Йенс петер якобсен цитаты
Обновлено: 21.03.2025
Ненавижу одухотворенную любовь! На ее почве только бумажные цветы и могут вырасти! И те не вырастают, их берут из головы и прикалывают на сердце: в самом-то сердце ни цветочка! Оттого я юной девушке и завидую, у ней все настоящее, ей подделки фантазии ни к чему. Вы не думайте, что раз ее любовь вся в мечтах и вымыслах, так, значит, мечты и вымыслы ей дороже земли, по которой она ступает, нет, просто любви страстно хочется, вот она и ищет ее везде и во всем, тем одним и занята. И она, наконец, не только погружена в мечты, она земная, очень земная и в невинности своей иногда доходит почти до бесстыдства. Вы, например, и представить себе не можете, с каким наслажденьем тайком вдыхает она запах сигар от одежды возлюбленного, — тут в тысячу раз больше наслажденья, чем в любой самой горячей мечте, самой пылкой фантазии. Ненавижу фантазию. Нет, когда вся душа рвется к чьему-то сердцу, зачем же мерзнуть в холодной прихожей фантазии? А до чего часто это бывает! И как трудно мириться с тем, что тот, кого любишь, разряжает тебя в своей фантазии, надевает тебе на голову нимб, к плечам.
Бедная Фенимора! Откуда было ей знать, что неистовый гимн любви, если петь его чересчур часто, теряет прелесть слов и напева и обращается в пошлый вздор? Откуда ей было знать, что как бы сегодня ни возносило нас счастье к небесам, завтра его крылья ослабнут? Когда же настало тяжелое похмелье, она с мукой поняла, что они долюбились до сладкого презренья к себе и друг другу, сладкого презренья, ото дня ко дню теряющего в сладости, обретающего горький привкус.
Следующая цитата
Бедная Фенимора! Откуда было ей знать, что неистовый гимн любви, если петь его чересчур часто, теряет прелесть слов и напева и обращается в пошлый вздор? Откуда ей было знать, что как бы сегодня ни возносило нас счастье к небесам, завтра его крылья ослабнут? Когда же настало тяжелое похмелье, она с мукой поняла, что они долюбились до сладкого презренья к себе и друг другу, сладкого презренья, ото дня ко дню теряющего в сладости, обретающего горький привкус.
Ненавижу одухотворенную любовь! На ее почве только бумажные цветы и могут вырасти! И те не вырастают, их берут из головы и прикалывают на сердце: в самом-то сердце ни цветочка! Оттого я юной девушке и завидую, у ней все настоящее, ей подделки фантазии ни к чему. Вы не думайте, что раз ее любовь вся в мечтах и вымыслах, так, значит, мечты и вымыслы ей дороже земли, по которой она ступает, нет, просто любви страстно хочется, вот она и ищет ее везде и во всем, тем одним и занята. И она, наконец, не только погружена в мечты, она земная, очень земная и в невинности своей иногда доходит почти до бесстыдства. Вы, например, и представить себе не можете, с каким наслажденьем тайком вдыхает она запах сигар от одежды возлюбленного, — тут в тысячу раз больше наслажденья, чем в любой самой горячей мечте, самой пылкой фантазии. Ненавижу фантазию. Нет, когда вся душа рвется к чьему-то сердцу, зачем же мерзнуть в холодной прихожей фантазии? А до чего часто это бывает! И как трудно мириться с тем, что тот, кого любишь, разряжает тебя в своей фантазии, надевает тебе на голову нимб, к плечам.
Следующая цитата
Бедная Фенимора! Откуда было ей знать, что неистовый гимн любви, если петь его чересчур часто, теряет прелесть слов и напева и обращается в пошлый вздор? Откуда ей было знать, что как бы сегодня ни возносило нас счастье к небесам, завтра его крылья ослабнут? Когда же настало тяжелое похмелье, она с мукой поняла, что они долюбились до сладкого презренья к себе и друг другу, сладкого презренья, ото дня ко дню теряющего в сладости, обретающего горький привкус.
Другие цитаты
Быть одному — вот радость без предела,
Но голос твой еще дороже мне:
И нет счастливей на земле удела,
Чем встретить милый взгляд наедине,
Чем слышать, как согласно и несмело
Два близких сердца бьются в тишине.
That green eyes
You're the one that I wanted to find
And anyone who tried to deny you
Must be out of their mind
Не понимаю, почему двое людей, которые созданы друг для друга, не могут воссоединиться.
— В России есть одна странная болезнь. Горло от неё зарастает пленкой, и заболевший задыхается. Воздуха остаётся все меньше, пока он не умирает.
Лечат они её странной штуковиной, серебряной трубочкой. Плёнка боится серебра. Врачеватель вставляет больному в горло маленькую серебряную трубочку, и тот дышит через неё, пока не одолеет болезнь.
— Ты — моя серебряная трубочка. С тобой я начал дышать.
Хочется плакать — плачь, хочется кричать — кричи, хочется смеяться — смейся. Только люби – и в первую очередь люби в себе душу. Тогда она обязательно притянет к себе родственную.
Нельзя дважды войти в одну и ту же любовь.
Но нет воды, все высохло до дна.
Изглодан хлеб, изжевана любовь,
взамен нее невидимые прутья
и в клетке дрессированная сучка
на пару с рукоблудом павианом,
а что пожрал — тебя же пожирает,
и в жертве обретаешь палача.
Растоптанные дни, газетный мусор
угар ночей, раскупоренных наспех
и галстук поутру скользит удавкой:
«Не злобься, клоп, ползи, встречай зарю…»
Пустынен мир, и нет конца пустыне
и рай закрыт, и ни души в аду.
— На всякое злое колдовство, молодой человек, средство есть.
— Любовь, молодой человек!
Умеют же некоторые быть счастливыми! От самых простых мелочей. Сидят, уставившись на ночные звезды, или слушают звук цикады в парке – и ощущают абсолютное, полное, ничем не замутненное счастье. И ведь как ни учи этому людей, не получается втолковать им, что именно так и стоит жить. Радуясь каждому моменту, каждой мелочи. Проснулся утром живой, позавтракал вкусно, выглянул в окно – а там мир и какое-нибудь время года, непременно красивое. Какое? Да любое! Зима красива своими снегопадами и новогодними елочками в разноцветных огнях. Весна – распускающимися почками и щебетом вернувшихся из теплых краев птиц. Лето – пышной зеленью, теплом, уютом, будто вырастающим из каждого распустившегося цветка. Осень – ярким листопадом и музыкальным шумом дождя… Разве не счастье наблюдать всё это, просто быть в этом, просто жить? Любить своих близких, надеяться на лучшее, ждать большего. Но самое главное – ценить настоящее. Неужели, чтобы понять это, нужно несколько тысяч лет отработать Стражем на сумрачном мосту? А без небесного трудоголизма осознать простые истины никак нельзя?
«Любовь аристократична. Чтобы заниматься любовью, надо быть свободным от забот о хлебе насущном, нельзя допустить, чтобы они торопили вас, заставляя считать дни». Итак мессиры, будьте богаты и одаривайте своих возлюбленных драгоценностями.
Следующая цитата
Ненавижу одухотворенную любовь! На ее почве только бумажные цветы и могут вырасти! И те не вырастают, их берут из головы и прикалывают на сердце: в самом-то сердце ни цветочка! Оттого я юной девушке и завидую, у ней все настоящее, ей подделки фантазии ни к чему. Вы не думайте, что раз ее любовь вся в мечтах и вымыслах, так, значит, мечты и вымыслы ей дороже земли, по которой она ступает, нет, просто любви страстно хочется, вот она и ищет ее везде и во всем, тем одним и занята. И она, наконец, не только погружена в мечты, она земная, очень земная и в невинности своей иногда доходит почти до бесстыдства. Вы, например, и представить себе не можете, с каким наслажденьем тайком вдыхает она запах сигар от одежды возлюбленного, — тут в тысячу раз больше наслажденья, чем в любой самой горячей мечте, самой пылкой фантазии. Ненавижу фантазию. Нет, когда вся душа рвется к чьему-то сердцу, зачем же мерзнуть в холодной прихожей фантазии? А до чего часто это бывает! И как трудно мириться с тем, что тот, кого любишь, разряжает тебя в своей фантазии, надевает тебе на голову нимб, к плечам.
Другие цитаты
Хороша любовь искомая, ещё лучше — рождающаяся без исканий.
Двое находят друг друга не потому что должны встретится, а потому что не встретится они не могут.
В обычное время мы все, сознавая это или нет, понимаем, что существует любовь, для которой нет пределов, и тем не менее соглашаемся, и даже довольно спокойно, что наша-то любовь, в сущности, так себе, второго сорта.
Читайте также: