя – протокол с фантастическими признаниями. И не факт, что доведенный до грани отчаяния священник или епископ его не подпишет, хотя бы ради скорейшего расстрела.
Точно так же и о старости думалось. Вот, мол, жил себе святой человек, не чувствуя тяжести прожитых лет. Жил и только о Господе радовался. Потом безболезненно и непостыдно с молитвой ушел из этого мира в тот. Казалось, ни старость, ни болезни не должны действовать на святого человека. Потом с большим удивлением дочитался до того, что к старости у многих слабела память, оскудевали силы. Потом на место удивления пришло благодарное спокойствие. А разве может быть иначе? Вот и любимый ученик Господа, доживши до глубокой старости, не от лени ведь говорил одну краткую фразу: Дети, любите друг друга. От старости и слабости он повторял ее одну, поскольку, если бы был крепок, то говорил бы так же ярко и богато, как писал в Евангелии.
Иллюзии уходят. Пропади они пропадом, но только постепенно. Сразу от всех иллюзий освободиться нельзя. Или можно, но очень опасно. Так и Господь обещал евреям прогнать всех врагов от Обетованной земли, но не сразу, а постепенно. Почему постепенно? Чтоб не умножились дикие звери на опустошенных землях. Так вот! Избавь слабого человека от всех иллюзий одним махом, он и веру потеряет, поскольку вера его на добрую половину из иллюзий состоит. Звери тогда умножатся. Дикие и умные звери. И пожрут человека.
Человек устал. Народ устал. Человечество устало.
Все это явления закономерные и неизбежные. Вечный марш энтузиастов звучит кощунственно и омерзительно над землей, в которую зарыто столько мертвых тел, многих даже без отпевания. Посему не надо бояться усталости. Ну устал, ну исчерпался, ну выработался. Что такого? В одной шахте породу выработали – другую роют. В одном месторождении запасы нефти истощились – другие скважины бурить пора. Не заливать же пустую скважину слезами от тоски, что нефть в ней кончилась.
Оскудевают таланты, исчерпываются силы, истекают дни. Святые, и те устают. Праведники тоже болеют. И все о смерти думают с содроганием. Шакалу только – радость. Можно громко крикнуть, что Акела промахнулся. А мудрому – наука, чтоб еще мудрей был. Великое унизится, стройное согнется, красивое поблекнет. Сладкоречивый умолкнет и храбрый не пойдет на бой. Рано или поздно, в той или иной мере, всем нам придется с этим повстречаться. Так попробуем поумнеть заранее, чтобы не осквернять в последствии воздух глупыми словами, родившимися в глупом сердце.
Вот человек озирает медленным взглядом дом, в котором он жил. Сейчас он уйдет навсегда, и нужно забрать самое важное. Он не может унести шкаф, кровать, комод. Там, куда он идет, ему не пригодятся ни занавески, ни горшки с цветами. По всему, что лежит на полу и висит на стенах, человек скользит прощальным взглядом. Все, что он может взять, это лишь заплечный мешок с деньгами, хлебом и документами. Вот он крестится, надевает шапку и хлопает дверью. Теперь дом останется только в памяти, да и то ненадолго.
Так будет уходить из этого мира в иной мир всякий человек. Не всякий человек перед дорогой перекрестится, но, что совершенно точно, всякий не возьмет с собой в дорогу ни кухонный шкаф, ни прикроватную тумбочку. Отчужденным взглядом посмотрит человек на многое, что окружало его при жизни. И только документы, деньги и хлеб нужно будет взять человеку. То есть надо будет понести на душе знаки того, что она веровала в Господа, и добрые дела можно будет понести, как свидетельство, и причаститься Небесным Хлебом нужно будет перед дорогой. Вот и все! Хотя сказанного ужасно много.
И тот отчужденный взгляд, которым окидывает уходящий человек свое место закончившейся жизни, непонятен тем, кто под жизнью понимает только «эту» жизнь. А тот, кто уходит, уже не захочет вернуться, даже если бы ему предложили. Здесь он иссяк и исчерпался. Пора начинать жизнь в другом месте и в другом качестве. Все это совершается ежедневно, но продолжает оставаться непостижимым и удивительным.
Следующая цитата
Источник: Библейская симфония по книгам Ветхого и Нового Заветам / ред.-сост. Д. Гриценко, Е. С. Калугина - Москва : Даръ, 2007. - 480 с.
Следующая цитата
– Думаю, что в традиционном обществе старость не воспринималась только со знаком «минус». Стариков почитали. Слова Библии «Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 2:17) не были пустым звуком в древности, но даже, когда буквально их не исполняли, слова эти задавали тон в общении людей разных возрастов. Конечно, надежда на то, что тебя будут любить, уважать и даже почитать, смягчала страх наступающей старости.
Кроме того, жизнь стариков и молодых протекала рядом, даже не рядом, а вместе. Каждый делал, что мог; старик не чувствовал себя лишним. Конечно, в частных случаях бывало по-всякому, страсти были те же, что и сейчас, поэтому бывали и грехопадения, однако в норме старость обычно воспринималась как почетная часть жизни.
Но патриархальный уклад из нашего общества безвозвратно ушел. То, что некоторые семьи пытаются такой уклад сохранять внутри себя, может быть для них благом, но не имеет определяющего значения для жизни народа.
Теперь, как правило, старость потеряла в сознании людей всякую привлекательность и какое бы то ни было положительное значение. Старость для молодых – отдаленная по времени неприятность, до которой хотелось бы не дожить, однако «не дожить» – тоже неприятность.
Современный человек старается вытеснить старость и смерть из сознания и жить так, как будто их нет.
Поэтому слова Эпикура, что смерть «нас совершенно не касается, ибо, пока мы существуем, смерти нет; а когда существует смерть, тогда нас нет», сейчас очень популярны и часто цитируются даже верующими людьми. Хотя это утверждение никак не согласно с «чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века».
Но в том-то и дело, что человек-потребитель вовсе не думает и даже отгоняет мысль о Вечности, а нацелен на получение удовольствий. И с этой точки зрения старость действительно – кошмар! Все главные сладости – в прошлом, нет сил ни для хотений, ни сил для исполнения остатков хотений.
В дни моей юности бытовала презрительная шутка об этапах старости: «Первый этап – кино, вино, домино; второй этап – кефир, клистир, сортир». Такова старость неверующего в Вечность человека. Альтернатива – по-карамазовски допить кубок наслаждений и разбить его об пол. И то, и другое – и бессмысленное доживание, и самоубийство – ужасно.
– Но незаметно, чтобы люди в своей массе ужасались.
– Люди обычно не пребывают в ужасе от мысли о старости и смерти, потому что их мысль никогда не задерживается ни на чем, в том числе и на старости и смерти. Мысль привычно перескакивает по ассоциации с предмета на предмет, получается не мысль, а помыслы. Безумный сон наяву, ирреальность. Так бывало и раньше, а в наше время этому особенно способствует технический прогресс. Впрочем, и древние методы: пьянство и бесконечная суета – сохраняют свое значение.
Старость – как окончание школы
– А вера как помогает здесь?
– Для православного человека ситуация принципиально другая. Я бы сравнил старость с состоянием одиннадцатиклассника, который оканчивает школу. Школа должна окончиться. Во многом жалко с ней расставаться: друзья, любимые учителя, привычные стены. Но впереди – еще более интересная, манящая жизнь. Если человек – хороший школьник, то он хочет стать и хорошим студентом. Поэтому он не просто оканчивает школу, но и готовится к экзаменам в высшее учебное заведение.
Человек верующий благодушно смотрит в прошлое, ценит хорошее во временной жизни, ему жалко расставаться с этим. Но он понимает и верит, что впереди – гораздо более великое, и что вступительный экзамен, который его ждет, − Страшный Суд Божественной Любви. И к этому экзамену надо готовиться сейчас, пока еще есть возможность. Так что христианину нужно только опасаться плохо подготовиться, а больше бояться нечего. Ну и, конечно, надо просить Небесного Ректора о милости, чтобы простил недостаточную подготовку.
– Во все времена были люди, которые молодились, стараясь подольше оттянуть старость, хотя бы в своих мечтаниях. В литературе множество таких примеров. Вспомним хотя бы старуху из «Пиковой дамы». Не будем никого осуждать и смеяться над человеческой немощью, но, конечно, когда бабушка одевается и держит себя, как девочка, она выглядит жалко.
Понятно, что сегодня, благодаря достижениям медицины, средний срок жизни продлевается. Но суть остается одна и та же. Человек боится и не хочет быть стариком потому, что для него старость – это, в первую очередь, лишение каких-то приятных возможностей, которые он очень хочет сохранить.
Если дети не просят советов, значит, их хорошо воспитали
– В этом смысле для деятельного человека старость – нелегкое испытание, потому что мы действительно привыкли быть нужными. Многие дедушки и бабушки ощущают: растили, растили детей, и они нуждались в нашей материальной поддержке, в наших советах. А теперь стали взрослыми, советов не спрашивают и недовольны, когда мы их навязываем. Материально дети тоже от нас не зависят.
Но от этого нужно не огорчаться, а радоваться: в такой самостоятельности детей – наша заслуга. Это значит, что мы их хорошо воспитали. Гораздо хуже, если сорокалетние тети и дяди живут у родителей на шее и шагу без их указки сделать не могут.
Но и когда дети хорошо к родителям относятся, оказывают внимание, все равно от чувства ненужности в той или иной степени не уйти. Как написала одна наша прихожанка-поэтесса: «И бушует, и плещется в сердце волна, потому что я людям, конечно, нужна». Но эта нужность всегда проходит со временем.
Исключение – такие святые, как преподобный Амвросий Оптинский, к которому стояла очередь за духовной помощью, когда он уже лежал на смертном одре.
Большинство же из нас оказываются не такими уж нужными, и – к этой ненужности не готовыми. На самом деле единственно, Кому мы действительно всегда и всякие нужны, это Богу.
Поэтому на Бога и надо настраиваться.
Вообще старость – время, когда пожинаются плоды наших духовных трудов. Если человек, даже верующий, всю свою молодость отдал временному и душа его не расположилась к молитве, то и в старости она у него не расположится.
Старость сама по себе нас молитве не учит. Грешим в старости обычно меньше, чем в молодости, но если это не плод покаяния, то всего лишь следствие оскудения сил. Я уже не могу сейчас так громко ругаться, как в 20 лет, но немощь сама по себе меня к Богу не приближает.
Если человек, пока есть силы, старается бороться со своими страстями, старается жить по заповедям Божиим, то, постепенно смиряясь, его душа открывается для Богообщения. И этот драгоценный дар не исчезает с приходом старости. О стяжании и сохранении этого дара и нужно каждому христианину заботиться; тогда старости бояться нечего.
Если же старость пришла к человеку, «как тать в нощи», внешняя жизнь сузилась и потускнела, Богу же молиться человек не привык, то – тяжко. Но Бог милостив – покаяться никогда не поздно. Однако это должно быть именно покаяние, а не осуждение своих детей, коммунальных служб и «мировой закулисы»! «Не люди такие плохие, что я остался один, а это я такой плохой христианин, что не обращал свой взгляд в Небо. Боже, милостив буди мне, грешному!» Покаяться можно и в 90 лет, Бог всякого принимает. Принял же Он разбойника на кресте.
Надо не о старости фантазировать, а к Вечности готовиться
– В каком возрасте надо начинать думать о старости?
– Мы же сейчас не говорим о каких-то внешних вещах, вроде того, что в старости лучше бы жить поближе к магазину и к поликлинике. А о самой по себе старости зачем думать? Надо не о старости фантазировать, а к Вечности готовиться – в любом возрасте. В каком возрасте человек пришел к Богу, в том и нужно начинать мыслить о Нем, молиться Ему и стараться жить по Его заповедям. Тогда всякий возраст будет благословен, и вся жизнь – благословенна.
Средства от деменции: решать задачки и молиться
– Я понимаю, о чем вы говорите, но, мне кажется, наоборот, не взрослые себя чувствуют пятилетними, а пятилетние не переживают себя малышами, они для себя самих просто люди, хотя умом могут вполне понимать и признавать особенности своего возраста. Я помню многие отдельные моменты из своего детства – это был по самоощущению просто я, а не маленький Костик, каким видела меня моя мама. Хорошо помню себя года в три: я – нормальный человек в пальто – спускаюсь по лестнице с очень высокими ступенями, рука моя поднята вверх и держит руку мамы или бабушки. Но разве такого рода воспоминания и переживания дают нам, старикам, повод для огорчения.
Иное дело, что, общаясь с молодыми людьми, я могу невольно забывать о разнице в годах и тем создавать неловкие ситуации. Ну, бывает. Пусть потерпят, а мне надо смиряться.
– Да, телесные недомогания, и даже тяжелые болезни, в том числе психические, в том числе старческое расслабление ума, посылаются нам как некие испытания.
Деменция страшит всех: и самих стариков, и молодых, которые живут со стариками. Мне приходилось общаться с людьми, ухаживающими за родителями, впавшими в расслабление ума, − очень тяжело для всех. Но, если человек несет свой крест без ропота, это для него спасительно.
Как избежать старческой деменции? Приходилось читать (и, наверное, это правда), что развитию деменции препятствует активная умственная деятельность. Специалисты советуют старикам побольше размышлять, анализировать, решать какие-нибудь задачки.
Но так можно и умереть с задачкой в уме. Всем нам, и старым, и молодым, на самом деле надо стараться быть в единении с Богом, молиться, участвовать в таинствах Церкви.
Думаю, что человеку, преуспевшему в молитве, деменция не очень грозит.
Но зарекаться ни от чего нельзя, тем более что могут быть и другие тяжелые состояния, скорби. Всего не предусмотришь, поэтому нужно быть готовым ко всему. Вообще, лучше думать не о будущем, а о вечном. Душа должна во всякое время одновременно быть и погруженной в конкретную ситуацию, и обращенной к Богу. Как хороший воин, ведя бой, должен быть собран только на конкретной задаче и при этом помнить о конечной победе, ради чего вообще всё совершается, а не предаваться посторонним фантазиям.
После отходной тетя выздоровела и до конца жизни молилась
– С собственными ошибками прошлого надо смириться. У меня тоже есть много поступков, о которых я сейчас жалею. Но прошлого не вернуть. В грехах нужно каяться, а со своими природными немощами нужно смиряться. Тут, я думаю, не столько полезно перебирать свои прошлые поступки, сколько с благодарностью принять и до конца дней принимать посылаемые Богом скорби.
Впрочем, если сильно одолевают помыслы о своих добродетелях, полезно бывает припомнить и свои грехи, а также, что, если мы хотим получить награду за добрые дела, то придется расплатиться и за злые. Кто как, а я молю Бога, чтобы Он не был ко мне справедлив – счет был бы не в мою пользу.
Бывает, жизнь прожита бездарно, впустую (и в житейском, и в духовном отношении), ну тогда так и надо Богу говорить: «Прожил я свою жизнь зря. Но если Ты меня не примешь, то деваться больше некуда».
– Вспомните, пожалуйста, историю о хорошей, достойной старости.
– У меня была очень дальняя родственница (жена двоюродного дедушки) тетя Соня. Я с ней познакомился, когда ей было 95 лет, а мне 27. Она жила в интернате для престарелых, очень тяжело заболела, врачи лечить ее уже отказались, тетя Соня собралась умирать. Тогда моя мама попросила, чтобы я поехал в интернат и прочитал тете Соне отходную. Я съездил, прочитал, но, поскольку тетя Соня сразу не умерла, я предложил ей пособороваться и причаститься. Сам я был в то время алтарником на Пресне и пригласил к ней отца Георгия Бреева, моего духовного отца. После соборования и причащения тетя Соня выздоровела. И мы с ней стали не часто, но регулярно общаться.
В интернате для престарелых, в одной комнате с тетей Соней жила Ольга Аполлоновна. Они по разным причинам сменили несколько интернатов, но везде жили вдвоем в одной комнате. Ольга Аполлоновна была на 10 лет моложе тети Сони и поэтому в свои 85 считалась молодой. Она очень помогала тете Соне, тем более что та почти совсем ничего не видела.
Где-то они добыли переписанную от руки книжку «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», приняли ее как указание к действию и до конца своих дней (младшая прожила еще 10, а старшая 15 лет) усердно подвизались в Иисусовой молитве.
В 1989 году, если не ошибаюсь, «молодая» Ольга Аполлоновна вдруг умерла. Тетя Соня осталась одна, что для слепой столетней старухи в интернате для престарелых грозило настоящей бедой. Я тогда служил в Хабаровске, приехал ее навестить. Как человек глубоко верующий, тетя Соня приготовилась претерпеть страдания и одинокую смерть, держалась бодро. И тогда Господь послал ей неожиданную радость: моя мама решила забрать тетю Соню к себе.
Так что последние 5 лет своей 110-летней жизни тетя Соня провела в приятной семейной обстановке. Она была очень слабенькая, но молиться продолжала до последнего и всегда каялась, что отвлекается от молитвы. Достойная старость и непостыдная кончина.
Следующая цитата
Оправдан ли страх старости современного человека? Плохо ли стремление — не стареть внешне, поддерживать «молодость» с помощью одежды, спортивных занятий? Об этом и не только об этом говорит протоиерей Андрей Юревич в своей колонке.
Поговорим с вами о проблемах возраста, о проблемах старости. Хотя — хорошо говорить о том, что знаешь, что сам прожил, в чем есть опыт. Старость — тема, на которую проще говорить старцам. Потому что это надо пережить. Я как-то не считаю себя старым человеком, однако все-таки 55 лет прожито, есть какой-то опыт. И, самое главное, у меня, как у священника, было много возможностей общаться с такими людьми.
Протоиерей Андрей Юревич
Конечно, мы можем многое воспринять от людей пожилого возраста. И вот, в силу опыта общения с пожилыми людьми попробуем поразмышлять о старости.
Безусловно, старость — плод естественного хода событий, потому что есть нормальный ход жизни и не совсем нормальный, не совсем естественный.
В юности, молодости человеку кажется, что жизнь здесь будет вечной, будет продолжаться всегда, все еще впереди, еще так мало прожито, так мало сделано… Мечты, надежды, планы на будущее. Много сил, физических, в первую очередь, а также — эмоциональных. Человек — как натянутая струна. Тронь — и зазвенит. Не зря же спорт — удел молодых. Никто же в старости не выступает на Олимпийских играх. (Хотя сейчас много всевозможных придумывается соревнований).
Зато у юности нет осмотрительности, нет никакого опыта. Нет рассудительности, мудрости. Хотя у некоторых людей уже есть склонности, кто — совершенно безумный, а кто немного помудрее.
Рассудительность для молодого человека даже может быть иногда центром, сдерживающим его творческие наклонности. Она может быть даже ему не очень и полезна.
Немощи и достижения
С годами к человеку приходит опыт. Естественно, меняется физическое состояние. Уже не та гибкость, не та скорость. К человеку приходит та самая рассудительность и осмотрительность. И если человек зрелый совершает какие-то необдуманные поступки, о нем говорят: «Он человек безрассудный!» О молодом редко так скажут, потому что молодой обычно и есть такой.
С возрастом мы видим, как чего-то уже не можем. Вот я, например, прекрасно вижу, что не могу чего-то, что могут мои дети: мой сын, мой зять, второй зять. Но я знаю, что я могу то, что они еще не могут.
К человеку приходит опыт, мудрость. Мы поразмыслим, и чего-то не станем делать. Не совершаем каких-то опрометчивых поступков, у которых могут быть совершенно ужасные последствия. Приходит мудрость. У кого-то — раньше, у кого-то — позже. У кого-то — вообще не приходит. Тогда про него говорят: «Этот человек совершенно безумный».
На эту тему в Псалтири царя Давида в 70 псалме есть такие слова: «Боже, не отвергни меня во время старости, когда будет оскудевать сила моя, не оставь меня». Это очень важно. Давид молится Богу и говорит о том, что его сила будет оскудевать, уменьшаться. Но если Бог с человеком, то с ним остается божественная мудрость. А если нет, то тогда — безумие.
Бабушки в мини-юбках
Надо соответствовать возрасту своей жизни, в том числе и по внутреннему состоянию. Это есть та самая внутренняя гармония, когда человек соответствует сам себе: и физически, что тоже важно. Потому что есть люди, которые стареют гораздо раньше своего возраста. Например, если мужчина уже с юности имеет огромный пивной живот, сам дряблый, инфантильный — это точно не дело.
Надо соответствовать своему возрасту и в одежде, и вообще во внешнем виде, и в повседневном поведении, в образе мыслей, в больших поступках. Как Чехов говорил, что в человеке все должно быть красиво и хорошо. Так вот, переиначив эти слова, можно сказать, что во всем должно быть соответствие своему возрасту.
Например, как чаще бывает у женщин — женщина в пожилом возрасте одевается как девушка. Мини-юбки, декольте, девчачья цветная одежда, яркие сапожки, накрасится густо и ярко… Есть такие экзальтированные особы, я их встречал, и нередко, которые ведут себя так развязно! Смотришь на это и думаешь: «Что это такое?! Вроде она старушка, и в то же время „работает“ под девочку». Это совершенно неестественно.
Мы прошли все возрасты жизни, не сделавшись благонравнее, мы были младенцами, отроками, юношами и мужами, но никогда не были добродетельными; уважим, по крайней мере, старость свою и, приближаясь к пределу жизни, постараемся быть умеренными, трезвыми и справедливыми, чтоб хотя бы конец наш соделался для нас началом спасения (свт. Климент Александрийский).
Сегодня — частое явление, когда женщины не хотят становиться бабушками. То есть фактически они бабушки, потому что имеют внуков, но — не хотят соответствовать образу бабушки.
Образ бабушки у детей всегда ассоциировался даже с определенным внешним видом. Когда-то — платочки на голове, сегодня, может быть, и не платочки, но все равно — бабушка есть бабушка.
Бабушка вообще-то должна быть седая. Ну почему седину надо прятать? Одна наша прихожанка — замечательный человек, пришла трудиться к нам на приход из крупной организации, где работала бухгалтером. Она перестала краситься, и у нее оказались совершенно седые, белые волосы. И я увидел, какая она красивая. Раньше она все время была какая-то брюнетка, блондинка — не вспомнить. А тут она преобразилась.
Женщина совершенно естественно соответствовала своему возрасту, стала сразу какая-то маститая, вызывающая уважение. Когда она пришла в свою старую организацию, ей сказали: «О, как ты интересно изменила свой имидж!» Никто даже не понял, что эта седина ее — естественная. Все подумали, что она с каким-то стилистом поработала, прокрасилась… А это ее естественная красота просто стала видна.
Во всем этом нужно иметь вкус, такт и некоторое чутье.
Бес в ребро
Теперь посмотрим ситуации, когда мужчина не хочет соответствовать возрасту. В 60-70 лет с некоторыми мужчинами что-то случается, наверное, действительно по поговорке — «бес в ребро», бес, наверное, и действует. Такой мужчина бросает свою жену, с которой прожил всю жизнь, женится на молодой, которая в два-три раза его младше. Рождаются дети, которых он не успеет даже в школе выучить, просто состарится и умрет раньше. Вот это — что? Что за прихоть? А вернее, может быть, — похоть.
Усердно приноси Христу труды юности твоей, и возрадуешься о богатстве бесстрастия в старости, ибо собираемое в юности питает и утешает изнемогающих в старости (прп. Иоанн Лествичник).
В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, есть такие слова: Вот что «возненавидела душа моя (…): старика-прелюбодея, ослабевающего в рассудке» (Сир. 25:4). О таких людях можно говорить подобным образом, что это — действительно старик-прелюбодей, ослабевающий в рассудке. Это человек, который не хочет соответствовать тому времени жизни, в которое он живет.
Еще выражение. Господь говорит: «не в долговечности честная старость, и не числом лет измеряется: мудрость есть седина для людей, и беспорочная жизнь — возраст старости» (Прем. 4, 8–9). Здесь уже немного другой оттенок: что не старость по годам является прибежищем мудрости, а именно беспорочная жизнь и, конечно же, жизнь в Боге. Это настоящий возраст старости.
Не забыть о техосмотре
Я думаю, что следить за собой — это нормально. В конце концов, человеческий организм — это машина. Машине мы делаем техосмотр, моем ее, заправляем хорошим маслом, бензином, проверяем рулевое управление, держим в хорошем теплом гараже, если есть возможность, бережем ее. Так же нужно обращаться и со своим телом. Его нужно поддерживать в нормальном рабочем состоянии. Тело — это прибежище души. Оно должно работать. Поэтому здесь может быть посильный спорт, какие-то процедуры, профилактика болезней, лечение… Всего этого избегать не следует.
А вот когда сталкиваюсь с понятием «молодиться», думаю, что это что-то, связанное с психикой, может быть даже психическая болезнь какая-то.
Специально готовиться к старости не только не надо, а мне кажется, не очень возможно. Что значит — готовиться к старости? Думать о том, какое ты наследство оставишь детям? Это все житейское. Думать о том, какой памятник нерукотворный себе воздвигнешь, как тебя будут вспоминать люди — это уже не к старости, а, скорее, к посмертной памяти размышления. Что после тебя останется. В данном случае, возможно, имеет смысл думать о смерти. «Memento mori» — помни о смерти. Но не о старости.
Старость приходит незаметно. Это естественное течение жизни, естественный ход событий. Она придет сама собой. Надо просто правильно жить. Если ты правильно живешь, соответствуешь каждому времени своей жизни, то это — хорошо.
Сквозь стену
Человека, находящегося в этом мире, от мира потустороннего отделяет некая стена. В юности эта стена очень толстая, совершенно непрозрачная. Человек живет здесь, по эту сторону стены и занимается своими земными делами. Но со временем эта стена становится все тоньше и тоньше, появляются просветы, как бывает, когда подуешь на заиндевевшее окно и через маленький кружочек, что-то становится видно как «сквозь тусклое стекло», как сказано в Писании.
К старости эта стеночка становится совсем прозрачной. И уже можно заглянуть, посмотреть, что там. Потому люди в пожилом возрасте, чаще всего, приходят в Церковь, задумываются о Вечности, о Боге. Это естественно. А старик-безбожник — ненормально. Он нечестив.
Еще более-менее можно принять, что молодого не волнуют вопросы, связанные с Вечностью, но если старик не приходит к вере, это, повторяю, ненормально.
Итак, главное — это то, что надо соответствовать тому возрасту, в котором мы находимся. И чтобы стяжать мудрость, которая пристала старости, человек должен находиться в мудрости Божией.
Читайте также: