Костомаров наш язык в действии цитаты
Обновлено: 19.09.2024
Известный российский лингвист, инициатор создания и первый директор Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина Виталий Григорьевич Костомаров недавно отметил 90-летие, но не оставляет свои научные исследования. Учёный рассказал «Русскому миру», почему русский продолжает оставаться одним из наиболее успешных языков мира и как советские вожди способствовали тому, что мы продолжаем говорить на языке, созданном Пушкиным и Карамзиным два века назад.
– Виталий Григорьевич, вы – известный лингвист, создавший особое научное направление – лингвострановедение, автор 16 книг и около 1000 статей, посвящённых связи языка и культуры. Чем вы занимаетесь сейчас?
– До сих пор работаю – теперь уже в качестве президента – в Институте Русского языка, который создал в 1973 году. В своей основе цель этого института – помогать продвижению русского языка и образованию на русском языке во всём мире. Сейчас эта некогда главная задача приобрела другой вид, потому что колоссальные успехи, которые были достигнуты Советским Союзом, с падением Берлинской стены сильно уменьшились. При этом русский язык в сегодняшнем мире остаётся важным средством мирового общения.
Виталий Костомаров
Когда я был командирован в Париж (где изучал на примере передового французского опыта, как быстро и эффективно можно организовать процесс обучения русскому языку иностранцев), меня окрылили слова генерала Шарля де Голля, стремившегося поднять престиж французского языка, о том, что восстановить престиж этого языка как лучшего можно, напомнив миру, что у Франции «великая литература, великие музыка, театр и балет». И я сразу же подумал: «А что, разве у нас мало таких вещей? У нас прекрасная литература, балет не хуже французского, а музыка – лучше!». Это существенно помогло мне в поиске ключа для мотивирования студентов. Секрет прост: для того, чтобы полюбить русский язык, надо полюбить Россию.
Сейчас я беседую с вами как лингвист. Став педагогом РКИ (русского языка как иностранного – ред.), я не перестал быть лингвистом, которому русский язык, конечно же, очень интересен во всех своих проявлениях. О различных аспектах этого интереса, в частности, рассказывает недавно вышедшая в издательстве «Златоуст» моя книга «Стилистика, любовь моей жизни…», которая объединяет рассказы о моём научном поиске с биографическим очерком.
Сегодня в первую очередь меня волнуют вещи, не связанные с преподаванием русского языка как языка межнационального общения. Мне важнее судьба русского языка в целом. Понимание, как он развивается в течение длительного времени без всяких революций. Ведь революции в русском языке не было, так как на рубеже XVIII и XIX веков произошла смена синхронии. С тех пор мы с вами живём в одном языке, который называется литературным языком. Замечу, что Ленин называл его настоящим русским языком, мне же кажется, что лучше его называть «образованным языком». По двум значениям слова «образовать» (первое – обработать, сделать, создать, второе – воспитать, т. е. сделать человека образованным, знающим).
– То есть мы живём в период развития русского языка, который начался во времена Пушкина? Насколько долго он продлится, по вашему мнению?
– Синхрония – период, когда язык идентичен самому себе. Его смена происходит по мере накопления новшеств и частых изменений языка, осмысляемых как показатели побеждающего нового и уходящих поколений в переломные периоды. В новом своём виде он, подобно повзрослевшим детям и внукам, похож на родителей и предков, в тоже время отличаясь от них: являясь естественным для молодёжи, доживающим же кажется испорченным, смешным, а то и малопонятным. Люди текущей синхронии «от А. С. Пушкина до наших дней», как правило, понимают старорусский язык предыдущей синхронии, закончившейся в конце XVIII века, но их уже не восхищают стихи Василия Тредиаковского.
Язык весьма послушен, чувствителен к событиям, происходящим в жизни, мыслях, делах своих носителей, и регистрирует, по-своему отражает их. В нём нередко откладывается и хранится как балласт преходящее, даже случайное и ненужное. Какие-то мелочи, повороты мысли и судьбы, притязания, условия быта породили упорно соблюдаемые обычаи (например, «выпить на посошок» или «посидеть на дорожку»).
Сейчас есть знаки того, что русскому языку следует перейти в новую синхронию.
– Как этот переход может произойти? Следует ли нам, носителям русского языка, для этого что-то делать?
– Сложный вопрос. Язык – это средство общения людей, и именно народ является средством развития языка. Некоторые, к примеру поэты Серебряного века, стремились к созданию нового русского языка. К примеру, Хлебников. В то же время у него так и не получилось его изобрести. Разве что отдельные слова. А у Пушкина с Карамзиным получилось. Правда, они работали уже на подготовленной почве.
– Каков механизм такого глобального изменения языка, о котором вы говорите?
– Употребляя язык в общении, люди умело или не очень умело, обдуманно или бессознательно, порой по ошибке приспособляют его к своим потребностям и под обсуждаемый контент – как и любой другой инструмент затачивают, меняя ухватку и прилагаемое усилие. Порой какое-то точечное нововведение приходится по вкусу и принимается другими. В периоды потрясений, раскола и смены основ общества такие изменения достигают критической массы, и язык переходит – не обязательно революционным взрывом, а чаще эволюционно – в качественно новую синхронию существования.
Находятся талантливые люди – катализаторы этого процесса. Такого плана, как, к примеру, теоретик Карамзин. Или такой поэт, как Пушкин. Меня смущает время протяжённости нынешней синхронии: синхрония современного русского тянется с эпохи Пушкина до наших дней. Каким образом это происходит? Почему нарушены нормальные границы синхронии? Почему наш язык как будто не заметил революций начала ХХ века, ни свержения царя, ни Русско-японской, Гражданской, ни Первой мировой войны, ни того, что возник и распался Советский Союз?
– Как же не заметил? А появление многочисленных неологизмов в первые послереволюционные годы?
– Они каждый день появляются. Но они не «делают» язык. В этом смысле я не согласен с теми, кто утверждает, что английский язык богаче и лучше русского, так как в нём больше слов и значений. Во-первых, это неправда, а во-вторых большее количество слов никак не улучшает язык.
Посудите сами: в течение длительного времени в русском языке не изменились ни склонения, ни родовые системы, ни спряжения. При этом опасность безвозвратной гибели рафинированного языка культуры, образованности, науки, государственности, вежливого быта была реально велика.
У нас повелось называть его литературным, в честь писателей классиков, но, не умаляя их роли, было бы справедливо вспомнить учёных, начиная с Ломоносова, и отдать должное всем, кто совершенствовал, обрабатывал искусственно и искусно общенародную основу. Ещё раз подчеркну: лучше именовать его «образованным». Во всяком случае, мы сегодня грамотным называем вовсе не того, кто умеет читать и расписываться, и не искусного каллиграфа, а того, кто владеет «настоящим русским языком», как называл его Ленин. В англоязычной традиции такой на все случаи пригодный элитарный язык называют стандартным.
От революции в языке пропагандой и делами уберегли нас сами революционеры – «ленинская гвардия» вождей. Сами с университетским образованием, почуяв угрозы утраты великой культуры, литературы и языка, своего языка, который завоевал мировое признание за отзывчивое благородство и человеколюбие, они создали атмосферу верности традициям и осуществили практические действия, гениально проведя кампанию ликбеза (ликвидации безграмотности), а затем введя в обязательный школе единый всеобуч, сделав СССР страной сплошной грамотности.
– Вы упомянули Ленина. Какова его роль в этом процессе?
– Сам Владимир Ильич, игнорируя исторически сложившуюся роль русского народа и его языка как объединителя многоразличной и многонациональной России, из малопонятной деликатности и вопреки мнению большинства соратников отрицал нужность сохранения ему статуса государственного (якобы это означало «загонять в рай палкой»). Он верил, что народы страны (а при торжестве коммунизма и во всём мире) сами определят тот язык, который выгодно знать в интересах экономического оборота.
Впрочем, известно, что Ленина также волновали как социолингвистические, так и собственно лингвистические проблемы. Так, существует его записка Луначарскому (советский нарком просвещения – ред.) от 18 января 1920 года, в которой он писал: «Не пора ли создать словарь настоящего русского языка, скажем, словарь слов, употребляемых теперь и классиками от Пушкина до Горького? Что, если посадить за сие 30 учёных, дав им красноармейский паёк?». Пожелание было выполнено позже группой учёных-языковедов под руководством Дмитрия Ушакова, тогда же и данная им датировка «до Горького» приобрела более разумный вид «до наших дней». Ленин также возражал против дикого неупорядоченного количества сокращённых и нелепых по смыслу слов.
– Получается, мы продолжаем говорить «на языке Пушкина» благодаря советским вождям? Или всё же не только им?
– За все советские годы были созданы многочисленные словари, в том числе академический 17-томник, но лишь три научные грамматики. Для сравнения: за постсоветские 15 – 20 лет ни одной научной грамматики, но не менее десятка больших словарей! Явное доказательство нашей верности одной и той же синхронии языка «от Пушкина…».
Но всё же главными причинами неизменного продления синхронии языка от «Пушкина до наших дней» были политико-социальные. Против «канцелярита» и других болезней, которыми пытались заразить наш язык, боролся Корней Чуковский и другие ревнители сохранности его чистоты. Неустойчиво колеблясь, традиция «единой школы всеобуча» сохраняется и сегодня в средних школах, лицеях, гимназиях, суворовских и иных специальных учебных заведениях, даже семейном обучении с помощью «стандартов обучения» и требований ЕГЭ. Длительной устойчивостью всё ещё текущей синхронии русский язык, несомненно, обязан тому, что вырос на классической литературе, в величии и глубине, всечеловеческой отзывчивости которой никто не посмел усомниться, а многие всячески старались ей споспешествовать.
– Каковы, на ваш взгляд, ближайшие перспективы развития русского языка?
– Объединяя русский и иные этносы в Российской империи, Советском Союзе и нынешней Российской Федерации, русский образованный язык пока неизменно остаётся сам собой, причём в одной синхронии.
Следующая цитата
ьной правильности и, конечно, в меру возможностей каждого индивидуума составить материально большую или меньшую часть текстов, им произнесённых или написанных.
Ненормы оправдываются стилистикой, которой претит существовать в пределах норм.
степь в Северной Америке, пампасы – степь в Южной Америке. В некоторых случаях мы предпочитаем иноязычное название русскому даже при полном смысловом соответствии. Например, слово компьютер заменило громоздкое словосочетание электронно-вычислительная машина. Но попытка переименовать автомат по продаже в столь же малоудачное вендинговый автомат вряд ли окажется удачной: «В переходе установят вендинговые автоматы (ВМ. 2013. 18 июля). На месте нормативного «С уважением» – «С полным к тебе респектом», сегодня шутливо распространяют, а кто-то и всерьёз, авторитетно: реклама и ряд документов заканчиваются выражением «С респектом от Сбербанка России». Принятие ненорм как таксона образованного языка оправдывается непреложным фактом, что нормы не исчерпывают проблему правильности, так же как антинормы – зону запретов. Это отнюдь не тотальная атака на нормы как явление, а всего лишь реакция на теорию вариантности нормы, популярность которой связана с волной раскрепощения от запретов прошлых лет. Однако норма, представленная в виде разнородного «пучка» наблюдаемых её реализаций, как описывают её сторонники теории вариативности, теряет смысл норматива. Такие «коллекции» реализаций усложняют обучение русскому языку как русских, так и иностранцев. Единицы общепринятого стандарта необходимы педагогически.
Принятие ненорм как таксона образованного языка оправдывается непреложным фактом, что нормы не исчерпывают проблему правильности, так же как антинормы – зону запретов. Это отнюдь не тотальная атака на нормы как явление, а всего лишь реакция на теорию вариантности нормы, популярность которой связана с волной рас
Этот таксон ненормы/ненорм внутренне широк, многообразен, неоднороден и представляет избыточность – полезную, бесполезную и вредную. Его семейства, роды, виды различны по влиятельности, оценке, будущей и нынешней судьбе
Следующая цитата
(1)Все знают, что часовая стрелка на циферблате движется, но увидеть, как она движется, нельзя. (2)То же происходит и с языком. (3)Он изменяется. (4)Но мы не чувствуем, как это происходит.
(5)Сейчас в нашей истории наступил такой момент, когда мы видим, как меняется русский язык. (6)И это не может не пугать. (7)Мы так хотим во что бы то ни стало отойти от предшествующей эпохи нашей жизни, построить новые общественные отношения, новую экономику, что нам даже хотелось бы иметь новый язык. (8)Когда-то говорили «отмежеваться», теперь - «дистанцироваться», нам надоело выражение «сойти с ума» - мы говорим «крыша поехала». (9)Или разонравилось слово «встреча», стали говорить «тусовка».
(10)Русский язык, по словам А.С. Пушкина, «переимчив и общежителен», он легко принимает иностранные слова, если они нужны. (11)И в этом нет ничего страшного, когда всё делается в меру. (12)А мера утеряна. (13)В нашей речи возникают «сэндвичи», «ленчи», «дисплеи». (14)Обычно меняются 20-30 слов в год, а у нас сейчас появляются, может быть, 20 слов в неделю.
(15)Кроме того, немаловажно, из каких источников появляются новые слова языка. (16)Сейчас, например, идёт поток слов из довольно сомнительных источников, в частности уголовного жаргона: «разборка», «халява». (17)Многие печатные органы используют «непечатные» слова, которые, кстати, так и называются, потому что их печатать не надо.
(18)В Думе несколько лет обсуждался «Закон о русском языке». (19)3акон, конечно же, нужен. (20)Но если серьёзно говорить о законе, то должен быть и механизм наказания за его нарушение. (21)Однако представляется несерьёзным предложение создать филологическую милицию, учредить штрафы за ошибки в русском языке. (22)Что ни говори, делает язык народ, а его трудно заставить подчиняться административным нормам в отношении языка. (23)Были уже такие тщетные попытки.
(24)В своё время, в XIX, да и в XX веке, образцовый язык давала художественная литература. (25)Если человек не знал, как правильно говорить, то он открывал Тургенева и там находил ответ. (26)Сейчас, конечно, не художественная литература формирует наш языковой вкус. (27)Тон задают теперь в первую очередь телевидение и радио. (28)Это касается и произношения звуков, и ударения, и интонации. (29)А современным дикторам нравится американская интонация. (30)И молодёжь начинает им подражать. (31)Бывает, ведущий бог знает что и как говорит, а людям нравится. (32)Это относится, безусловно, не ко всем передачам, каналам, дикторам, но многие из них подвержены моде.
(ЗЗ)Мы сейчас недовольны языком, но здесь очень важно разобраться — язык в этом виноват или что-то другое. (34)Ведь язык подчиняется людям, которые им пользуются. (35)Он приспосабливается к потребностям общества. (З6)Если в нашем обществе сегодня потребность думать о будущем, о крепкой семье, о счастье детей - то язык пойдёт в эту сторону, будет давать нам средства для этого. (37)Если у нас главное - как, не работая, заработать миллион, секс, насилие, наркотики, то язык повернётся сюда. (38)3а что его поносить? (39)Он отражает состояние общества. (40)Так что не язык надо сейчас исправлять.
Следующая цитата
Дорогой Виталий Григорьевич… Именно так – уважительно и сердечно – хотелось обратиться к этому удивительному человеку, силу личности и неповторимое обаяние которого ощущали все, кому посчастливилось знать В. Г. Костомарова, внимать ему.
Виталий Григорьевич Костомаров – пример того, каким должен быть настоящий учёный. Не сноб от академической науки, а живой, коммуникабельный, открытый и глубокий человек, страстный подвижник, исследователь и энтузиаст. «Язык науки не всем понятен и основой общей речи не стал. И сейчас его излишнее обособление, наукообразная заумь возмущают», – считал учёный.
Вклад Виталия Григорьевича в развитие отечественного филологического образования невозможно переоценить. Создатель и первый ректор Института русского языка им. А. С. Пушкина, один из основателей Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (МАПРЯЛ), основоположник такого научного направления, как лингвострановедение, создавший более 700 научных трудов, просветитель, популяризатор науки, доктор филологических наук, профессор, академик РАО, обладатель многих почётных званий… Его достижения были неоднократно отмечены наградами, но никакие научные успехи не сравнятся с той любовью и трепетом, которые испытывали по отношению к Костомарову все, кто имел удовольствие общаться с ним. Масштаб его личности и сила обаяния были так велики, что даже на склоне лет Виталий Григорьевич одним своим появлением в профессиональном сообществе вносил радостное оживление в среду филологов-русистов. Не отменить и того, что ему были присущи импозантность, галантность и прекрасное чувство юмора. Эти качества проступают и в созданных В. Г. Костомаровым разножанровых текстах.
«Языковой вкус эпохи»
Мэтры отечественной филологии – В. В. Виноградов, Д. Э. Розенталь, В. Г. Костомаров – никогда не теряли интереса к современному русскому языку, пристально следили за его развитием и стремились анализировать все значимые явления, в нём происходящие. Язык СМИ изучался ими с особым пристрастием, потому что на его примере можно было наблюдать за разного рода трансформациями стиля.
Занимаясь стилистикой и лексикологией русского языка, социолингвистикой, методикой преподавания русского языка иностранцам, В. Г. Костомаров при этом всегда зорко следил за культурой речи и стилем современных средств массовой информации. В исследовании «Русский язык на газетной полосе», созданном ещё в семидесятые годы прошлого столетия, В. Г. Костомаров анализирует не только то, как и почему меняется язык газет, но и то, как эти изменения отражают происходящее в обществе.
В книге «Языковой вкус эпохи», созданной на самом рубеже веков, учёный обозначает процессы, происходящие в русском литературном языке, и хлынувшую в СМИ разговорную речь соотносит с такими политическими терминами, как демократизация и либерализация. При этом учёный отмечает, что «наиболее ярко демократизируются такие сферы литературного общения, как массовая коммуникация, включая сюда письменный язык периодики», а устоявшаяся «литературно-языковая норма становится менее определённой и обязательной».
Виталий Григорьевич остро критикует средства массовой информации, в первую очередь телевидение, не только за нарушение литературно-языковой нормы, за «неуважение к слову», но прежде всего за попытки «изменить “языковой знак” и через него национальную традиционную ментальность».
Его возмущает, что «инициаторами более свободного обращения с языком выступают сейчас как раз достаточно грамотные люди – журналисты и иные профессионалы пера». А излишнюю демократизацию и либерализацию языка СМИ он называет «варваризацией» или «вандализацией».
Как человека неравнодушного, социально активного, Костомарова волновали изменения в общественной жизни, отход от норм морали, пренебрежение традиционными ценностями. В одном из интервью Виталий Григорьевич сказал: «Моя книга “Языковой вкус эпохи” была создана в противовес кричащим, что русский язык испорчен. Основная мысль этой книги состоит в том, что с языком ничего не делается: ни хорошего, ни плохого. Происходят просто изменения – ни прогресс, ни регресс. Язык меняется по своим внутренним законам, от нас не зависящим. Язык – это всепригодное орудие. Если нас интересуют успех, счастливая жизнь, нормальные отношения, демократия, то язык будет отражать это. Если нас с вами интересуют секс, бандитизм, наркотики, то язык будет заниматься другим. Язык даёт то, что нам необходимо. Поэтому о деградации языка говорить нельзя. Можно говорить о состоянии общества, которое пользуется данным языком, когда что-то хорошее убирают на периферию языка, а что-то скверное из периферии достают; мы это и наблюдаем. Спасать нужно нас, а не язык».
«Жизнь языка»
Рассказывать об истории русского языка так, чтобы было интересно детям, довольно сложно, но Виталий Григорьевич с успехом с этой задачей справился и в своё время создал увлекательную книгу под названием «Жизнь языка». Сделав сквозным персонажем книги любопытную юную москвичку Настю Воробьёву, автор отправляет её в увлекательную экскурсию во времени, повествует о том, как и почему меняется язык, показывает, как в нём отражается история народа. «Преобразование языка не есть старение. Его жизнь – "непрерывная прерывистость", а сам он – "прерывистая непрерывность"», – постулирует автор.
Книга не лишена дидактизма, но транслирует правильные установки: «Умелое пользование русским языком – уже не только национальный, патриотический, но и интернациональный, общечеловеческий долг. Об этом нельзя забывать ни на уроке в школе, ни в разговоре с приятелями, ни дома, ни на улице. Нельзя об этом забывать ни писателю, ни инженеру, ни артисту, ни водителю автобуса. »
Автор призывает юных читателей к «любовному, разумному, аккуратному обращению с русским языком, теперь признанным и авторитетным во всём мире», и напоминает, что «национальное единство и гордость, без которых нет преемственности и великой культуры, не волнуют лишь "Иванов, не помнящих родства"».
Книга написана доступным языком, увлекательно, но в то же время разговор с читателем ведётся довольно серьёзно, без заигрываний и упрощений. Это говорит об уважительном отношении взрослого и маститого автора к юным читателям, начинающим филологам.
«Язык и культура»
Как сделать язык привлекательным для иностранцев? Связать его с историей и культурой народа. Произведения искусства, шедевры литературы, богатство фольклора, история, география другой страны – всё это возбуждает интерес и способствует лучшему освоению языка. Когда-то В. Г. Костомаров решил применить этот принцип к изучению русского языка как иностранного и с успехом справился с задачей. Так появилось новое направление в РКИ – лингвострановедение, а обобщение большой работы в этой области легло в основу фундаментального труда – монографии «Язык и культура», написанной В. Г. Костомаровым в соавторстве с Е. М. Верещагиным. Перечень специалистов, кому может быть интересна книга, впечатляет: филологи (лингвисты, литературоведы), философы, этнографы, культурологи, богословы, религиоведы, преподаватели языков, другие специалисты гуманитарного профиля, а также все, кто интересуется вопросами языка и культуры.
Авторы монографии справедливо полагали, что «сухая логика утомляет», а созданный искусством «захватывающий образ, напротив, приводит к напряжению внимания, к его концентрации», ведь если интересно, то воспринимаемая информация лучше усваивается.
По мнению авторов, «эффективнейшим средством создания эстетических образов является художественный текст, произведения фольклора и литературы», то, что принято называть «искусством слова», поэтому лингвострановедческому чтению в книге посвящена отдельная глава. Но при этом литература – это не только яркие и запоминающиеся образные ряды, это ещё и источник речевых норм. Не случайно выдержками из художественной литературы подтверждаются правила в учебниках и значения слов в словарях.
Пушкину как основоположнику современного русского языка в монографии отведено особое место. В заслугу великому поэту ставится то, что он привёл в соответствие книжный язык и язык народный, сблизив их в своих текстах. Эта гармония так оказалась нам соприродна, что до сих пор, несмотря на произошедшие в стране общественно-политические изменения, язык предпочитает оставаться в обретённом равновесии. Виталий Григорьевич полагал, что «длительной устойчивостью всё ещё текущей синхронии русский язык, несомненно, обязан тому, что вырос на классической литературе, в величии и глубине, всечеловеческой отзывчивости которой никто не посмел усомниться». Ценности русской литературы, искусства, культуры – это то прекрасное достояние, к которому Виталий Григорьевич обращался с особым пиететом и трепетом. Русское слово помогало ему транслировать эти ценности в мир.
Учёный утверждал, что русский язык «завоевал мировое признание за отзывчивое благородство и человеколюбие», но эти слова можно в полной мере отнести и к самому Виталию Григорьевичу Костомарову.
Читайте также: