Мешалкин евгений николаевич цитаты
Обновлено: 17.05.2024
25 февраля родился один из величайших ученых, врачей и педагогов, основатель Новосибирского научно-исследовательского института патологии кровообращения, академик РАМН Евгений Николаевич Мешалкин.
По воспоминаниям коллег и учеников сейчас можно восстановить самые яркие и интересные черты Евгения Николаевича, оценить невероятный масштаб и силу личности, которые не только создавали атмосферу и особый принцип работы всего учреждения, но и сформировали коллектив, традиции которого передаются из поколения в поколение от опытных врачей молодым. Мало кому из медиков выпала честь быть родоначальником хотя бы одной дисциплины - Е.Н. Мешалкин стал основоположником сразу трех: анестезиологии, лучевой диагностики и кардиохирургии врожденных и приобретенных пороков сердца. Е.Н. Мешалкин и его учитель и коллега А.Н. Бакулев. 24 сентября 1948 г. в СССР произведена первая операция при ВПС - закрытие открытого артериального протока. Оперировал А.Н. Бакулев. Наркоз осуществлял Е.Н. Мешалкин.В 1957 г. Е.Н. Мешалкин принял предложение академика М.А. Лаврентьева возглавить Институт в составе Сибирского отделения АН СССР и переехал в Новосибирский Академгородок. Вместе с Евгением Николаевичем в Сибирь уехала большая группа ученых и врачей.«Мешалкинцы» развернули большую хирургическую деятельность, оперировали все известные к тому времени пороки сердца и крупных сосудов и вошли тем самым в число ведущих кардиохирургических клиник страны.
До переезда Е.Н. Мешалкина в Новосибирск кардиохирургии на востоке СССР не было вообще - Институт экспериментальной биологии и медицины начинал свою деятельность с нуля. Уже к моменту открытия Института госпитализации в его клинику ожидало около 300 пациентов с различными патологиями.
Пока строился Академгородок и возводилось здание института, специалисты работали на базе нескольких городских больниц. В 1963-1964 гг. учреждение перешло в ведение Министерства здравоохранения РСФСР и сменило название на НИИ патологии кровообращения.
По свидетельству всех, кто был лично знаком с Е.Н. Мешалкиным, это был человек, стремившийся досконально изучить все аспекты, так или иначе связанные с делом всей его жизни - кардиохирургией. Этому же он учил всех, с кем работал. «Диагностика заболеваний сердца - дело очень сложное, требующее наблюдения больного перед операцией, полного обследования его с помощью сложных, часто комбинированных методик и различных приборов и аппаратов. Но главное - опыт и разностороннее образование специалиста», - писал в своих мемуарах Е.Н. Мешалкин.
Это был блестящий врач, привнесший в медицину, особенно в развитие сердечно-сосудистой хирургии, много нового: 32 вида операций были выполнены Е.Н. Мешалкиным впервые в отечественной практике.
Под его руководством был внедрен комплекс мер по профилактике септических осложнений после хирургических вмешательств (применение синтетических моющих средств для обработки рук хирургов, введение цветного операционного белья и др.). Им разработана система наблюдения и обобщения отдаленных результатов операций. Новаторство Евгения Николаевича подтверждают 47 авторских свидетельств и патентов. Мешалкин-педагог подготовил 43 доктора и 130 кандидатов наук.
«Хирург обязан, после того как заканчивает операцию, наблюдать своего больного до момента, пока тот не выйдет из критического состояния, то есть практически каждый хирург становится на какое-то время реаниматологом», - эти слова Евгения Николаевича стали заповедью для всех его учеников. 12-14 часов в сутки - обычный рабочий день хирургов, которые в то время обязательно наблюдали больного после операции, выводили своих пациентов из тяжелого состояния. Суровый в своей профессиональной требовательности коллектив не делал скидок ни на то, что ты новичок, ни на то, что ты еще юн или уже в солидном возрасте, ни на то, что ты хрупкая женщина. Свое право на профессию нужно было доказывать.
22 марта 1989 г. на пленуме Советского комитета защиты мира Е.Н. Мешалкин был избран народным депутатом СССР, где вместе со своим коллегой академиком РАМН Н.М. Амосовым представлял интересы здравоохранения.Институт начинал свою деятельность, когда кардиохирургия в стране проходила этап становления, арсенал технических приспособлений и оснащенность клиники оставляли желать лучшего.
Но результаты работы кардиохирургических бригад до сих пор остаются эталоном для новых поколений хирургов и анестезиологов благодаря огромному вниманию, которое уделялось в клинике выхаживанию больных. Особое отношение к пациентам, привитое всем, кто работал в институте, сохраняется и сейчас и дает право говорить о традициях школы Мешалкина.
В сибирский период (1959-1997) сложились индивидуальные особенности этой научной школы: в процессе изучения проблемы естественного течения пороков сердца (адаптации, компенсации и паракомпенсации) были зафиксированы морфологические изменения миокарда и сосудов. Идея компенсации оказала огромное влияние на развитие кардиохирургии в целом, показаав, что, когда возмещение утраченной функции становится патологией - паракомпенсацией, лечить и устранять лишь первопричину не только бессмысленно, но и опасно.
Эта идея лежит в основе современных представлений об оказании помощи при сердечно-сосудистой патологии и процессах ремоделирования. Именно с этих позиций определялись оптимальные границы вмешательства на конкретном этапе развития болезни при разработке хирургических технологий.
«Каждый день хирург рискует жизнью. Но не своей - чужой. Острое ощущение владеет хирургом повседневно: твои руки могут исцелить, дать жизнь и здоровье, а могут и убить. Нет сравнения с тяжестью ощущений человека, рискующего ежедневно чужой жизнью. », - писал Е.Н. Мешалкин.
Ежегодно расширяются возрастные границы для хирургического лечения: самые маленькие пациенты - это дети первых дней и даже часов жизни, а пожилые - люди старше восьмидесяти лет. Кроме плановой Институт оказывает экстренную помощь пациентам в критических состояниях.
Один из ведущих медицинских научно-исследовательских институтов России - Новосибирский институт патологии кровообращения имени академика Е.Н. Мешалкина - является крупнейшим исполнителем государственного задания по профилю «сердечно-сосудистая хирургия». Помощь здесь получают жители всех регионов страны.
Объем и спектр предоставляемых медицинских услуг постоянно растут. Сегодня в институте выполняют не только кардиохирургические вмешательства, но также нейро- и радиохирургические, трансплантации сердца и почек.
Но, пожалуй, одно из самых главных достижений и залог будущих успехов крупного российского научного и практического центра - это люди, которые в нем трудятся. Традиции и культура со временем, безусловно, приобретают новые черты, но уже на протяжении полувека остается незыблемым чувство преемственности, осознание причастности школе, огромному опыту и передовым знаниям.
По просьбе Евгения Николаевича над одной из операционных был спроектирован купол для наблюдения за вмешательствами. Через толстое, в 1 см, стекло специалисты могли видеть все действия хирургической бригады, происходящие в операционном поле.«Сегодняшние тридцатилетние, которые стоят у операционных столов, делают то, что творил Бакулев, достигнув шестидесятилетнего возраста. Причем делают уверенно, спокойно. Они быстро взошли на высокую ступеньку потому, что их привел Учитель. Развиваясь дальше, они обойдут Учителя и поднимутся выше его. Такова жизнь» (из интервью Е.Н. Мешалкина).
Несмотря на все кризисы в жизни страны и переломные события в ее истории, изменчивость быстро бегущего времени, школа Мешалкина остается верной своим главным принципам: любовь и внимание к людям, преданность науке, творчество в профессии, человеческая смелость. И вера в себя. И стойкость. И огромная ответственность. В 2003 г. на территории института установлен памятник Е.Н. Мешалкину, а осенью 2009 г. возведена символическая православная часовня. Вместе они составляют единый памятный комплекс, посвященный выдающимся кардиохирургам, и воплощают одну из основных идей медицины - единство врачебной деятельности и веры.
У подножия памятника каждый день можно видеть живые цветы и людей, которым специалисты института подарили здоровье и шанс на новую жизнь, а на скамейках возле часовни гости и пациенты любят отдыхать в тени деревьев и кормить птиц.
Следующая цитата
Современные исследователи истории Академгородка считают, что с именем Мешалкина связана «интересная, но загадочная история». На самом деле история эта трагическая.
Для Института экспериментальной биологии и медицины, где знаменитый хирург и ученый Евгений Николаевич Мешалкин был директором, строился специальный комплекс по отдельному проекту. В каждом помещении продумывалась каждая деталь. Под комплекс было заказано специальное дорогостоящее оборудование. Был спроектирован и строился даже специальный лечебный бассейн длиной 25 м.
Я уже писал, что был невольным свидетелем размолвки Лаврентьева и Мешалкина и видел Евгения Николаевича в дверях кабинета Лаврентьева, когда они оба продолжали говорить на повышенных тонах. Мне тогда показалось, что если бы этой дверью можно было хлопнуть, Мешалкин хлопнул бы ей обязательно. Но эта дверь мягко закрывалась. Тон же разговора и слова, которые я услышал, не оставляли никакого сомнения, что они вдрызг разругались.
В 1963 году у меня уже было много источников информации на самом верху нашего академического "Двора". Полуофициально шептались так: "Мешалкин не хочет заниматься фундаментальными исследованиями. Он хочет только оперировать. В Академгородок будут съезжаться толпы больных со всего Союза. Гостиница будет ими забита. Мы создавали Академгородок не для этого".
Такие разговоры были основаны на том, что Лаврентьев не один раз предлагал Мешалкину изменить соотношение фундаментальных исследований в Институте и практической хирургии. Мешалкин не соглашался. Он для себя всё продумал и менять ничего не хотел.
Фундаментальные исследования проводились в отделе, которым заведовала Ариадна Дмитриевна Соболева, жена академика Сергея Львовича Соболева. Тогда, уже неофициально, говорили, что именно она была инициатором этих разногласий.
Но беда Мешалкина заключалась еще и в том, что ему было поручено курировать медицину в Академгородке – больнично-поликлинический комплекс, строительство которого тогда был близко к завершению, а небольшой стационар, поликлиника и диспансерный отдел уже работали. Мешалкин работой их был недоволен и довольно резко их критиковал, в частности, он критиковал работу диспансерного отдела, которым руководила А.В. Алешкина, близкая подруга Веры Евгеньевны Лаврентьевой и жена будущего академика М.Ф. Жукова.
Видимо, под влиянием этих двух дам Соболевой и Алешкиной «баба Вера» заняла непримиримую позицию по отношению к Мешалкину. В такой ситуации до Михаила Алексеевича уже не доходили никакие разумные аргументы. Лаврентьев решил избавиться от Мешалкина любыми путями.
Сделать это было совсем непросто – директора академических институтов избирались Общим собранием АН СССР. Единственным шансом у академика Лаврентьева было доказать своим коллегам в АН, что Мешалкин создает не академический, а отраслевой институт, которому место в Минздраве.
Специальная комиссия, посланная Академией наук СССР, разумеется, всё понимала, но члены этой комиссии сознавали и то, что вместе Лаврентьеву и Мешалкину не работать, поскольку разногласия переросли в непримиримую вражду.
Поэтому сначала Мешалкина освободили от обязанностей директора института. Потом специальными решениями Академии наук Институт экспериментальной биологии и медицины был разделен на две неравных части: отдел, которым руководила Ариадна Дмитриевна Соболева, остался в СОАН, а остальная часть сотрудников была переведена во вновь созданный в Минздраве Институт патологии кровообращения.
И когда до сдачи комплекса в эксплуатацию было уже рукой подать, корпус неожиданно для всех передали вновь созданному Вычислительному центру СОАН.
А вот как трактует начало конфликта историк-исследователь Н.А. Куперштох.
"В теоретическом отделе работала жена одного из основателей Сибирского отделения академика С. Л. Соболева — Ариадна Дмитриевна Соболева. По воспоминаниям современников, это была энергичная женщина, мать семерых детей, которая защитила докторскую диссертацию и «которой до всего было дело». Естественно, что Ариадна Дмитриевна рассказывала о деятельности Мешалкина-директора и внутриинститутских проблемах своему супругу, который мог, в свою очередь, проинформировать М. А. Лаврентьева.
Очень скоро «перекос» в выделении институту финансов и оборудования в пользу клинического отдела стал тревожить и самого М. А. Лаврентьева. Ещё в начале 1961 г. он вызвал Е. Н. Мешалкина и потребовал усилить теоретические исследования в соответствии с академическим профилем института. «Мне было сказано, — вспоминает Е. Н. Мешалкин, — что все наши заявки СОАН не может удовлетворить, так как они слишком велики, и вообще наш институт очень дорогой»".
В мае 1963 года президиум АН СССР постановил преобразовать ВЦ Института математики в самостоятельное научное учреждение ВЦ СОАН СССР.
Делалось это под недавно приглашенного в СОАН доктора ф.-м.н. Г.И. Марчука, который на общем собрании АН был избран член-корреспондентом, а затем и директором Вычислительного центра СОАН. ВЦ вначале переехал из института математики и ряда квартир в здание, по Морскому пр. д.2, где ранее была поликлиника.
А затем академик Лаврентьев предложил практически достроенный корпус Мешалкина отдать ВЦ. Так и было сделано.
Мешалкин впоследствии построил свой новый корпус – точную копию первого, но уже не на территории Академгородка, а за его пределами, недалеко от въезда в Академгородок.
Не сосчитать, скольким людям впоследствии прославленный хирург, лауреат Ленинской премии, академик Академии медицинских наук, спас жизнь.
А Академгородок лишился взыскательного куратора академгородковской медицины, и она много лет оставалась на уровне провинциальных городов страны. Сколько было допущено медицинских ошибок! Как слабо была организована экстренная помощь! Сколько жителей скончалось, не дождавшись медицинской помощи!
Мы тогда считали, да так, по-видимому, и было на самом деле, что академики А.И. Мальцев, В.В. Воеводский, а позднее Н.Н. Яненко погибли именно из-за расхлябанности и плохой организации медицинской помощи. А сколько было случаев, когда жертвами становились не академики, а простые люди!
Тогда об этом помалкивали в тряпочку.
Конфликт между Лаврентьевым и Мешалкиным начался в 1961 году и продолжался весь 1962 год. На заседаниях Президиума СО АН М. А. Лаврентьев стал неоднократно повторять, что задумка с институтом Мешалкина «оказалась неудачной».
Поскольку Академгородок тогда был деревней, где все слухи распространялись мгновенно, мы знали все перипетии этого конфликта. Многие доверяли словам Лаврентьева, но те, кто знал, как могут строиться отношения и приниматься решения, понимали, что дело все же не в этом.
Теперь опубликованы стенограммы заседаний и Президиума СО АН, и районной партконференции, где, совершенно естественно излагались официальные версии происшедшего, но и не только они, – там звучали и другие мнения.
Поскольку материалы весьма интересны, приведу обширные выдержки из исследования (с моими незначительными комментариями), которое провела историк Н.А. Куперштох, ознакомившаяся с рядом архивных документов.
"3 апреля 1962 г. бюро Президиума приняло решение «О недостатках в подборе и расстановке кадров в учреждениях СО АН СССР», в котором предписывалось создать комиссию по проверке подбора и расстановки кадров в Институте экспериментальной биологии и медицины (ИЭБиМ) в связи с бесконтрольностью в приеме непроверенных и непригодных сотрудников.
В октябре 1962 г. этому институту были изменены лимиты численности персонала с 850 до 807 чел., а в ноябре принято протокольно (без обнародования) решение бюро Президиума закрыть вакансии по ИЭБиМ в количестве 103 штатных единиц, соответственно уменьшив лимиты численности.
21 декабря 1962 г. бюро Президиума СО АН заслушало информацию М.А. Лаврентьева о реорганизации Академии наук СССР. Суть реорганизации заключалась в следующем: предполагалось передать часть научно-исследовательских учреждений АН СССР, занимающихся отраслевыми и прикладными исследованиями, в ведомства по профилю их деятельности. Необходимо заметить, что аналогичная структурная перестройка АН СССР в 1961 г. миновала Сибирское отделение как находившееся в стадии организации. В 1962 г. на СОАН пришла «разнарядка» по выделению НИУ, ведущих преимущественно прикладные исследования.
М. А. Лаврентьев подчеркнул, что такая передача освободит институты от чисто прикладной тематики и позволит сосредоточить усилия на общетеоретических вопросах.
Так ли это было на самом деле? Документы свидетельствуют, что реорганизацию сети НИУ в Сибирском отделении использовали, для того, чтобы, во-первых, освободиться от «старых» институтов, которые достались Отделению в наследство от филиальских структур Академии наук СССР и которые оказалось проще вывести за рамки СО АН, чем реформировать, и, во-вторых, «наказать» тех руководителей НИУ, которые по той или иной причине не устраивали руководство Отделения.
В числе последних оказался и Е.Н. Мешалкин. На заседании бюро Президиума было объявлено, что руководство СО АН считает целесообразным закрыть ИЭБиМ с передачей клинической части Министерству здравоохранения РСФСР, а теоретической — Новосибирскому университету, медицинскому институту и институтам Новосибирского научного центра, близким по профилю.
Е.Н. Мешалкина освободили от обязанностей директора. Таким образом, конфликт М. А. Лаврентьева с Е.Н. Мешалкиным предопределил судьбу института".
Академик Лаврентьев был мастер использовать складывающуюся конъюнктуру.
Решение о передаче (а фактически — расформировании) этого института вызвало широкий резонанс среди научной общественности.
На районной партконференции 25 декабря 1962 г. первый секретарь Советского РК КПСС М.П. Чемоданов на многочисленные вопросы делегатов о причинах освобождения Е. Н. Мешалкина от должности отвечал следующим образом:
«Относительно освобождения профессора Мешалкина было заключение комиссии, которая проверяла положение дел, и было принято решение считать целесообразным сосредоточить усилия профессора Мешалкина на руководстве клинической частью в качестве заместителя директора по науке. Это заключение было принято единодушно в бюро Президиума СО АН СССР».
Видите, как обтекаемо сформулировал ситуацию Первый секретарь РК КПСС. Он явно стоял на стороне академика Лаврентьева, сформулировав свой ответ так, чтобы представить позицию СО АН в наиболее выгодном свете.
Н.А. Куперштох продолжает:
"Однако присутствовавший на этой конференции сотрудник ИЭБиМ И. А. Медведев так прокомментировал ситуацию:
«Сейчас дело изображается таким образом, что институт передается в соответствующие ведомства вместе с рядом других институтов. Тогда это принимает форму естественности и законности, хотя делать этого нельзя было. Наш институт уникален, такого нет не только в Союзе, такого нет нигде в мире. Сейчас теоретиков отделяют от хирургов, директор снят, и судьба института не ясна. Мы, конечно, можем уехать обратно в Москву, у нас у всех там кровные связи, но мы приехали сюда для того чтобы работать, а не для того, чтобы уезжать. Школа хирургов и специалистов-кардиологов может погибнуть, а создать ее очень трудно. Ее начал создавать еще в 1926 г. проф. С. И. Спасокукоцкий. Мы считаем, что развал школы — это антигосударственное дело, и Советский Союз лишится крупной школы, а это не в нашу пользу»."
Но были и другие, «заказные», выступления.
"Так, один из сотрудников Института гидродинамики, директором которого был М. А. Лаврентьев [я не сумел узнать, кто именно. МК], заявил следующее:
«Я не специалист в медицине, но мне кажется, что направление хирургии — это одно из старых направлений развития медицины. Сейчас наука бурно развивается, возникают все новые и новые направления, и если институт закоротить на одно направление, то он может быстро отстать. Сейчас в биологии появляется много других, чрезвычайно важных для государства направлений, поэтому закоротить институт одной узкой областью было бы неправильно. У нас есть Академия медицинских наук, она занимается вопросами хирургии, и целесообразно было бы сосредоточить хирургические исследования в ее стенах, передав туда часть Института экспериментальной биологии и медицины»".
А вот еще один документ. Стенограмма заседания Президиума 26 декабря 1962 г. отразила спектр мнений об институте.
«М.А. Лаврентьев: Задумка с этим институтом: иметь синтез биологических исследований с дальнейшим их непосредственным апробированием в клинике — к сожалению, не получилась. На сегодня институт имеет чисто хирургическую часть и биологическую, но они изолированы друг от друга. Мое предложение: медицинскую часть передать Минздраву, а биологию оставить в составе СО АН.
Е.Н. Мешалкин: Мы занимаемся физиологией кровообращения, а не хирургией! И наши исследования пока мало кому понятны. Но полеты в космос человека говорят о необходимости исследований на молекулярном уровне. Пока что у нас собираются отобрать и отдать Вычислительному центру здание клинического отдела. Это здание специально строилось как клиника, оснащено специальным оборудованием. Я прошу оставить это здание институту.
С.А. Христианович: Заслугой СОАН было то, что мы привлекли сюда специалистов, в том числе и в институт Мешалкина, в результате чего он превратился в мощную клинику — центр не только Сибири, но и страны. Закуплено импортное оборудование, сделаны уникальные операции. Был спроектирован и строится первый фактически по-настоящему оснащенный институт-клиника в Союзе, на которую с восхищением и завистью смотрели крупнейшие специалисты Москвы и Ленинграда. Не могу сказать, где этому институту будет лучше, — может быть, в этой сложившейся трудной ситуации институту лучше будет в ведомстве Министерства здравоохранения. Но вопрос с новым корпусом мы решать здесь неправомочны, это большой государственный вопрос, так как на строительство затрачены огромные средства.
Ю.И. Бородин, и.о. директора ИЭБиМ: Единого института нет. Но вопрос о будущем института надо решать осторожно. Институт был задуман блестяще — сочетание теории с внедрением в практическое здравоохранение. То, что задуманное реализовалось не в полной мере, — еще не повод передавать его в другую организацию. За таким решением стоят судьбы многих людей. Необходимо создать авторитетную комиссию, чтобы все решить правильно».
М.А. Лаврентьев настаивал на том, чтобы институт как можно скорее был реформирован, а его клинический отдел вместе с Мешалкиным выведен из состава Сибирского отделения.
Уже выстроенного Специализированного корпуса институт так и не получил. Часть здания была отдана Вычислительному центру, часть — университету и другим нуждающимся организациям. Лечебный бассейн – профсоюзному комитету (мы на этом настояли). Мешалкин оказался в очень трудном положении: у него не было здания, неясна была будущая ведомственная принадлежность, не ясно было, удастся ли вообще сохранить хотя бы часть института.
В Новосибирске побывали комиссии из Министерства здравоохранения РСФСР и Академии медицинских наук СССР. Ведомства не хотели принимать в свой состав «ободранный» институт — без здания, без специалистов, без оборудования. Мешалкин вынужден был обратиться в высокие инстанции с требованием, чтобы Сибирское отделение выделило финансирование на строительство корпуса для института. Однако М. А. Лаврентьев не собирался этого делать.
Вот как вспоминает об этом противостоянии М.С. Алферов, бывший тогда секретарем Новосибирского обкома КПСС:
«В конфликт были включены обком партии, отдел науки ЦК КПСС, Госкомитет по науке и технике, Академия наук СССР, министерства здравоохранения СССР и РСФСР и даже секретарь ЦК КПСС Л. Ф. Ильичев. Конфликт продолжался не один год и зашел в тупик.
Наконец дело дошло до Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина. С академиком Лаврентьевым нам довелось быть на приеме у Алексея Николаевича. На столе у него лежала наша справка, слушая Лаврентьева, он ее перелистывал. Беседа была короткой, точнее, не беседа, а деловой и весьма конкретный разговор. Единственный вопрос он задал: а не придется ли нам завтра еще один институт выводить из системы Академии наук?
Он предложил перевести институт в ведение Министерства здравоохранения РСФСР, а для его строительства выделить материальные и финансовые ресурсы из средств Академии наук СССР».
Вот так и решилась судьба института.
Несмотря на то, что и у самого Мешалкина, и у института были очень влиятельные и авторитетные защитники, рычаги воздействия на властные структуры, которыми располагал Лаврентьев, оказались мощнее: деньги на строительство здания для института Мешалкина Академия наук СССР так и не выделила. Средства были получены по другому каналу, за счет сумм, заработанных на ленинском субботнике. Это тоже было решение Косыгина.
Определилась, наконец, и ведомственная принадлежность Института экспериментальной биологии и медицины: в 1963 г. он был передан в состав Министерства здравоохранения РСФСР.
Е. Н. Мешалкина восстановили в должности директора.
Из СОАН в Министерство здравоохранения РСФСР была передана весьма значительная часть персонала (примерно 80%), в основном это были практикующие хирурги из отдела, который возглавлял Е. Н. Мешалкин. Часть сотрудников — 137 чел. – была переведена в Институт цитологии и генетики. Еще одно научное подразделения, сектор медицинской географии (18 чел.) был передан Биологическому институту СОАН.
В Новосибирск пригласили академика В. Н. Черниговского, который возглавлял в АН СССР Объединенный научный совет «Физиология человека и животных» и поставили перед ним вопрос об организации в составе СОАН нового Института – Института физиологии на базе переданных в Институт цитологии и генетики лабораторий.
Ознакомившись с наработками этих лабораторий, академик Черниговский вышел в Президиум АН СССР с предложением о создании в Сибирском отделении Института физиологии. На пост директора будущего института была предложена кандидатура профессора А. Д. Слонима из Института физиологии им. И. П. Павлова. Вскоре А. Д. Слоним переехал в Новосибирск вместе с группой сотрудников и возглавил новый институт.
В первые 10 лет своего существования в Сибирском отделении АН было несколько крупных получивших большое общественное звучание конфликтов с участием крупных ученых (вот некоторые из них: С.А. Христианович, Е.Н. Мешалкин, Б.В. Войцеховский, И.И. Новиков). В конце концов, Христианович и Новиков вернулись в Москву, Мешалкин ушел из СО АН в Минздрав РСФСР и только Войцеховский сумел восстановить отношения с М.А. Лаврентьевым. А сколько было конфликтов немного помельче! Менее звучных. Ведь неспроста покинули Академгородок академики Работнов и Струминский, член-корреспонденты Григолюк и Бокий.
Следующая цитата
Уголовное дело о растрате в новосибирской клинике имени Мешалкина дошло до суда. Бывшего замдиректора учреждения Евгения Покушалова обвиняют в хищении почти 2 млрд рублей.
Прокурор Новосибирской области Яков Хорошев утвердил обвинительное заключение по делу «заместителя директора федерального государственного бюджетного учреждения „НМИЦ имени академика Е.Н. Мешалкина“», сообщили в ведомстве 1 июня. Его обвиняют по ч. 4 ст. 160 УК (растрата с использованием своего служебного положения, организованной группой, в особо крупном размере).
Имя подозреваемого не называется, но фабула совпадает с обвинениями, предъявленными бывшему замдиректора клиники Евгению Покушалову. С ним было заключено досудебное соглашение.
«По версии следователей регионального УФСБ, замдиректора учреждения в 2015—2018 годах совместно с другими участниками и руководителями коммерческих организаций создал для подконтрольных фирм условия для победы на аукционах, проводимых учреждением в целях закупки медицинских товаров, — напомнили в прокуратуре. — Таким способом ему удалось похитить бюджетные денежные средства в размере почти 1,9 млрд рублей».
Прежде сообщалось об ущербе порядка 1,3 млрд рублей. Дело Покушалова было выделено в отдельное производство. Он и другие фигуранты возместили порядка 960 млн рублей.
Уголовное дело Покушалова рассмотрит Центральный районный суд Новосибирска.
В феврале 2019 года Покушалова обвинили в мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК РФ) и легализации средств (ч. 4 ст. 174.1 УК РФ), сначала он был помещен в СИЗО, позже его отправили под домашний арест. В 2020 году его отпустили под подписку о невыезде, затем его назначили советником председателя Сибирского отделения РАН.
Подозреваемыми также стали совладельцы ООО «Фаворит», поставлявшего медикаменты для больницы, Евгений Первушин и Александр Сорокин, а также Андрей Третьяков.
Официальных комментариев о сути обвинений следствие не давало, меры пресечения фигурантам избирались в закрытом режиме. Но известно, что дело касается закупки, в частности, кардиостимуляторов. Его завели по материалам ФАС, обнаружившей картельный сговор в клинике.
Затем уголовное дело возбудили в отношении экс-директора клиники, бывшего депутата заксобрания от «ЕР» и лидера списка партии Александра Караськова, а также на его супругу Ирину Бойцову. Их обвинили по ч. 4 ст. 160 УК РФ (растрата) и ч. 5 ст. 33, ч. 4 ст. 160 УК РФ (пособничество в растрате). У самого Караськова на фоне этих событий произошел сердечный приступ и в зал суда его привезли из больницы. Утром в день избрания меры пресечения защита Караськова опубликовала его открытое письмо Путину. Он заявил «фактическом рейдерском захвате Центра, в целях возможного контроля финансовых бюджетных потоков».
Читайте также: