Рачинский сергей александрович цитаты

Обновлено: 21.11.2024

Сергей Александрович Рачинский (1833–1902) создал систему национального воспитания детей, в основе которой лежало воспитание религиозно-нравственное. Ему в Татево писали письма из разных концов России, советовались, спрашивали о самом важном.

Сергей Рачинский был учителем-подвижником. Оставив профессорское поприще, он уехал из столицы и начав заниматься педагогической деятельностью в сельской школе в Татево. Об этом Рачинский рассказал в одном из писем: «Со мной случилась вещь, от которой я не могу опомниться. Запрошлою осенью сестра, занимавшаяся школою, оставила Татево, и мне вздумалось помочь учителю в преподавании арифметики. Теперь у меня в Татево шестьдесят учеников при четырех учителях. В окрестностях возникли еще две школы, и я буквально с утра до вечера учу и учусь – русскому языку, арифметике, Закону Божию».

Профессорское звание и практика не давали Рачинскому права учительствовать в сельской школе, поэтому ему пришлось сдавать специальный экзамен, установленный для получения звания сельского учителя.

Через пять лет своей учитель¬ской деятельности он писал К. Победоносцеву: «То, что я делаю, превышает мои денежные средства. Для того чтобы продолжать (а остановиться невозможно – столько на мне нависло человеческих существований), нужно отказаться на всю жизнь от личных издержек, одеться крестьянином, перейти на крестьянскую пищу. Через несколько лет будет поздно – приближается старость. В нравственном отношении это также необходимо. Нужно завоевать себе право читать Евангелие детям, не краснея за себя».

В школе Рачинского, урок устного счета

Кончину С.А. Рачинского оплакивала вся Россия. В памятной речи на акте церковно-приходских школ в Смоленске, в день празднования славянских первоучителей Кирилла и Мефодия, преосвященнейший владыка Петр сказал: «Имя Сергея Александровича принадлежит отныне истории, и позволяем себе думать, что везде, где сознается польза народного образования, чувствуется настоятельная в нем необходимость, имя это будет поставлено высоко». По признанию современников, для отечественной педагогики рубежа XIX–XX веков Рачинский был поистине «школьным апостолом».

В письмах С.А. Рачинского к сельской учительнице Александре Алексеевне Штевен, в замужестве Ершовой, поднимаются вопросы организации обучения в сельской школе и школьно-просветительской деятельности посредством устройства обществ трезвости. Эти письма исполнены тепла и участия к адресату, а ответы Рачинского на вопросы А.А. Штевен актуальны и интересны современным педагогам.

Татево, 30 августа 1889 года.

Многоуважаемая Александра Алексеевна.

Прежде всего простите меня, если на Ваше милое, сердечное письмо я отвечу слишком поверхностно и кратко. Кроме вопроса о пьянстве Вы затрагиваете в нем ряд школьных вопросов первостепенной важности. Обстоятельный ответ разросся бы до целого тома, а я временем своим не располагаю.

Александра Алексеевна Штевен (Ершова)

Начну с пьянства. Не думаю, чтобы учеников сельской школы было прежде¬временно ограждать от него торжественным молитвенным обещанием. Вижу из Вашего письма, что и в Вашем крае существует пагубный обычай поить водкой детей с самого раннего возраста. Это – величайшее зло, подготовляющее зло еще горшее – случаи болезненного, неизлечимого пьянства. Я уверен, что всякий из Ваших учеников на втором году учения способен понять и всю гнусность пьянства, и всю святость обещания, данного при целовании иконы. Сроком обещания мог бы послужить на первых порах срок учения. Но само собой разумеется, что общество трезвости, состоящее из одних школьных ребят, представляет мало залогов прочности. Необходимо привлечь к обществу несколько взрослых крестьян, которые помогали бы вам поддерживать, расширять дело. Еще желательно было бы привлечь к нему какое-либо уважаемое лицо нашего сословия – но увы. В этом отношении мы еще более рабы привычки, чем крестьяне.

Самым же лучшим помощником в этом деле может сделаться для Вас местный священник. Вы пишете, что он молод. Попытайтесь его завербовать. Привычка к спиртным напиткам в молодых летах побеждается легко. Вам поможет то обстоятельство, что на днях вышел указ Священного Синода, настоятельно напоминающий духовенству о его обязанности бороться против пьянства.

Остановлюсь: не знаю, насколько Вы музыкальны. Но предполагаю, что музыка Вам не чужда: Вы, если не ошибаюсь, – внучка Владимира Федоровича Львова. Затем не знаю, есть ли в Вашем селе церковь. Не знаю также, может ли Вам дать земство вместе с священником-законоучителем и учителя-регента. Последнее было бы необходимо. Сил молодой девушки не хватило бы и на ведение школьного учения, и на управление хором.

Само собой разумеется, что постоянное участие питомцев школы (наличных ребят и уже взрослых юношей) в церковных службах есть лучшая школа богослужения. Но, кроме того, частое и правильное посещение школы бывшими ее питомцами с целию религиозною и художественною приносит им нравственную пользу.

Поддерживается живое общение с руководителями школы, любовь к чтению, интерес ко всему духовному. В частности, устройство обществ трезвости значительно облегчается существованием такой поющей школьно-церковной братии. Трезвость, в свою очередь, способствует ее умножению, ибо возбуждает потребность в достойном наполнении праздничных досугов.

Перехожу к вопросу самому трудному – о преподавании Закона Божия. Это – больное место всех наших школ. Большинство наших законоучителей относятся к делу формально и небрежно. Большинство учителей не имеют ни знаний, ни нравственного авторитета, ни времени, нужных для восполнения этого жалкого учения. Дай Бог, чтобы Ваш будущий молодой законоучитель в этом отношении составлял исключение. Как бы он ни был хорош, Вам все-таки придется восполнять его уроки устными беседами, доступным пониманию детей чтением.

Я, со своей стороны, в последние две зимы, имея на руках кроме учеников школы юношей, готовящихся к учительскому званию, был вынужден приглашать молодых людей, окончивших курс в Духовной семинарии, исключительно для преподавания Закона Божия пяти группам, образовавшимся в моей школе.

Да хранит Вас Бог.

Преданный Вам С. Рачинский.

Рекомендую Вам, в видах привлечения взрослых грамотеев к обществу трезвости «Троицкие листки» и книжку О. Наумовича «Как устроить общество трезвости».

Татево. 4 ноября 1889 года.

Многоуважаемая Александра Алексеевна.

Радуюсь водворению в Вашей школе церковного пения. Вы увидите, до какой степени оно ее оживит, усилит к ней сочувствие окрестного населения.

Пению, конечно, можно учить, не уча по нотам. С такого учения во всяком случае следует начинать. Но без знания нот в пении далеко не уйдешь. Желательно, во всякой школе насадить хотя бы знакомство с цифирною нотациею, дающейся легче линейной, с ее различными ключами и совершенно достаточной для изображения наших церковных песнопений. Позволяю себе послать Вам пять экземпляров прекрасного курса хорового пения Смоленского, содержащего в цифирной нотации почти все, что мыслимо исполнять в сельской школе. Не смущайтесь этим маленьким подарком. В моем распоряжении теперь случайно много экземпляров этой книги.

Что касается до книжечки Наумовича, то едва ли Вы в ней найдете приложимые в Вашей местности указания на практические подробности устройства обществ трезвости. Наумович – галичанин и говорит на основании своего галицкого опыта. Полагаю, что все подробности должны определяться местными возможностями и условиями. Так, узнаю из Вашего письма, что нижегородские священники не могут не пить. Это весьма прискорбно, но составляет особенность чисто нижегородскую. Множество из моих корреспондентов-священников из разных краев России заводят в своих приходах общества трезвости, начиная, как и следует, с того, что они лично безусловно отказываются от спиртных напитков. Не говорю уже о священниках, действующих у меня на глазах.

Случаи нарушения обетов трезвости всегда были, есть и будут. Но при религиозном характере обетов, при внимательности допущения к ним – они весьма редки. Нормальный руководитель таких обществ – священник – располагает могучим орудием: исповедью, имеет право наложить епитимию.

Очень желал бы я помочь Вам приготовлением одного из Ваших учеников в учителя. Но это физически невозможно. С 1 октября я так болен, что едва могу давать два урока в день в школе, и не предвидится возможности вернуться к прежней многосложной деятельности.

Да хранит Вас Бог.

Преданный Вам С. Рачинский.

Татево. 4 декабря 1889 года.

Многоуважаемая Александра Алексеевна.

От души поздравляю Вас с открытием при Вашей школе общества трезвости. Вас, кажется, смущает малое число его членов. Но число это для начала совсем не малое, да и поверьте – всякое доброе дело имеет начало едва заметное и скромное. Именно на таких зернах горчичных почиет благословение Божие.

Продолжаю получать массу писем, доказывающих мне, что дело наше находит сочувствие во всех углах России. Между корреспондентами моими до 25 священников. Едва успеваю отвечать, а отвечать нужно немедленно, обстоятельно и внимательно. Дело стоит на той точке, где и ничтожный толчок может привести его в движение. В Татеве не проходит литургии без новых присоединений.

Да хранит Вас Бог.

Преданный Вам С. Рачинский.

Татево. 25 октября 1890 года.

Многоуважаемая Александра Алексеевна.

Постараюсь отвечать, по крайнему моему разумению, на разнообразные запросы, из коих состоит Ваше интересное письмо.

Та вольность обращения, которую начинают обнаруживать в Вашем присутствии Ваши ученики, должна быть безусловно устранена. Нужно это не только для Вашего спокойствия, но и для их пользы. Ибо мы обязаны прививать по мере сил нашим питомцам то чувство меры и нравственных приличий, которое составляет одно из главных преимуществ людей образованных. Я уверен, что в этом отношении Вы встретите почву благодарную. Ученики наших сельских школ всегда чутки к настроению любимого учителя, и от него зависит задать им желательный тон.

Вопрос о ранних браках – вопрос очень сложный, едва допускающий решение огульное. Нужно взвесить в отдельности всякий индивидуальный случай. Но при этом не нужно опускать из виду, что на ранних браках основан весь нравственный и экономический строй наших крестьянских семей, что ранний брак спасает молодых крестьян от весьма серьезных опасностей нравственных, что сентиментальная влюбленность, считающаяся у нас при браке обязательною, нисколько не есть залог семейного согласия, а что, напротив того, прочнее чувства более спокойные и трезвые.

Но в виду всего этого мне кажется, что вмешиваться в эти дела нам следует лишь с крайней осторожностью, лишь в тех случаях, когда нужда в нашем вмешательстве очевидна. Иначе мы рискуем внести в семьи элемент несогласия, в душу молодых людей заронить недовольство тою семейною жизнью, которая им неминуемо предстоит.

Впрочем, в нашей местности между юношами, подлежащими военной повинности, очень заметно стремление отлагать брак до возвращения со службы, и, по большей части, родители им в этом не препятствуют.
О моей школе Вы составили себе понятие преувеличенное. Учение в ней продолжается четыре зимы вместо обычных трех, причем общая программа начальных училищ нисколько не расширена. Стараюсь только о том, чтобы она была несколько прочнее выполнена. Дальнейшим преподаванием пользовались только те из моих учеников, которых я оставлял при себе по окончании школьного курса, для приготовления их к учительству, духовному званию, карьере художественной.

Впрочем, всему этому близок конец. Здоровье мое так плохо, что едва ли удастся мне дотянуть эту зиму (то есть в качестве учителя, жизнь моя пока не в опасности). Уже теперь учение для меня очень тяжело.

Мне очень нужно было бы в течение зимы съездить в Петербург, но при наличном составе моей школы это невозможно. Всех взрослых помощников у меня разобрали, и адъютанты мои – дети. Если представится возможность, напишу Вам: я был бы сердечно рад, если бы поездка в Петербург доставила мне случай познакомиться с Вами лично.

Пишете Вы еще о молитве. Предмет этот ускользает от точных определений. Это – тайна между нами и Богом. Но весьма верно Ваше замечание, что мы лучше молимся с другими, чем наедине. И это согласно с волею Божиею. Эта солидарность веры прекрасно выражена в католическом слове religio (связь), еще лучше в православном слове «спасение» (сопасение). «Спаси мя» – не значит – «избавь меня от зла», но «направь меня вместе с другими к благу». Вот где ключ к глубокой связи и между нашим делом, и молитвою, между школою и Церковию.

Да хранит Вас Бог.

Преданный Вам С. Рачинский.

Татево, 20 декабря 1890 года.

Многоуважаемая Александра Алексеевна!

Вопреки Вашим приказаниям, позволяю себе отвечать на Ваше письмо, чтобы сказать Вам, как сожалею я о невозможности увидеть Вас в Петербурге.

Мать моя серьезно больна. Ей 81-й год, и в эти лета опасны и недуги менее значительные. Выехать из Татева теперь для меня немыслимо.

Сердечно радует меня разрастание Вашего общества трезвости. Радуют меня и те черты, коими его устройство разнится с устройством общества татевского. Дело это – живое и новое, и всякое однообразие в нем пока преждевременно. Масса писем, продолжающих сыпаться на меня со всех концов России, доказывает мне, что для этого дела наступил момент благоприятный.

Могу порадовать Вас доброю вестию. Отец Никон (издатель «Троицких листков») предпринял писать Толковое Евангелие, совершенно доступное сельским грамотеям. Он прислал мне в рукописи первые главы, и я прочел их с громадным успехом моим певцам и чтецам. И взрослые юноши, и малые дети, и учителя, и ученики слушали с восторгом. Судя по этому началу, книга выйдет превосходная, для всех нас драгоценная.

Да хранит Вас Бог. Отдохните в Петербурге и возвращайтесь со свежими силами в Яблонку к Вашему святому делу.

Следующая цитата

Спаситель наш Иисус Христос несомненно пил вино ( Прииде Сын человеческий, ядый и пияй… Не имам пити от сего плода лозного…). Не грешим ли мы, проповедуя воздержание, коему не находим примера в земной жизни Спасителя? Полагаю, что нет. И это по следующим причинам.
Никому из разумных проповедников трезвости никогда не приходило на ум считать за грех умеренное употребление лёгких виноградных вин, не производящих никакого опьянения. Грех заключается именно в приведении себя в это состояние какими бы то ни было средствами: вином ли, водкою, опием или гашишом. Спаситель, принявший на себя естество человеческое, кроме греха, не мог пить вина иначе, как в мере абсолютно безгрешной

05.10.2005

Утверждение о том, что русские изначально погрязли в пьянстве, не соответствует исторической правде. В ХIХ веке в России употребляли на душу населения не более трех-четырех литров спирта в год.

Нам необходимо вспомнить историю трезвеннических традиций России, вспомнить подвижников трезвости для того, чтобы понять, как же нам в настоящее время в непростых условиях нашей жизни утвердить трезвость в первую очередь для себя, для своих близких, в своем Отечестве.

Он был творец самобытных русских идеалов просвещения. Русская школа возникла и семь веков существовала как церковная школа. С.А. Рачинский утверждал, что истинно народное воспитание и обучение возможно лишь на религиозно-нравственной и национальной основе. Ему удалось создать такую школу в селе Татево Смоленской губернии, в деятельности которой были реализованы сформулированные им цели и задачи.

Сергей Александрович Рачинский родился 2 (15) мая 1833 года в селе Татеве Бельского уезда Смоленской губернии (ныне район Тверской области). По окончании Московского университета Сергей Александрович некоторое время служил в Архиве Министерства иностранных дел, а осенью 1856 года уехал за границу для подготовки к профессорской деятельности.

В 1858 году С. А. Рачинский вернулся в Москву, защитил магистерскую диссертацию “О движении высших растений” и получил кафедру физиологии растений в Московском университете. В1866 году, тридцати трёх лет от роду, С.А. Рачинский защитил докторскую диссертацию и сделался ординарным профессором Московского университета.

В 1868 году после конфликта в университете С.А. Рачинский вышел в отставку, а в 1872 году переселился в Татево.

Сергеем Александровичем было построено прекрасное школьное здание, и сам он переселился в него, сделавшись сельским учителем. Этой деятельности он посвятил всю свою оставшуюся жизнь, и ею обессмертил свое имя, вписав его в историю русской педагогики.

По высказыванию обер-прокурора Святейшего Синода Победоносцева, “С.А. Рачинский вдохнул совершенно новую жизнь в целое поколение крестьян, сидевших во тьме кромешной, стал поистине благодетелем для целой местности, основал и ведёт с помощью четырёх священников пять народных школ… Это замечательный человек. Всё, что у него есть, и все средства от своего имения он отдаёт до копейки на это дело, ограничив свои потребности!” Всего под покровительством Рачинского к концу его жизни находилось 12 народных школ.

Победоносцев, как и Рачинский, считал, что “народная школа должна быть не только школой арифметики и грамматики, но, прежде всего, школой добрых нравов и христианской жизни”. Оберпрокурор Святейшего Синода ратовал “за преобладание в русской школе церковного элемента, когда главным предметом является Закон Божий”.

Этот настрой великого педагога был связан с его убеждением, “что доброе влияние школы на жизненный строй пользующегося ею люда может обнаружиться лишь через несколько поколений, что бесспорные результаты в этой области могут быть достигнуты лишь веками непрерывного труда”. Однако случилось нечто неожиданное. Речь идёт о Татевском обществе трезвости.

Однажды Рачинский стал свидетелем случая, который потряс его до глубины души: “Между моими первыми учениками был мальчик, который постоянно радовал меня своим прекрасным характером, своими способностями и успехами…

Для меня стало очевидным, что для ограждения моих учеников от окружающего их зла нужны средства более сильные, чем простые увещевания и поучительные речи”.

“Единственное средство, которое я мог придумать, было устройство в тесном кругу моих учеников общества трезвости при абсолютном воздержании от спиртных напитков”.

Мысль о таком обществе была встречена большинством моих учеников в высшей степени сочувственно, и 5 июля 1882 года, в день моих именин, после молебна преподобному Сергию Радонежскому, нами был произнесён в церкви торжественный обет трезвости сроком на один год. С тех пор этот обет ежегодно 5 июля обновлялся почти теми же лицами, с небольшим ежегодным численным приростом…Число членов нашего общества колебалось между 50 и 70. Состояло общество почти исключительно из бывших учеников Татевской школы”. Имена членов общества трезвости после того, как они принимали обет воздержания от употребления спиртных напитков, заносились в “Книгу трезвости”, хранящуюся в церкви. Здесь эти имена упоминались за богослужением…”

Заповеди утверждения трезвой жизни
Сергей Александрович Рачинский впервые чётко сформулировал главное правило утверждения трезвой жизни: православная трезвенная работа может быть плодотворной только при церковном приходе. Только под благодатным воздействием церкви возможно исцеление человеческих душ от пороков. Эту мысль он повторял до самой смерти. Обет трезвости принимался на разные сроки. Рачинский считал, что для людей, особенно страждущих от алкоголизма, обет трезвости должен сначала даваться на небольшой срок: полгода или год. Учитель пояснял: “За человеком, чтобы окрепла его воля, должна быть оставлена разумная мера свободы”.

Немногочисленно было поначалу Татевское общество. Но это ничуть не смущало Сергея Александровича. Он верил, что не только для 50-70 членов трезвенников стоит потрудиться, но даже и для одного.

Спустя 9 лет со дня основания Татевского общества трезвости, 10 июня 1901 года, Рачинский напишет о том священнику Александру Волынскому, который пытался распространить трезвенный опыт в Рязанской губернии: “Многие из моих корреспондентов-священников прекращают свою деятельность в области трезвости ввиду незначительности на первых порах её успехов. Никогда не мог я понять этого явления. По крайнему моему разумению, всякий из нас, спасший от гибельного порока хоть одного из своих ближних, недаром прожил на свете”.

Татевское ожерелье
Сергей Александрович так и трудился бы до конца своей жизни ради узкого круга своих учеников, но предназначено ему было большее. Через 6 лет, как повествует он сам, “внезапно наступила перемена”. И число учеников общества возросло до 383.

С этого времени священники окрестных сёл стали перенимать Татевский почин. Хоть поначалу сельским батюшкам дело православной трезвости представлялось “преждевременным” и даже “едва ли позволительным”, но “движение, возникшее в Татеве, победило их сомнения. Вокруг Татева стало вырастать целое “ожерелье” обществ трезвости. Их иногда называли “Татевским согласием трезвости”. Татевское “ожерелье” находилось в основном на территории нынешних Ржевского, Бельского районов Тверской области и в ряде районов Смоленской области.

Рачинский сразу почувствовал, за счёт чего он “победил сомнения”: главным доводом в пользу необходимости трезвого образа жизни был личный пример абсолютной трезвости, освящённой Церковью. Так, в письме, адресованном 21 декабря 1890 года студентам 4 курса Казанской Духовной академии, Рачинский пишет: “Пока я держался умеренности, все мои речи оставались гласом вопиющего в пустыне. Все со мной соглашались, никто не исправлялся. С тех пор, как я дал и исполняю обет трезвости, за мною пошли тысячи”.

В статье “Из записок сельского учителя” Сергей Александрович утверждает ту же истину: “А между тем это ничтожное самоограничение (т.е. полный отказ от спиртного) оказался самым мощным рычагом моего личного участия, так как поучать и проповедовать я решительно не умею. Мало того, я убедился, что и люди, одарённые красноречием, проникнутые наилучшими намерениями, остаются совершенно бессильными в борьбе с пьянством, пока лично не устранят от себя всякую его возможность”.

С.А. Рачинский публиковал статьи о трезвости в “Церковных ведомостях”. Особо нужно отметить его письма к студентам Казанской Духовной академии под заглавием “Письма С.А. Рачинского к духовному юношеству о трезвости”. В этих письмах мы встречаем, в частности, глубокое богословское осмысление проблем трезвости.

Вот, например, одно из писем: “Спаситель наш Иисус Христос несомненно пил вино ( Прииде Сын человеческий, ядый и пияй… Не имам пити от сего плода лозного…). Не грешим ли мы, проповедуя воздержание, коему не находим примера в земной жизни Спасителя? Полагаю, что нет. И это по следующим причинам.

Никому из разумных проповедников трезвости никогда не приходило на ум считать за грех умеренное употребление лёгких виноградных вин, не производящих никакого опьянения. Грех заключается именно в приведении себя в это состояние какими бы то ни было средствами: вином ли, водкою, опием или гашишом. Спаситель, принявший на себя естество человеческое, кроме греха, не мог пить вина иначе, как в мере абсолютно безгрешной.

Татевское общество трезвости послужило образцом для тысяч подобных обществ в России и положило начало грандиозному движению за трезвость в Русской Православной Церкви. Широкий размах церковного трезвеннического движения позволил правительству в июле 1914 года (в связи с началом войны) принять меры к прекращению продажи крепких спиртных напитков и ликвидации казённых питейных заведений. Эти меры, получившие мощную церковную поддержку, вывели трезвенническую работу в России на новую высшую ступень.

Следующая цитата

Автор: Семенов В. И. (Сборник «Гуманистические воспитательные системы вчера и сегодня (в описаниях их авторов и исследователей)». Ре¬дактор-составитель Е.И. Соколова/Под общей редакцией доктора педагогических наук Н.Л. Селивановой. - М.: Педагогическое общество России, 1998.)

Сергей Александрович Рачинский родился 2(14) мая 1833 года в старинной дворянской семье Рачинских-Баратынских, в родовом поместье в селе. Татеве Бельского уезда Смоленской губернии (ныне Оленинский район Тверской области).

Получив прекрасное домашнее образование, он в 1849 году поступил в Московский университет. Сферой его научных интересов стала ботаника, физиология растений. В 1866 году он защищает докторскую диссерта­цию «О некоторых химических превращениях раститель­ных тканей». Но его интересы не ограничивались есте­ственными науками. Рачинский активно занимается фи­лософией, а также общественной и преподавательской деятельностью. У него как человека энциклопедических знаний был широкий круг друзей и знакомых. Он общал­ся с философами А.С. Хомяковым, братьями Киреевски­ми, В.В. Розановым, С.М. Соловьевым, был дружен с В.П.Боткиным и зоологом К.Ф. Рулье. Желанными гостями в доме Рачинского в Москве были: Л.Н. Толстой, П.И. Чайковский, братья Аксаковы, историк В.И. Герье и многие другие.

Уйдя в 1868 году в отставку с должности профессора Московского университета, С.А. Рачинский поселился в своем родовом имении Татеве. Здесь он основал школу и еще 18 школ в округе, которые образовали некое воспи­тательное и образовательное пространство. Возникло сообщество педагогов, объединенных одной идеей и од­ним лидером. Влияние С.А. Рачинского и созданных им школ на школьное дело оказалось столь значительным, что споры о его роли в отечественной педагогике не сти­хают до настоящего времени. Ключом к пониманию всей педагогической концепции этого ученого и педагога-практика является, по мнению исследователей, то, что в основе его школы, лежали семейное воспитание, тради­ции русской народной жизни и ее православные устои.

Несмотря на то, что школы Рачинского достигли блестящих результатов, многие педагоги конца XIX - на­чала XX века и современные ученые относили С.А. Ра­чинского к апологетам церковно-приходской школы. Его называли даже «махровым реакционером».

Между тем, Рачинский усматривал в религии прежде всего основу духовности ребенка в условиях своего вре­мени. В служителях церкви в условиях тогдашней деревни он видел наиболее подготовленных учителей и замечал, что «народ сам признает духовенство своим учителем».

Главная отличительная особенность сельской школы, по убеждению Рачинского, состоит в том, что она прежде всего учреждение воспитательное. В школе Рачинского господствовали дух народной культуры, традиции сель­ской общинное. Его школу можно назвать школой «добрых нравов». Ее учебная программа имела художе­ственно-эстетическую направленность. Жизнь в школе основывалась на творческом труде, большую роль вы­полняли игра и праздники.

Школы С.А. Рачинского - учреждения своего време­ни. Организация учебно-воспитательного процесса в них учитывала интересы родителей и особенности крестьянского быта. В его школе обучали культуре земледелия, пчеловодства и садоводства, основам плотницкого и сто­лярного дела, приобщали к народным промыслам. Основной дидактической задачей было привитие учени­кам умений. При этом использовался такой методиче­ский прием, как самостоятельный учебный труд учеников при помощи и под руководством учителя. Воспитательная система Рачинского была основана на трех фундаменталь­ных идеях: гуманизме, народности и нравственности.

Если применить современные представления теории воспитательных систем, то воспитательную систему Ра­чинского, реализованную им в Татевской школе и ряде других сельских школ Тверской и Смоленской губерний, можно охарактеризовать через совокупность компонентов.

Первый компонент воспитательной системы - цели воспитания и вытекающие из них задачи школы.

Цели воспитания, по Рачинскому:

• развитие умственных сил ребенка;

• развитие его воли;

• гармоническое развитие душевных сил воспитан­ника, сердца, чувств и высших духовных дарований;

• создание нравственно-цельного характера.

Школы Рачинского ставили себе такие задачи:

• учить детей для последующей жизни;

• воспитывать чувства долга и благожелательности, дружбы и нежности;

• развивать твердость, стойкость, самообладание, укреплять воспитанников для жизненной борьбы.

В школах Рачинского культивировался индивидуаль­ный подход в обучении и воспитании. За воспитание в классе отвечал учитель - классный наставник.

Характер взаимоотношений в школе Рачинского был семейный. Первым условием успешного воспитания счи­тались дружеские отношения с учениками. Учителю в шко­лах Рачинского впервые в российском образовании была предназначена роль старшего друга. Профессиональные требования к учителю складывались из любви к делу вос­питания и знания учебного предмета. Школы сами для себя готовили учителей из наиболее одаренных своих учеников.

Эффективными были признаны такие принципы и формы воспитания, как:

• большая свобода во всем, что не несет в себе зла;

• разрешение конфликтов внутри коллектива;

• разнообразные занятия по интересам в свободные часы;

• годовой цикл школьных торжеств, праздников.

Школа Рачинского активно осваивала окружающую среду. Это выражалось в ее участии во всех сельских со­бытиях. Признавалось необходимым пользоваться всеми силами, готовыми прийти на помощь воспитанию и обу­чению детей.

Педагоги школ Рачинского выступали в роли сооб­щества, в котором происходил обмен опытом и шла уче­ба. Такие встречи проходили в Татеве и притягивали к себе учителей, многих образованных людей не только из школ округи, но и из других мест России.

В отдельных школах Рачинского было введено самоуправление в форме советов школ, которые наделялись широкими полномочиями. В их состав входили председа­тель, попечитель, учителя и выборные представители от прихода. Советы школ располагали финансовыми средства­ми и реально определяли состояние и развитие школ.

Таким образом, «во главу угла» в сельской школе Ра­чинского было поставлено воспитание. Главным в школе был ее дух.

Воспитательная задача школы состояла в том, чтобы развить в детях, те духовные сокровища, которыми богата душа русского народа.

Исследователи того времени оставили нам свое по­нимание педагогических взглядов С.А. Рачинского и уст­ройства его школы.

Жизнь в Татевской школе строилась в согласии с на­родным характером и народным бытом. «С.А. Рачинский глубоко обдумывал каждую деталь, каждую мелочь как во внешней обстановке своей школы, так и в порядке заня­тий, в образе жизни и во взаимных отношениях и своих к детям, и всех членов школьной семьи между собой. Школа поражала своей чистотой и убранством. С.А. Ра­чинский сумел придать своей школе красивый и художе­ственный вид. силами почти исключительно самих уче­ников». Школа приучала детей к труду и воспитывала любовь к крестьянским работам и ремеслам. Ученики по хозяйству делали все: топили печи, носили воду, мыли полы, чистили и убирали школу, помогали кухарке, сто­рожили.

Обычный школьный строй жизни украшался целым рядом школьных торжеств. Гениальный педагог устранил один важный недостаток нашей школы - невнимание к детям со стороны школы в праздничные дни. Он говорил даже, что школа должна запомниться не буднями, а праздниками.

Рачинский впервые в педагогической практике при­менил народный способ воспитания патриотизма - путе­шествия по русским святым местам. Ему удалось впервые -полнее, ярче, нагляднее и убедительнее всех показать, чего ищет народ в школе и что должна дать русскому народу сельская начальная школа.

Дополняют наши знания о школе Рачинского педа­гогические статьи В. Лясковского, который 20 лет перепи­сывался с Сергеем Александровичем и неоднократно по­сещал Татево. Из первого же своего посещения он вынес много интересных суждений об увиденном и услышан­ном. Одно из них: «Руководитель этих школ путем долго­го опыта пришел к убеждению, что прочно прививаются детям не знания, а умения». Второе наблюдение: «Тре­бования, предъявляемые к учению родителями учени­ков. носят по существу своему чисто практический ха­рактер. Не образования или развития вообще. ищет кре­стьянин для своего сына, отдавая его в школу, а тех же простых и немногосложных умений. ». С.А. Рачинский «первый решился прямо сказать, что школа должна со­гласоваться с требованиями, предъявляемыми к ней ро­дителями учеников, хотя бы и неграмотными». Между тем повсеместно «начальная школа в России велась по образцу школ иностранных; это была, во-первых, школа совершенно светская и, во-вторых, ее программа не со­образовалась нисколько с запросами русской народной жизни».

Важная особенность – «почти все учителя, препо­дающие в школах Сергея Александровича, суть воспи­танники этих самых школ» (Рачинский подготовил более 50 преподавателей).

В деревне Глухово, в 12 верстах от Татева, учитель­ствовал с 43 учениками кандидат словесности Н.М. Гор­бов. Свою теорию воспитания он изложил в работе «О внешних приемах воспитания в народной школе», где использовал и взглядыС.А. Рачинского. Н.М. Горбов определяет воспитание следующим образом: «Оно есть забота о развитии в учениках хороших навыков, умствен­ных, нравственных, физических». Н.М. Горбов считал, что «сила воспитания» должна быть прежде всего силой внутренней. К «внешним приемам воспитания» он отно­сит меры понуждения: поощрения и наказания. Им признается практический смысл наград за учебные успе­хи; награды за хорошее поведение, по его мнению, вред­ны, а на наказаниях строить систему воспитания нельзя.

Современная теория воспитательных систем может включить в свой арсенал страстный призыв Н.М. Горбо­ва, обращенный им к учителям начала XX века: «О учи­тель! Сойди с твоей неприступной кафедры, оставь на ней твое жалкое, смешное величие, подойди к ученикам твоим как друг и скажи им: «Давайте вместе работать».

Это и другие высказывания ученого, сельского учи­теля и ученика С.А. Рачинского как нельзя лучше отра­жают суть представлений о построении отношений в сельской школе, бытовавших в школах Рачинского: «Бодрый самостоятельный труд учеников при помощи и под руководством близкого друга учителя, вот картина, которую. должна представлять школа. Помните, что вам надо не обуздывать ваших учеников и не бороться с ними, а жить с ними в любовном общении истины и добра».

Отдавая должное роли школы в воспитании детей, тем не менее Н.М. Горбов утверждал, что «естественное место воспитания - в семье. Школа - помощница семьи».

Татевская школа была «умственным центром» свыше 17 лет. Здесь сформировались особые взгляды на про­грамму школы и приемы преподавания. Рачинский тре­бовал от учителей прежде всего знания предмета, целей обучения и полагал, что «чем проще они будут учить, тем лучше - лишь бы учили усердно». Важное место отводи­лось словесности и математике. Рачинский утверждал, что сама грамотность есть «средство в жизненной борь­бе». Научные знания следует дополнять различными практическими знаниями и умениями. Но, как уже под­черкивалось, отличительная черта его программы - или устройства Татевской школы - была ее воспитательная сторона.

Ярко охарактеризована и раскрыта теория воспита­ния Рачинского и в дневнике учителя Дровнинской шко­лы, ученика Сергея Александровича, В.Лебедева. В этой школе, находившейся в с. Дровнино Гжатского уезда Смоленской губернии (соседний район с Бельским), процветало обучение ремеслам.

Школа с двухгодичным курсом обучения была от­крыта в 1886 году, учеников было 40. Через 7 лет в ней обучалось 200 детей. Курс обучения стал шестилетним. Он был расширенным и носил и общеобразовательный характер. По окончании курса воспитанников разделяли на следующие группы: на покидающих школу, на ремесленников и на стремящихся к учительству.

Основываясь на своих наблюдениях, учителя Дровнинской школы посчитали необходимым заведование каждой школой вверить совету, состоящему из председа­теля-священника, учителей, попечителя и из выборных представителей от прихода. Совет мог «сокращать и рас­ширять. программу, переносить из одного года в другой положенное по программе, составлять и изменять распи­сание уроков, устанавливать порядок дня в школе, назна­чать сроки приема учеников, начало и конец учебного года, переводить из одного отделения в другое без экза­менов, увольнять ученика, излагать условий приема уче­ников в общежитие, выбирать учебники и пособия. приискивать учителей. ».

Наблюдение за повседневным ходом школьной жиз­ни проходило через дежурство всех учителей.

Большое внимание уделялось правильной постановке мастерских. Учителя Дровнинской школы считали, что в условиях сельской школы «ремеслу нельзя обучиться, можно разве ознакомиться с ним». Чтобы «провести в крестьянскую среду ремесленные знания, особенно при­менимые к сельскому хозяйству, и задержать побольше учеников при школе, и ослабить вредное влияние сто­личных мастерских», обучение ремеслу при школе строи­лось следующим образом: учеников мастерству обучал мастер; учитель наблюдал и руководил мастером; учитель, заведующий мастерской, должен был обладать специаль­ными знаниями в достаточной степени (доверяться од­ному мастеру никогда не следует); главная цель для уче­ников в мастерских - изучение ремесла; науки и ремесла одновременно и в равной степени в школе существовать не могут.

В школах Рачинского сельхозтруд, приобщение, к культуре земледелия «становится предметом почти обще­образовательным».

Ясно осознавая, что «воспитание, рассчитанное ис­ключительно на узкую сферу местных временных потребностей, заглушает врожденную человеку способность развития», С.А. Рачинский ищет ответы на им самим поставленные вопросы. Где же средний путь между та­кими крайностями как развитие личности ребенка и кон­кретные потребности общества? До какой степени воспи­тание должно быть национально и современно, до какой степени должен быть развит в нем элемент общечелове­ческий, вечный? Не менее затруднительна, считал Рачин­ский, другая вечная проблема воспитания. Это противо­речие между правом индивидуальности на самобытное развитие и «нестерпимым насилием» над личностью, ког­да мы подводим ее под стандартный уровень. С другой стороны, индивидуализм может развиться до опасного для общества уровня. Есть ли и где она, «истинная, за­конная граница этому стремлению, где средства удержать его развитие в должных пределах, не насилуя природы ребенка»?

В.В. Розанов, который хорошо знал Сергея Алексан­дровича, так высказывался о Рачинском: «Он никогда не был только специалистом. Круг умственных и сердеч­ных его интересов был бесконечно и неопределенно раз­нообразен. Он был философ по жизненному труду свое­му, особенно - по практической философии, выра­зившейся в делах».

Свои педагогические идеи С.А. Рачинский изложил в сборнике статей «Сельская школа». Книга издавалась в 1891, 1892, 1898, 1899, 1902 и 1991 годах. В свое время она была настольной книгой учительства России и поис­тине может быть названа школьным заветом для русской народной школы.

Читайте также: