Марио дель монако цитаты

Обновлено: 21.11.2024

"Пустой крикун,кривляка".
Из теноров король"-
Так воспринимал зевака
В театре его роль.
Марио дель Монако
Голосом мог взорвать
Стаканы на осколки.
И взрыв аплодисментов
Спев в опере вызвать.
Он знаменит богат был.
В России выступал,
Когда у нашей власти
Хрущёв пребывал.

21 ноября 2010года.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Следующая цитата

Mario Del Monaco. Centenario)

27 июля исполняется 100 лет величайшему тенору Марио Дель Монако. Я к нему неравнодушна и необъективна))
Напишу про Отелло, ведь певца называли лучшим исполнителем этой партии всех времен и народов, и он даже завещал похоронить себя в костюме любимого героя.

В роли Отелло он затмил всех своих предшественников, в том числе и Франческо Таманьо, первого исполнителя партии Отелло, с которым работал сам Верди.

"За эту роль, обессмертившую имя певца, в 1955 году он был удостоен премии "Золотая арена", присуждающейся за наиболее выдающиеся достижения в оперном искусстве. За 22 года (дебют - 1950, Буэнос-Айрес; последнее выступление - 1972, Брюссель) Дель Монако спел эту труднейшую партию тенорового репертуара 427 раз, установив сенсационный рекорд", - пишет Альберт Галеев. (цитата отсюда)

У Ольги Гуровой другие данные: "Считается, что за свою карьеру Марио выступил в этой партии 427 раз, хотя документально подтверждено "всего лишь" (!) 218 выступлений певца в его коронной партии" (цитата отсюда)

Марио Дель Монако в роли Отелло:

(источник)

Марио Дель Монако в роли Отелло, фото Walter Mori для "Epoca", 1957:

Марио Дель Монако и Марчелла Поббе в Teatro di San Carlo, 1957:

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Марио Дель Монако и Райна Кабаиванска в Royal Opera House, 1962:

Марио Дель Монако в Metropolitan Opera:

(источник)

"Сколько платят звездам бельканто":

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Мой любимый отрывок из фильма "Il Favoloso Mario Del Monaco" (Запись для RAI UNO TV, Aurora Film di Sergio Giordani - Film - Дата показа 16 gennaio 1967), в котором он гуляет по улицам Венеции в костюме (и в образе!) Отелло:

Марио Дель Монако на фоне своего портрета:

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Костюм Отелло от Труссарди для Марио Дель Монако:

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Марио Дель Монако с костюмом Отелло:

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Перчатка Отелло:

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Фильм-опера "Отелло", 1958:

Живое исполнение, Токио, 1959 год:

Домашнее музицирование:

Отрывок из книги Ренцо Аллегри «Звезды мировой оперной сцены рассказывают», перевод с итальянского Ирины Константиновой:
Единственная бурная ссора за всю мою карьеру произошла с одним американским журналистом. Я пел «Отелло» в "Метрополитен", меня уже знали во всём мире как исполнителя этой партии, критики повсюду невероятно хвалили меня. И в Америке тоже после премьеры все рецензии вышли хвалебные, кроме одной. Её автор злобно разделывал меня. Он назвал меня "невысоким вульгарным человечком, который ничего не понял в характере Отелло", ну, и дальше в том же духе.
Я закусил удила и решил вызвать этого журналиста на дуэль. Друзья советовали мне бросить подобную затею, чтобы не заставлять смеяться всю Америку. Я понял, что они правы, и захотел встретиться с ним с глазу на глаз.
Едва увидев его, я тут же высказал ему всё, что у меня накипело на сердце. Он молча выслушал меня. После того, как я отвёл душу, мы заговорили спокойно. Он оказался очень славным человеком. Признался, что с большим уважением относится к моему таланту, но не разделяет моё понимание характера Отелло и мою интерпретацию этого образа.
Он объяснил, что Отелло вовсе не тот буйный, кровожадный, воинственный тип, каким его обычно изображают на сцене все итальянские тенора. Отелло — умный, образованный, благородный человек. Ведь он сумел стать вице-королём Венецианской республики, славившейся своими образованными, хотя и коварными, преуспевающими в делах людьми, известными во всём мире своей культурой, это и означает, что Отелло не примитивный крикун, не дикарь, а благородный человек высочайшей культуры, с высокими нравственными принципами.
Я понял, что критик прав, и поблагодарил его за эти замечания. С тех пор, исполняя партию Отелло, я всегда учитывал мнение журналиста, которого хотел в своё время убить на дуэли.
(цитата отсюда)

Следующая цитата

Несколько лет назад на очередную годовщину Игорь привез мне из Рима диски любимого Дель Монако. Вот сколько у меня счастья:

Счастья - на тонну золота)))

Говорят, что как-то при встрече Марио Дель Монако сказал Доминго и Паваротти: "Мы с вами тонна золота!". А потом уточнил: "Я - 999 кг, а вы - оставшийся килограмм".

Еще одна моя любимая байка - про непростые отношения Марио Дель Монако со знаменитой Марией Каллас. Она не раз была партнершей тенора и однажды, по слухам, нажала ему на горло прямо во время спектакля, чтобы он не смог взять верхнюю ноту))

Сам Дель Монако подобные слухи опровергал. Так он рассказывал о Каллас в интервью: "Поскольку сцена в "Ла Скала" передвижная, она заставила выдвинуть её на метр вперёд, надеясь, что так её голос будет лучше слышен публике. На премьере возникли ещё кое-какие разногласия, журналисты заметили их и раздули дело. Они написали, что Мария Каллас во время дуэта дала мне пинок, чтобы я прервал свою долгую ноту, которая затмевала её голос. Новость эта, обошедшая весь мир, выдумка. Правда, Каллас пришлось трудновато петь рядом со мной, но она не прибегала к пинкам или чему-либо подобному".
(Отрывок из книги Ренцо Аллегри «Звезды мировой оперной сцены рассказывают», перевод с итальянского Ирины Константиновой. цитата отсюда)

Марио Дель Монако и Мария Каллас:

"Дуэты Каллас - Дель Монако превращались в настоящие дуэли. К счастью, некоторые из этих захватывающих спектаклей были записаны на пластинки, и мы можем и сейчас восхищаться тем огнем и теми молниями, которые мечут друг в друга эти выдающиеся мастера вокала и просто очень темпераментные люди", - пишет Ольга Гурова (цитата отсюда)

Марио дель Монако, Мария Каллас и Джульетта Симионато, Ла Скала, 1955:

(источник)

Из книги Марио Дель Монако "Моя жизнь, мои успехи":
Разумеется, я любил Марию и восхищался ею, но и допустить, чтобы меня переплюнули, не мог. Когда доходишь до оперных вершин, такого рода подробности приобретают решающее значение для карьеры. Так же как и Мария Каллас, я находился на вершине, твердо намереваясь пребывать там и далее.
В тот же вечер между мною и Каллас произошел самый настоящий скандал. В третьем акте я заметил, что Мария стремится держать высокие ноты дольше, чем необходимо. Я понял, что борьба началась. Я ответил в том же духе, насколько мог. Мария не уступала. Она была великолепной Нормой, я - не менее великолепным Поллионом.
Когда я солировал, Мария во все глаза наблюдала за мной, выискивая признаки отступления. Я делал то же самое с теми же намерениями. Естественно, что по окончании акта публика разразилась грандиозными овациями, но маэстро Вотто, выходя вместе с нами на поклоны, заметил, что у нас далеко не все в порядке. Когда закрылся занавес, Вотто раздраженно заявил: "Вы слишком увлеклись. Считаю, что необходима еще одна рабочая репетиция с фортепиано".
Мария холодно перебила его: "Обошлись бы и без репетиции, если бы не скверные коллеги. И вообще, если бы кое-кто здесь был кавалером, он позволил бы мне сегодня показаться одной".
Я обратил это в шутку. "Жаль, — сказал я, — но тут действительно кавалеры, и одна ты нигде не покажешься".
"Истерик!" — закричала Каплас.
"Психопатка!" - сорвался я….
В это время под гром аплодисментов вновь открылся занавес. Мы заметили, что за нашим препирательством наблюдает публика и, видимо, страшно веселится. Опыт не дал нам оробеть; мгновенно изобразив на лицах улыбку, мы взялись за руки и пошли на поклоны.
Когда занавес закрылся, Марию снова понесло: "Я всех вас сегодня задавила!"
Как раз в тот вечер мне не хотелось оставлять за кем бы то ни было последнее слово, и я сказал довольно жестоко: "Не волнуйся, вот скоро приедет Тебальди, приведет тебя в чувство".
Мария взвилась как фурия. У нее были прекрасные, словно точеные, руки и длинные лакированные ногти. Тигрицей она набросилась на меня, сдерживаемая своей личной горничной и Meнегини. Мы сцепились среди толпы, хлынувшей на сцену после спектакля. Кто-то утверждал, искренне или нарочно, что ему показалось, будто Каллас при этом дала мне хорошего пинка. Это был чистый вымысел, но на следующий день об этом судачили все газеты. На некоторое время и я превратился в ее официального "врага". (цитата отсюда)

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

И снова возвращаясь к Отелло. Игорь нашел интересный факт: говорят, что в момент смерти Марио Дель Монако на фортепиано в его вилле стояли ноты "Отелло", раскрытые на странице арии "Ora e per sempre addio" ("Сейчас и навсегда прощай") (источник)

Певец умер 16 октября 1982 года. "Это был последний акт оперы его жизни: он завещал похоронить себя в костюме любимого героя — Отелло, неподалеку от Виллы Ланчениго. Гроб до самого кладбища несли знаменитые певцы, соотечественники Дель Монако" (цитата отсюда).

Франко Корелли на похоронах Дель Монако:

collezione Escamillo Ribichesu (источник)

Могила певца:

27 и 28 июля телеканал "Культура" покажет документальный фильм "Скучная жизнь Марио Дель Монако".
А у нас завтра праздничный ужин в честь чентэнарио))

Следующая цитата

Гениальный певец, гениальный актёр, художник, человек огромной воли, человек с пылающей душой.

Перевод с итальянского Ирины Константиновой

Отрывок из книги Ренцо Аллегри «Звезды мировой оперной сцены рассказывают» любезно предоставлен нам её переводчицей.

. Голос его звучал сипло, он говорил, скандируя каждое слово.

– Моя карьера оказалась настолько трудной, что это невозможно даже вообразить. Зная о моём могучем голосе и об ошеломительном успехе, многие полагают, будто моя жизнь сплошное спокойствие и удача. А мне, однако, пришлось преодолевать невероятные трудности, и я справился с ними один, без чьей бы то ни было помощи.

– Он посмотрел на меня широко открытыми глазами, словно разгневанный Отелло, и продолжал: – Не помешай мне болезнь в шестьдесят один год, я до сих пор оставался бы самым великим тенором на свете. Не нашлось другого певца, ни двадцати лет, ни тридцати, ни сорока, который мог бы соперничать со мной.

Вы, должно быть, не верите мне, думаете, будто я один из тех печальных тромбонистов, которые утешаются воспоминаниями и самовосхвалением. Генерал на пенсии. Нет, я всего лишь пёс, которому не повезло.

Хотите послушать мой концерт, который записали незадолго до того, как я заболел. Я пел на французском телевидении, в прямой трансляции, и не под фонограмму. Опрос общественного мнения показал, что во Франции и соседних странах меня слушали около тридцати миллионов телезрителей. А после концерта получил тысячи писем и телефонных звонков. Французские газеты называли меня "непреходящим", "единственным", "величайшим певцом столетия". Я сам, прослушав себя, удивился. После Карузо и в каком-то приближении Джильи больше никто не имел такого голоса, как у меня.

Дель Монако вставил в магнитофон плёнку с записью концерта на французском телевидении. Он дал мне послушать несколько отрывков, комментируя их. Голос звучал чистейший, красоты необыкновенной. Силы – фантастической.

В одном из пассажей арии «E Lucevan le Stelle» («Сияли звезды» — итал.) из Тоски он обратил моё внимание на фразу, спетую на одном дыхании. Он громко рассмеялся и потёр руки.

За свою карьеру Марио Дель Монако установил несколько рекордов, которые, наверное, никто и никогда не сможет повторить. Великий певец записал на пластинки тридцать опер и десятки концертов с различными программами.
Он провёл более двух тысяч спектаклей, превысив достижение Беньямино Джильи.

– Нужно однако подчеркнуть, – поясняет Дель Монако, – что сюда входит четыреста двадцать семь спектаклей «Отелло», а это самая убийственная опера, какая только существует на свете. Джильи никогда не пел её. Другим вокалистам, хорошо владеющим этой партией, удаётся исполнить её сто пятьдесят, двести раз за всю свою карьеру. Я же спел оперу четыреста двадцать семь раз. Если учесть, что каждый спектакль «Отелло» по трудности сравним с исполнением четырёх других опер, то в итоге можно считать, что провёл за свою сценическую жизнь не две тысячи спектаклей, а целых три тысячи.

– Кто вас учил? – спрашиваю я.

– Никто, – ответил тенор. – Я брал уроки у специалистов, но никто по-настоящему не руководил мною, ни один корифей не помогал делать карьеру. Я сам открыл свой стиль, новый стиль и сам предложил его публике.

Меня направляли на верный путь только пластинки двух великих певцов – Энрико Карузо и Аурелиано Пертиле. Вот они и стали в каком-то смысле моими учителями.
Когда я начинал петь, королём оперы называли Джильи. Публика боготворила его, и с моей стороны было бы нелепо выходить на сцену и петь в иной манере. В это время появился Ферруччо Тальявини, и он пел а la (на манер — итал.) Джильи, потом Джузеппе Ди Стефано и тоже пел а la Джильи. Чтобы иметь успех, тогда требовалось петь в манере Джильи. А я, молодой, что я мог сделать? Я начал подражать Беньямино Джильи.

Однако сразу же понял, что допускаю огромную ошибку. Голос Джильи – это скрипка. Мой голос – труба. Тогда я стал искать новую колею, свой стиль, связанный с моим инстинктом, с моей взрывной натурой. Начал петь по-своему, совсем не так, как Джильи. Публика пришла в недоумение, и чтобы заставить слушать себя, мне пришлось немало потрудиться.

– Как вы обнаружили своё призвание к оперному театру?

– Музыка в нашей семье звучала всегда, – говорил Марио Дель Монако. – У мамы был красивый голос сопрано, но она не имела возможности учиться. Она была двоюродной сестрой жены Энрико Карузо, и поэтому в доме часто говорили об оперном театре. Мой отец был музыкальным критиком в одной итальянской газете, печатавшейся в Нью-Йорке, и тоже до безумия любил оперу.

С раннего детства я пел в церквах. В 1929 году, когда мне исполнилось четырнадцать лет, в Пезаро, меня выбрали для исполнения одноактной оперы Массне «Нарцисс». Но у меня тогда не возникало ни малейшего желания стать профессиональным певцом. Я очень любил рисовать и хотел быть художником.
Живопись я любил безумно. Рисовал беспрестанно, и у меня получалось совсем неплохо.

Окончив гимназию, поступил в Академию художеств в Пезаро и окончил её, получив диплом. Другой мне выдали и в Урбино, тоже по живописи. Все утверждали, что я стану отличным художником.

Мне исполнилось восемнадцать лет, когда начала проявляться любовь и к пению. Продолжая заниматься живописью, я поступил в консерваторию в Пезаро. Тут я встретил необыкновенного педагога – Артуро Мелокки. Он преподавал в старинной манере, используя проверенный метод. Многие считали его слишком властным, но он достигал поразительных результатов. Я следовал его советам и через год у меня уже проявился мощнейший голос.

В 1936 году я узнал, что в Риме проводится конкурс вокалистов. Я записался на него и невероятно легко вышел победителем. Однако в Риме я рисковал всё испортить. Мой голос произвёл огромное впечатление. Когда я пел, казалось, звучит хор теноров, а не один певец. Все хотели помочь мне, потому что никто не сомневался, что меня ждёт большое будущее. Я дал себя обмануть, поверив в любовь, которую многие проявляли ко мне, и решил остаться в Риме, чтобы продолжить занятия с одним маэстро, который хотел сразу же ввести меня в мир оперы.

Я выглядел тогда ужасно тощим – весил шестьдесят два килограмма. Этот маэстро, возможно, из опасения, что мой талант сникнет, убедил меня, что мой голос не соответствует моему физическому облику и поэтому его звучание надо убавить. Я подумал, что так и надо. Я отставил советы Мелокки и стал заниматься с новым маэстро. С ним мы прошли «Севильского цирюльника» Россини и «Фауста» Гуно. Он хотел, чтобы я сделался лирическим тенором. Сокращай и сокращай силу своего голоса, твердил он.

И от могучего ствола осталась зубочистка: через несколько месяцев я пел голоском капризного мальчишки. Когда же я понял, наконец, что голос мой погублен, было уже слишком поздно.

ещё немного о гение:

«Вот уже 30 лет я жертвую всем, живу как настоящий монах. Без аскетизма большие достижения невозможны. Но по своей природе я очень жизнелюбив, люблю приятное общество, хорошую трапезу и развлечения. От всего этого я отрёкся. Три дня перед каждым спектаклем я рта не раскрываю. Когда жена мне хочет что-то сказать – она пишет записки». Эти слова дель Монако живо показывают нам реальность оперной сцены.

Покинув оперный театр, дель Монако не опустил руки. «Я не люблю смотреть себе за спину» – говорил он. Теперь Марио посвятил себя живописи – ведь он был профессиональным художником, а великий Пикассо упоминал в своих лекциях портреты и натюрморты работы дель Монако. Артист часто повторял: «Я поющий художник, а не рисующий певец».

Вся жизнь выдающегося тенора была наполнена трудом – он ни одного дня не потерял даром. Как никто другой, дель Монако знал, как совершается волшебство на оперной сцене.

Читайте также:

Марио дель монако цитаты

Следующая цитата

Войти

Mario Del Monaco. Centenario)

Следующая цитата

Следующая цитата