Фредерика де грааф цитаты
Обновлено: 06.11.2024
Хотелось бы вспомнить врача, психиатра Виктора Франкла. Когда началась Вторая мировая война, он занимал пост главврача в венской больнице для бедных. Франкл был евреем и вскоре оказался в концентрационном лагере. В общей сложности он провел в концлагерях почти три года, но ему удалось выжить.
Впоследствии, описывая свой опыт, Виктор Франкл писал, что в заключении встречался с двумя группами людей. Большинство заключенных старалось просто выжить, чего бы это ни стоило. Все их мысли были лишь об одном: как получить еще один кусочек хлеба. Но изредка встречались и другие люди, – которые, несмотря на жуткие условия существования, обретали смысл в чём-то превосходящем их самих: в чём-то возвышенном и прекрасном, в любви к родному человеку или к Богу.
Франкл считал, что человек несет ответственность даже за свое отношение к неизбежности собственной смерти. У нас есть выбор – стать жертвой судьбы или найти смысл в том, что происходит, чему-то научиться. Именно от отношения человека к своей судьбе (в частности, к смерти) зависит, попадет он в состояние экзистенциального вакуума или в состояние внутренней свободы.
Виктор Франкл, находясь в концлагере, пришел к важному выводу: самый главный вопрос, который стоит перед человеком, не «как выжить?», а «ради чего жить?» Не «что я могу взять от жизни?», а «что я могу дать жизни?» Он цитирует слова Ницше: «У кого есть “зачем”, тот выдержит почти любое “как”».
Вот что пишет Франкл: «Человек, который ищет смысл жизни, может его найти тремя путями: во-первых, он может усмотреть смысл в действии, в создании чего-либо. Помимо этого, он видит смысл в том, чтобы переживать что-то, он видит смысл в том, чтобы кого-то полюбить… Даже в безнадежной ситуации, перед которой он беспомощен, он при известных условиях способен видеть смысл.
Дело в позиции и установке, с которой он встречает свою судьбу, которой он не в состоянии избежать или изменить. Лишь позиция и установка дают ему возможность продемонстрировать то, на что способен один лишь человек: превращение, преображение страдания в достижение на человеческом уровне [1].
Виктор Франкл считает, что в жизни не существует ситуаций, которые были бы действительно лишены смысла:
«Осуществляя смысл, человек реализует сам себя. Осуществляя же смысл, заключенный в страдании, реализует самое человеческое в человеке. Мы обретаем зрелость, мы растем, мы перерастаем самих себя. Именно там, где мы беспомощны и лишены надежды, будучи не в состоянии изменить ситуацию, – именно там мы призваны, ощущаем необходимость измениться самим»[2].
Франкл цитирует человека, который пережил Освенцим: «Страдание имеет смысл, если ты сам становишься другим».
Я хотела бы привести пример пациентки хосписа, молодой женщины Оксаны, которая на мой вопрос: «Чему ты научилась благодаря болезни? Изменилось ли что-то в твоей жизни?» ответила следующее:
«Я стала глубже верить в Бога, вернулась моя вера в добрых людей. Я рада, что познакомилась со многими замечательными людьми. Вернулась какая-то детская наивность, открытость. Я стала чуть добрее и терпеливее к себе и другим людям. Мой характер стал мягче. Болезнь сейчас принимаю со спокойствием, без озлобления; со смирением. Я простила старые обиды, и на душе стало легко! Я стала вообще больше любить и ценить жизнь. И снова убедилась в том, что нужно жить в гармонии со своей душой и что нужно вовремя обращаться к врачам».
Здесь речь идет об обретении целостности, говорит владыка Антоний. Хочешь ли ты быть снова здоровым, для того чтобы возвратиться к тому, что разрушило тебя и в теле, и в душе? Хочешь ли ты жить отныне другую жизнь, жизнь цельную? Цельность, по владыке Антонию, означает жизнь в гармонии с Богом, и это важнее, чем физическое здоровье. Поэтому, если такая цельность связана с физическим выздоровлением – прекрасно, если нет, всё равно обретение ее – это благо.
Виктор Франкл рассказывает об одной женщине, которую встретил в концлагере. Женщина знала, что ей предстоит умереть через несколько дней, но, несмотря на это, была душевно бодра: «Я благодарю судьбу за то, что она обошлась со мной так сурово, – сказала она. – Потому что в прежней моей жизни я была слишком избалована, а духовные мои притязания не были серьезны».
Принимая вызов страдания и зла, человек, по свидетельству владыки Антония,
«несомненно вырастает в совершенно новое измерение, совершенно новое величие, когда он способен встретиться лицом к лицу со страданием, с ненавистью, с горем, с ужасами войны и остаться до конца человечным, и еще вырасти в большую меру, скажем, сострадания, понимания, мужества, способности себя отдать и собой пожертвовать»[3].
В связи с этим мне хочется процитировать слова 29-летней еврейки, жительницы Амстердама Этти Хиллесум (1914–1943), которая умерла в газовой камере немецкого концлагеря смерти во время Второй мировой войны. Она мечтала стать писательницей.
В своем дневнике, который она вела в концлагере, Этти писала:
«Страдание всегда было с нами, неужели важно, в какой форме оно появляется? Единственное, что важно – как мы его переносим и как мы делаем его частью нашей жизни… Иногда я склоняю голову перед тяжелым бременем, которое висит надо мной. Но как только я склоняю голову, я заодно почти неизбежно испытываю потребность молиться. И так я могу сидеть часами и знать всё, и переносить всё, и становиться всё более крепкой в принятии того, что происходит, и одновременно всем нутром я верю, что жизнь красива, имеет смысл и жить стоит»[4].
Эта замечательная молодая женщина принадлежала к третьей из названных нами групп. Сохранились свидетельства о том, что, отправляясь в газовую камеру, она поддерживала тех, кто был рядом.
Виктор Франкл считал, что человек не может не искать смысла своей жизни: это его сущностное, неотъемлемое стремление. И наиболее остро вопрос о смысле возникает в обстановке, «когда хуже некуда» (как у умирающих больных), или когда отходит суета и появляется пространство и время задуматься о том, зачем ты живешь.
По Франклу, бытие человека должно быть направлено на нечто, что не является им самим, на что-то или кого-то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью. Он считал, что именно в служении делу или в любви к другому мы осуществляем себя, становимся самими собой, находим свой смысл. Франкл был убежден, что совесть наделяет человека способностью обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации.
«Именно там, где мы беспомощны и лишены надежды, будучи не в состоянии изменить ситуацию, именно там мы призваны измениться сами. Человек не для того здесь, чтобы наблюдать и отражать самого себя, он здесь для того, чтобы представлять себя, поступаться собой, чтобы, познавая и любя, отдавать себя», – писал Виктор Франкл[5].
В таких экстремальных, экзистенциальных ситуациях, как пребывание в концентрационном лагере или переживание тяжелой болезни и смерти, наиболее ярко обозначается проблема личности.
Франкл отмечал, что без надежды человек просто не может существовать. Именно потерей «структуры внутреннего временного плана» объясняется пустота и бессмысленность существования в экстремальных ситуациях: «Тот, кто не верит в будущее, свое будущее, тот в лагере погибает. Он лишается духовной опоры, он позволяет себе опуститься внутренне, а этому душевному упадку сопутствует и телесный». Очень немногим в лагере удалось сохранить свою человечность, и эти люди были примером для других.
Итак, Франкл приходит к выводу, что в экстремальной ситуации вопрос о смысле жизни есть, прежде всего, вопрос о конечном смысле, то есть о смысле смерти, и, только ответив на этот вопрос, человек может жить как личность, не попадая под влияние внешних условий. Если есть задача и смысл, тогда можно вынести очень многое.
Фредерика де Грааф. Фото: Наталья Макаренко
Научиться «быть»
Самым трудным для человека, который серьезно болеет, оказывается состояние, когда он уже не может действовать как раньше, и вместо привычной активности вынужден просто «быть» наедине с собой. Тогда возникает вопрос: «Как научиться “быть”?» И здесь мне хочется привести пример, о котором говорит митрополит Антоний.
Много лет тому назад у него в приходе был один крайне деятельный человек, звали его Александром. Этот человек часто жаловался владыке, что у него нет времени остановиться и осмыслить свою жизнь. В один прекрасный день он пошел в больницу на ежегодное обследование, и врачи обнаружили у него рак печени.
Александр пришел к владыке и сказал: «Как это скучно! У меня столько дел, а из-за болезни я ничего не могу…» Владыка на это ответил: «Ты же всегда сетовал на то, что у тебя нет времени остановиться, а теперь Господь остановил для тебя время».
Владыка сказал ему, что настала пора не действовать, а быть, и пообещал помочь в этом. Владыка как никто понимал, опираясь на свой опыт врача и священника, насколько тесна связь между телом и душой: насколько все отрицательные чувства, эмоции, переживания, такие как зависть, гнев, страх, непрощение отнимают наши жизненные силы.
И вот они вместе начали просматривать всё, что лежало у Александра на душе. Они с владыкой часто встречались и совместно просматривали всю жизнь Александра: его поступки, мысли, эмоции, начиная с текущего времени, постепенно оборачиваясь в прошлое, вплоть до самых первых детских воспоминаний.
Владыка говорил, что Александр прожил очень тяжелую и сложную жизнь, и ему было о чём подумать, было с кем примириться, кого простить. Перед смертью, когда Александр уже был так слаб, что не мог удержать в руке чашку, он сказал: «Я сейчас физически очень слаб, но никогда в жизни не ощущал себя таким живым».
Важно понять: когда человек не может быть деятельным, а может «только быть», всё равно у него есть задача. И мне думается, что стоит об этом говорить, поскольку это тесно связано с осмыслением страдания. Если вспомнить Виктора Франкла, у человека есть ответственность за свое отношение к неизбежному концу, то есть к тому, что он не может изменить. Есть выбор: быть жертвой или выбрать путь внутренней свободы.
Когда человек выбирает «быть жертвой» (обычно это происходит бессознательно), тогда у него очень часто возникают всевозможные симптомы – физические, душевные и духовные. Состояние ухудшается, он зациклен на себе, и его жизнь концентрируется вокруг болезни. Он попадает в «экзистенциальный вакуум». Такие люди относятся ко второй группе людей, для них, как говорил митрополит Антоний, «всё не то, и все вокруг виноваты».
И наоборот, когда человек выбирает путь внутреннего роста, то есть путь внутренней свободы, он старается найти смысл в своем страдании.
Болезнь и чувство вины
Виктор Франкл писал о триаде «страдание – чувство вины – смерть». В экзистенциальном отчаянии мы не можем найти счастье, но мы можем укрепить сознание смысла. Человек не просто жертва, он участник своей судьбы. Поэтому на нем лежит ответственность за происходящее.
Настоящая свобода бывает не «от чего-то», а «для чего-то», для каких-то целей, задач, свершений. Человек может быть связан, несвободен в том, что с ним происходит (неодолимая сила обстоятельств), но он остается свободным в своем отношении к тому, что с ним происходит. Часто страдание изменить никак нельзя, но возможно изменить отношение к нему.
Говоря о чувстве вины, Франкл призывает, прежде всего, признать его. Без всяких оговорок («это не я!») принять свое чувство вины. Далее он призывает к примирению с теми, в отношении кого человек испытывает вину. Если примирение невозможно, Франкл советует найти способ как-то выразить свое покаяние. Например, возместить причиненный ущерб или просто сделать что-то хорошее тому, перед кем виноват. А если ни на что это уже нет сил, тогда можно глубоко и честно пережить то, что было, принять свою вину, и в этом самом переживании уже стать другим человеком.
Митрополит Антоний Сурожский
Вот что говорил в связи с этим митрополит Антоний.
Однажды к нему пришла пожилая женщина, которую мучили кошмары, навеянные прошлым. Она не могла забыть того, что когда-то сделала, и во сне этот поступок снова и снова преследовал ее. Она не знала, что с этим делать.
Владыка посоветовал поставить себя вновь в те обстоятельства жизни и честно, мужественно спросить себя: «Если бы я сейчас снова оказалась в подобной ситуации со всем тем опытом, который я набрала в течение всей жизни, поступила бы я таким же образом или нет?»
«Если, – продолжал владыка, – ты правдиво сможешь сказать, что сейчас ни за что бы не поступила так, тогда можно считать, что это уже не ты. Ты стала другим человеком, это прошлое тебя уже не касается. Тогда чувство вины отпадает как уже неуместное. А вот если бы ты могла поступить так же и сейчас, тогда это проблема не прошлого, а настоящего, и с этим стоит бороться».
Основываясь на своем опыте, я могу сказать, что чувство вины непродуктивно, если оно не ведет к рассматриванию и анализу причин, а далее – к определенной работе над собой. Чувство вины чаще всего врачуется прощением (эти два понятия тесно связаны). Причем прощением не только другого человека, но и самого себя. Принятие себя таким, какой ты есть, даже в неприглядном виде, дает силы идти дальше, продолжая нести на себе тяжесть своих прошлых ошибок и промахов, помогает учиться поступать иначе.
Результатом такой активной работы над чувством вины будет примирение. Процитируем владыку Антония:
«Необходимо готовиться к смерти через суровый, но освобождающий нас процесс примирения со всеми, с самим собой, с собственной совестью, с обстоятельствами, с настоящим, с прошлым, с событиями и с людьми, и даже с будущим, с самой грядущей смертью… Невозможно войти в вечность связанным, опутанным ненавистью, в немирном состоянии»[6].
И умирающий, и остающиеся на земле должны быть в состоянии сказать из самой глубины своего сердца: «Прости меня!» – и затем: «Я прощаю тебя».
Упрямство духа
Для меня пример Этти Хиллесум – самый прекрасный пример упрямства духа. Приведу слова из дневника Этти, которые она напиcала, понимая, что ей предстоит смерть в газовой камере:
«Я страдаю, как только может страдать человек. Но я не прилепляюсь к страданиям, они проходят через меня, как сама жизнь – как широкая, вечная река… и жизнь продолжается»[7].
Виктор Франкл свидетельствует, что человек имеет огромные ресурсы и может выжить даже в самой тяжелой ситуации. Человек ко многому может привыкнуть.
В хосписе лежала двенадцатилетняя девочка. Ее звали Софья. Между Софьей и ее мамой была тесная эмоциональная связь. Энергия мамы переливалась на дочь, и, как мне кажется, благодаря этому девочка прожила намного дольше, чем прогнозировали врачи.
Софья много раз была при смерти, но выходила из коматозного состояния и снова начинала разговаривать. Для меня было величайшей радостью вновь слышать ее голос после долгого молчания. Она очень мужественно, во многом, как мне казалось, ради любимой мамы, продолжала бороться за жизнь.
Но, несмотря на лечение (химиотерапию), болезнь прогрессировала. Девочку парализовало. Софья страдала, ее силы уходили. И всё-таки даже в этом состоянии меня поражали ее глаза. Из них изливалось столько жизни, столько азарта! Я никогда не видела такую несокрушимую силу жизни. Даже перед смертью, когда она обессиленно полулежала в коляске, ее не оставляло чувство юмора, а ее бездонные глаза продолжали сиять.
Когда Софья умерла, мне с очевидностью открылось, что она не могла умереть, она навсегда жива в Боге, и именно Божья сила во время ее короткой жизни давала ей такую мощь.
В четверг, 24 сентября, в культурном центре «Покровские ворота» состоится презентация книги «Разлуки не будет» и встреча с автором Фредерикой де Грааф.
Начало в 19.00
Адрес: Москва, ул. Покровка, 27, стр. 1 (метро «Лубянка», «Чистые пруды», «Тургеневская», «Сретенский бульвар»)
Отдельная тема предстоящей встречи – особенности отношений врач-пациент в России.
Гости вечера:
Федор Ефимович Василюк – психотерапевт, доктор психологических наук, заведующий кафедрой индивидуальной и групповой психотерапии Московского городского психолого-педагогического университета, создатель концепции понимающей психотерапии.
Инина Наталья Владимировна – психотерапевт, сотрудник факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, автор книг и научных публикаций, преподаватель Российского православного университета святого Иоанна Богослова.
[1] Франкл В. Человек в поисках смысла. – М.: Прогресс, 1990.
[5] От автора // Франкл В. Человек в поисках смысла: сб. / пер. с англ. и нем. Д.А. Леонтьева, М.П. Папуша, Е.В. Эйдмана. – М.: Прогресс, 1990.
[7] Hillesum, E. Une vie boulevesdée : journal 1941–1943: suivi de lettres de Westerbork / trad. de nederl. par P. Noble. – Paris: Ed. de Seuil, 1991.
Следующая цитата
Люди, которые боятся смерти, боятся жизни. Невозможно не бояться жизни со всеми её сложностями, со всеми её опасностями и с её совершенным и окончательным риском, если есть страх смерти.
Следующая цитата
О болезнях, смерти надо знать максимально. Это мое мнение. Потому что никто этого не избежит. И как сохранить достоинство в таких испытаниях, и как помочь близкому принять, пережить это - об этом хорошо написала Фредерика де Грааф. Правда, когда я эту книгу подарила подруге, она напряглась. ))) Еще есть книга митрополита Антония Сурожского "Жизнь и вечность: 15 бесед о смерти и страдании". Тоже замечательная.
Следующая цитата
Митрополит Антоний Сурожский
Протоиерей Христофор Хилл:
– Владыка Антоний ценил свободу, уважал ее, оберегал. Владыка и сам был свободен, и эта свобода проявлялась прежде всего в духовной жизни, он не был обременен чем-либо земным. У владыки было уникальное качество: он легко находил общий язык с каждым человеком. В момент общения собеседник становился для него целым миром, всей вселенной. Мало кто из нас может так общаться с другими людьми, ведь у каждого из нас масса своих мыслей и забот, которые не позволяют нам быть полностью свободными. Для владыки Антония приходящий к нему человек всегда был самым родным и дорогим, и все его внимание было посвящено только собеседнику.
Я заметил, что владыка не носит привычные для архиерея роскошные облачения
Владыка был всегда собран и сосредоточен, он молился, видел в человеке образ Божий. Он был скромен в быту, не любил пышности и роскоши. Я помню, как однажды я алтарничал на его службе в Успенском лондонском соборе и заметил, что он не носит привычные для архиерея роскошные облачения – вместо саккоса на нем был обычный диаконский стихарь, а митра была сделана из папье-маше и пластмассовых бусинок.
Джиллиан Кроу:
– Общаясь с владыкой Антонием, я чувствовала его веру и поддержку и была уверена в правильности всего, что он говорит. Он всегда отвечал на вопросы мудрыми советами. Через него я чувствовал любовь и заботу Бога по отношению к людям.
Однажды он сказал мне в шутку, что Православие начинается с ног, когда ты учишься стоять на долгих службах, потом доходит до желудка, когда ты начинаешь поститься, а затем достигает и сердца. После чего владыка с улыбкой добавил: «А у некоторых людей и до головы доходит».
Приход владыки Антония был весьма многонациональный, и он всегда говорил, что все мы должны быть едины, – и сам создавал такую атмосферу. Владыка всегда говорил о красоте Православия: о том, как прекрасны храмы, иконы, богословие, богослужение, все Божии творения. Но прежде всего владыка видел красоту в людях и всех нас учил этому видению. Несмотря на все наши недостатки и промахи, он видел в каждом из нас образ Христа.
Вот уже более 20 лет владыки нет с нами, но нам важно передавать друг другу его понимание и видение, память о нем.
Фредерика де Грааф:
– Личность владыки Антония, его книги, его мышление говорят нам о внутренней свободе человека, примером чего был он сам. Он говорил, что всегда нужно быть со Христом, нужно молиться, зная о том, что Христос жив и слышит нас, и только тогда у нас будет уверенность, не будет страха и перед трудностями, и перед самой смертью. В этом случае и не будет кризиса, о котором мы сегодня говорим. На мой взгляд, беда заключается в том, что для большинства людей Воскресение Христа не является реальностью… Это настоящая беда.
Беда заключается в том, что для большинства людей Воскресение Христа не является реальностью
Мне кажется, что наша общая основная проблема заключается в том, что мы живем вне себя. Мы полностью погрузили себя в цифровой мир, в гаджеты. Никто не видит происходящего перед собой. Мы боимся заглянуть внутрь себя. Часто владыка с болью говорил, что современный человек не желает знать Бога, общаться с Ним, идти к Нему навстречу. И это настоящая катастрофа… И не только молодежь стоит перед лицом этой проблемы. Не нужно бояться! Нужно верить, нужно обращаться ко Христу. Владыка говорил, что одним сиянием глаз можно показать веру, живую веру во Христа.
Келси Чешир:
– Владыка Антоний был глубоко убежден, что кризис и страдания могут открыть нам такие вещи, которые мы бы иначе и не увидели, и дать рождение новой жизни, если мы, конечно, мужественно приняли эти трудности. Владыка всегда говорил, что необходимо преодолевать боль, выносить ее с терпением и мужеством до самого конца, рассматривать ее как упражнение для роста; научиться справляться с маленькими трудностями, чтобы потом переносить испытания более сложные.
Любить сложнее, чем выносить страдания, ведь любовь предполагает добровольное действие, а страдания пассивны
На лице владыке Антония в момент трудностей можно было видеть мужество, сосредоточенность, волю, которая была настолько сильной, что даже пугала. Но в то же время на его лице отражалась и боль, о которой владыка говорил, что будет выносить ее во всей полноте, во всей чистоте, во всей остроте, что он позволит этой боли перепахать его до самых глубин, но не даст ей запятнать свою душу ненавистью и темнотой.
Также владыка говорил, что без любви страдания ничего не значат, а любить гораздо сложнее, чем выносить страдания, ведь любовь всегда предполагает добровольное действие, в отличие от страданий, которые пассивны. На долю владыки выпало много страданий, но всегда было совершенно очевидно, что, какой бы ни была трагедия, любовь воссияет. И с любовью владыка относился к каждому человеку.
Читайте также: