Цитаты из писем чехова

Обновлено: 24.11.2024

Еще 6–7 месяцев и – весна! Пора приготовлять крючки и верши. Прощайте и верьте лицемеру А. Чехову, когда он говорит, что всей душой предан всей Вашей семье.

Сегодня поймал двух мышей. Значит, никто не может сказать, что я ничего не делаю.

Я хотел тогда проводить Вас на вокзал, но, к счастью, помешал дождь.

Все шлют Вам привет. Нового ничего нет. И мух даже нет. Ничего у нас нет. Даже телята не кусаются[84].

Я радуюсь, что у Вас благополучно, но не завидую, что Вы путешествуете по Волге. На Волге всегда ветер, пахнет нефтью, пейзажи однообразны и публика на пароходах скучная – все картузы и дешевые цепочки на жилетах, не с кем поговорить и не бывает интересных встреч. На морских пароходах куда интереснее.

Я, каюсь, редко беседую со своею совестью, когда пишу. Объясняется это привычкою и мелкостью работы. А посему, когда я излагаю то или другое мнение о литературе, себя в расчет я не беру.

Следующая цитата

«Рву на себе волосы и зубы с отчаяния: Николай сгинул и замел за собою всякий след… <…> …Внушите ему, что, взяв на себя обязательства, он должен же привести их в исполнение, тем более что со стороны Лентовского  Михаил Валентинович Лентовский — русский артист драматического театра и оперетты. сделано все зависящее от него (в смысле авансов и т. д.). Ваших внушений он послушается…»

Из письма Антону Чехову. Апрель 1886 года

Дача Саввы Морозова на реке Киржач. 1892 год «Отзыв.ру» Главный дом усадьбы Павла фон Дервиза в Кирицах. Начало XX века Большая российская энциклопедия

Шехтель переехал из Саратова в Москву в 1875 году. Тогда же Федор поступил на архитектурное отделение в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, но через три года был отчислен плохой посещае­мости. Возможно, причиной была болезнь матери, работавшей экономкой в семье известного мецената Павла Третьякова: нужно было зарабатывать и помогать семье (отец архитектора Осип Осипович Шехтель умер рано, когда Федору было 8 лет, в семье было много детей).

Молодой Шехтель работал в мастерской архитектора Александра Каминского. Не имея законченного профильного образования, он не мог воплощать в Москве собственные проекты, поэтому в и в начале годов Шехтель строил в основном загородные купеческие дачи — например, Савве Морозову на реке Киржач и меценату Сергею фон Дервизу в Кирицах, — а также проектировал интерьеры частных домов или выполнял заказы в соавторстве с другими архитекторами (в этом случае можно было обойти отсутствие диплома). Среди таких работ — особняки Павла Харитоненко на Софийской набережной или Алексея Морозова в Подсосенском переулке.

Параллельно Шехтель сотрудничал с журналами как оформитель и виньетист: оформлял первую книгу Чехова «Пестрые рассказы», создавал декорации и костюмы для театральных постановок и народных гуляний вместе с Михаилом Лентовским  Например, к Всероссийской художественно-промышленной выставке на Ходынском поле в 1870 году и аллегорическому шествию «Весна красна» в рамках торжеств по случаю коронации Александра III в . и так далее. А еще он участвовал в строительстве и оформлении театров. К работе над театром «Антей», который находился в Москве в саду «Эрмитаж», на берегу Неглименских прудов  Сейчас в этом месте Самотечный переулок. , Шехтель привлек художника Николай Чехова, брата писателя. Но тот подвел его: получил гонорар и пропал без вести (, запил), потом объявился, попросил дополнительный гонорар и снова испарился. В итоге к проекту привлекли художника Константина Коровина.

2. О путешествиях и любимых городах

«Все, что я увидел в Вене, меня если и поразило своею красотою, то во всяком случае не было неожиданностью: все лучшие здания мне известны как свои пять пальцев, общий их вид не превзошел моих ожиданий; но вот с Венеции начинаются для меня приятные неожи­данности; видно всю прелесть итальянского неба и производимых тамошним солнцем эффектов… Оригинальность Венеции, особенно если отнестись к ее осмотру не поверхностно, превосходит всякие смелые ожидания от этого единственного в своем роде города. Насколько же, конечно, ему уступают Флоренция и Рим, которые как города совершенно утратили свою оригинальную внешность и сколь отличаются от всякого европейского города. Но подъезжая к Неаполю, Вы замечаете, что удаляетесь от Европы с ее условною меркантильностью; здесь все — солнце и природа, но природа, делающая чудеса, заставляющая цвести самые, казалось бы, неплодородные скалы, а между тем по ним перемежаются рощи апельсинов с кактусами-монстрами и розами-монстрами».

Из письма Е катерине Жегиной. 9 декабря 1886 года

Федор Шехтель в Алупке. 1916 год Архив семьи потомков Ф. О. Шехтеля

Архитектор Илья Бондаренко вспоминал, что Шехтель ежегодно бывал за границей, хорошо знал языки и в путешествиях продолжал работать, стараясь не терять ни минуты. В том же письме, отправленном из парижского отеля теще, он говорит, что не тратит на дорогу дневное время: «…езжу по железным дорогам только ночью, где, набегавшись и устав накануне, отлично сплю в вагоне, кажется даже, мог бы и стоя спать». Маршрут пролегал через Варшаву, Вену, Венецию, Флоренцию, Рим, Неаполь, Геную, Ниццу, Париж, Брюссель, Кельн, Берлин, Лондон и другие города. В другом письме, адресованном дочери Китти и недатированном, Шехтель рассказывает: «Так много бегал, что поплатился левой ногой; до сего времени не могу как следует залечить натертые пальцы; пришлось даже в первый день, как я добрался сюда, сидеть на солнце; благо оно жарит и печет вовсю». Попадая в новый город, Шехтель непременно подмечал его особенности, посещал музеи и анали­зировал увиденное.

3. Об аккуратно заводимых часах

«Работаю я очень много, впрочем, одно это меня и удовлетворяет и делает более или менее счастливым; я уверен, что без работы я был бы никуда не годен — как часы, не заводимые аккуратно и постоянно».

Следующая цитата

Да, Вы правы, бабы с пьесами размножаются не по дням, а по часам, и, я думаю, только одно есть средство для борьбы с этим бедствием: зазвать всех баб в магазин Мюр и Мерилиза и магазин сжечь.

На днях в Эрмитаже, первый раз в жизни, ел устриц… Вкусного мало. Если исключить шабли и лимон, то совсем противно.

Когда я в последний раз ехал со станции, у меня от тряской езды оторвалось сердце, так что я теперь уже не способен любить.

Всего Вам хорошего, главное будьте веселы, смотрите на жизнь не так замысловато; вероятно, на самом деле она гораздо проще. Да и заслуживает ли она, жизнь, которой мы не знаем, всех мучительных размышлений, на которых изнашиваются наши российские умы, – это еще вопрос.

Я пошел со своими часами к Буре, хотел отдать в починку. Буре заглянул в часы и, повертев их в руках, улыбнувшись, сказал сладковатым голосом: – Вы, месье, забыли их завести… Я завел, – и часы опять пошли. Так иногда причину своих бедствий ищешь в мелочах, забыв о главном.

Про m-me Сахарову слышно, что она бесконечно счастлива… О, несчастная!

В комнате по соседству поселилась дама 46 лет, которая не выходит к завтраку, так как до трех часов красится. Должно быть, художница.

Мне скучно без тебя. Так хочу тебя сейчас видеть, так хочется приласкаться, посмотреть на тебя. Точно меня выбросили куда-то за борт – такое у меня сейчас ощущение. Что ты делаешь, что думаешь? Мне сейчас гадко, тоскливо, и устала я, и отдыхать не могу.

Хотела написать много, много, – ничего не вышло. Тянет меня вон из города на простор. Каша у меня в душе и в голове.

Понемножку болею и мало-помалу обращаюсь в стрекозиные мощи. Если я умру раньше Вас, то шкаф благоволите выдать моим прямым наследникам[3], которые на его полки положат свои зубы.

Следующая цитата

Ведь сделать из мрамора лицо, это значит удалить из этого куска то, что не есть лицо.

В одном заштатном городе полицейский надзиратель сказал мне: «Хорош наш город, только любить здесь нечего!» Так и я скажу: хорошо в деревне жить, только в дурную погоду пить нечего!

Виноват, но заслуживаю снисхождения.

пиши мне все, что взбредет в голову, разные мелочи, пустячки; ты не можешь себе представить, как ценны для меня твои письма, как они умиротворяют меня. Ведь я тебя люблю, не забывай этого.

Ведь я в таких делах – кое-кака.

У меня великолепно цветут розы – утешение для серого настроения.

Ох, как скучно жить, а еще скучнее, когда знаешь, что скука от самой себя.

Ну, до свиданья, кукуруза души моей.

Я нахожусь в том состоянии, когда не чувствуешь под собой почвы! И около нет ни души, которая могла бы что-либо посоветовать в беспристрастно отнестись.

Читайте также: