Маркиза де мертей цитаты

Обновлено: 06.11.2024

Какая поистине наглая самоуверенность у этого человека: он осмеливается спокойно спать, когда женщина, имеющая основания жаловаться на него, еще не отомщена!

Чары, которые якобы обретаешь в другом, находятся в нас самих, и только одна любовь делает столь прекрасным любимое существо.

Я научилась выглядеть веселой, когда под столом втыкала себе вилку в ладонь. Я стала виртуозом обмана. Я консультировалась со строгими моралистами, как надо выглядеть, с философами, как надо думать, с писателями, чтобы знать, как себя выгодно вести. И в результате я свела всё в один удивительно простой принцип. Победи или умри.

Следующая цитата

. если это не любовь, то любви вообще не существует. Вы отрицаете это на сто ладов, а доказываете на тысячу.

Добавила когтистая 07.06.10

Скопировать
Сообщить об ошибке

Следующая цитата

"Опасные связи" — один из наиболее ярких романов XVIII века — единственная книга Шодерло де Лакло, французского офицера-артиллериста. Герои эротического романа виконт де Вальмон и маркиза де Мертей затевают изощренную интригу, желая отомстить своим противникам. Разработав хитроумную стратегию и тактику обольщения юной девицы Сесиль де Воланж, они виртуозно играют на человеческих слабостях и недостатках. Перипетии сюжета в начале XXI века вызывают не менее острый интерес читателей, чем в 1782 году, когда роман только вышел из печати. Это подтверждается и успехом недавних экранизаций романа, где главные роли исполняли такие звезды, как Ума Турман, Клану Ривз и Джон Малкович.

Следующая цитата

Знаете скороговорку «лавировали, лавировали да не вылавировали»? С недавних пор я произношу ее как «манипулировали, манипулировали да не выманипулировали» :) Маркиза де Мертей вела рискованные игры, добивалась своего и все более зарывалась в своей безнаказанности, вот и вышибло ее из седла на одном из крутых поворотов.

. Я долго думала и продолжаю думать о личности маркизы. Такой вот парадокс: видишь перед собой человека, соответствующего всем критериям нарциссического и асоциального расстройств личности, но. сомневаешься: а вдруг это все же не социопатка, а, например, незаурядная женщина, скрутившая узлом свою нежную любящую душу, приучившая себя к хищничеству, чтобы выжить в этом жестоком мире.

Однако ж, маркиза именно социопатка-нарцисска, а не «укушенная», т.е. не жертва в посттравматике. Она еще девушкой избирает хищничество стилем жизни и с тех пор не изменяет этой стезе. Да, жертва нарцисса может вести себя агрессивно, издеваясь над другими людьми, но это не длится долго и тем более, не входит в привычку. Когда рана более или менее затягивается, нормальный человек возвращается к прежнему стилю поведения. Это во-первых.

Во-вторых, «укушенный» не проявляет активной агрессии. Обжегшись на молоке, жертва может дуть на воду, т.е. вести себя более осторожно и оборонительно. Допустим, превентивно собирать на любовников компромат — на всякий пожарный. Но она не будет активно агрессивна, как маркиза. Не будет плести многоходовок. Не будет губить людей толпами.

В-третьих, если рассматривать маркизу как мужененавистницу, сформировавшуюся в результате череды травм, то и это тоже не так. Маркиза едва ли не больше, чем мужчин, ненавидит женщин. Хотя, по идее, должна сплотиться с ними в войне против «мужиков-козлов» - при условии, что она доведенная до точки кипения жертва мужского насилия. Однако ж ненависть маркизы к людям тотальна. Социопатически и нарциссически тотальна. И замешана она на нарциссической зависти.

Наверно, трудно представить, но блестящая маркиза яростно завидует даже «простушке» Сесиль! Ее корежит от созерцания простодушной и искренней первой любви. От того, что «дурочке» Сесиль доступно то, что недоступно маркизе — радость взаимного чувства. Поэтому маркиза с особым воодушевлением разрушает эту любовь. Сесиль не просто пешка в ее игре против Жеркура. Сесиль - «самостоятельная» жертва маркизы. Предмет ее нарциссической зависти и ненависти. Как, впрочем, и Дансени, и президентша де Турвель.

Обратите внимание, как долго маркиза ненавидит, как цепляется за малейшую обиду и мстит за это несоразмерно. Ушел любовник — так надо развратить и обрюхатить его невесту. Мало того, предать это огласке. Жертвы падают штабелями: Сесиль и Дансени уходят в монастырь, мадам де Воланж теряет единственную дочь. И все это — только ради того, чтобы натянуть нос бросившему ее Жеркуру? Вы только вдумайтесь, сколь вопиюще несоразмерен ответ маркизы на «оскорбление». Очевидно, что ее паранойяльный мозг раздувает размер любой обиды. И мало того, ищет эту обиду там, где ею и не пахло — чтобы иметь «законный» повод ненавидеть.

Но давайте попробуем проследить истоки ее злокачественного нарциссизма. Хотя об обстановке в семье ее родителей информации почти нет, но мы видим в юной маркизе очень покорную и «удобную» дочь, которая полностью подчиняется решениям своей матери. Исходя из этого, можно предположить, что маркиза воспитана нарциссической матерью.

Сравните: та же Сесиль в свои шестнадцать ведет себя совсем иначе, чем маркиза в том же возрасте. Юная маркиза учится лицедейству и штудирует литературу — дабы вылепить совершенную маску социальной нормальности, а затем выходит замуж за первого, на кого ей указывает мать. Сесиль же простодушна, непосредственна, и замуж она хочет выйти за любимого Дансени, а не за Жеркура, за которого ее хочет отдать мадам де Воланж.

Маркиза с юных лет привыкла жить в маске социальной нормальности, ничем не выдавая своей истинной сути. Как она этого добилась, она расписывает Вальмону. Ну распирает же от осознания собственной крути, а рассказать-то никому нельзя.

(В скобках замечу, что многие «оговорочки», которые мы слышим от наших перверзников, и даже открыто поданные шокирующие заявления — вот из этой серии. Перверзник жаждет сообщить миру, какой он великий и ужасный — но нельзя. )

«Если мне было почему-нибудь грустно, я старалась принять безмятежный, даже веселый вид. Рвение мое зашло так далеко, что я даже причиняла себе нарочно боль, чтобы научиться изображать в этот миг удовольствие. Столь же тщательно, но с большим трудом училась я подавлять проявления неожиданной радости. Таким-то образом и приобрела я над своим лицом ту власть, которая вас, видимо, порою так сильно изумляла.

Я была еще очень молода и почти не привлекала к себе внимания, мне принадлежали только мои мысли, и меня возмущало, что можно уловить их, овладеть ими вопреки моей воле. Получив в руки это первое оружие, я стала его испытывать. Не довольствуясь тем, что теперь меня было уже не разгадать, я забавлялась, надевая самые разные личины. Уверенная в своих движениях, я следила за своими речами. Я управляла и тем и другим, смотря по обстоятельствам и даже лишь по случайной прихоти. С того времени мой истинный образ мыслей стал лишь моим личным достоянием, людям же я показывала лишь то, что мне было выгодно».

А вот как маркиза училась понимать других людей и уметь подстраиваться под них:

«Работа над собой заставила меня внимательно следить за выражением лиц и характером физиономий, и таким образом приобрела я тот проницательный взгляд, которому, впрочем, жизненный опыт научил меня доверять не всецело, но который в общем редко меня обманывал.

Мне не исполнилось еще пятнадцати лет, а я уже обладала способностями, которым большинство наших политиков обязаны своей славой, а между тем постигла лишь основные начала науки, которою стремилась овладеть».

Обратим внимание на самомнение: 15-летняя девочка усмехается, глядя на знаменитых политиков.
Научилась маркиза имитировать и любовь:

«По правде сказать, мне хотелось не испытывать чувство любви, а внушать его и изображать. Напрасно твердили мне, — и я читала об этом, — что чувство это нельзя подделать. Я отлично видела, что для этого нужно сочетать ум писателя с талантом комедианта. Я стала упражняться на обоих поприщах и, пожалуй, не без успеха».

Еще будучи замужем, маркиза ведет разгульную, но очень секретную жизнь. Любовники сменяют друг друга достаточно часто. Но значит ли это, что маркиза обладает неуемным сексуальным темпераментом? С точностью до наоборот. Психопаты холодны и глубинно асексуальны. В это трудно поверить, наблюдая промискуитетную жизнь многих из них. И тем не менее, надо понимать, что секс им нужен исключительно для утверждения власти над любовником. И этой власти перверзник достигает, в том числе, своей «многогранной» сексуальностью, и манипулятивными осчастливливаниями-фрустрированиями.

Давайте проанализируем, как маркиза описывает свидание с любовником. Обратите внимание: о своих эмоциях, чувствах — ноль информации (а нет их). Весь рассказ — только о том, какими инструментами и тактиками она воздействовала на жертву, и какие реакции та выдавала.

«Каким счастливым сделала я его в тот самый день, когда писала вам, что намерена разорвать наши отношения! А ведь я и впрямь обдумывала наилучший способ довести его до отчаяния. Игра ли моего воображения или действительно так было, — но он никогда еще не казался мне милее. Тем не менее я приняла его весьма немилостиво. Он надеялся провести со мной два часа до момента, когда моя дверь откроется для всех. Я же сказала ему, что собираюсь выйти из дому. Он спросил — куда. Я отказалась сообщить ему это. Он принялся настаивать. «Иду туда, где вас не будет», — сказала я с раздражением.

К счастью для себя, он был ошеломлен этим ответом. Ибо, скажи он хоть слово, неизбежно последовала бы сцена, которая и привела бы к задуманному мною разрыву. Удивленная его молчанием, я бросила на него взгляд, без иной цели, клянусь вам, как увидеть его недовольную мину. Но на прелестном этом лице я обнаружила ту глубокую и вместе с тем нежную грусть, перед которой — вы сами это признали — так трудно бывает устоять.

Мы направились в будуар, представший перед ним во всей своей роскоши. Там, наполовину по задуманному плану, наполовину в искреннем порыве, я обняла его обеими руками и упала к его ногам. «О друг мой! — молвила я. — Мне так хотелось, чтобы ты вкусил всю неожиданность этой минуты, но зато теперь я должна раскаиваться в том, что огорчила тебя, для вида напуская на себя холодность. Прости мне эту вину: я искуплю ее силой своей любви!»

Думаете, падение на колени и просьба о прощении были искренним порывом, которого маркиза впоследствии устыдилась и обесценила в письме Вальмону? Думаю, что нет. Ведь монолог произносился с точно рассчитанной целью:

«Вы сами можете судить о впечатлении, произведенном этой чувствительной речью. Осчастливленный кавалер тотчас же поднял меня, и мое прощение было скреплено на той же оттоманке, где мы с вами так весело и на тот же самый лад скрепили свое решение о нашем вечном разрыве».

Маркиза любуется своей показной, «фасадной» сексуальностью и неотразимым впечатлением, которое она производит на своих любовников. Оцените, как технично она готовит сценарий свидания, ставя целью не подарить и получить любовь, а укрепить свою власть над любовником:

«Поскольку нам предстояло провести наедине целых шесть часов, а я поставила себе целью все это время сделать для него одинаково сладостным, я постаралась умерить его пыл и сменила нежность милым кокетством. Кажется, никогда еще я до такой степени не старалась понравиться и никогда не была так довольна собой. После ужина, изображая поочередно то ребячливость, то рассудительность, становясь то игривой, то чувствительной, а то даже и распутной, я забавлялась тем, что превращала его в султана среди сераля, поочередно изображая самых различных одалисок».

Вот и думайте, истинная ли это сексуальность эмоционального и духовно здорового человека или игра в сексуальность, намеренное опутывание чарами? У меня нет сомнений, что второе.

В любом чистосердечном выражении искренних чувств маркиза видит уязвимость, чует запах жертвы.

«Он в довольно трогательных выражениях жалуется на свое несчастье, но скорбь его полна такой нежности и, по-видимому, так сильна и искренна, что мне кажется невероятным, чтобы женщина, которой представился случай довести мужчину до такого отчаяния и притом со столь малой опасностью для себя, не поддалась бы соблазну потешиться этим в дальнейшем».

Маркиза признается, что никогда не хотела любить сама, но хотела получать любовь других и для этого научилась в совершенстве имитировать любовь, идентичную натуральной. Что ж удивительного, что она, вся такая проницательная, не может понять истинного чувства Вальмона к президентше и называет его любовью?

«Да, виконт, вы сильно любили госпожу де Турвель, вы даже и теперь любите ее, безумно любите, но из-за того, что меня забавляло стыдить вас этой любовью, вы мужественно пожертвовали ею. Вы бы и тысячью женщин пожертвовали, лишь бы не снести насмешку. Вот ведь куда заводит нас тщеславие!»

«Я говорила и думала, и теперь еще думаю, что вы свою президентшу любите. Конечно, не слишком чистой и не слишком нежной любовью, но такой, на какую вы способны. Такой, к примеру, которая заставляет вас обнаруживать в женщине прелести и качества, коих на самом деле у нее нет, ставить ее на особое место, а всех других отодвигать во второй разряд».

По сути, маркиза описывает нарциссическую идеализацию, что в ее психопатическом представлении является любовью — хоть и «не слишком чистой и не слишком нежной».

А вот сахарное шоу ей хорошо понятно. Она и сама регулярно его разыгрывает — хотя бы бухаясь в ноги любовнику:

«Подобно восточному султану, вы никогда не бываете возлюбленным или другом женщины, а всегда ее тираном или рабом. Поэтому я совершенно уверена, что вы бесконечно унижались и раболепствовали, чтобы вновь войти в милость у этого предмета вашей страсти».

Идут года, а маркиза ни в чем не прокалывается. Сама высоконравственность, сама добродетель. Вот как: социопатке и в этом надо быть первой, и тут выделяться на фоне «просто порядочных» людей своей совсем уж голубиной чистотой. И в глазах света насквозь лицемерная маркиза пользуется уважением не меньшим, чем действительно высоконравственная и добродетельная президентша де Турвель.

Маркиза настолько преуспевает в ношении маски социальной нормальности, играет так чистенько, что многие отказываются поверить в ее истинное лицо, когда Дансени распространяет ее перепику с Вальмоном в светских гостиных.

«У меня имеются веские основания считать все эти обвинения столь же лживыми, сколь и омерзительными, - пишет подруге госпожа де Воланж. - Прежде всего, обе мы знаем, что
господин де Вальмон отнюдь не был занят госпожой де Мертей, а я имею все
данные полагать, что и господин Дансени занимался ею не больше; таким
образом, мне представляется очевидным, что она не могла быть ни предметом
ссоры, ни ее подстрекательницей. Не понимаю я также, какой смысл был для
госпожи де Мертей, якобы сговорившейся с господином де Преваном, разыграть
сцену, которая не могла не быть неприятной из-за своей громкой огласки и,
безусловно, могла стать крайне для нее опасной, поскольку госпожа де Мертей
приобретала таким образом непримиримого врага в человеке, частично владевшем
ее тайной и имевшем тогда немало сторонников. Между тем примечательно, что
после этого происшествия ни один голос не поднялся в защиту Превана, и даже
он сам не решился протестовать».

Логично? Да. С точки зрения нормального человека. Но, столкнувшись с перверзником и поняв, кто перед вами, откажитесь от попытки измерить его поступки аршином общечеловеческой морали.

Даже узнав, что ус отклеился, и она на грани провала, маркиза продолжает дерзкую и даже наглую игру. Своим появлением в Опере она рассчитывает мощно загазлайтить общество. Ведь если она явилась в свет, и ее лицо по-прежнему безмятежно, а улыбка излучает искренность и тепло — то, по идее, все должны замотать головами и сказать себе и другу другу: нет. не может быть. какой-то чудовищный поклеп. письма сфабрикованы.

Если бы у Дансени было бы чуть меньше доказательств, если бы два-три значимые в обществе лица поддались бы газлайтингу маркизы — то свет начал бы ее носить на руках и устроил бы обструкцию «клеветнику» Дансени. Как энное время назад сделал изгоем «клеветника» и «насильника» Превана.

«Вернувшись из деревни, госпожа де Мертей велела
отвезти себя в Итальянскую комедию, где у нее своя ложа. Она сидела в ней
одна, и ей должно было показаться странным, что в течение всего вечера никто
из мужчин к ней не зашел. По окончании спектакля она, по своему обыкновению,
направилась в фойе, уже полное народа. Тотчас же поднялся шум, но,
по-видимому, она не приняла его на свой счет. Заметив на одном диване
свободное место, она уселась, но тотчас же все уже сидевшие там дамы
поднялись, словно сговорившись, и оставили ее в полном одиночестве. Столь
подчеркнутое проявление всеобщего негодования присутствующие мужчины
встретили знаками одобрения, и ропот усилился, переходя, как говорят, даже в
свист.

На ее беду, словно для того, чтобы чаша ее унижения переполнилась,
господин де Преван, нигде не появлявшийся после своего приключения, в ту же
минуту вошел в фойе. Едва завидев его, все, и мужчины и женщины, окружили
его и стали наперерыв приветствовать, так что он был, если можно так
выразиться, подведен к госпоже де Мертей публикой, сомкнувшейся вокруг них.
Уверяют, что она сохранила невозмутимый вид, - словно ничего не видела и не
слышала, и даже не изменилась в лице. Но я думаю, что уж это-то преувеличено. Как бы то ни было, но в таком, поистине позорном, положении она находилась до тех пор, пока не доложили, что ее карета подана, а когда она выходила, оскорбительный свист и выкрики еще усилились.

На следующую ночь у госпожи де Мертей обнаружился сильный жар. Сперва полагали, что это следствие крайне мучительного положения, в котором она оказалась, но вчера вечером выяснилось, что она заболела оспой в очень злокачественной форме.

Она же, правда, поправилась, но оказалась ужасно обезображенной, а главное - ослепла на один глаз. Вы сами понимаете, что я с ней не виделась, но говорят, что она стала совершенным уродом. Маркиза де***, не упускающая ни малейшей возможности позлословить, вчера, говоря о ней, сказала, что болезнь вывернула ее наизнанку и что теперь душа ее у нее на лице. К сожалению, все нашли, что это очень удачно сказано».

И вот финальный аккорд - маркиза испаряется в неизвестном направлении, увозя чужие драгоценности и оставляя неуплаченными долги.

«. уехала ночью одна в почтовой карете. Слуги ее сегодня рассказывают, что никто из них не пожелал ее сопровождать. Говорят, она отправилась в Голландию.

Этот отъезд наделал еще больше шуму, чем все остальное, так как она
увезла свои бриллианты на очень крупную сумму, которые подлежали возвращению
в наследство ее мужа; она увезла также серебро, драгоценности - словом, все,
что могла, и оставила неуплаченными долги на 50000 ливров».

Я назвала статью «Эпик фэйл маркизы де Мертей», однако, думается мне, это далеко не финал. Даже обезображенная, даже в изгнании, маркиза не пропадет. Залижет раны и вперед — играть. Скорее всего, в еще более жестокие игры. Да, восхищением и подчинением любовников грандиозность теперь не подкачаешь, но что мешает получать нарцресурс на другом поприще? Финансовых, государственных интриг? В роли растлительницы, содержательницы притонов, заправилы грязного теневого бизнеса? Или в роли шарлатанки, ясновидящей и т.д.? Как думаете?

Читайте также: