Цитаты из фильма быкова

Обновлено: 22.12.2024

12 декабря 1928 года родился Леонид Фёдорович Быков, советский и украинский актёр, кинорежиссёр и сценарист.

В жизни человека бывают минуты, когда ему никто, никто не может помочь! Рождается сам - и умирает сам. («В бой идут одни «старики»»)

В ставке Гитлера ходят упорные слухи, что некоторых советских соколов некоторые несознательные механики перед вылетом крестят. («В бой идут одни «старики»»)

Всё преходяще, а музыка – вечна. («В бой идут одни «старики»»)

А про кино я сам читал в газетах. С приходом в кино звука, цвета, картины смотреть невозможно. («Добровольцы»)

Паршивый тигр, хищник! Дороже ей хорошего человека. («Укротительница тигров»)

Такая жена - серьезная перспектива для семейной жизни. Ну что ей муж? Комар - и все! Посмотри, как она на тигров цикает. Крикнет она тебе после загса: алле, Мокин. И будешь прыгать с тумбы на тумбу. («Укротительница тигров»)

Я, доктор, спокойный, уравновешенный и легко возбуждаюсь. («Зайчик»)

Культурный человек, токарь пятого разряда, а не знаешь, что никотин отражается аж на нервах! («Максим Перепелица»)

Там, где пехота не пройдёт и бронепоезд не промчится, Максим на пузе проползёт - и ничего с ним не случится! («Максим Перепелица»)

Хороший человек. У нас в детдоме таких называли "дети - цветы нашей жизни", и поэтому сажать их в горшочки надо вниз головой. («Разведчики»)

Я в твои годы шестерых детей имел. Семья, дети, неприятности, скандалы - чувствуешь, что живешь. («Зайчик»)

Следующая цитата

Жизни 800 человек общежития висят буквально на волоске из-за безразличия местных властей. В любую секунду здание может рухнуть. И кто бы мог подумать, что судьбы людей окажутся в руках простого сантехника. Но удастся ли ему что-то изменить и предотвратить катастрофу?

Неужели ты не понимаешь, что мы живем как свиньи и дохнем как свиньи только потому, что мы друг другу никто.

Добавил user_15054290 11.01.15
  • Скопировать
  • Сообщить об ошибке

— Ну, спасибо тебе, жили, горя не знали. О чём ты думал?
— О людях, родная.
— А мы с Антоном не люди?
— В общаге 800 человек.
— И все твои жёны и дети?
— Маш, не надо так.
— Как так?
— Я ж не знал, что всё так повернётся.
— А как? Как ещё оно могло повернуться? Если они воруют годами, весь город высосали. Ты что им пошёл правду доказывать? Ты на что рассчитывал, что они расплачутся, будут свою вину заглаживать, людей спасать? Да нету для них людей, пойми.
— Для меня есть, для меня! И надо было попробовать. И я на себя 800 смертей не возьму, поняла меня?
— Поняла.

Следующая цитата

Главные герои ситкома — интерны. Они все время попадают в идиотские ситуации, а их руководитель доктор Быков с удовольствием за этим наблюдает.

— Кто вам это сказал?!
— Один очень умный доктор из вашего отделения.
— Умный доктор? Из моего отделения. Кто пустил?!

Добавила Mrs. 90210 06.05.10
  • Скопировать
  • Сообщить об ошибке

Не пытайся сложить слова в предложения — не твоё это.

Добавила Mini Kimi 24.04.10
  • Скопировать
  • Сообщить об ошибке

— Уже полдесятого, Андрюш. Тебе разве не пора своих крепостных считать?
— По часам только таблетки надо принимать. А властвовать и унижать можно в любое время!

Добавила N@tsi 05.11.11
  • Скопировать
  • Сообщить об ошибке

— Да не бывает такого, чтоб мужик один разок изменил. Вот то, что один разок попался, вот это бывает.

Добавила Ne o_O n 13.02.11
  • Скопировать
  • Сообщить об ошибке

Послушай меня, жертва хаотичной репликации хромосом, инстинкт самосохранения — это базовый инстинкт, присущий любому существу, как ты его отключить-то умудрился, когда мне эту фразу говорил?! Я же из тебя пинцетом нити ДНК повыдергиваю, ты у меня по швам расползешься. Я у тебя пункцию с такого места возьму, о котором ты даже не догадываешься, как, впрочем, и о смысле слова «пункция». Я тебя в такой пазл нарежу, что ни один травматолог не соберет. Ты все понял, питекантроп, социально не адаптированный? Тогда ползи в свою пещеру, пока твой искалеченный алкоголем мозг не вскипел от переизбытка информации!

Следующая цитата

Российский режиссер, автор фильмов "Майор" и "Дурак", Юрий Быков, объявил о том, что уходит из кино. О своем решении он сообщил на своей странице во "Вконтакте". Причиной столь резкого заявления стали негативные отзывы о его последнем сериале "Спящие" и обвинения в оправдании пропаганды. Мы собрали для вас его лучшие высказывания о любви, Боге, России и депрессии.

Я человек очень прагматичный. Я человек очень математичный. Даже, может быть, сверх меры. Я верю в необратимые физические, биологические процессы. Потому что, если бы можно было все всегда изменить, тогда чего стоят все наши ошибки?

Если я могу всю жизнь куролесить, на всех забивать, ни с кем по-человечески не общаться, а потом, вдруг, лет за 10 до конца жизни измениться и быть уверенным, что все меня должны полюбить. Это какая-то очень удобная позиция получается. Надо все делать в свое время.

За 15 лет жизни в Москве я понял, что никаких своих я не нашел.

Уверенность в том, что мы, оставив след в истории, будем жить вечно — не просто иллюзия, это долбаный самообман! Земли не будет, вселенной не будет! Человек может быть счастлив только здесь и сейчас. Если он не научился этого делать, если он этого не умеет — ему хана.

Сейчас, когда я задумываюсь про семью, про детей, у меня возникает естественный ступор: как я могу привести человека в эту жизнь, если я сам не счастлив?

Я убежден, что убийство человека не может быть ответом на какое бы то ни было внешнее злодеяние. Даже если тебя глубоко оскорбили, даже если тебя изнасиловали, убили твоих близких — даже в этом случае я не принимаю убийства, как ответ.

Я подолгу принимаю решения. Долго все взвешиваю и анализирую. Благодаря этому, собственно, до сих пор нахожусь на плаву.

Я и сам, когда снял «Дурака», думал, что это конец. Суицидальная депрессия была около полугода. Ну а что еще? Все, выжат, как лимон. То, что надо, сделал. Что еще тут тусоваться? Вот в тот момент я и стал задумываться, что что-то со мной не так.

Может быть, суть жизни в том, чтобы однажды сойти с ума? Потому что, как можно принять в здравом уме, что ты никогда не узнаешь, из чего все состоит? Если есть какой-то замысел, то, наверное, я его найду. Самое страшное для меня, если замысла нет.

Меня дико раздражает и унижает то, что я должен отключить свой собственный мозг и отдаться собственной природе. Плыть по течению. Меня вообще унижает то, что меня создали. Потому что кто-то меня придумал. Придумал, как я должен жить. Придумал, что я должен любить, а что не должен любить. Меня придумали от головы до пят. То, как я выгляжу. То, как я говорю. Меня придумали. В этом смысле, я очень хорошо понимаю метафорический конфликт Бога с Дьяволом. Кем был Дьявол? Самым светлым и прекрасным ангелом. В данном случае Бог получается садистом. Зачем создавать самого светлого и прекрасного ангела с такой мученической претензией к своему создателю?

Радости как таковой, наверное, в моей жизни нет.

Это нам кажется, что счастливые люди — это те, которые, вдруг, познали истину. Ни хрена. Счастливые люди — те, которые не заглянули в бездну познания. И я таких людей знаю. А я… Больной я просто. Вот и все.

Следующая цитата

Выйдя на экраны в 1974 году, фильм собрал 44,3 миллиона кинозрителей, став четвёртым в прокате и единственным в десятке самых кассовых фильмов того года, посвящённым тематике Великой Отечественной войны. Фильм, режиссура и актёрская работа были также отмечены наградами республиканских и международных кинофестивалей.

Многочисленные фразы героев картины разошлись на цитаты, став частью советского и пост-советского фольклора. Героям фильма, капитану Титаренко и механику Макарычу были установлены памятники в Киеве и Харькове соответственно

Давайте вспомним несколько цитат из бессмертного фильма




- Вот это драка была… Думал, каюк…
- Как аппарат?
- Мирово. Захожу ему в хвост. А он сзади как… елки-палки, хвостом помахал, только и видел!


- Я сбил! Я сбил, товарищ командир!
- Ай-ай-ай… что ты натворил!
- Придется родителей к директору вызывать…
- Завтра.
- Точно… - Честное слово, сбил!
- С испугу, наверное.
- Поздравляю с первой победой. Но, между прочим, Иван Федорович, сбивать самолеты противника — это не подвиг, это, так сказать, обязанность истребителя, наши будни…


- Как же вы не заметили? Мы же сегодня над моей Украиной дрались…
- А как тут заметишь? Те же поля, дороги, села…
- Э, нет! А воздух? Другой. А небо — голубее. И земля зеленее!
- Командир! Насчет зелени у нас в Сибири…
- Ну зачем, дорогой, в Сибири? Приезжай в Бакуриани! Ты там посмотришь, что такое зелень! Там в горах…
- Ты Енисей видел?
- Не видел! А ты Цкенесхали видел?


- Я «первый», я «первый», «девятый», отзовись! Я «первый», я «первый», «девятый»…
- Станция слабовата… не потянет.
- Слабовата, слабовата! Достань сильную!
- Так это в дивизии…
- Так вырви из дивизии, ты же связь, а не балалайка!
- Есть.
- Маэстро, отзовись! Маэстро! Маэстро, я «первый»! . . .
- Командир. Чудес не бывает. Уже тридцать минут прошло, как у него кончилось горючее… Может, займемся пополнением? Ребят надо распределить по эскадрильям…
- Живых к живым… всегда распределить успеем…


- Ветер завтра будет.
- Наверно.
- Сорок семь минут.
- Мне нужно штуцер поменять в движке. А кладовщик не дает. Пожалуйста, прикажите ему.


- Макарыч! Принимай аппарат! Во! Махнул не глядя! О, можешь за хвост подержаться! Дракон уже не кусается.


- Товарищ командир, при выполнении боевого задания был сбит, через линию фронта не дотянул, плюхнулся. Выручила пехота — как раз атаковали… На аэродроме «подскока» ребята «мессер» подарили. Новенький… Здорово, батя!
- Здорово, черт везучий!


- Ох уж эта мне самодеятельность, личный состав должен отдыхать. - Кто сказал, что надо бросить песни на войне? - После боя сердце просит музыки вдвойне! - От винта!


- А что это вы там напевали? Ти-да-ри-да-рам?
- «Смуглянку», товарищ командир.
- А ну напойте. Слова знаете. Да не робей, «Смуглянка», ты же истребитель.


- Какое училище?
- Оренбургское… Ускоренный выпуск.
- Ясно… Взлет-посадка… На чем играете? . . .
- Арфа. Но музыку не терплю с детства. Тем более — война.
- Война — это все преходяще. А музыка вечна!
- То же самое говорил мой папа. Между прочим, выдающийся профессор-палеоботаник.
- Из вундеркиндов, значит.
- А я, между прочим, не в филармонию пришел наниматься, а драться.


- Завтра, от силы послезавтра, война кончится. Как только узнают о нашем пополнении, разбежится «Люфтваффе» кто куда. Орлы!
- Волки!


- Лейтенант, возле самолета не курите!
- А я не затягиваюсь.
- Нет, ребята, все равно отойдите.


- Что, не нравлюсь? Что вы на меня так смотрите?
- Ты у меня пятый.


- Вылет через 12 минут. Пацанов не брать. В бой идут одни «старики».


- Почему вышел из боя? Опять заклинило?
- Заклинило… Подавай в трибунал, командир.
- Алешка! Пушка-то в порядке. Ты выстрелял все до железки.
- Ну, ладно, ладно, Макарыч.
- Что, пощипали? - Хуже.


- Сведения не проверены. Так что лети, ходи по крышам, заглядывай в стволы зениток, а танки обнаружь.
- А вы знаете, давайте я на трофее слетаю.
- На «мессере»?
- Свои же могут хлопнуть.
- Та-а. Там я зато пройду, как у себя дома.


- Я на задание. Этих под твою ответственность. Гоняй до седьмого пота.
- Я?
- Именно ты… «Не знаю, товарищ командир», «не знаю, товарищ командир».
- Кузнечиков ловит.
- От полетов отстранить. Ста грамм не давать. Назначить дежурным. Вечным дежурным по аэродрому… Куз-не-чик.


- Пардон, извините, это дело мужчин. Иван, работай. Где здесь продеваются нитки?
- Какие нитки?
- Ну, это ведь летающая швейная машинка?
- Толкай. Посмотрел бы ты, как нас сегодня «мессеры» гоняли.
- Ах, вы еще и летаете?


- Здрасьте, мальчики.
- Здрасьте, девочки.
- Так что сказал Шекспир?
- У-у-а-а…
- М-да.
- И не в восемнадцатом, а-а… в девятнадцатом?
- В девятнадцатом.
- В девятнадцатом сонете Шекспир сказал… гуляй, Вася!
- Хм.
- Потопали.
- Э-э, ораторы! Ну и дисциплинка. Куда же вы без разрешения старшего?


- Ну, как хозяева принимали? Сиди, сиди.
- Да нормально. Но наг-ле-цы!
- А все ты мне, милый друг, доложил?
- Все… Табак хороший…
- Хороший… А дальше?
- Хм… Да ты представляешь, как в оперетте: танки, а вот этот, на белом коне, мне вот так ручкой…
- Ну и ты…
- Ну и я разочек махнул! Слушай, ну надо же было наказать! Это же не сорок первый.
- Тебе было приказано не раскрывать себя.
- Да хрен с ним. А чего ж он, гад, на белом коне еще так…
- Я тебе эту белую лошадь еще вспомню.
- Разрешите идти?


- У второй-поющей другой профиль. Мы считаем, что песня, как география… Вот Зоечка из Сибири. Край суровый, могучий, и песни такие же… Ревела буря, гром гре-ме-ел! Вано — Грузия! Горы, и ритм такой — кавказский. А я из Таврии — Юг Украины. Степь, ровная, как стол. Колысь тут чумакы по силь ходылы, на Чумацькый шлях поглядаючы. Млечный путь — по-русски. И песни такие же бесконечные, как степь… «Ой у лузи, лу-узи-и, чэрвон Калына»… Ну, вы понимаете, что это не вокал, это эскиз к вокалу. И вот теперь вы услышите лучшего солиста 1-го Украинского, бывшего Воронежского, будущего солист Большого театра…
- Очень большого.
- Очень большого театра — старшего лейтенанта Скворцова. «Нич яка мисячна».


- Товарищ капитан, пока здесь некоторые старались ля-ля-ля, первая эскадрилья обеспечила ремонт вашего крейсера. Достали все необходимое.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
- Первая — у нас молодцы. Если «фоккер» или «мессер» завалить — это вторая. А если что-то достать — это первая.


- Ромео из Ташкента загрустил. Джульетта в «кукурузнике» умчалась.
- Товарищ лейтенант, перестань пошлить.
- Тебя я понял, умолкаю, не то по шее получу и подвиг свой не совершу.
- Слушай! Я не знаю, какой мы с тобой подвиг совершим, но то, что… эта девочка на войне… это…


- И не холодно.
- Солист идет.
- Товарищ командир! На лобовой атаке условный противник условно сбит. Разрешите получить замечания.
- Молодой да зеленый.
- Ладно, споемся. На виражах слабовато.


- Кузнечик.
- Я.
- Иди к командиру. Настроение — во! Застегнись…


- Звездочка, звездочка, я Маэстро. Утюги на месте. Замаскированы под копны и сараи. Под копны… Квадрат девятнадцать… Как поняли?
- Понял, понял, Маэстро… понял.
- Квадрат девятнадцать, как понял?
- Понял, понял! - Привет соседям.
- Ну как у тебя там? Как у тебя там, Маэстро?
- Нормально… Падаю…


- Попался, гад! Бей его!
- Э-э, ребята! Я же свой, советский.
- Ах, так ты свой, советский! Н-н-на.
- вы хоть форму посмотрите, ребята.
- Он еще и форму нашу надел. Н-на!
- Ах ты в господа бога душу.
- Так он еще и лается по-нашему? Н-на!
- Ах ты… царица полей! Н-на!
- Кажишь, швой…


- Щас мы тебя отремонтируем и будет полный порядок. Это чистый. Специально для гостей держим… Фомин, а ну брось свою фисгармонию, воды гостю. Щас мы с тобой на дорожку и за содружество родов войск.
- Да уж, содружество.
- Да ты не сердись. Тут один «мессер» повадился, целую неделю медсанбат курочит. Представляешь, специально по красному кресту бьет, сволота… Ну, ребята решили, что это был ты, и погорячились малость. Да хорошо, что живой остался… Ну, авиация, за победу!
- Будем жить, пехота.
- Ну могём!
- Не могём, а могем.


- Стой, кто идет?
- Не идет, а едет. Днепр.
- Волга, проходи. Здравия желаю, товарищ командир.
- Здоров…


- А как по-вашему будет небо?
- Осман.
- А земля?
- Йер.
- А вишня?
- Олча. Только это не вишня, а яблоня.
- Да-да. Ну, это все равно…
- Домом пахнет. Тополь — дерево моей родины. Только они у нас высокие, пирамидальные…
- А как по-вашему будет дом?
- Мен сезне субамам.
- Как длинно?
- Это по-узбекски: я люблю вас, Маша


- «День у вас такой, как у нас, за что поцелуйте в…» может, многоточие поставим? Грубо! Дипломатический документ…
- Казацкое послание султану!
- Готово!
- Так. Кузнечик, перевод на немецкий язык…
- Есть!
- Быстро! Но постарайся так, чтобы это был добротный литературный язык…
- Готово.
- Что? Это все?
- Остальное переводу не подлежит.
- Не тяни, а то получишь по шее…
- «Выходи драться один на один. На взлете бить не будем. Маэстро».
- Ну, вот. А целый день писали!
- Стилист! Не смешно, но точно. После войны редактором будешь.


- Товарищ командир, что с вами?
- Краску давай…
- Какую краску?
- Звездочки малевать!
- А-а! Я сейчас, мигом достану!
- «Достану». Вечно у тебя… свою надо иметь!
- Сколько рисовать? Две?
- Две… тут одного пока завалишь — запаришься…


- А что ты скажешь о драке, Ромео?
- Я?
- Да.
- Бой видел… все видел… Кресты… кресты… кресты, кресты!
- Ну а сам-то стрелял?
- А как же? Все, до последнего патрона! Вот только все мимо…


- Голубь ты мой!
- Спокойно. Не надо оваций.


- А сбил, сбил-то как. Ну, чего ржете? Отстань! Чего ржете? Учитесь! Почерк… против всех законов физики… на взлете!
- Да не я, послушай!
- А, помолчи! Начальник штаба, оформляй наградные документы.
- Не на меня. Это на лейтенанта Кузнечика, э-э… как тебя, Александров сбил!
- Кузнечик?
- Вот именно, Кузнечик…
- Разыгрываете, да?
- Нет, точно завалил.
- Ты сбил?
- Так точно. Я мог бы, конечно, и больше, но вы, товарищ командир своим нижним бельем распугали всех немцев.
- Ну, молодежь! Ас! Ну-у…


- Продолжайте, лектор Кузнечик! Давай.
- Я о любви… Да нет, я не шучу! Я серьезно, ребята. Вот ведь люди, человечество, должны же когда-нибудь понять, что ненависть разрушает. Созидает только любовь! Только любовь.
- Любовь. Мы вот с Серегой от Бреста до Сталинграда топали — с любовью… и от Сталинграда сюда, до Днепра — с любовью… Я по этому маршруту смогу через сто лет без карты летать… Потому что по всему маршруту могилы наших ребят из поющей… и там не одна эскадрилья, там дивизия легла. А сколько еще… Вот в Берлине, где-нибудь на самой высокой уцелевшей стене, я с огромной любовью напишу: «Развалинами рейхстага удовлетворен!» И — можно хоть домой, сады опрыскивать…


- Слабак.


- А ты знаешь, что самое тяжелое в нашей работе?
- При минус тридцать копаться в моторе?
- Самое тяжелое в нашей работе — ждать.


- Когда кончится война, вернемся мы сюда. Пройдем по этим местам… кто останется в живых…
- И позовем лучший симфонический оркестр. Выйдет дирижер. Я подойду к нему и скажу…
- Пусть они нам сыграют…
- Нет, ты знаешь… я сам… Скажу: извини, маэстро, дай я… и как врежем «Смуглянку»… от начала и до конца.

Читайте также: