Сталин о черчилле и рузвельте цитаты
Обновлено: 06.11.2024
Он предложил не только "Новый курс" в экономике, помогший Америке выйти из Великой депрессии, но и начал проводить новый курс во внешней политике. Именно при нем в 1933 году установились дипломатические отношения США с СССР, а во время Второй мировой войны Рузвельт, в отличие от Черчилля, стал искренним союзником страны Советов, о чем он не раз говорил публично и упоминал в своих письмах.
"РГ" собрала наиболее интересные цитаты Франклина Делано Рузвельта, характеризующие его отношение к СССР и тогдашнему лидеру страны - Иосифу Сталину.
О нападении Германии на СССРНесмотря на восстановление дипотношений в начале 1930-х, тесное внешнеполитическое взаимодействие СССР и США активизировалось лишь с началом войны. После нападения Германии на СССР, перед американскими властями встал вопрос, как на это отреагировать. Через два дня президент подстраховался, заявив: "официально советское правительство ни о чем еще не просило, и главным получателем американской помощи остается Англия". Когда на пресс-конференции 24 июня один из журналистов спросил Рузвельта, будет ли оказана помощь Советскому Союзу. Рузвельт ответил: "Задайте мне какой-нибудь другой вопрос", пишет советский историк Анатолий Уткин в книге "Дипломатия Франклина Рузвельта".
О коммунизмеОднако затем стало ясно, что в этой войне Америка активно поддержит страну Советов. Это отвечало геополитическим интересам США, а кроме того, коммунизм виделся им меньшим злом, нежели фашизм. В беседе с бывшим послом США в СССР Джозефом Дэвисом Рузвельт заявил: "Я не могу воспринять коммунизм. Этого не можете сделать и вы. Но для того, чтобы пройти по этому мосту, я пожму руку и дьяволу".
Любопытно, как менялось отношение Рузвельта лично к Сталину. Американские власти знали о его социальном происхождении и криминальном прошлом, поэтому выходцы из аристократичных семей в Белом доме не воспринимали советского лидера как равного. Тем не менее, Рузвельт не относился к нему резко негативно, скорее - снисходительно. Известна реакция президента США на реплику одного из советников, считавшего, что Сталин - это бандит, и не стоит вести с ним дела как с джентльменом: "Нет, мы именно будем вести себя с ним как с джентльменом, и он должен постепенно перестать быть бандитом".
… и послеВсе изменила личная встреча Рузвельта и Сталина на конференции в Тегеране в конце 1943 года. "Этот человек умеет действовать. У него цель всегда перед глазами. Работать с ним - одно удовольствие. Никаких околичностей. У него густой низкий голос, он говорит не спеша, кажется очень уверенным в себе, нетороплив - в общем, производит сильное впечатление", - приводит мнение Рузвельта его сын Эллиот в книге "Его глазами".
Чуть позже, в своей речи 24 декабря 1943 года, приведенной в книге "Беседы у камина", Рузвельт подтвердил первое впечатление от знакомства с советским лидером: "Выражаясь простым языком, я отлично поладил с маршалом Сталиным. Этот человек сочетает в себе огромную, непреклонную волю и здоровое чувство юмора; думаю, душа и сердце России имеют в нем своего истинного представителя. Я верю, что мы и впредь будем отлично ладить и с ним и со всем русским народом".
О вкладе СССР в победу над ГерманиейРузвельт, в отличие от многих последователей, прекрасно отдавал себе отчет, что именно СССР внес решающий вклад в победу над нацизмом. 28 апреля 1942 года он заявил: "На европейском фронте самым важным событием прошедшего года, без сомнения, стало сокрушительное контрнаступление великой русской армии против мощной германской группировки. Русские войска уничтожили - и продолжают уничтожать - больше живой силы, самолетов, танков и пушек нашего общего неприятеля, чем все остальные Объединенные Нации вместе взятые".
О послевоенном миреРузвельт был убежден, что и после победы над Германией союзники смогут мирно уживаться в послевоенном мире. Так, обсуждая с сыном Эллиотом предстоящую переброску всех сил на войну с Японией, он отверг сомнения молодого человека о "благонадежности русских", заявив: "Доверяем же мы им сейчас. Какие у нас основания не доверять им завтра?" А в выступлении 28 июля 1943 года ("Беседы у камина"), Рузвельт выразился еще более конкретно: "Под руководством маршала Иосифа Сталина русский народ показал такой пример любви к родине, твердости духа и самопожертвования, какого еще не знал мир. После войны наша страна всегда будет рада поддерживать отношения добрососедства и искренней дружбы с Россией, чей народ, спасая себя, помогает спасению всего мира от нацистской угрозы".
Увы, его надеждам было не суждено сбыться. Рузвельт скончался 12 апреля 1945 года, а его последователи резко изменили внешнюю политику по отношению к СССР, начав тем самым Холодную войну.
Следующая цитата
Теперь хочу рассказать насчет высказываний Сталина относительно взаимоотношений с союзниками в процессе войны, конкретно - с Рузвельтом и Черчиллем. Франция не имела крупных сил в Европе, и Сталин стал уделять ей внимание, в сущности, начиная с Потсдамской конференции и после нее. Его внимание занимали раньше главным образом Рузвельт и Черчилль. Сталин, по его собственным словам, больше симпатизировал Рузвельту, потому что президент США с пониманием относился к нашим проблемам. Сближала Рузвельта со Сталиным и его нелюбовь к английской монархии, к ее институтам.
Сталин как-то рассказал о таком эпизоде. Когда во время Тегеранской конференции главы держав встретились за обедом, Рузвельт, подняв бокал, предложил выпить за президента Советского Союза господина Калинина. Все выпили. Спустя какой-то срок Черчилль, тоже подняв бокал, объявил тост за короля Великобритании. Рузвельт сказал, что он пить не будет. Черчилль обиженно насторожился, а тот - ни в какую: "Нет, я пить не буду. Я не могу пить за английского короля. Я не могу забыть слова моего отца". Оказывается, когда отец Рузвельта уезжал в Америку из Европы, то уже на пароходе он сказал сыну про британского короля: "Он наш враг". Сын не забыл этого и, невзирая на этикет, так и не поднял бокала.
При деловых разговорах и возникавших спорах очень часто Сталин встречал поддержку со стороны Рузвельта против Черчилля. Таким образом, у Сталина симпатии сложились явно в пользу Рузвельта, хотя Черчилля он тоже ценил и относился к нему с уважением. Это был крупный политический деятель не только Англии, он занимал одно из ведущих мест в сфере мировой политики. При неудаче конца 1944 г. в Арденнах, когда немцы серьезно угрожали союзным войскам на втором фронте, Черчилль обратился за помощью к Сталину, с тем чтобы мы оттянули на себя немецкие армии. Для этого нам нужно было провести внеочередную наступательную операцию. Ее мы провели, хотя она планировалась у нас на значительно более поздний срок. Это стало демонстрацией дружбы и помощи союзнику, у которого сложилась тяжелая обстановка. Это было Сталиным проведено очень хорошо, он умел понимать и такие дела и проводить их в жизнь. Помню, как Сталин несколько раз возвращался к характеристике Эйзенхауэра. Он отмечал его благородство, рыцарский подход к взаимоотношениям с союзником. Несколько раз я слышал такие высказывания при беседах в узком кругу у Сталина уже после войны, но еще до моего переезда в Москву.
Когда я вновь начал работать в Москве и чаще бывал у Сталина, он стал часто приглашать меня, когда уезжал в отпуск на Кавказ. Я чувствовал, что он просто не терпит одиночества и даже боится его. У него появлялся физический страх перед одиночеством. Это было для всех нас довольно накладно (говорю о членах руководства страны, которое окружало Сталина). Отдыхать вместе с ним и обедать считалось великой честью. Но это еще и большая физическая нагрузка. Однажды я с ним вместе отдыхал целый месяц. Он меня поместил буквально рядом с собой. Приходилось и жить рядом, все время вместе обедать и ужинать. Но это внешняя сторона дела. А если бы знали, что это означает на деле, какие это физические нагрузки, сколько нужно было съедать и вообще потреблять того, что вредно или неприятно, лишь бы не нарушить личных отношений! Отношение к тебе демонстрировалось самое хорошее, дружеское, и приходилось идти на жертвы. Но такая жизнь была отчасти полезна тем, что велись беседы, из которых можно было извлечь для себя пользу и сделать различные политические выводы. В ходе таких бесед я неоднократно слышал от Сталина очень лестные отзывы о порядочности Эйзенхауэра. Сталин говорил, что когда мы наступали на Берлин, то если бы со стороны союзников был не Эйзенхауэр, а какой-то другой верховный командующий их войсками, мы бы, конечно, Берлин не взяли, просто не успели бы. Его бы заняли раньше нас американцы. И это действительно так, потому что немцы сосредоточили главные силы против нас и охотно готовы были сдаться Западу. Сталин обратился к Эйзенхауэру с письмом, в котором говорилось, что, согласно межсоюзническому договору и с учетом крови,которая пролита нашим народом, мы хотели бы, чтобы наши войска вошли первыми в Берлин, а не союзные. Как говорил Сталин, Эйзенхауэр тогда придержал свои войска и прекратил наступление. Он предоставил нашим войскам возможность разбить немцев и занять Берлин. Таким образом, мы получили приоритет, захватив столицу Германии.
Другой человек на это не пошел бы. А ведь если бы Берлин был захвачен американцами, то тогда, по словам Сталина, по-другому решался бы вопрос о судьбе Германии, а наше положение значительно ухудшилось бы. Эйзенхауэр проявил такое рыцарское благородство и был верен слову, данному нам Рузвельтом. Он уважал память о Рузвельте.
В это время новым президентом США стал Трумэн, которого Сталин и не уважал, и не ценил. И, видимо, правильно делал, потому что тот заслуживал такого отношения. А вот еще один факт, о котором рассказывал Сталин, тоже относящийся к концу войны, когда немцы были уже приперты нашими войсками к стене капитуляции и не могли оказывать сопротивления, должны были слагать оружие и сдаваться в плен. Многие из них не хотели сдаваться в плен нашим войскам и двинулись на запад с тем, чтобы сдаться американцам. Опять последовало обращение Сталина к Эйзенхауэру: было сказано, что советские войска проливали кровь, разгромили врага, а противник, который стоит перед нашими войсками, сдается в плен американцам: это несправедливо. Эйзенхауэр приказал тогда не брать немцев в плен (кажется, это было в Северной Австрии, где у нас наступал Малиновский) и предложил командующему германскими силами сдаться в плен русским, так как именно русское оружие победило его армию. Так и получилось.
Сталин рассказывал также, что он обратился с аналогичной просьбой к Черчиллю. На участке в Северной Германии, который занимал Монтгомери, немцы тоже убегали от войск Рокоссовского к англичанам. Сталин попросил, чтобы их англичане не брали в плен и вынудили сдаться нашим войскам. "Ничего подобного! - возмущался Сталин. - Монтгомери забрал себе их всех и забрал их оружие. Так наши войска разбили немцев, а результат разгрома пожинал Монтгомери". И Эйзенхауэр, и Монтгомери - оба представители буржуазного класса. Но они решили по-разному и по-разному соблюдали принципы партнерства, договоренности, слова, чести. Когда я имел дело с Эйзенхауэром, то всегда передо мной как бы стояли его былые действия. Я помнил слова, сказанные Сталиным, и верил им. Ведь Сталина заподозрить в симпатиях к кому-либо никак было нельзя. В классовых вопросах он был неподкупен и непримирим. Это у него была очень сильная политическая черта, за которую он пользовался среди нас большим уважением.
Под конец войны Сталин очень беспокоился, как бы американцы не перешли через линию разграничения союзных войск. Я уже говорил, что против нас было организованное сопротивление немцев, а американцы спокойнее наступали и легко пересекли линию разграничения. Сталин сомневался, уступят ли они, сдержат ли слово, данное Рузвельтом. Они ведь могли сказать, что их войска останутся там, куда вышли, и это будет теперь разделительная граница оккупационных районов. Но нет, американцы отвели свои войска назад и расположили их по линии, которая была намечена в Тегеране, еще до победы над Германией. Это тоже свидетельствует о порядочности Эйзенхауэра. Из таких вот фактов складывалось хорошее отношение Сталина к Эйзенхауэру. Поэтому Сталин и пригласил Эйзенхауэра на Парад Победы и выразил наше признание его заслуг награждением его высшим военным орденом СССР - "Победы". Это очень высокая награда.
Правда, тем же орденом был награжден фельдмаршал Монтгомери. Но в данном случае налицо формальное выполнение нашего долга по отношению к союзнику, потому что англичане тоже награждали наше начальство своими орденами. Здесь имела место лишь официальная взаимность, а Эйзенхауэра Сталин выделял особо.
Следующая цитата
Как Вы расцениваете последнюю речь господина Черчилля, произнесенную им в Соединенных Штатах Америки?
Я расцениваю ее как опасный акт, рассчитанный на то, чтобы посеять семена раздора между союзными государствами и затруднить их сотрудничество.
Можно ли считать, что речь господина Черчилля причиняет ущерб делу мира и безопасности?
Безусловно, да. По сути дела господин Черчилль стоит теперь на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок, — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.
Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.
По сути дела господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война.
Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство Гитлеров господством Черчиллей. Вполне вероятно поэтому, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство.
Трагедия господина Черчилля состоит в том, что он как закоренелый тори не понимает этой простой и очевидной истины.
Несомненно, что установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР. Ясно также и то, что такая установка господина Черчилля несовместима с существующим союзным договором между Англией и СССР. Правда, господин Черчилль для того, чтобы запутать читателей, мимоходом заявляет, что срок советско-английского договора о взаимопомощи и сотрудничестве вполне можно было бы продлить до 50 лет. Но как совместить подобное заявление господина Черчилля с его установкой на войну с СССР, с его проповедью войны против СССР? Ясно, что эти вещи никак нельзя совместить. И если господин Черчилль, призывающий к войне с Советским Союзом, считает вместе с тем возможным продление срока англо-советского договора до 50 лет, то это значит, что он рассматривает этот договор как пустую бумажку, нужную ему лишь для того, чтобы прикрыть ею и замаскировать свою антисоветскую установку. Поэтому нельзя относиться серьезно к фальшивым заявлениям друзей господина Черчилля в Англии о продлении срока советско-английского договора до 50 и больше лет. Продление срока договора не имеет смысла, если одна из сторон нарушает договор и превращает его в пустую бумажку.
Как Вы расцениваете ту часть речи господина Черчилля, где он нападает на демократический строй соседних с нами европейских государств и где он критикует добрососедские взаимоотношения, установившиеся между этими государствами и Советским Союзом?
Эта часть речи господина Черчилля представляет смесь элементов клеветы с элементами грубости и бестактности.
Не требуется особого труда, чтобы показать, что господин Черчилль грубо и беспардонно клевещет здесь как на Москву, так и на поименованные соседние с СССР государства.
Во-первых, совершенно абсурдно говорить об исключительном контроле СССР в Вене и Берлине, где имеются Союзные Контрольные Советы из представителей четырех государств и где СССР имеет лишь 1/4 часть голосов. Бывает, что иные люди не могут не клеветать, но надо все-таки знать меру.
Во-вторых, нельзя забывать следующего обстоятельства. Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Венгрию. Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу. В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на немецкую каторгу около семи миллионов человек. Иначе говоря, Советский Союз потерял людьми в несколько раз больше, чем Англия и Соединенные Штаты Америки, вместе взятые. Возможно, что кое-где склонны предать забвению эти колоссальные жертвы советского народа, обеспечившие освобождение Европы от гитлеровского ига. Но Советский Союз не может забыть о них. Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза как экспансионистские тенденции нашего государства?
Господин Черчилль недоволен, что Польша сделала поворот в своей политике в сторону дружбы и союза с СССР. Было время, когда во взаимоотношениях между Польшей и СССР преобладали элементы конфликтов и противоречий. Это обстоятельство давало возможность государственным деятелям вроде господина Черчилля играть на этих противоречиях, подбирать к рукам Польшу под видом защиты от русских, запугивать Россию призраком войны между нею и Польшей и сохранять за собою позицию арбитра. Но это время ушло в прошлое, ибо вражда между Польшей и Россией уступила место дружбе между ними, а Польша, современная демократическая Польша, не желает быть больше игральным мячом в руках иностранцев. Мне кажется, что именно это обстоятельство приводит господина Черчилля в раздражение и толкает его к грубым, бестактным выходкам против Польши. Шутка ли сказать: ему не дают играть за чужой счет…
Что касается нападок господина Черчилля на Советский Союз в связи с расширением западных границ Польши за счет захваченных в прошлом немцами польских территорий, то здесь, как мне кажется, он явным образом передергивает карты. Как известно, решение о западных границах Польши было принято на Берлинской конференции трех держав на основе требований Польши. Советский Союз неоднократно заявлял, что он считает требования Польши правильными и справедливыми. Вполне вероятно, что господин Черчилль недоволен этим решением. Но почему господин Черчилль, не жалея стрел против позиции русских в этом вопросе, скрывает от своих читателей тот факт, что решение было принято на Берлинской конференции единогласно, что за решение голосовали не только русские, но также англичане и американцы? Для чего понадобилось господину Черчиллю вводить людей в заблуждение?
Как известно, в Англии управляет ныне государством одна партия, партия лейбористов, причем оппозиционные партии лишены права участвовать в правительстве Англии. Это называется у господина Черчилля подлинным демократизмом. В Польше, Румынии, Югославии, Болгарии, Венгрии управляет блок нескольких партий — от четырех до шести партий, причем оппозиции, если она является более или менее лояльной, обеспечено право участия в правительстве. Это называется у господина Черчилля тоталитаризмом, тиранией, полицейщиной. Почему, на каком основании, — не ждите ответа от господина Черчилля. Господин Черчилль не понимает, в какое смешное положение он ставит себя своими крикливыми речами о тоталитаризме, тирании, полицейщине.
Господин Черчилль бродит около правды, когда он говорит о росте влияния коммунистических партий в Восточной Европе. Следует, однако, заметить, что он не совсем точен. Влияние коммунистических партий выросло не только в Восточной Европе, но почти во всех странах Европы, где раньше господствовал фашизм (Италия, Германия, Венгрия, Болгария, Финляндия) или где имела место немецкая, итальянская или венгерская оккупация (Франция, Бельгия, Голландия, Норвегия, Дания, Польша, Чехословакия, Югославия, Греция, Советский Союз и т. п.).
Следующая цитата
Как остроумие Уинстона Черчилля влияло на мировую политику
54K 35 9 мин. .В наступающем году исполняется 75 лет исторической встрече в Тегеране Уинстона Черчилля с Иосифом Сталиным в присутствии Франклина Рузвельта. Но Черчилль прославился не только как центральная фигура одного из самых драматичных периодов в истории человечества, но и как автор остроумных комментариев, этот период сопровождавших.
В ряду сборников креативных и парадоксальных высказываний цитатник Черчилля и сегодня один из наиболее популярных. Вообще говоря, такая неформальная реакция на те или иные проявления свойственна многим тяжеловесам разного рода. Однако высказывания Черчилля, расходившиеся по всему миру и ставшие частью его наследия (куда попали кроме прочего литературные труды, отмеченные Нобелевской премией в обход Эрнеста Хемингуэя),— реакция на самые грозные события ХХ столетия, импульс которым сообщал сам Уинстон Черчилль.
Друзья по расчету
Впервые Черчилль встречался со Сталиным в августе 1942 года и для начала тогда нарисовал советскому лидеру на листке бумаги крокодила. Обсуждался вопрос второго фронта; Черчилль говорил, что ситуацию здесь можно сравнить с крокодилом, нападающим на слона: сначала крокодил укусит «мягкий живот врага» (Средиземноморье), а затем «вцепится в хобот» (во Францию).
Первым в ходе визита Черчилля в Москву в 1942 году гостя встретил сталинский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, про которого Черчилль сказал: «Никогда не видел человека, являвшегося бы столь совершенным воплощением робота»
Фото: Фотоархив журнала "Огонёк"
Также Черчилль обещал, что полуторамиллионная англо-американская армия вторгнется во Францию в 1943 году. Впоследствии Черчилль упомянул этот эпизод в своих мемуарах, а потом удалил, потому что в 1943-м никто во Франции не высадился. Еще был удален фрагмент, где
Черчилль в Кремле сообщает Сталину, что британская авиация «сотрет с лица земли 20 немецких городов», то есть получается, что Великобритания рассматривает крупные населенные пункты в Германии как военные цели.
В своих мемуарах Черчилль живописует роскошные условия на так называемой ближней даче Сталина, предоставленной в распоряжение высокого гостя. Однако в финальной версии отсутствует эпизод с предполагаемой прослушкой. Черчилль диктовал в своем кабинете на этой даче секретные телеграммы, и помощники доложили: помещение вроде бы слушают. Британский премьер тогда сказал, что этому не верит, но на всякий случай в полный голос выдал несколько неприятных замечаний относительно СССР и так же громко потребовал, чтобы гипотетические тайные операторы перевели его слова на русский и передали Сталину.
Черчилль прилетел в советскую столицу 12 августа 1942 года поздно вечером, и ему сообщили, что встречу со Сталиным можно перенести на следующий день. «Не желаю ждать»,— ответил премьер.
Крах, Британия
Аудиенция длилась четыре часа, и говорил почти все время британский премьер — объяснял, почему западные союзники СССР не готовы войти во Францию в 1942 году и предпочитают как следует развернуться в Северной Африке. Черчилль решил, что Сталин его понял.
Однако 13 августа, на втором свидании, советский лидер обрушил на Черчилля град обвинений, заявив, что британцы просто боятся немцев и нарушили все свои обязательства. Черчилль вернулся на дачу потрясенный и даже хотел немедленно покинуть Москву. Но потом решил, что Сталин попал под влияние членов Совнаркома, которые, по его мнению, очень влиятельны и не очень искушены в оценке ситуаций на мировой арене,— такой вывод премьер и решил сообщить своему кабинету.
Зато третья встреча (поздно вечером 15 августа) прошла в теплой, дружественной атмосфере, сидели час, после чего Сталин предложил премьеру выпить. На что Черчилль ответил так: «Я принципиальный сторонник такой политики».
Сталин провел гостя по коридорам в свое помещение — скромное по размерам, всего четыре комнаты. Импровизированный банкет продолжался шесть часов, Сталин подливал Черчиллю вино и крепкие напитки, беседуя с премьером через его переводчика о войне, истории, и даже затронул тему кулаков и коллективизации. Черчилль наутро сразу отправился на дачу, переоделся и сел в самолет с дикой, как он вспоминал, головной болью.
Самыми интересными моментами на конференциях с участием Черчилля, Сталина и Рузвельта были совместные обеды
Фото: Фотоархив журнала "Огонек"
В том же 1942 году Черчилль сказал: «Мы недооцениваем русских. Они берегут свои секреты одинаково и от друзей, и от врагов».
Подобные смутные сомнения терзали премьера и в 1943 году на встрече в Тегеране. Черчилль считал, что Сталин и Рузвельт объединились против него. На завершающем банкете 26 ноября Сталин, будучи в приподнятом настроении, в шутку предложил для ликвидации военного потенциала Германии расстрелять 55 тыс. офицеров и инженеров. Рузвельт в тон ему возразил, что тут нужен компромисс и достаточно будет 49 тыс. Черчилль промолчал.
На Тегеранской конференции в 1943 году Черчилль счел, что Рузвельт симпатизирует Сталину
Фото: Николай Власик / Фотоархив журнала «Огонёк»
Зато он не смолчал на банкете в Ялте во время конференции в феврале 1945 года. Франклин Рузвельт произнес тогда тост: «Народ Великобритании в ходе войны проявил чудеса храбрости и стойкости. Поэтому предлагаю поднять бокалы за лидера этой страны, благодаря которому эти чудеса стали возможными,— за короля Георга VI». В этот момент в застольную процедуру вклинился Сталин: «Мы, коммунисты, признаем роль лидеров, но не считаем их главными. Главным в любом случае является народ. Поэтому предлагаю поднять бокалы за героический народ Великобритании».
Радость победы Черчилль делил с королем Георгом VI и его дочерью Елизаветой
Черчилль, оскорбленный тем, что тост за его короля переиначили, тут же взял слово: «Я не являюсь коммунистом и даже, как вы знаете, наоборот, всегда боролся с коммунистами. И полагаю, что при всей важности подвига народа не следует умалять роль лидера в истории.
Поэтому, будучи восхищенным беспримерным мужеством советского народа в войне, предлагаю поднять бокалы за лидера СССР, главу Верховного совета, президента Михаила Ивановича Калинина». Сталин выглядел потрясенным.
Заметим, что в 1919 году Черчилль высказался о революционной России так: «Мы имеем государство, подданные которого искренне рады тому, что им запрещается покидать страну под страхом жесточайших наказаний. Страну, дипломаты которой направляются в зарубежные миссии, оставляя жен и детей дома, что гарантирует возвращение этих дипломатов на родину. В России человек считается реакционером, если возражает против того, чтобы его имущество было украдено, а жена и дети — убиты».
Как-то Черчилль заметил британскому журналисту и видному политику Леопольду Эмери:
«Бог должен существовать, потому что существуют Ленин и Троцкий, для которых необходим ад».
Тем не менее, получив информацию о нападении Германии на СССР, Черчилль сказал: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я по меньшей мере дал бы в палате общин положительную характеристику дьяволу». Черчилль, ярый противник СССР, таким образом дал понять, что в сложившейся ситуации готов его поддерживать.
Черчилль считал, что Адольф Гитлер хуже дьявола, но с удовольствием посидел на его разрушенном кресле
Фото: Keystone Pictures USA / DIOMEDIA
Вопрос о войне
Множество забавных историй с участием Черчилля относится к периоду Второй мировой войны. Например такая. Британский премьер тогда прославился речами по радио, вдохновлявшими нацию на подвиги. Эти трансляции пользовались у слушателей грандиозной популярностью. Черчилль говорил в прямом эфире, поэтому важно было не опоздать, чтобы выступление началось в оговоренный и известный всем прильнувшим к радиоприемникам час — в восемь вечера.
Однажды Черчилль, как раз опаздывая на ВВС, решил ехать туда на такси. Выйдя из премьерской резиденции на Downing Street, 10, он попросил помощника поймать машину (сам премьер стоял в сторонке). Помощник остановил такси и показал водителю записку с адресом. «Извини, командир (gov, сокр. от governor.— С. М. ),— сказал тот.— Не могу ехать — спешу домой, сейчас по радио будет военная речь мистера Черчилля». Польщенный премьер протянул помощнику банкноту £5 (весьма крупная сумма по тем временам) и попросил объяснить водителю, что ехать необходимо, и побыстрее. «Да за такие деньги я отвезу куда угодно. Пошел он, этот мистер Черчилль, со своими речами! Садись, командир. Какой там адрес?» — проявил сознательность таксист.
Британские радиослушатели в 1941 году собирались в пабах, когда выступал Черчилль
Фото: Picture Post / Getty Images
Будучи премьером во время войны, Черчилль постоянно штудировал периодику на предмет статей, которые могли быть полезными для его министров и других чиновников. Однажды он заинтересовался обзором вашингтонской прессы и спросил у своего секретаря: «Кто автор этих блестящих репортажей об американской политике?» Секретарь навел справки и доложил: «Автор — Исайя Берлин (американский писатель, философ и журналист.— С. М. )».
Своими выступлениями по радио во время войны Черчилль очень гордился и, чтобы не опоздать на передачу, готов был предложить таксисту пять фунтов
Фото: Byron Rollins, AP
Спустя некоторое время, в 1944 году, Черчилль давал прием в своей резиденции. Перед приемом жена премьера Клементина в замешательстве сообщила секретарю, что ее супруг настоял на приглашении Ирвинга Берлина, популярного композитора и автора мюзиклов, который приехал из Америки в Лондон на гастроли — афиши были по всему городу.
Истории с захватывающим бюджетом
Удивленный Берлин прибыл на прием, тихо досидел почти до самого конца, и тут к нему внезапно обратился премьер-министр:
«Ну что вы скажете о моем дорогом друге Франклине Рузвельте? Будет ли он переизбран на четвертый срок?»
Ирвинг Берлин был потрясен и польщен. Позже он вспоминал: «Кто бы мог подумать, что премьер Уинстон Черчилль будет спрашивать меня, простого музыканта, о вещах, в которых я так мало смыслю?»
Тем не менее Берлин пустился в пространные рассуждения о президентских перспективах Рузвельта. Секретарь Черчилля, понимая, что дело пахнет скандалом, начал толкать премьера под столом ногой. «Что вы меня толкаете?» — громко осведомился премьер. Один из гостей, слушая невнятные оправдания секретаря, догадался: здесь что-то не то. И ловко увел общий разговор от темы «Президент США в условиях мировой войны».
Сидящий за фортепьяно американский композитор Ирвинг Берлин был очень удивлен, когда Черчилль начал расспрашивать его об избирательных перспективах Рузвельта
Во время Второй мировой войны Черчилль частенько посещал США, и Рузвельт выделил ему в Белом доме отдельные апартаменты. Сын Рузвельта вспоминал, что однажды его отец въехал в комнату Черчилля на своей инвалидной коляске и застал британского премьера голым — тот как раз выходил из ванной. Рузвельт стал спешно разворачивать коляску, но Черчилль его остановил: «Премьер-министру Великобритании нечего скрывать от президента Соединенных Штатов».
Железная логика железной леди
Уроки французского
Черчилль — участник множества занимательных эпизодов, связанных с языком континентальной соседки Британии. Во время Второй мировой войны движение «Свободная Франция», возглавляемое Шарлем де Голлем, базировалось в Лондоне. Для Великобритании это был довольно проблемный союзник, так что Черчилль не всегда ладил с генералом. Как-то один дипломат попросил премьера быть с де Голлем полюбезнее. Черчилль ответил: «Я поцелую его в обе щеки, а если хотите — во все четыре». А однажды в минуту раздражения заметил:
«Есть только одна вещь, которая хуже, чем сражаться, имея союзников,— это сражаться, не имея союзников».
Секретарь Черчилля вспоминал, как в 1941 году Черчилль вызвал де Голля к себе на Downing Street, 10, предупредив при этом своего помощника, что руку де Голлю не пожмет. И что не будет общаться с ним на французском, а только через переводчика. И переводчиком должен быть сам секретарь.
Де Голль прибыл в назначенный час, и его провели в кабинет Черчилля. Тот, согласно своему обещанию, руки гостю не подал — просто предложил жестом кресло: «Генерал де Голль, я просил вас приехать сегодня днем…» Секретарь начал переводить: «Мон женераль…» «Я не говорил “мон женераль”«, раздраженно оборвал его премьер.
Генерала де Голля Черчилль недолюбливал
Фото: Фотоархив журнала "Огонёк"
Помощник с трудом перевел несколько фраз — Черчилль то и дело его поправлял. Потом стал говорить де Голль, секретарь вновь принялся переводить. Но теперь его одергивал гость, повторяя: «Я этого не говорил». Наконец Черчилль заявил, что, раз секретарь не справляется, следует поискать кого-то другого. Пристыженный (но преисполненный еще и чувства облегчения) помощник оперативно нашел сотрудника Министерства иностранных дел с безупречным французским. Пока проблема решалась, хозяин и гость сидели друг против друга в совершенном молчании.
Через несколько минут перевода вызванный из Foreign Office спец вышел в приемную с покрасневшим лицом и предположил, что Черчилль с де Голлем сошли с ума. Как выяснилось, те дружно обвинили его в незнании французского и выразили желание говорить без переводчика.
Прошел час, из-за закрытых дверей не доносилось ни звука, и помощник Черчилля начал всерьез беспокоиться, не придушили ли собеседники друг друга. Потом раздался звонок, помощник шагнул в кабинет и облегченно вздохнул — на этот раз все обошлось: стороны, покуривая сигары, мирно обменивались мнениями. На французском.
Пережиток коммунизма не пережил развала социализма
Однажды, сразу после Первой мировой войны, Черчилль прибыл во Францию; в программу визита входило выступление с речью на французском языке. Но аудитория понимала докладчика с трудом, так что пришлось звать переводчика. Тот потрудился на славу — обильно сдобрил выступление цветистыми оборотами. Зал разразился аплодисментами. Черчилль смутился: кому рукоплещут эти люди — автору речи или автору перевода? Однако британский гость быстро пришел в себя и обратился к переводчику на французском: «Месье, это было великолепно. Пока не услышал вашу версию, я не понимал, настолько эпохально то, что я написал. Разрешите вас обнять и расцеловать». Аплодисменты перешли в овацию.
Подобную находчивость и недюжинное остроумие Черчилль проявлял по ходу всей своей богатой политической карьеры, будучи в центре важнейших событий ХХ века.
В 1940-е в связи с дискуссией о предоставлении независимости Индии и ее предполагаемой конфигурации Черчилль заметил:
«Индия является географическим термином. Она едина не более, чем экватор, и говорить о предоставлении ей независимости — все равно что говорить о предоставлении независимости экватору».
В 1943 году Черчилль послал министра иностранных дел Энтони Идена убеждать Турцию вступить в войну на стороне коалиции. Вскоре от министра пришла телеграмма: «Прогресс очень медленный. Что еще я могу сказать туркам?» Черчилль ответил: «Скажите им, что близится Рождество».
Читайте также: