Цитаты г гуго савиньи и г ф пухты о источниках и формах права
Обновлено: 21.11.2024
Тема 10. ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПРАВА (ГУСТАВ ГУГО, ФРИДРИХ КАРЛ САВИНЬИ, ГЕОРГ ФРИДРИХ ПУХТА)
Историческая школа права сформировалась в Германии в первой половине XIX в. Представители этой школы выступили с критикой школы естественного права — права идеального, которое можно вывести из человеческого разума. Исторически сложившееся и применяемое каждым народом право — результат опыта прошедших времен — они считали необходимым признать самоценностью независимо от того, является это право разумным или нет. К числу наиболее известных теоретиков исторической школы права принадлежат: Густав Гуго, Фридрих Карл Савиньи, Георг Фридрих Пухта.
Логическое основание политико-правовых учений представителей исторической школы права во многом сложилось под влиянием идей Ш.Л. Монтескье. Тезис Монтескье «законы должны быть настолько свойственны народу, дня которого они созданы, что следует считать величайшей случайностью, если установления одной нации могут быть пригодны для другой» позволил теоретикам исторической школы права сделать вывод о том, что нет права вообще, а есть исторически сложившееся право того или иного народа, которое правоведам и следует изучать.
Густав Гуго (1764—1844) — профессор права Геттингенского университета, основатель исторической школы права.
Основные работы. «Учебник по истории римского права», «Учебник и хрестоматия классического пандектногоправа», «Учебник естественного права, или философия позитивного права», «Учебник по курсу цивилистики»
Содержание политико-правового учения Густава Гуго. Источники права. Гуго различает:
• право, самобытно развивающееся (обычное право, преторское право, земское право, городское право);
• право, создаваемое законодателем.
Законодательство, созданное верховной властью, исторически никогда не было единственным источником права. Так, в римском праве до Юстиниана отдельные институты права возникали независимо от законодательной власти.
Историческое развитие права. Право развивается подобно языку и общественным нравам: «Большая часть правовых норм, действующих у данного народа, возникли стихийно, подобно тому как возникли язык и нравы этого народа, или скорее всего, являясь частью того и другого, возникли в результате привычки». Это право развивается само собой, вне приказов, но всегда сообразно с обстоятельствами.
Соотношение между самобытно развивающимся правом и законодательством. В массиве правовых норм, действующих у того или иного народа, самобытно развивающееся право занимает большую часть. Гуго отдает предпочтение формам самобытно развивающегося права и критически оценивает законы как источник права.
Формам самобытно развивающегося права в высшей степени присущи такие качества, как известность и определенность предписаний.
В отношении же законов, созданных верховной властью, всегда остается сомнение: насколько они будут применяться в действительности? Гуго приводит пример, когда согласно постановлению властей города в Геттингене переименовывали улицы, а жители продолжали пользоваться старыми, привычными названиями.
Законы могут противоречить друг другу, выражать лишь корыстные цели законодателя, требовать особого повода к принятию и большой работы по внесению в них поправок. Кроме того, многие граждане никогда не читают законов.
Критика концепции естественного права. Естественного права нет, есть лишь право позитивное (самобытно развивающееся право и законодательство), считал Гуго. Это позитивное право само по себе несовершенно, но оно имеет существенную ценность: с его помощью можно добиться определенности в предписании запретов и обязанностей, без чего невозможно обеспечить общественный порядок. И потому Гуго оправдывает правовой институт рабства, хотя и признает его лишь временную правомерность. Если рабство утверждено положительным правом, то оно лучше, чем свобода, полагал Гуго.
Критика теории договорного происхождения государства:
• миллионы людей не могут договориться о вечном подчинении учреждениям, о которых они еще ничего не знают на момент заключения договора, а также о повиновении еще не известным им правителям;
• договорная теория происхождения государства не обеспечивает стабильности положению верховной власти и отрицает абсолютный характер этой власти, «против которой никто не может иметь юридических притязаний».
Положения исторического правоведения впоследствии были развиты Савиньи.
Фридрих Карл Савиньи (1779—1861) — профессор Берлинского университета. Был сторонником особого пути кодификации гражданского права в Германии.
Основные работы: «Право владения», «О призвании нашего времени к законодательству и правоведению», «История римского права в средние века», «Система современного римского права».
Содержание политико-правового учения. Источник развития права — «характер народа» или «народный дух» (Volksgeist). Право — это всегда историческое проявление безличного народного духа, который не зависит от какоголибо произвола. Право — это органический продукт тайных внутренних сил народа.
Этапы исторического развития права. Первоначально право возникает в сознании народа как природное право. Это право всегда имеет национальную специфику, подобно языку и политическому устройству любого народа. Являясь простым по своему содержанию, это право реализуется при помощи вполне наглядных символических действий,которые выступают основанием возникновения и прекращения правоотношений.
С развитием народной культуры усложняется и право, оно начинает обособленно жить в сознании юристов, — так появляется научное право. Юристы выступают не творцами права, а лишь выразителями народного духа. Они вырабатывают юридические понятия, обобщая то, что уже возникло на практике.
Последний этап в развитии права — это стадия законодательства. На этом этапе юристы подготавливают законопроекты, облекая в форму статей закона то, что уже произведено народным духом.
Историческая школа и кодификация права. В 1814 г. профессор Гейдельбергского университета Ю. Тибо предложил создать единый Гражданский кодекс Германии, который базировался бы на тех же рациональных началах, что и Французский гражданский кодекс 1804 г.
Савиньи в своей работе «О призвании нашего времени к законодательству и правоведению» подверг критике идею быстрой кодификации германского гражданского права как антинациональную и неосновательную. Он считал, что немцы «не доросли до создания свода законов». В раздробленной Германии Савиньи не видел единообразно подготовленных юристов, подобных римским юристам времен Папиниана, которые смогли бы разработать этот кодекс.
Савиньи не отрицал возможность кодификации, но только после создания в Германии единой «органично развивающейся правовой науки».
Пухта Георг Фридрих (1798—1846) — профессор Берлинского университета, который внес значительный вклад в развитие исторической школы права. Пухта был учеником Савиньи и развил его идею о праве как продукте исторического развития народа.
Основные работы: «История римского права», «Курс римского гражданского права», «Обычное право», «Учебник пандектов».
Содержание политико-правового учения. Источники права. Пухта различает:
— > невидимые источники права: вначале — это Бог, затем — народный дух. Понятие народного духа (Volksgeist) —
безличного и самобытного сознания народа стало ключевым понятием в концепции правообразования Пухты;
— > видимые источники права — формы выражения народного духа (обычное право, законодательное право, научное право).
Формы права. Обычное право нельзя свести лишь к факту повторяемости народом определенных действий, напротив, обычное право — это общенародное убеждение.
Законодательное право — форма права, которая позволяет сделать право ясным и единообразным. Однако это право не может иметь произвольного содержания: «Предполагается, что законодатель действительно выражает общее убеждение народа, под влиянием которого он должен находиться, — все равно, принимает ли он в свой закон уже установившееся юридическое воззрение или, согласно истинному духу народа, содействует образованию его».
Научное право — форма права, с помощью которой можно выявить «юридические положения, сокрытые в духе национального права, не проявлявшиеся ни в непосредственных убеждениях членов народа и их действиях, ни в изречениях законодателя, которые, следовательно, становятся ясными только как продукт научной дедукции».
Будучи сторонником идеи органического развития права, Пухта тем не менее признавал и субъективные факторы в процессе правообразования. Так, он высоко оценивал деятельность правоведов, благодаря которой только и можно объяснить рецепцию римского права. Пухта говорил о римском праве как о всемирном праве, способном уживаться с любыми национальными особенностями, о взаимном влиянии правовых систем разных народов.
Традиции исторической школы права нашли свое отражение в современных правовых системах (ФРГ, Швейцария), рассматривающих закон и обычай как два источника права одного порядка.
НАЗАД; 9.2. Политико-правовое учение Георга Вильгельма Фридриха Гегеля
Тема 11. ПОЛИТИКО-ПРАВОВАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ КОНЦАXVIII НАЧАЛАXIX ВЕКА ВПЕРЕД
Следующая цитата
Договор вообще есть соглашение нескольких лиц, определяющее их юридические отношения в форме выражения общей воли.
только над одиночными его действиями, которые могут быть представлены выделенными из свободы этого лица и подчиненными нашей воле.
защита права состоит в приведении фактического состояния к истинно юридическому, т. е. в устранении господства лица, не имеющего права – господства, которое мы можем назвать также несправедливым, незаконным присвоением.
актуальность до сего дня, невозможно без хотя бы краткого описания времени, в котором жил и творил Савиньи, его школы и уроков, которые следует извлечь из его научного творчества. Фридрих Карл фон Савиньи – основоположник исторической школы права – родился 21 февраля 1779 г. во Франкфурте на Майне в известной семье. Рано лишившись родителей, Савиньи воспитывался старым другом отца – известным юристом В. Нейратом. В 16 лет в 1795 г. Савиньи поступил в университет в Марбурге, где в 1800 г. получил степень доктора права и стал преподавать римское право. В это время появилась его знаменитая монография «О праве владения», благодаря которой Савиньи занимает место в ряду первых юристов своего времени. В 1810 г. создается университет в Берлине, куда приглашаются самые известные профессора, включая Савиньи, который назначается ректором университета и читает там лекции по истории римского права вплоть до 1842 г. В этот период появляются его известные труды: семитомная «История римского права в средние века», в которой Савиньи показал, что римское право – это закономерный результат исторического развития; восьмитомная «Система ныне действующего римского права», где Савиньи обосновывает вывод о том, что историческая школа исполнила свое назначение и наступает эпоха систематико-практического изучения права; незаконченное двухтомное «Обязательственное право», с которым читатель может познакомиться и поныне считается превосходным юридическим трудом. Наряду с научной и преподавательской деятельностью, Савиньи активно занимался общественной и практической деятельностью. Он был членом Берлинской Академии, Государственного совета прусского королевства, членом Высшего суда в Рейнских провинциях, возглавлял Министерство по пересмотру законодательства, заседал в Палате Господ, активно участвовал в законопроектных работах. Умер Савиньи 25 октября 1861 г.
В основании выражения obligatio лежит представление о связи, почему оно и выбрано для наглядного изображения состояния несвободной, или связанной воли
Следующая цитата
Несомненным достижением немецкой исторической школы является привлечение внимания юридического сообщества к обычаю как историческому основанию, первоисточнику позитивного права, обоснование исторической значимости и самостоятельного характера правового обычая. Как известно, для подавляющего большинства представителей естественно-правовой школы XVII–XVIII столетий «обычай без истины не более, чем древнее заблуждение, обычное право без разума – лишь вековая несправедливость, а прецеденты не есть гарантия справедливости». В то время как для многих юристов последней трети XIX столетия обычай – есть «юридическая норма, живущая в сознании всего народа или его части и постоянно применяемая в жизни».
А.Н. Стоянов утверждал, что интерес к обычаю у «истористов» был вызван исследованием римского права, в котором обычай признавался особенным видом закона: «так как основанием закона служит согласие народа, то не важно, будет ли написано то, о чем повелевают; можно довольствоваться одним исполнением на практике». «Из таких источников был естествен и логичен переход к новому воззрению на положительное право как продукт юридического сознания народа – под такими влияниями легко могло развиться учение о важности обычая и науки в развитии положительного права».
Уже «предтеча» исторической школы Г. Гуго указал на обычай как самостоятельный способ формирования права, который характеризуется постепенностью формирования и добровольностью принятия адресатами. Более того, именно Г. Гуго первым отметил то, что действием обычного права могут видоизменяться и даже отменяться нормы законодательства.
Поскольку первоисточником права выступает самобытные народные силы в глубинах национального сознания, постольку Ф.К. Савиньи был убежден, что всякое право возникает по способу обычного права, а его ученик Г.Ф. Пухта утверждал, что обычай составляет непосредственное выражение народно-правового убеждения. Нужно признать, что львиную долю популярности обычай как источник права получил благодаря сочинению «Обычное право» Г.Ф. Пухты, которое, по словам Н.И. Кареева, «сделалось вообще достоянием немецкой науки, а из нее переходило и к нам».
Вполне справедлива констатация Е.Н. Трубецкого, что «до начала XIX столетия никому из ученых не приходило в голову признавать юридический обычай за самостоятельную форму права» и что только «исторической школе удалось, несомненно, доказать, что закон вовсе не единственный фактор образования права, что существует множество правовых норм, которые сложились и приняли форму обычая помимо всякого вмешательства законодателя».
Известный германист О. фон Гирке отмечал: «Историческая школа правоведения нашего века произвела полную революцию в понимании значения и ценности обычного права. Ее учения бросили новый свет на существо обычного права. Она неопровержимо доказала непосредственное и основное значение обычного права, его творческую силу и несравненную ценность». Современные компаративисты также считают, что благодаря школе Ф.К. Савиньи в юридической науке прочно утвердился тезис о возникновении права на основе обычаев и народных верований – духа народа, и лишь во вторую очередь – на базе юриспруденции.
С одной стороны, на такое «мистическое» представление Г. Пухты и Ф. Савиньи, несомненно, повлияло популярное в то время биологическое учение – анимизм Сталя.
С другой стороны, обычай, действительно, является неосознанно действующим прошлым в настоящем, «осколком» культуры прошлого, а значит, в деятельности социального субъекта выражается правосознание предшествующих поколений, что в точности соответствует пониманию «народного духа» «истористами» как неразрывной духовной связи поколений одной самобытной нации.
По мнению Г.Ф. Пухты именно правосознание выступает источником обычая, сообщает действию предикат обычая: «действие превращается в обычай в силу лежащего в его основе убеждения, которое требует повторения, а не в силу самого повторения». Аналогия между обычаем и общественным сознанием становится еще более отчетливой, если признать правильным наблюдение Леви-Брюля, который указывал, что обычай как источник права, определяющий обязательное поведение людей, конституирует отнюдь не многократное повторение какого-либо действия, напротив – «достаточно, чтобы поступок конформировался в сознании группы».
Иными словами, именно общее убеждение обязательности (opinio necessitatis), сформировавшееся в коллективном сознании, конституирует юридическую действительность обычая. Обратив пристальное внимание на природу обычая, установив основные периоды правогенеза, историческая школа впервые в европейской юриспруденции концептуально оформила теорию источников права, какая, по большей части, соответствует современным представлениям: со времен Г. Пухты исторически господствовавшими источниками права в рамках континентальной семьи последовательно признаются правовой обычай (обычное право), продукты научного размышления о праве (правовая доктрина) и законы.
Следует признать, что у Ф.К. Савиньи и Г.Ф. Пухты действительно имелись весомые основания считать обычай наиболее «естественной» формой права, максимально полно выражающей «народное правосознание» – ведь ни один народ не относится к своим обычаям как к гетерономному праву, правилам поведения, властно установленным внешним субъектом и обеспеченным институционализированными мерами принуждения.
Напротив, само слово consuetude (обычай) означает suescere suum – делать своим, приспосабливать для себя: обычай – это всегда правило автономное, рассматриваемое социальным адресатом как свое собственное, глубоко интериоризованное, основанное на внутреннем убеждении, а не на внешних «нормативных фактах» (Л.И. Петражицкий). «Обычай, будучи основан на национальном характере и на воззрениях народа, является внешним выражением скрытых принципов, которые, наверное, в гораздо большей степени совпадают с понятиями о справедливости, свойственными данному обществу, чем искусственные создания государственной власти или научной юриспруденции».
В сознании традиционных обществ только обычаю свойственна нерукотворность, эволюционность нормообразования, формирующая органическую, конституирующую национальную культуру связь с предшествующими поколениями, органичное «сращение» формы и содержания, глубокая внутренняя интериоризация в коллективном сознании, вследствие которой он воспринимается очевидным, не нуждающимся в каком-либо «дополнительном» рациональном обосновании.
Как известно, в Древней Греции до Vв. до н.э., когда софисты впервые употребили термин «право природы», многие фундаментальные качества, приписываемые современной господствующей правовой идеологией западной цивилизации неотчуждаемым правам человека (неволеустановленность, неизменность, универсальность), связывались именно с национальными традициями, против чего впоследствии и восстали «просветители античности» – софисты, противопоставив якобы божественным законам и неписаным прародительским обычаям действительно объективное существующее как эмпирический факт «право природы».
В истории государства и права общепризнанным является представление об обычном праве как о древнейшей форме образования римского права; утверждается, что римляне считали обычай выражением разума более высокого порядка, принадлежащего предкам и требующего безусловного уважения: vetustas pro lege semper habetur (древность всегда содержит в себе закон). Для всей античности вполне закономерно данное Ульпианом определение обычая как «молчаливого согласия народа, укоренившегося благодаря долговоременной привычке».
Как в Институциях Юстиниана (533г. н.э.), так и в средневековой юриспруденции (каноническое право, трактаты Р. Глэнвилля, Г. Брактона ), а также и в трудах авторитетнейших английских юристов Э. Кука и У. Блэкстона («Институции» (1628–1642) и «Комментарии к законам Англии» (1765–1769)) основополагающей классификацией выступает его деление по форме выражения на писаное (ius scriptum/lex scripta) и неписаное (ius non scriptum/lex non scripta), что явно свидетельствует о признании фундаментальных черт обычного права в качестве юридических профессиональным сознанием юристов тех исторических эпох.
Сверх того, для феодального типа права западного средневековья, включая английскую правовую систему в XII–XIV столетиях и систему канонического права (в силу издания в 1227г. декрета римского папы Григория IX), характерно прямое признание публичной властью приоритета правового обычая перед законом в случае, если первый удовлетворяет требованиям длительности существования и разумности.
Официально признаваемый или de facto допускаемый судебной практикой приоритет неформализованного обычного права перед писаным законом в эпоху Средневековья свидетельствует о том, что добуржуазные традиционные общества относятся к культуре выражения, в которой общественное сознание воспринимает право как объективно действующее, а все известные его источники именно как формы выражения, знаки, должные адекватно отражать объективно данное содержание.
Как верно указывает С.Н. Егоров, «в глубоком средневековье, когда в Европе было множество «королей», от них требовалось не издавать законы, т.е. творить нормы права, а охранять обычаи, т.е. обеспечивать исполнение уже существующих и закрепленных в обычаях норм. /…/ Именно здесь, в этой исторической памяти, коренится представление о том, что право должно лишь следовать за изменениями в общественном сознании».
Как убеждение «истористов» в объективном и спонтанном характере правообразования, так и видение законодательства лишь в качестве кальки с объективно данных обычаев народа находятся в полном соответствии с общественным правосознанием в культуре выражения.
Применительно к «классическим» школам правопонимания следует указать, что многие представители социологической (Е. Эрлих, Л. Гумплович, Г. Канторович, Г.Д. Гурвич, и др.) и марксистской «школ» права, а также ряд современных социологов права акцентируют то немаловажное обстоятельство, что любому официальному правотворчеству предшествует отмеченный впервые именно немецкой исторической школой этап социального (фактического) правообразования: спонтанные, массовые социальные процессы неминуемо налагают объективные ограничения на содержание и пределы предмета правового регулирования, а центральным связующим «звеном» между правообразованием и правотворчеством выступает правовой обычай. «Правообразование отличает спонтанный характер, поскольку оно «погружено» в экономическую, социальную, политическую жизнь, не выделено из нее. /…/ Обычное право складывается спонтанно, нередко отражая непосредственно сознание и интересы общества и представляя собой форму существования права, которую разработало само общество», — отмечает Ю.И. Гревцов.
Обычное право для Г.Пухты внешне хотя и выражается в действиях отдельных личностей, но в его основе лежит нечто общее, «которое именно в том и состоит, что оно вытекает из общего убеждения, из духа народа». Именно поэтому Г. Пухта был убежден в ошибочности представлений, связывающих возникновение права из деятельности отдельных людей, «будто обычай создает право, так что сначала один поступает определенным образом, потом другой, их образ действия перенимают многие и затем возникает всеобщее убеждение, что надо поступать так, а не иначе. Напротив, сначала возникает народное правовое убеждение, как норма, а отсюда уже как следствие – применение правовой нормы на практике». «Посредством единиц как таковых не может возникнуть никакое право, ни обычное, ни законное, ни юридическое», ибо право есть общее убеждение, и эта общность, которой производится право, происходит из соединения, в котором отдельные личности существуют не как простые единицы, а как члены народа. «Идея права относится к человеческому общежитию, а потому отдельные лица могут иметь правовое убеждение не сами по себе, но именно в этом сожительстве», и поэтому рецептивная деятельность народа для Пухты «есть нечто немыслимое»: «отрицать у народа деятельность продуктивную значило бы уничтожить самое понятие народа».
Если исключить беспочвенные преувеличения и обобщения «истористов», то вполне оправданно можно утверждать, что историческая школа вполне адекватно представляла процесс создания первых писаных источников права, действительно состоявших по большей части из обычно-правового материала, без которого, учитывая традиционный тип легитимации публичной власти в ранних обществах, практическая реализуемость предписаний таких текстов оказалась бы под весьма большим вопросом. К примеру, Законы Ману содержат предписание царям устанавливать в качестве закона лишь то из практики брахманов, что не противоречит обычаям страны, семей и каст.
Необходимо также обратить внимание на то, что такие постулаты исторической школы о правогенезе как бессознательное «вызревание» и постепенное, длительное развитие права из «духа народа» — есть вполне адекватное восприятие процесса формирования обычаев, которые действительно «отражают» самобытный дух народа и органично связаны с другими формами его выражения (почему и получили в отечественной истории первобытных обществ и антропологии права наименование мононорм), синкретичны (слитны, недифференцированны) по содержанию, никогда не формируется одномоментно, по сознательному волеизъявлению одного лица или их группы.
Совершенно не случайно в английском праве еще со времен У. Блэкстона («Комментарии к законам Англии», 1765—1769) закреплены требования к местным обычаям (local customs), согласно которым они не могут возникать по воле одного лица или из договора (естественность происхождения), должны соблюдаться добровольно (в силу осознания их обязательности), иметь древний характер, являться разумными и действовать без существенных перерывов.
Как «истористы» акцентировали незримый, стихийный характер становления и развития Volksgeist, так и английские юристы, со времен М. Хейла и У. Блэкстона, акцентируют естественность происхождения обычая – он возникает не в силу договоренностей, предписаний или распоряжений властей. Помимо этого, согласно английской правовой доктрине, разумность обычая оценивается судом исходя из тех социокультурных условий, в которых он сформировался, что подтверждает находящийся в полном соответствии с философскими полаганиями «истористов» вывод А.И. Поротикова, что «в конечном счете рациональность обычая как признак означает его соотнесенность с существующими в обществе ценностями, представлениями о разумном, нормальном, добросовестном». Как указывает А.К. Романов, «под разумностью (reasonableness) обычая имеется в виду, что он не противоречит общепринятым в обществе представлениям о добре и зле, правильном и неправильном» (по сути, «народному духу» «истористов» или «живому праву» «социологов»).
Выдающийся ученый-юрист Л.И. Петражицкий, обратившись к анализу условий, необходимых для признания наличия обычного права, схожим образом выделял, во-первых, продолжительность, многолетие соблюдения; во-вторых, непрерывность соблюдения и, в-третьих, разумность обычая, непротиворечие его добрым нравам и государственному порядку.
Французский правовед М. Ориу утверждал, что необходимыми признаками правового обычая, без наличия которых на него нельзя ссылаться в зале судебного заседания, являются, во-первых, то, что он должен быть «результатом функционирования того или иного национального института» и должен действовать в соответствии с процедурами, свойственными всей национальной жизни. Французская правовая доктрина также требует от юридического обычая длительного повсеместного применения, основанного на повторении (diuturnus usus) (материальный элемент обычая по Ф. Жени) и осознания обязательности его требований (opinio necessitatis) (психологический элемент по Ф. Жени) как легитимирующих оснований его общеобязательного значения. Английская правовая доктрина, сходным образом, отличает юридические, имеющие обязательную силу, обычаи от «недобрых», «праздных» (У. Блэкстон) обыкновений по признаку порождения обычаем не только прав, но и обязанностей – исполнение юридически «связывающего» обычая не должно быть предоставлено на усмотрение частным лицам.
Иными словами, в коллективном сознании адресатов обычая он должен восприниматься как обязательный – те, кто следуют обычаю, должны чувствовать, что они им связаны (opinio necessitatis). Поэтому последовательным представляется вывод А.В. Полякова, что источник обязательной силы правовых обычаев во французской (и английской – А.М.) доктрине «понимается в духе Ф.К. Савиньи – как коренящийся в «общенародном сознании» (или, в традиционной терминологии – «в духе народа»).
Центральная идея представителей исторической юриспруденции о «народном правосознании» как первичном источнике и предельном легитимирующем основании подлинного и эффективно действующего права в современной юриспруденции стала одной из доминант социологического типа правопонимания с его аксиомой «ubi societas ibi jus». Постулат «истористов», утверждающий образование всякого права по типу обычного, является «прародителем» глубокого убеждения «социологов», что право невозможно исследовать вне социокультурного контекста. Именно представления «истористов» лежат в основе универсального постулата социологического направления юриспруденции о том, что только реально действующее в общественных отношениях право является подлинным, «свободным», «живым», «спонтанным» (Шлоссман, Эрлих, Холмс, Паунд, Жени, Ламбер, Леруа, Морен, Канторович и др.).
Читайте также: