Назову себя гантенбайн цитаты

Обновлено: 06.11.2024

Сон – это самая далекая страна, какая существует на свете.

Добавил Kabuto 03.01.12 в 6:00
  • Скопировать
  • Сообщить об ошибке
03.01.2012 - 20:01

Читая эту цитату хочется спать))) : LAZY: : LAZY:

Похожие цитаты

Вероятно, она спала, а сон — это самая далекая страна, какая существует на свете; он не то чтобы так думал, а ощущал: покуда она спала, ее не было в этом городе.

Следующая цитата

Назову себя Гантенбайн

"Назову себя Гантенбайн" — одно из значительнейших произведений модернистской литературы XX века. Роман, является своеобразным эталоном европейского понимания стиля "сад расходящихся тропок", рожденного в древности в Китае, но впоследствии достигшего кульминации в латиноамериканской литературе.
Мотив двойничества — вообще ключевой для творчества Фриша — получает в романе "Назову себя Гантенбайн" совершенно иное звучание, поскольку читатель имеет дело даже не с реальными и вымышленными персонажами, но с двумя персонажами равнозначными, действующими в параллельных ветвях единой реальности. При этом понять, кто из них более "истинен", очень и очень нелегко.

Следующая цитата

Я никогда больше не буду целоваться, думаю я; вещество, из которого сделаны губы, слишком чужое.

Мария Шнигирь цитирует 6 лет назад

Как тихо, если не курить!

Зарема Заудинова цитирует 8 лет назад

Человек что-то испытал, теперь он ищет соответствующую историю, нельзя, кажется, долго жить, что-то испытав, если испытанное остается без всякой истории, и подчас я представлял себе, что у кого-то другого есть точная история того, что испытал я

Avgusta Kalinina цитирует 3 дня назад

лишь тайна, которую они друг от друга скрывают, делает их парой.

Avgusta Kalinina цитирует 3 дня назад

Любая дама, чем увереннее она, что ее не считают продажной, позволяет платить за себя.

Andrey Potekhin цитирует 13 дней назад

Человек что-то испытал, теперь он ищет соответствующую историю, нельзя, кажется, долго жить, что-то испытав, если испытанное остается без всякой истории, и подчас я представлял себе, что у кого-то другого есть точная история того, что испытал я…

Avgusta Kalinina цитирует 15 дней назад

Брак – это ведь тоже проданная независимость, только и всего.

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

Как будто ничего и не было… Сентябрьский день, и, выходя снова на свет из темных и совсем не прохладных могил, мы щуримся, так ослепителен день; я вижу рыжие пашни над могилами, вдалеке темнеет осеннее море, полдень, все сиюминутно, ветер в пыльном чертополохе, я слышу звуки флейты, но это не этрусские флейты в могилах, а ветер в проводах, под зыбкой сенью оливы стоит моя машина, серая от пыли и раскаленная, адская жара, несмотря на ветер, но уже снова сентябрь; но все сиюминутно, и мы сидим за столом в тени и едим хлеб, пока не зажарится рыба, я охватываю ладонью бутылку, проверяя, охлаждено ли вино (вердикьо), хочется пить, потом есть, жизнь мне нравится…

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

– А ведь ему это почти удалось, – говорю я, глядя на свои ногти, которые вот и опять в порядке, – почти…
– Что удалось?
– Отчалить без истории

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

Я пожимаю плечами.
– Следствие установило, – говорит он не без угрозы в голосе, – что, например, особы по имени Камилла Губер не существует и не существовало на свете, так же как и господина по фамилии Гантенбайн…
– Знаю.
– Вы рассказываете сплошные вымыслы.
– Я переживаю сплошные вымыслы

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

Что Свобода видит: дороги, черные, серые, белые, желтые, асфальт или бетон, жарко, асфальт в мареве, дрок, повороты, которые проезжал уже несметное множество раз, придорожные столбы, отсчитывающие мили, аллеи в крапинах тени, осликов, запряженных в повозки, бочки со смолой, предместья, пароходы в порту, народ, красные огни светофоров, нищету, железнодорожные насыпи, товарный состав, море между его колесами, морской берег с поворотами налево и поворотами направо, прямо, затем опять направо, и налево, и направо, налево, направо и дальше, вторая скорость, третья скорость, вторая скорость, автобусы сзади, пыль от грузовиков сзади, виадуки над путями, море, кактусы, море, дрок, море, мосты, деревни, которые попадаются снова и снова, городки, площади с памятниками, блуждающие огоньки в сумерках, деревья в свете фар, придорожные столбы в свете фар, вдруг белую воловью упряжку, камыши в свете фар, море как мрак кромешный, задние огни, стада овец сплошным кишеньем зеленых глаз в свете фар, руки на руле, асфальт при лупе над морем, придорожные столбы в свете фар, дорогу, руки на руле, дорогу и так далее.
Чего Свобода не видит: ее лица

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

Эндерлин в мягком кресле у письменного стола, бледный, в синем халате, Эндерлин держит в руке еще влажную пленку, свою кардиограмму, которую этот предупредительный врач дал ему посмотреть, она как арабский шрифт, красиво, но загадочно, она напоминает ему дорожный указатель в пустыне между Дамаском и Иерусалимом, прочесть нельзя, по красиво, так что Эндерлин даже восхищен каллиграфией своего сердца, которой он никак не ждал от себя, он не может на нее наглядеться

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

Зачем же вам сейчас, в два часа ночи, перед тяжелым будничным днем, еще раз выяснять ваше прошлое? Признания с их блаженством израсходованы, пробелов в доверии нет, любопытство растрачено; предыстория другого – это книга, о которой, как о каком-нибудь классике, думают, что ее знают, несколько уже запылившаяся, и только при переездах, при виде пустых комнат, где гулки все звуки, берут еще раз в руки такие книги, чтобы изумиться, увидев, с кем ты жил столько лет. Столько лет изумляться нельзя. Сейчас вы гасите сигарету. Прошлое уже не тайна, настоящее убого, потому что оно с каждым днем все больше изнашивается, а будущее – это старение…

Катя Кулешова цитирует 4 месяца назад

Глупое происшествие на взморье, мимолетное, разумеется, объятие между пиниями, которые только и остаются в памяти, неверность, давно потерявшая силу за давностью, с болью проклятая, потом понятая, конечно; ее имя или его имя хранится в молчании, как святыня, произносится лишь в чрезвычайном разговоре, стало быть, редко, один или два раза в год, чтобы оно не износилось, как любовь ваших тел. О это имя! Только оно и дает еще раз то сумасшедшее чувство, по меньшей мере, оборотную его сторону. Остается привязанность, по сути большое счастье: только безумие отважится поколебать ее внезапным подозрением среди бессонной ночи. Что же стряслось? И вот вы делаете вид, что устали, и вот вы гасите свет, ибо что уж там может стрястись. И затем, в то время как другой опять уже спит, возникают планы, какие строят узники, и вот вы ночью готовы к любому повороту, к побегу, вы бесстрашны и ребячливы, это не вожделение, а тоска по вожделению; и вот вы укладываете чемоданы. Один раз она, другой раз он. Это уравновешивается. Далеко это не уводит, супружеская измена, но супружество остается в силе. Вы пара, по существу, уверенная, что никогда друг друга не потеряете, пара с мертвыми для любви телами, и никакие чемоданные сборы тут не помогут, достаточно лишь дорогого голоса в телефонной трубке, и вот вы возвращаетесь, чтобы признаться или не признаться, и живете снова в быту, который и есть истина, в пижаме и с зубной щеткой во рту, измазанном пеной, на виду у другого, с музейной наготой в ванне, непринужденной наготой, которая не волнует, и говорите в ванной о гостях, которые только что ушли, и о духовном мире, который вас связывает. И понимаете друг друга, не обязательно во всем соглашаясь. Вы живые люди, вы развиваете свои взгляды, но вы знаете ваши тела, как знают свою мебель, и вот вы ложитесь в постель, потому что опять уже два часа, а завтра тяжелый день. «Сейчас» – это не ваше «сейчас», а ваше «всегда». Вспышки нежности, о да, бывают, но один из двух устал или занят мыслями, которые пришли только сейчас, а тела ваши ведь всегда здесь. И вот вы одни в доме, вы вдвоем, но это бывает часто, куда как часто. Ничего тут такого нет. И вот вас снова засосал брак, и вы целуетесь, и ваш поцелуй как точка. Вы тоскуете: не друг о друге, ведь вы-то налицо, вы тоскуете о выходе за пределы друг друга, но совместно

Следующая цитата


Женщина - человек до того, как её любят, иногда и после этого; как только её полюбят, она чудо, и значит, ненадёжна.


Из движущегося такси, с просунутой в потёртую петлю рукой, он видел мир: вчерашние фасады, вчерашние площади без изменений, те же улицы и те же перекрёстки, что и вчера, огромная реклама какой-то авиакомпании, уже вчера бросившаяся ему в глаза. Всё без изменений: только сейчас не вчера, а сегодня. Почему всегда бывает сегодня? Праздный вопрос, должно ли так быть, тяготил его, как мокрый носовой платок в брюках. Он опустил стекло, чтобы на ходу, незаметно выбросить хотя бы мокрый платок; но не решился.

Читайте также: