Марина абрамович пройти сквозь стены цитаты
Обновлено: 17.05.2024
Провалы очень важны – они очень много для меня значат. После большого провала я впадаю в глубокую депрессию и ухожу куда-то в темную часть себя, но вскоре после этого возвращаюсь к жизни, к чему-то другому. Художники успешные, что бы они ни делали, вызывают у меня вопрос – мне кажется это говорит о том, что такие художники просто воспроизводят себя и не рискуют.
Если ты экспериментируешь, ты должен быть готов потерпеть поражение. По определению, экспериментировать означает, идти туда, где ты еще не был, где вероятность провала велика. Как ты можешь знать, что добьешься успеха? Иметь отвагу столкнуться с неизвестным очень важно. Мне нравится жить в пространствах между, в пространствах, где ты оставляешь комфорт своего дома и полностью доверяешь себя случаю.
Вот почему мне нравится история Колумба, которого испанская королева отправила открыть новый путь в Индию, его команда состояла из каторжников, потому что все были уверены, что земля плоская и если попробовать пересечь Атлантику, можно свалиться с нее. А потом на пути к неизведанному они сделали последнюю остановку в Эль Герро на Канарских островах и там отужинали – я всегда представляла эту вечерю в ночь перед отправкой в бог-знает-куда, перед тем, как взять на себя этот непостижимый риск. Я представляю, как Колумб сидел за столом с каторжниками, и все они понимали, что это, возможно, их последний ужин.
Мне кажется, это требовало еще большей отваги, чем путешествие на Луну. Ты думаешь, что можешь свалиться с Земли, а вместо этого ты открываешь новый континент.
Следующая цитата
А я знала, что не могу. Потому что я считаю, что мы все здесь зачем-то, и мы все должны выполнить свою миссию. Да, я получила «Золотого льва» в пятьдесят и создала «Дом с видом на океан» в пятьдесят пять, а «Семь простых пьес» – в пятьдесят девять. И скоро мне должно было исполниться шестьдесят, но я знала, что предстоит еще много работы.
В оставшиеся месяцы года студенты должны создать четыре-пять перформансов. И я работаю с ними. Я постоянно повторяю им то, что сказал Бранкузи: то, что ты делаешь, не так важно. Что по-настоящему важно, так это состояние ума, в котором ты это делаешь. А для того, чтобы быть в правильном состоянии ума, нужна ментальная и физическая подготовка.
Везде, где я преподавала, я начинала с практических занятий. Они учили выдержке, концентрации, восприимчивости, самоконтролю, силе воли и тестировали ментальные и физические ограничения. Это составляло основу моего преподавания.
Тот костюм стал для меня откровением. Он был таким комфортным и таким элегантным, он просто был таким, как нужно. Я не могла поверить, что это изменило то, каким образом я иду по улице. Я больше не чувствовала себя неловко. Я ощущала себя красавицей.
Я постоянно повторяю им то, что сказал Бранкузи: то, что ты делаешь, не так важно. Что по-настоящему важно, так это состояние ума, в котором ты это делаешь. А для того, чтобы быть в правильном состоянии ума, нужна ментальная и физическая подготовка.
То, с чем каждый из нас живет, с каким-то личным пониманием себя – как только ты выходишь в пространство перформанса, ты начинаешь действовать из какого-то своего высшего «я», это уже даже больше не ты. Это не тот ты, которого ты знаешь. Это что-то другое. Там, на полу спортзала Колледжа Мельвиль в Эдинбурге, в Шотландии, я будто стала одновременно и приемником, и трансформатором огромной энергии, подобной той, с которой работал Тесла. Не было ни страха, ни боли. Я стала Мариной, которой не знала до этого.
«Ты сделала все, что могла. Теперь отпусти, – сказал он. – Вещи случаются так, как они случаются, в любом случае. Помнишь историю Будды – просветление пришло к нему, лишь когда он окончательно сдался. Иногда ты делаешь все, чтобы достичь цели, а потом то, чего ты добивался, не случается, потому что космические закономерности пошли другим путем».
Нельзя воспринимать препятствия как должное, сказал он. Вы должны встречаться с ними лицом к лицу и тогда смотреть, возможно ли их преодолеть.
Следующая цитата
Само количество любви, безусловной любви от незнакомцев, было самым невероятным ощущением, которое я когда-либо испытывала. Не знаю, искусство ли это, сказал я себе. Я не знаю, что это и что есть искусство. Я всегда думала об искусстве как о чем-то, что находит выражение посредством определенных инструментов: живопись, скульптура, фотография, текст, кино, музыка, архитектура. И да, перформанс. Но этот перформанс вышел за рамки перформанса. Это была жизнь. Может ли, должно ли искусство быть изолированным от жизни? Я начала все сильнее ощущать, что искусство должно быть жизнью – оно должно принадлежать всем. Еще сильнее, чем прежде, я ощутила, что то, что я сделала, имело значение.
не существует непреодолимых преград, если вы стремитесь к своей цели и любите то, что вы делаете.
Потому что корзины для мусора – пещера с сокровищами, это то, что они боятся сделать.
Когда я утром посмотрела в зеркало, целая прядь моих волос поседела. Тогда я поняла – публика может убить.
Несмотря на то, что я ни в чем не нуждалась, я жила в тирании поддержки.
Я не знала тогда и не знаю теперь, кто или что создает этот невидимый мир, но я точно знаю, что он может быть полностью видимым. Я стала верить, что, когда мы умираем, умирает физическое тело, но его энергия не исчезает, а просто принимает другие формы. Я стала верить в параллельные миры. Я думаю, их сотни.
Второе: не льсти себе в том, что у тебя есть какие-то идеи. Если ты хороший художник, говорил Хегедушич, у тебя, возможно, есть одна идея; если ты гений, у тебя, может быть, две идеи, точка. И он был прав.
Мама любила ходить на балет, в оперу, на концерты классической музыки. Папа любил жарить поросят и пить со своими товарищами из партизанского движения. То есть общего у них не было практически ничего. Это привело к очень несчастливому браку. Они все время ругались.
Следующая цитата
Ее холодильник был практически всегда пустым. Однажды я сказала: «Я что-нибудь принесу». Она сказала: «Тогда чего-нибудь сладкого». И я пошла в Хлеб Насущный и принесла ей лимонного пирога. Это был большой, чудесный пирог. Я сказала ей: «Когда я была маленькой и сидела у бабушки на кухне, она всегда делала мне шоколадные пирожные, и мне никогда не нравилось само пирожное, а только глазурь». Она ответила: «Давай сделаем так же».
Сюзан разрезала пирог, дала мне ложку, и мы просто съели всю начинку, оставив все остальное. Это было так здорово! Она научила меня такому важному уроку свободы – почему мы не можем делать этого, когда вырастаем? Конечно же, можем.
О ее болезни, раке, мы никогда не говорили. Много лет до этого ей говорили, что ей осталось недолго, но она жила. И, конечно, прожила еще много лет.
Читайте также: