Цитаты из фильма разрушитель

Обновлено: 21.11.2024

«Самый опасный полицейский 21 века. Самый жестокий преступник 21 века.»

Содержание

Чтоб ты, гад, сдох.
(с надеждой) Хоть бы что-нибудь произошло.
Вы выглядели даже лучше, чем на лазерном диске!
Теперь я понимаю, что бывают моменты, когда насилие неизбежно.
Я была уверена, что в криокамере человек абсолютно себя не осознаёт, иначе можно повредить рассудок.

Вот она, пища, отличная пища!
Я ненавижу их стерильный мир!
У нас нет выбора, люди голодают. Нам терять нечего.
Мы устали терпеть.
Коррупция, воровство всегда рождают обездоленных.
Кокто считает таких, как я, врагами. Я его враг, потому что я за свободу, за свободу слова, свободу выбора, свободу мысли. Я принадлежу к разряду таких людей, которые привыкли решать сами о чём думать, что делать, что надевать и что есть на обед: масло, мясо! Я хотел бы сам решать, полезен или не полезен острый сыр или бекон! Я хотел бы сам выбрать сигару или отделение для некурящих! И если кто-то хочет бегать по улицам с наколками на животе, читая на ходу Playboy, так пусть бегает, пожалуйста! Ведь что такое гармоничная жизнь по Кокто? Его идеал - пятидесятилетний девственник, спящий в пижаме и поющий слащавые песенки. Живите так, как велит Кокто. Делайте, что он хочет и когда он хочет. А не нравится - идите вниз и умирайте от голода.
Я не лидер. Я делаю, что могу. Иногда люди идут за мной.

Убийство. убийство. убийство.

Джон Спартан: Не двигайся, Феникс! Ты арестован.
Саймон Феникс: Арестован. да пошёл ты. Где ордер на арест?
Джон Спартан: Где пассажиры!
Саймон Феникс: А-аа, да, пассажиры, ну, они. козёл ты! Пассажиры уехали. Я же говорил, что никто не должен сюда совать свой нос. Почтальон это усёк, полицейские усекли, а водители автобусов не хотели меня слушать.
Джон Спартан: Итак, Феникс. ГДЕ заложники?!
Саймон Феникс: Имел я их!

Джон Спартан: Заложники, Феникс!
Саймон Феникс: Куда же они подевались. забыл я, у меня крыша поехала. (смеётся)
Джон Спартан: Сейчас поправлю. (врезал Фениксу)

Уильям Смизерс: Джон Спартан! Несмотря на ваши несомненные заслуги перед Лос-Анджелесом, я, Уильям Смизерс, должен привести приговор в исполнение.
Джон Спартан: Валяй.
Уильям Смизерс: Сержант Спартан, вас ждёт 70 лет пребывания в замороженном состоянии в Калифорнийской исправительной криотюрьме за непреднамеренное убийство 30 невинных граждан.
Джон Спартан: Короче.
Уильям Смизерс: Во время пребывания в криокамере в целях благотворного воздействия к вам будет применено синоптическое внушение. Вы будете иметь право на освобождение лишь после 2046 года. Что поделаешь, сержант.

Ленина Хаксли: Приветствую вас, начальник тюрьмы Уильям Смизерс.
Уильям Смизерс: Здравствуйте, Лейтенант Хаксли.
Ленина Хаксли: Так как сегодня понедельник, мои обязанности настоятельным образом требуют узнать число заключённых. На данный момент идёт ужасная рутина и скучища.
Уильям Смизерс: Не проявляйте такого служебного рвения. Наши заключённые - это ледяные кубы, они не могут двигаться.
Ленина Хаксли: Без неожиданностей, без стимулов жизнь угнетает, согласны?
Уильям Смизерс: Я не задумываюсь об этом. В вас говорит молодость, мы контролируем всё. Я позвоню вам после утреннего слушания дела. Приятного дня, лейтенант, всех благ.
Ленина Хаксли: Всех благ.

Джордж Эрл: Лейтенант Хаксли, сегодня утром по монитору я слышал, как вы высказывали безответственные суждения. Вы выступаете против установленного порядка? Ваша симпатия к вульгарному двадцатому веку дурно на вас влияет. Такого рода поведение может оказать дурное воздействие и на персонал.
Ленина Хаксли: Благодарю за корректировку моего поведения, приму к сведению.

Ленина Хаксли: Скажи, Гарсия, ты не устал делать преступников из людей только за то, что они крепко выражаются?
Альфредо Гарсия: Нет, Хаксли, мне моя работа очень нравится, я доволен. Мне кажется, мы делаем нужное дело Ленина Хаксли. Ты всё ещё увлекаешься двадцатым веком? Без ума от его грубости? В восторге от его жестокости?
Ленина Хаксли: А ты, Альфредо Гарсия? Не хочешь, чтобы произошло что-нибудь?
Альфредо Гарсия: Нет, конечно!
Ленина Хаксли: Я так и знала.

Уильям Смизерс: Мистер Саймон Феникс! Один из самых неординарных наших подопечных. Позвольте мне начать досрочную процедуру вашего освобождения под честное слово, и давайте закончим побыстрее. 29 лет назад освобождение под честное слово.
Саймон Феникс: 29 лет назад освобождение под честное слово.
Уильям Смизерс: Было признано устаревшим.
Саймон Феникс: Признано. устаревшим.
Уильям Смизерс: Закон федерального ведомства номер 537-29.
Саймон Феникс: Закон номер 537-29.
Уильям Смизерс: Замолчите!
Саймон Феникс: (улыбнулся)
Уильям Смизерс: Вы можете сказать что-нибудь осмысленное? Нет, мне кажется.
Саймон Феникс: Да, скажу. ТЫ ДЕРЬМО!

Джон Спартан: Дай-ка мне Мальборо.
Альфредо Гарсия: Сейчас. а что такое Мальборо?
Джон Спартан: Сигарету. Не важно, какую.
Ленина Хаксли: Вам нельзя курить, это нехорошо, вредно. А раз вредно, следовательно, незаконно: алкоголь, кофеин, контактные виды спорта, мясо.
Джон Спартан: Шла бы ты.

Ленина Хаксли: Здороваясь, мы избегаем прикосновений.
Джон Спартан: Простите. Знаете ли вы, что у вас там нет туалетной бумаги?
Эрвин: А что такое "туалетная бумага"?
Ленина Хаксли: В двадцатом веке в туалетах использовали мягкую бумагу.
[Эрвин, Гарсия и Ленина смеются]
Джон Спартан: Я очень рад, что развеселил вас, но там, где должна лежать бумага, я обнаружил три ракушки.
Эрвин: (смеясь) Он не знает, что делать с ракушками! (смеётся) Да, действительно, это может озадачить.

Ленина Хаксли: Кроме Саймона Феникса, в Сан-Анджелесе все закодированы. Это гениальное изобретение доктора Кокто. Крошечный органический биоинженерный микроаппарат зашивают под кожу, центр находит любого человека, где бы он ни был.
Альфредо Гарсия: Трудно себе представить, как полиция обходилась без этого изобретения.
Джон Спартан: Имел я в виду эту фашистскую игрушку.
Джордж Эрл: Дикарь, думаешь, на тебя не найдём управу? Думаешь, мы оставим тебя без контроля? Тебя закодировали, как только разморозили.
Джон Спартан: А индикатор сунули в зад?!

Джордж Эрл: Доктор Кокто самый уважаемый человек в Сан-Анджелесе! Фактически, это он создал нашу современную жизнь.
Джон Спартан: Да? Это ужасно.

Джон Спартан: Феникс может быть везде, и то, что он не закодирован, выйдет ему боком.
Ленина Хаксли: Вы абсолютно правы, деньги давно заменяют код.
Джон Спартан: Отлично, значит, без кода он ничего не купит и денег украсть не сможет, но сможет оторвать у кого-нибудь руку с кодом.
Альфредо Гарсия: Поскольку офицеры полиции полностью обслуживают аварийную сеть, поимка негодяя - дело секундное.
Джордж Эрл: А можно поскорее? Сработает дублирующий план. Нам нужно только дождаться выключения очередного кода, и тогда Феникс будет взят на месте очередного убийства.
Джон Спартан: Я потрясён.
Джордж Эрл: Спасибо.

Ленина Хаксли: Меня всё больше привлекают ваши шальные номера. Я изучала наглядные пособия в Библиотеке Шварценеггера, и когда вы взяли ту машину.
Джон Спартан: Как ты сказала? Библиотеке Шварценеггера?!
Ленина Хаксли: Да, имени президента Шварценеггера. Он, кажется, актёром был?
Джон Спартан: Он был президентом?!
Ленина Хаксли: Хоть он и не был уроженцем штата, его популярность привела к принятию 61 поправки к конституции.

журналист: Вы разрушили здание стоимостью семь миллионов, чтобы спасти девочку, за которую был назначен выкуп в двадцать пять тысяч.
спасённая девочка: Тётя, иди куда подальше.
Джон Спартан: Хороший ответ.

Джон Спартан: Слушай, я удивлён поведением Кокто. Говорит, что я спас его драгоценную жизнь, а вся моя награда — ужин и танцульки в Pizza Hut. Я не против куска пиццы но…
Ленина Хаксли: Я слышу в ваших словах иронию, но Pizza Hut - единственная фирма, выжившая в войне за привилегии.

Джон Спартан: А здесь есть соль?
Ленина Хаксли: Она запрещена, потому что вредна.

Рэймонд Кокто: Итак, Джон Спартан, ответьте, как вы находите Сан-Анджелес 2032-го?
Джон Спартан: Когда меня упекли в тюрьму, будущее мне виделось зловонной ямой.
Рэймонд Кокто: Счастье, что вам не пришлось быть свидетелем того, как цивилизацию едва не уничтожили. Город терроризировали криминальные элементы. Население укрылось в своих домах, боясь выходить на улицу не только ночью, но и днём. Люди хотели одного — только бы поскорей кончилось это безумие. И если бы не я, блистательного Сан-Анджелеса не было бы сейчас, а зияла бы страшная, как вы выразились, зловонная яма ненависти и страдания.
Джон Спартан: [Хаксли] Возьми мне авиабилет в прошлое, когда эта проповедь закончится.
Рэймонд Кокто: Джон Спартан. окажись вы в обычной тюрьме, вы давно были бы трупом. Вряд ли кто лучше вас сможет оценить бесспорные достоинства криотюрьмы.
Джон Спартан: Я боюсь испортить вам ужин, но моё заключение было страшным кошмаром. Я продолжал мыслить и чувствовать, 36 лет в моей памяти люди погибали в огне.
Рэймонд Кокто: Всё помнили? Это невероятно.
Джон Спартан: Я всё осознавал. Я помню мою жену, которая била кулаками в ледяную глыбу. Вы вернули меня к жизни, и я узнал, что никого из близких нет в живых. Я один! Было бы более гуманно посадить меня задницей на кол.

[после боя с людьми Эдгара]

Ленина Хаксли: Один против целой шайки! Как на Диком западе шифир.
Джон Спартан: Нужно "шериф". Кто эти парни?
Рэймонд Кокто: Мы зовём их Отбросами. Они дезертиры, живущие в канализационных трубах и заброшенных туннелях. Этот сброд вносит в нашу жизнь дисгармонию.
Боб: Они убийцы и хулиганы, это шайка воров! Отбросы человеческого рода. Но у нас есть план по устранению этой опасности.
Ленина Хаксли: [Спартану] Вы выглядели даже лучше, чем на лазерном диске! Вы дрались, как будто играли! Потом остановились, чтобы сострить, и начали направо-налево..
Джон Спартан: Мы же не на Диком западе, верно? Но даже там были свои законы. Преступно угнетать людей! Люди вынуждены идти на крайности, когда они хотят есть!

Джон Спартан: Извини, что я повысил на тебя голос.
Ленина Хаксли: Вы были совершенно правы. Я представляла прошлое однобоко. Я раньше думала, что вы бездушный супермен, драчун и весельчак, а теперь я поняла, что вы без серьёзного основания оружие не достанете.
Джон Спартан: Да ну, Хаксли..
Ленина Хаксли: А что?
Джон Спартан: Я не думаю, что да как. Я просто делаю дело.
Ленина Хаксли: И правильно.
Джон Спартан: Я всё думаю, какой стала моя дочь в этой удивительной и странной среде. Я боюсь, что она тоже может смотреть на меня, как на первобытного человека. И поэтому то я хочу её отыскать, то не хочу.

Джон Спартан: Слушай, что мне подлили в криораствор? Стоило мне оттаять, как тут же мне захотелось вязать. Понимаешь, мне откуда-то известно как орудовать крючком, как вшивать молнию! Я мог бы сплести коврик, завязав глаза!
Ленина Хаксли: Это программа вашего воспитания. Каждому заключённому компьютер по его генам подбирает соответствующее ремесло компьютер. Не только ведёт обучение, но и прививает любовь к этому делу.
Джон Спартан: Я швея? Замечательно. Они выпустили меня из холодильника криотюрьмы с навыками вязальщицы, а милашку Феникса со знанием современного оружия?! Хороший расклад, не так ли?

Ленина Хаксли: Я убила этого человека.
Джон Спартан: Либо он, либо мы.

Ленина Хаксли: При вир-сексе во время обмена сексуальной энергией вырабатываются высокие альфа-волны.
Джон Спартан: Давай сделаем это старым добрым способом.
Ленина Хаксли: Фу-у! Ты имеешь в виду… «обмен жидкостями»?

— Vir-sex produces high alpha waves during transference of sexual energies.
— Let's do it the old-fashioned way.
— Disgusting! You mean… fluid transfer?

Джон Спартан (ест гамбургер): О, Боже! Это фантастика. Ты должна попробовать.
Ленина Хаксли: Только не спрашивай их, откуда в нём мясо.
Джон Спартан: Хаксли, что ты имеешь в виду?
Ленина Хаксли: Ты видел здесь коров?
Джон Спартан: Крыса? (продавщице) Que es este carne?
— Este carne es de rata!
Джон Спартан: Крысы? То есть это крысбургер? Неплохо. По крайней мере это лучший бургер, который я ел за последние годы.

— Oh, God! This is fantastic. You must try one.
— Just don't ask them where the meat comes from.
— Huxley, what's that supposed to mean?
— Do you see any cows around here, detective?
— Que es este carne?
— Este carne es de rata.
— Rat? This is a rat burger? Not bad. Matter of fact this is the best burger I've had in years.

Джон Спартан: Кто научил тебя так драться?
Ленина Хаксли: Фильмы с Джеки Чаном.

— Where'd you learn to kick like that?
— Jackie Chan movies.

Джон Спартан: Мне начинает нравиться это будущее.
Ленина Хаксли: Потому что ты его разрушил.

— I think I'll like the future.
— Now that you've demolished everything.