Достоевский цитата о толерантности
Обновлено: 22.12.2024
Не секрет, что такие западные философы как Ницше – ставшие апологетами нынешней англо-саксонской международной политики, многое почерпнули у Федора Достоевского, но, как и всегда в подобных ситуациях в итоге все извратили на свой лад.
С одной стороны, взгляды Ницше и Достоевского действительно близки, так как обоих беспокоит актуальная и сегодня проблема - нигилизм (разрушение всех традиционных ценностей). Но с другой, Ницше пошел дальше и в итоге заявил: что, хотя традиционные ценности и важны, важны они лишь пока не найдено новых. А вот когда традиционные ценности себя изживут, тогда, по его словам, для освобождения места их можно будет выкорчевывать полностью. Причем делать это должен тот, кто станет творцом этих идей, проще говоря, в нашей парадигме – Запад. Толерантность, вседозволенность, элитаризм, культ меньшинств, ЛГБТ, неоконы и их ценности – все это во многом родилось из данной концепции. Ницше, при этом очень любил теорию Достоевского, но умудрился все в ней подменить.
Того, кто привнесет в наш мир «свежие ценности» модернизма он назвал – «сверхчеловеком». Субъектом (или страной), наделённым избытком того, что именуется «волей к мощи». В итоге – это прекрасно легло на теорию «исключительности» США и стало олицетворением всего, что твориться в день сегодняшний.
Как раз в этот момент Запад технологически, но не ментально немного ушёл вперёд, поскольку получил возможность эксплуатировать и грабить колонии, а потому и ценности «нового типа» начал распространять буквально везде. Да и как иначе – ведь теперь они были не просто «исключительными», но и «сверхчеловеками».
Именно это Достоевский в Западе и ненавидел. И стоит заметить – никогда не скрывал. Вот что говорил об этих людях, о либералах, о таких странах великий классик. О политиках и государствах, которые Россию, по его мнению, непременно предадут.
Из дневника писателя от 1877 года. Ноябрь. Глава вторая. Часть III:
- «Дадим же волю нашей фантазии, друзья и представим, что всё дело кончено… Что настояниями и кровью России славяне и прочие народы уже освобождены, что войны кончены. Трудно предречь, в какой именно форме это явится - то есть будет ли это какая-нибудь федерация (спустя полтора века – Российская Федерация), но вместе с тем кажется, что Федерация если и будет, то еще очень и очень не скоро (так и произошло).
Нельзя также представить: расширится ли в границах своих Сербия, в каком объеме явится Болгария, где окажутся греки, будут ли эти земли и русское с Европой приграничье - вполне независимыми или будут находиться под покровительством и надзором «европейского концерта держав». Я считаю, что сами эти народики непременно выпросят себе место в европейском концерте, но единственно в виде покровительства этих стран, дабы избежать из трусости естественного величия и как следствие – влияния России. (Так и случилось – образовавшийся Европейский Союз, включил в себя унизительно напрашивающихся к себе прибалтов, поляков и прочих).
Но вот что я здесь скажу – многие вещи невозможно решить заранее и в точности, но эта вещь мне известна наверняка. Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти отколовшиеся народцы. Чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными, предательство начнется. И пусть не возражают мне, не оспаривают, потому что знаю, что подлость этих «племен» выплывет, и вся кровь русская что их стократно защищала, будет растоптана низкой неблагодарностью. Всё точно так именно и случиться.
Начнут они, по освобождении, свою новую жизнь с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, ручательство и покровительство. Начнут непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они и спаслись. А не вмешайся Европа, так и Россия мол проглотила бы тотчас.
Впоследствии оно неминуемо разовьется у них в научную и политическую аксиому. Мало того, даже о турках станут говорить с большим уважением, чем о России (в тот период шла русско-турецкая война и Россия освобождала восточную Европу от турков, государство за государством). Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать.
Долго, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайших идей, тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи перестанут жить в русских - умрет в язвах и бессилии.
Особенно приятно будет для освобожденных высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах хвалебные телеграммы, и России надо серьезно приготовиться к тому. Бояться России нечего, она была, есть и останется сильна, а те, кто учить нас собрался – тлен, все они страшно не доросли…»
Из спора Достоевского и Тургенева:
- «Куда уезжаете, Иван Сергеевич?», - спросил Достоевский накануне отъезда. «На Родину? В Россию?».
- «Нет, Фёдор Михайлович» - ответил Тургенев. «В России я родился, это верно, но разве ж это Родина? Разве можно назвать Родиной место где убивают свободу мысли? Где царит произвол?»
- «Да…» - протянул Достоевский. «Но вот знаете. Я тут недавно прочел в «Голосе» - знакомая вам газетка? (Издавалась в эмиграции либералами, уехавшими из России) одну прелюбопытную статью. Так вот там, на всю передовицу было сказано: «мы радовались в Крымскую кампанию успехам оружия Союзников и поражению наших». Поражению наших они радовались! Слышите? Неет, уж. Даже я до такого либерализма не доходил, даже когда пребывал на каторге. Пусть и ненавидел я тех, кто сослал меня от дома, но все-же не радовался успехам противника! Я ощущал себя русским. И жаждал успеха русскому оружию!»
- «Так что ж вам, либералы конкретно плохого сделали?» - вошел в пикировку Тургенев. «То, что совесть человеческую считают превыше всего?»
- «Совесть говорите…» - ответил Достоевский. «Свобода без Бога, без границ - есть ужас, способный запутаться до самого безнравственного. Это не совесть. Да, либералы за свободу совести, но какой? Которая шита по их меркам! А если не по их меркам, то что? А, постойте… Тогда гори все синим пламенем! Нет уж, знаете, что Иван Сергеевич – вы лучше купите себе телескоп. Вы либералы и раньше то ничего в русском народе не понимали, а теперь и подавно. Так может через телескоп, да в эмиграции, чего и разглядите… Хотя нет, и телескоп никакому либералу не поможет – погубите вы Россию… А, после – погубите и себя».
Из личных записей писателя:
-«Россия вовсе была не Европа», - говорил Достоевский. «А только лишь ходила в европейском мундире, но под мундиром было совсем другое существо.
. Я знаю, уйдут времена нынешние, когда считается, что судьба России в руках Европы, от которой следует ждать помощи. Русский народ пройдет через свою голгофу, осознает, что судьба России — не вне, в внутри её. Более того, поймут и прочие народы, что именно в России куётся судьба мира. Невысказанное будущее Слово, последняя и окончательная истина будет высказана именно Россией, оная и спасет Европу. Ибо именно она была призвана Богом – остановить все бессовестное, и в последний момент спасти мир…»
Руслан Хубиев [RoSsi BaRBeRa]
Следующая цитата
Фёдор Михайлович Достоевский настоящий исследователь человеческой души, его прозвали «психологом пера» за то, что он сопереживал всем своим героям. Он — писатель, у которого получилось проникнуть в самые мрачные глубины души человека. Его влияние на духовное развитие человечества трудно недооценить, как и на литературу всего мира.
1.Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества.
2. Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.
3. Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.
4. Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.
5. Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
6. Страданием своим русский народ как бы наслаждается.
7. Жизнь задыхается без цели.
8. Перестать читать книги — значит перестать мыслить.
9. Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием.
10. Мир спасёт красота.
11. Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.
12. Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
13. Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.
14. Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.
15. Истина без любви — ложь.
16. Ищите любви и копите любовь в сердцах ваших. Любовь столь всесильна, что перерождает и нас самих.
17. В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь, или любовь убивает ревность.
Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.
18. Человек, умеющий обнимать — хороший человек.
19. Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!
20. Тут нужно говорить глаз на глаз… чтоб душа читалась на лице, чтоб сердце сказывалось в звуках слова. Одно слово, сказанное с убеждением, с полной искренностью и без колебаний, лицом к лицу, гораздо более значит, нежели десятки листов исписанной бумаги.
21. Душа исцеляется рядом с детьми.
22. Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.
23. В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток.
24. Друг мой, вспомни, что молчать хорошо, безопасно и красиво.
25. Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предается страстям и грубым сладостям и доходит совсем до скотства в пороках своих, а всё от беспрерывной лжи и людям и себе самому.
26. Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет.
27. Разум — подлец, оправдает что угодно!
28. Не засоряйте свою память обидами, а то там может просто не остаться места для прекрасных мгновений.
29. Я хочу хоть с одним человеком обо всём говорить, как с собой.
30. Любить человека — значит, видеть его таким, каким его замыслил Бог.
Следующая цитата
Фёдор Михайлович прошёл сложный жизненный путь, от социалиста-утописта, до монархиста и религиозного консерватора. Достоевский одинаково негативно относился к либерализму и социализму, считая, что они являются антихристианскими учениями и мечтают построить рай на земле, опираясь лишь на материализм и науку. Обращаясь к русским либералам, он писал:
1. «Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться! Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся».
2. «Дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново, то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества. Раз отвергнув Христа, ум человеческий может дойти до удивительных результатов. Европа отвергает Христа, мы же, как известно, обязаны подражать Европе».
3. «Вся наша либеральная партия прошла мимо дела, не участвуя в нем. Она только отрицала и хихикала». Хорошо смеяться в стенах сильного государства, которое построили не вы, «нет, вы полиберальничайте, когда это невыгодно, вот бы я на вас посмотрел».
4. «Чем соедините вы людей для достижения ваших гражданских целей, если нет у вас основы нравственной? Попробуйте-ка соединить людей в гражданское общество с одной только целью «спаси животишки»? Ничего не получится. «Спасение животишек» есть самая бессильная и последняя идея из всех идей, единящих человечество. Это уже начало конца».
5. «Одна из характерных черт русского либерализма - это страшное презрение к народу. Русскому народу ни за что в мире не простят желания быть самим собою. Все черты народа осмеяны и преданы позору: вера, кротость, подчинение воле Божией. Для либералов русский народ «косная масса, немая и глухая, устроенная к платежу податей и к содержанию интеллигенции».
6. «Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить».
7. «Да, вы будете представлять интересы вашего общества, но уж совсем не народа. Закрепостите вы его опять! Не только сказать против вас, да и дыхнуть печати при вас нельзя будет».
8. «Западничество - это партия, готовая к бою против народа. Она стала над народом как опекующая интеллигенция, она отрицает народ. Она гнушается идеей солидарности народа с Царём. Русскому, ставшему действительным европейцем, нельзя не сделаться в то же время естественным врагом России».
9. «Герцен отрицал собственность и был обеспеченным. Он заводил революции и любил комфорт. Наши «скитальцы» продавали крестьян и, получив денежки, уезжали в Париж способствовать изданию радикальных газет. Кто мешал им просто освободить своих крестьян?».
10. «По моим многочисленным наблюдениям, никогда наш либерал не в состоянии позволить иметь кому-нибудь своё особое убеждение и не ответить тотчас же своему оппоненту ругательством или даже чем-нибудь хуже».
11. «Либерализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадётся или замертвеет; либерализм имеет такое же право существовать, как и самый благонравный консерватизм; но я на русский либерализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то, собственно, и нападаю на него, что русский либерал не есть русский либерал, а есть не русский либерал. Дайте мне русского либерала, и я его сейчас же при вас поцелую».
12. «Либералы, вместо того, чтобы стать свободнее, связали себя либерализмом, как веревками. И когда надо высказать свободное мнение, трепещут прежде всего: либерально ли будет? И выкидывают иногда такие либерализмы, что и самому страшному деспотизму и насилию не придумать».
13. «Русский либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. Если есть для него оправдание, так разве в том, что он не понимает, что делает, и свою ненависть к России принимает за самый плодотворный либерализм».
14. «Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чем она должна состоять; но теперь уже стали откровеннее и даже слова «любовь к отечеству» стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное».
15. «Такого не может быть либерала нигде, который бы самое отечество свое ненавидел. Чем же это всё объяснить у нас? Тем самым, что и прежде, — тем, что русский либерал есть покамест ещё не русский либерал; больше ничем, по-моему».
Следующая цитата
. Вы пишете самым величавым образом нравоучение для всей России: "Беспокойство, обнаружившееся в некоторых местностях Кавказа (NB кстати, сами, стало быть, заявляете, что беспокойство было), должно напомнить нам, что православный великорус живет в семье, что он не единственный, хотя и старший сын России". Положим, что это величаво сказано, но что ж, однако, великорусу-то делать в том случае, если б действительно кавказцы заволновались? Чем виноват этот старший сын в семье, что мусульманин-кавказец, этот младший сын в семье, так восприимчив насчет своей веры и с такими понятиями, что, идя против турок, старший сын идет уже и против него и всего мусульманства. Вы тревожитесь, чтобы "старший брат в семье" (великорус) не оскорбил как-нибудь сердца младшего брата (татарина или кавказца). Какая, в самом деле, гуманная и полная просвещенного взгляда тревога! Вы напираете на то, что православный великорус не "единственный, хотя и старший сын России". Позвольте, что ж это такое? Русская земля принадлежит русским, одним русским, и есть земля русская, и ни клочка в ней нет татарской земли. Татары, бывшие мучители земли русской, на этой земле пришлецы. Но, усмирив их, отвоевав у них назад свою землю и завоевав их самих, русские не отомстили татарину за двухвековое мучительство, не унизили его, подобно как мусульманин-турка измучил и унизил райю, ничем и прежде его не обидевшего, - а, напротив, дал ему с собой такое полное гражданское равноправие, которого вы, может быть, не встретите в самых цивилизованных землях столь просвещенного, по-вашему, Запада. Даже, может быть, русский мусульманин пользовался иногда и высшими льготами против самого русского, против самого владетеля и хозяина русской земли. Веру татарина никогда тоже не унижал русский, никогда не притеснял и не гнал, и - поверьте, что нигде на Западе и даже в целом мире не найдете вы такой широкой, такой гуманной веротерпимости, как в душе настоящего русского человека. Поверьте тоже, что скорей уж татарин любит сторониться от русского (именно вследствие своего мусульманства), а не русский от татарина. В этом всякий вас уверит, кто жил подле татар. Тем не менее хозяин земли русской - есть один лишь русский (великорус, малорус, белорус - это всё одно) - и так будет навсегда, и уж если православному русскому придет нужда воевать с мусульманами-турками, то верьте, что никогда русский не позволит кому бы то ни было сказать себе на своей земле veto! Деликатничать же с татарами до такой степени, что бояться сметь обнаружить перед ними самые великодушные и невольные чувства, вовсе никому не обидные, - чувства сострадания к измученному славянину, хотя бы как и к единоверцу, - кроме того, всячески прятать от татарина всё то, что составляет назначение, будущность и, главное, задачу русского, - ведь это есть требование смешное и унизительное для русского. Чем я оскорбляю татарина, что сочувствую моей вере и единоверцам, чем гоню его веру? И чем я виноват, что, в его понятиях, всякая наша война с турками принимает непременно характер вероисповедный? Не может же русский изменить основные понятия всего мусульманства. Вы говорите: "ну, так деликатничай, секретничай, старайся не оскорбить". Но, позвольте, если уж он так чувствителен, то ведь он, пожалуй, может вдруг оскорбиться и тем, что на той же улице, где стоит его мечеть, стоит и наша православная церковь, - так уж не снести ли ее с места, чтобы он не оскорбился? Ведь не бежать же русскому из своей земли? Не залезть же куда-нибудь под стол, чтоб было не слышно и не видно, из-за того, что в русской земле младший брат-татарин живет.
Читайте также: