Лавкрафт описание монстров цитаты
Обновлено: 21.11.2024
Проявлением наибольшего милосердия в нашем мире является, на мой взгляд, неспособность человеческого разума связать воедино все, что этот мир в себя включает. Мы живем на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своем направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет день и объединение разрозненных доселе обрывков знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.
Следующая цитата
В спорах с самим собой я всегда проигрываю ©
Пожалуй, главное, что мне нравится в Лавкрафте - у него нет длинных романов. Только рассказы. Тонны рассказов - одни подлиннее, другие покороче. И можно в любой момент взять любую книгу, прочесть один рассказ и спокойно отложить книгу в сторону на неопределённое время. И хотя истории этого писателя в большинстве своём несколько однотипны, мне всё равно каждый раз интересно доходить до последнего предложения (у Лавкрафта в принципе самая суть обычно именно в последних словах и раскрывается, этот приёмчик я особенно у него обожаю). Есть в его рассказах что-то необычайно уютное. Вроде мистика, ужасы, страшные древние боги, но настолько приятно и просто всё написано, что хочется перечитывать снова и снова.
Но самую большую мою любовь Лавкрафт заслужил своими монстрами. Видите ли, когда я читаю книгу, я не особо запариваюсь с воображением. Всякие детали, цвет волос и глаз персонажей, пейзажи - всё это не для меня. Когда читаю описание чего-то, почти сразу его забываю. Моё воображение при чтении выдаёт мозгу не картинки, а этакую гамму цветных эмоций, если можно так выразиться. Никаких чёткостей - всё размыто, но зато очень понятно на эмоциональном уровне.
И вот Лавкрафт описывает мне монстра. Иногда он может упомянуть что-нибудь про щупальца, когти или крылья. Но в большинстве случаев описание будет выглядеть вот так:
Тем не менее он не смог удержаться от вскрика при виде безобразных тварей, расположившихся у обочины. Неудивительно, что их появление так напугало любопытного индейца; Замакона прикрыл глаза, чтобы не лишиться чувств. К сожалению, чрезмерное благочестие удерживает его от описания увиденного; рукопись содержит лишь отдельные намеки, из которых можно составить скудное представление об облике животных. Их мощное туловище покрывал длинный белоснежный мех, несколько более темный на спине; в центре лба торчал рудиментарный отросток рога; в приплюснутых носах и пухлых губах безошибочно угадывалась примесь человеческой крови. Зрелища отвратительнее, как признается испанец, ему не приходилось наблюдать ни в Кейнане, ни во внешнем мире. Ужас, порожденный встречей, не поддается описанию.
Ужас, не поддающийся описанию. Как прекрасно звучит! В голове моей сразу возникает этакий тёмный шевелящийся комок, от которого веет страхом. Как тень на краешке глаза, которая пугает, потому что ты не знаешь, что это. Как тёмная вода, скрывающая от взора дно.
Не знаю, действительно ли Лавкрафт так делал, чтобы нагнетать атмосферу таинственности, или же просто из лени к описанию, но получилось, на мой взгляд, просто идеально.
Следующая цитата
Почему Ктулху — всего лишь надутая жаба в сравнении с истинными богами мифов имени Лавкрафта.
Любой разговор об истории хорроров как-то неизбежно упирается в Говарда Филлипса Лавкрафта, писателя-неудачника, который после своей смерти вдруг обрёл величие, которое не мог даже вообразить при жизни.
В наше время Лавкрафт стал популярным персонажем артов. Автор: Шон Филлипс Жизнь как кошмарЧтобы понять, как Лавкрафт смог обуздать силу вселенского ужаса, придётся немного узнать его личность. Она формировалась в настолько болезненной обстановке, насколько это возможно. Семья Лавкрафта жила в одном из старейших штатов Америки, полном предрассудков, мистики и уходящих корнями в прошлое легенд.
Маленький Говард мучился кошмарами и бессонницей, ему пришлось учиться дома, школу он так и не закончил, зато проштудировал дедушкину библиотеку, самую большую в городе — к ужасу своей матери. Она сошла с ума вслед за своим мужем и закончила свои дни в лечебнице, а психушки тех времён скорее напоминали застенки инквизиции.
В Новой Англии мальчишек нередко наряжали в платья. Лавкрафт не стал исключениемВсю жизнь Лавкрафт провёл в борьбе с самим собой. Он не мог подолгу заниматься одним делом, бросал их одно за другим, даже если они были успешными, как публикации в «Ивнинг Ньюс», едва начавшие приносить славу.
Говард изводил себя депрессией и всё так же паршиво спал. Он переехал в Нью-Йорк вместе с женой (хотя ему и пытались приписать асексуальность), который не мог терпеть из-за всё растущей армии иммигрантов. В том числе и из-за этого в прозе Лавкрафта заметны яркие ксенофобские нотки и мотивы вырождения человека.
От всей души писатель ненавидел эпоху, в которой его угораздило жить — куда больше он симпатизировал временам позднего Ренессанса, хотя в его понимании то был скорее расцвет декаданса.
На глаз почти невозможно определить, в каком возрасте Лавкрафт попадал в объектив — только смерть смогла изменить его облик. НаверноеПосле разлада с супругой, чей темперамент радикально отличался от его собственного, Лавкрафт всё бросил и вернулся в любимый Провиденс, но неблагодарные земляки отказались признавать его «славу». Лавкрафт всё больше писал, чаще всего укладываясь в малые формы — рассказы и новеллы. Публикации в паршивых журналах приносили ему сущие копейки, хотя именно в этот период жизни, в последние пять лет, он создал лучшие свои произведения.
Он пытался зарабатывать литературной редактурой — сто тысяч писем тому подтверждение. По сути, Лавкрафт остаётся самым задокументированным человеком в истории, если оценка в сто тысяч не завышена.
Наконец, он окончательно разорился и заболел раком кишечника, спровоцированный дурным питанием, от которого и скончался в возрасте 46 лет.
Чугунное пероГотовый стереотип об одержимом писателе, не хватает разве что самоубийства, однако лучший друг писателя Роберт Говард успел застрелиться раньше. Какие образы, какие идеи могли жить в этой голове? В которой смешана болезненная мнительность, нагромождение страхов и потрясающая рациональность мышления.
Лавкрафта часто называют последователем Эдгара Аллана ПоТак и появились Мифы Ктулху. Ну, ещё Цикл Снов и пачка произведений вне колеи, но их влияние на массовую культуру всё-таки куда меньше.
О литературных достоинствах прозы Лавкрафта до сих пор спорят. Все дискуссии ведутся вокруг неоспоримого факта: язык его текстов был невыносимо тяжёл, перегружен и переполнен понатасканных из готических романов форм. В наш век тяжёлый язык — это смертный приговор, но Лавкрафт применил этот недостаток себе на пользу.
Действие рассказов и книг Лавкрафта неизменно вращается вокруг вымышленного региона в Новой Англии: здесь и Мискатоникский университет, и Иннсмаут, и Данвич, и лечебница АркхэмЕго витиеватые конструкции создают неповторимую среду для чтения, которая сама по себе заставляет немного нервничать, «прожёвывать» переживания героев как свои собственные, погружаться в реальность, которая постепенно теряет привычную нам логику и ставит перед сущностями и явлениями, чьи масштабы по замыслу Лавкрафта невозможно было объять мелочным умом обычного человека. Да, предыдущее предложение лишь примерно описывает манеру письма Говарда Филлипса.
«Некрономикон» безумного араба Абдула Аль-Хазреда — самое полное собрание человеческих знаний об Иных Богах, Великих Древних и их культах. Лавкрафт не написал ни одной страницы для этой вымышленной книги, однако в массовой культуре она всё равно встречается повсеместноЛавкрафт перерос возможности своего языка, а если относиться к его замыслу серьёзно — то и возможности любого земного языка вообще. Сейчас к жителям лавкрафтовского пантеона относишься в лучшем случае снисходительно, особенно в ранних работах типа «Дагона», где великий Бог-Рыба представлен не столь уж крупной чешуйчатой горой.
Но это сейчас, в начале XXI века, когда нас избаловала Великая троица фантастов и плеяда других авторов, чей острый ум расширил границы вообразимого стократ дальше, чем вообразил бы сам Лавкрафт. Мы-то поняли его. Нельзя винить Да Винчи за его смешной деревянный танк: он всего лишь родился за пять веков до изобретения двигателя внутреннего сгорания. Вот и Лавкрафт описывал существ галактического масштаба с помощью эпитетов, годных скорее для историй про вампиров, из-за которых в его время ужасы не считались серьёзным жанром.
Со смертью времени и смерть умрётЯзык — лишь вспомогательное средство. Его силами писатель осторожно прорисовывает перед нами туманные облики чего-то титанического, как сама Вселенная, неумолимого, как гравитация, и такого же близкого, от чего нельзя спрятаться кроме как за спасительной пеленой безумия (излюбленная идея Лавкрафта) или в объятиях могилы.
Рассказ «Из потустороннего мира» показывает, что вся материя вокруг нас пронизана «мириадами неведомых, чуждых полужидких сущностей», незримых без активации шишковидной железы особым прибором. Они плещутся в пространстве, составляя собой воздух, которым мы дышим, и жрут друг друга, а где-то глубже есть и такие сущности, которые поглощают и проникших за завесу людей.
В «Музыке Эриха Цанна» за простым окном парижского дома заперта чёрная бесконечность, полная потусторонней мелодии и холодных существ, рвущихся в наш мир, которые сдерживались лишь неистовой игрой на виоле старого композитора.
Желание сохранить своё знакомство с потусторонним в тайне — одно из самых естественных для героев Лавкрафта; как и документация происходящего на бумагеТолько, как писал сам Лавкрафт, неспособность объять всю науку мироздания бережёт нас от вечного кошмара. Жизнь на островке невежества спокойна и безмятежна. А те, кто заглядывает в море, окружающее островок — обречены на смерть, безумие или, что гораздо хуже, жизнь с осознанием истинной природы вещей.
Если вкратце, то всё творчество Лавкрафта посвящено этому заглядыванию, а его герои — жертвы своего любопытства.
Есть у него и более традиционные истории — про людоедов и ведьм, но даже за ними всегда стоят некие величественные силы. А Цикл Снов и вовсе посвящён зыбкому параллельному миру, в котором страх перед непознаваемым сменяется страхами безотчётными.
Мифы КтулхуНачнём с того, что мифы Ктулху называются так только для краткости и ещё потому, что Ктулху получил неоправданно высокую известность в массовой культуре, где его образ, разумеется, упрощают и низводят до дрыхнущего монстра исполинских размеров.
Но Ктулху – это жалкая амфибия в сравнении с теми, кто ещё населяет Вселенную.
Примерная иерархия разумных созданий во вселенной Мифов Ктулху. Фрагмент, полная версия — здесьКартина мира Лавкрафта проистекает из той, что пришла в наш мир в Новое время с развитием астрономии. Человеку пришлось смириться с тем, что он — не центр Вселенной, а всего лишь песчинка. Разница в том, что современная космогония ничем не заполняет бездну мироздания. Там рассыпаются и собираются звёзды, взрываются сверхновые и схлопываются чёрные дыры.
Лавкрафт же населяет эту пустоту чудовищными формами разума, невообразимыми в своём хладнокровии, которое нам, низшим представителям разумной жизни, кажется жестокостью.
Иные БогиВо главе иерархии этого мира находятся боги, которые зовутся богами лишь из-за своего безграничного могущества. Им чужда приземлённость, свойственная языческим богам людей, они не определяют, что есть добро и зло, как Создатель в авраамических религиях. Они являются частью бесконечного процесса увядания Вселенной, не имеют чёткой формы и цели.
Азатот в представлении художника Ричарда ЛунгаАзатот — верховный среди Иных Богов, «бесформенный султан демонов», который клубится в самом центре бесконечности. Это слепой и безумный повелитель всего сущего, вечно окружённый сводящим с ума воем флейт и грохотом барабанов. Более точного описания в пределах прозы Лавкрафта добиться трудно, а творчество бесчисленных последователей порождает взаимоисключающие выводы.
Азатот считается главой пантеона Мифов Ктулху, но говорить о конкретном пантеоне непросто, ведь разобрать с точки зрения людей иерархию столь далёких и немыслимых созданий просто невозможно. Эти божества существовали миллиарды лет, а некоторые и вовсе обитают вне времени. Вся история человечества для них — крохотная точка, равно как и сама Земля. Она интересует ровно настолько, насколько им интересна остальная Вселенная. Если им вообще ведомо понятие интереса.
Йог-Сотот, каким его видит ходожник Ричард ЛунгСреди «пантеона» существует множество богов, но достаточно проработаны среди них лишь несколько. Йог-Сотот Всесодержащий, например, мешанина из тысяч звездоподобных сфер (или глаз?), висящая за пределами Вселенной и повелевающая временем.
Таким видит Шуб-Ниггурат художник Art OgreШуб-Ниггурат — едва ли не самое излюбленное божество последователей Лавкрафта, но сам мастер редко распространялся о «Чёрной Козе с Тысячью Младых». Это создание — самое приземлённое из Иных Богов, позволяющее себе являться на зов своих последователей после правильного ритуала.
Шуб-Ниггурат, которой с некоторым успехом можно приписывать женский пол, считается символом извращённого плодородия, потому эта слизистая летучая масса с торчащими во все стороны конечностями, в том числе козлиными, редко появляется без своего выводка.
НьярлатотепНьярлатотеп — одно из немногих существ, которые не находятся в космическом изгнании или сне, подобном смерти. Более того — это, пожалуй, единственное божество, способное понимать людей, общаться с ними на их языке и принимать человеческий облик. Истинная его внешность идеально описывается вторым именем Ньярлатотепа — Ползучий Хаос. То есть, никак не описывается.
Это лишь самые могущественные Иные Боги, почти все они имеют последователей на Земле, сошедших с ума от контакта с разумом столь высокого порядка и рассчитывающих на неизвестно какие награды. Эти боги определяют облик Вселенной, они стоят наравне с базовыми законами физики и в то же время нарушают их одним своим существованием.
Великие ДревниеЗемля же и без Иных Богов со времён своего создания купается во внимании. Великие Древние — это создания не столь высокого порядка, однако всё равно бесконечно далёкие от человека. Они-то и скрываются в разных местах на планете (или посещали её раньше), почти не оказывая влияния на историю человечества. Потому что любое такое влияние привело бы к концу нашей цивилизации.
ДагонУ Великих Древних, как правило, есть развитые культы, разбросанные по всему миру, но управляются они по-разному. Дагону, морскому чудовищу, служит раса глубоководных, а те уже распространяют в прибрежных городах свои культы. Такие как Эзотерический Орден Дагона в Иннсмауте — с ним вы наверняка знакомы благодаря Call of Cthulhu: Dark Corners of The Earth. Глубоководные «смешиваются» с культистами, порождая гибридов, которые в конце концов уходят на морское дно, пополняя ряды своих холоднокровных прародителей.
Ктулху художника Джорджа ДжакинтоА вот Ктулху, исполин с головой осьминога (да кому это надо объяснять?), сам руководит последователями. Ну, как сам: из своего подводного Р'Льеха он поневоле испускает излучение, приглушённое титанической толщей воды. Волны находят благодатную почву в мозгах художников, поэтов, безумцев и дикарей: последние, даже если это простые метисы с юга США, описываются Лавкрафтом с особым отвращением.
Когда Р'Льех поднимает со дна, это влияние усиливается, и по всей Земле расходятся волны приступов истерики, самоубийств и кровавых оргий. Когда Ктулху окончательно сбросит с себя оковы сна, подобные смерти — человечество, вероятно, завершит свой путь и сгинет.
Гатаноа в исполнении Борджа ПиндадоБогам вроде Гатаноа служат с иными побуждениями. Этому созданию, состоящему из гибкой морщинистой биомассы с щупальцами и другими отростками, поклоняются, лишь бы он, Гатаноа, не покинул своей темницы, куда его упекли пришельцы. Ежегодные человеческие жертвоприношения почему-то успокаивают его, и хорошо — ведь одного взгляда на Гатаноа хватит, чтобы окаменеть снаружи, оставаясь живым внутри.
Великих Древних пересчитать особенно трудно, учитывая труды соавторов Лавкрафта, его продолжателей и регулярные «кроссоверы» с другими писателями, которые одалживали персонажей и делились сами. Говард Филлипс не успел (да и не хотел) при жизни чётко описать выдуманный им мир, желая оставить в нём необходимую долю хаоса и тайны.
Разумная жизньИстория же других цивилизаций, населявших Землю или «гостивших» на её поверхности, изображена Лавкрафтом куда подробнее. Одна из немногих написанных им полноценных книг — «Хребты безумия» — посвящена Старцам, расе губчатых организмов с радиальной анатомией, кожистыми крыльями-плавниками и раструбами на обоих концах тела. Пожалуй, именно Старцам досталось самое чёткое и не оставляющее места для домыслов описание, а их история ясна от начала и до конца.
СтарецСтарцы явились на Землю свыше миллиарда лет назад, построили здесь процветающую цивилизацию, дали начало жизни на планете (а стало быть и людям). Пожалуй, самой развитой областью их науки была биоинженерия, высшим творением которой стали рабы-шогготы, способные отращивать любые органы и принимать какую угодно форму. Именно шогготы и погубили Старцев, да и сами после гибели своих создателей уцелели в редких замкнутых местах — вроде Антарктиды.
Шогготы художника Джозефа ДиазаНе меньше Лавкрафт задумывался о Великой Расе Йит. Их форма (на зависть многим будущим фантастам) была столь же далека от человеческой, как и у Старцев. Их туловище — мясистый конус, содержащий в себе внутренние органы и движущийся подобно улитке. На вершине конуса — четыре гибкие конечности со множеством назначений: клешни для манипуляций и разговоров с помощью серий щелчков, глаза, слуховые приборы и другие приспособления.
На самом деле эти существа — лишь сосуды для разумов йитианцев, которые сбежали на Землю 200 миллионов лет назад путём трансплантации сознания. Задолго до появления человека йитианцам снова пришлось бежать, на сей раз от летающих полипов, попавших на Землю ещё 600 миллионов лет назад, но долгое время скрывавшихся под землёй.
За короткую историю планеты её успели посетить грибковые создания Ми-Го с планеты Юггот, девятой в Солнечной системе (про Плутон тогда ещё не знали), отродье Ктулху, ему же подобное, глубоководные амфибии, процветающие и по сей день благодаря «торговле» с некоторыми популяциями людей, всё те же полипы, потомство Ктулху.
И посреди всего этого бестиария, растянутого на миллиард лет, человек оказался лишь недолгим владыкой Земли, воспользовавшийся тем, что все его конкуренты либо покинули планету, либо вымерли. Десять тысяч лет господства на фоне миллиарда. Вот теперь вы можете оценить панику и помешательство героев Лавкрафта, которые к несчастью своему открыли всю глубину этой диспропорции.
Следующая цитата
Го́вард Фи́ллипс Лавкра́фт — американский писатель, поэт и журналист, писавший в жанрах ужасов, мистики и фэнтези, совмещая их в оригинальном стиле.
Родоначальник Мифов Ктулху. Наряду с Робертом Говардом считается одним из основателей жанра фэнтези.
При жизни Лавкрафта его произведения не пользовались большой популярностью, однако уже после его смерти они оказали заметное влияние на формирование современной массовой культуры. Его творчество настолько уникально, что произведения Лавкрафта выделяются в отдельный поджанр — так называемые лавкрафтовские ужасы.
Читайте также: