Цитата довлатова хороши твои дела мурашов
Обновлено: 21.11.2024
«Сегодня утром температура в Москве достигла двадцати восьми градусов. За последние двести лет столь высокая майская температура наблюдалась единственный раз. В прошлом году».
Дело было в пивной. Привязался ко мне незнакомый алкаш.
– Какой, – спрашивает, – у тебя рост?
(Поскольку этот вопрос мне давно надоел.)
– Значит, ты пидараст?!
– Ты скаламбурил, – ухмыльнулся пьянчуга, – и я скаламбурил!
Понадобился мне железнодорожный билет до Москвы. Кассы пустые. Праздничный день. Иду к начальнику вокзала. Начальник говорит:
– Нет у меня билетов. Нету. Ни единого. Сам верхом езжу.
В психиатрической больнице содержался некий Муравьев. Он все хотел повеситься. Сначала на галстуке. Потом на обувном шнурке. Вещи у него отобрали – ремень, подтяжки, шарф. Вилки ему не полагалось. Ножа тем более. Даже авторучку он брал в присутствии медсестры.
И вот однажды приходит доктор. Спрашивает:
– Ну, как дела, Муравьев?
– Ночью голос слышал.
– Что же он тебе сказал?
– Да так, порадовал меня.
– Ну, а все-таки, что он сказал?
– Он сказал: «Хороши твои дела, Муравьев!» Ох, хороши. "
Жил я как-то в провинциальной гостинице. Шел из уборной в одной пижаме. Заглянул в буфет. Спрашиваю:
– Тогда я сейчас вернусь.
Буфетчица сказала мне вслед:
– Деньги пошел занимать.
На экраны вышел фильм о Феликсе Дзержинском. По какому-то дикому, фантастическому недоразумению его обозначили в Главкинопрокате:
Лысый может причесываться, не снимая шляпы.
Мог бы Наполеон стать учителем Фехтования?
Алкоголизм – излечим, пьянство – нет.
У Чехова все доктора симпатичные. Ему определенно нравились врачи.
То есть люди одной с ним профессии.
Тигры, например, уважают львов, слонов и гиппопотамов. Мандавошки – никого!
Две грубиянки – Сцилла Ефимовна и Харибда Абрамовна.
Рожденный ползать летать… не хочет!
Кошмар сталинизма даже не в том, что погибли миллионы. Кошмар сталинизма в том, что была развращена целая нация. Жены предавали мужей. Дети проклинали родителей. Сынишка репрессированного коминтерновца Пятницкого говорил:
– Мама! Купи мне ружье! Я застрелю врага народа – папку.
Кто же открыто противостоял сталинизму? Увы, не Якир, Тухачевский, Егоров или Блюхер. Открыто противостоял сталинизму девятилетний Максим Шостакович.
Шел 48 год. Было опубликовано знаменитое постановление ЦК. Шостаковича окончательно заклеймили как формалиста.
Отметим, что народные массы при этом искренне ликовали. И как обычно выражали свое ликование путем хулиганства. Попросту говоря, били стекла на даче Шостаковича.
И тогда девятилетний Максим Шостакович соорудил рогатку. Залез на дерево. И начал стрелять в марксистско-ленинскую эстетику.
Следующая цитата
Рискую обратиться к Вам с деликатным предложением. Суть его такова.
Вот уже три года я собираюсь издать мою лагерную книжку. И все три года - как можно быстрее.
Более того, именно «Зону» мне следовало напечатать ранее всего остального. Ведь с этого началось мое злополучное писательство.
Как выяснилось, найти издателя чрезвычайно трудно. Мне, например, отказали двое. И я не хотел бы этого скрывать.
Мотивы отказа почти стандартны. Вот, если хотите, основные доводы:
Эти соображения не выдерживают критики. Разумеется, я не Солженицын. Разве это лишает меня права на существование?
Да и книги наши совершенно разные. Солженицын описывает политические лагеря. Я - уголовные. Солженицын был заключенным. Я - надзирателем. По Солженицыну лагерь - это ад. Я же думаю, что ад - это мы сами.
Поверьте, я не сравниваю масштабы дарования. Солженицын - великий писатель и огромная личность. И хватит об этом.
Другое соображение гораздо убедительнее. Дело в том, что моя рукопись законченным произведением не является.
Это - своего рода дневник, хаотические записки, комплект неорганизованных материалов.
Мне казалось, что в этом беспорядке прослеживается общий художественный сюжет. Там действует один лирический герой. Соблюдено некоторое единство места и времени. Декларируется в общем-то единственная банальная идея - что мир абсурден.
Издателей смущала такая беспорядочная фактура. Они требовали более стандартных форм.
Тогда я попытался навязать им «Зону» в качестве сборника рассказов. Издатели сказали, что это нерентабельно. Что публика жаждет романов и эпопей.
Дело осложнялось тем, что «Зона» приходила частями. Перед отъездом я сфотографировал рукопись на микропленку. Куски ее мой душеприказчик раздал нескольким отважным француженкам. Им удалось провезти мои сочинения через таможенные кордоны. Оригинал находится в Союзе.
В течение нескольких лет я получаю крошечные бандероли из Франции. Пытаюсь составить из отдельных кусочков единое целое. Местами пленка испорчена. (Уж не знаю, где ее прятали мои благодетельницы.) Некоторые фрагменты утрачены полностью.
Восстановление рукописи с пленки на бумагу - дело кропотливое. Даже в Америке с ее технической мощью это нелегко. И, кстати, недешево.
На сегодняшний день восстановлено процентов тридцать.
С этим письмом я высылаю некоторую часть готового текста. Следующий отрывок вышлю через несколько дней. Остальное получите в ближайшие недели. Завтра же возьму напрокат фотоувеличитель.
Может быть, нам удастся соорудить из всего этого законченное целое. Кое-что я попытаюсь восполнить своими безответственными рассуждениями.
Главное - будьте снисходительны. И, как говорил зек Хамраев, отправляясь на мокрое дело, - с Богом.
Старый Калью Пахапиль ненавидел оккупантов. А любил он, когда пели хором, горькая брага нравилась ему да маленькие толстые ребятишки.
- В здешних краях должны жить одни эстонцы, - говорил Пахапиль, - и больше никто. Чужим здесь нечего делать.
Мужики слушали его, одобрительно кивая головами. Затем пришли немцы. Они играли на гармошках, пели, угощали детей шоколадом. Старому Калью все это не понравилось. Он долго молчал, потом собрался и ушел в лес.
Это был темный лес, издали казавшийся непроходимым. Там Пахапиль охотился, глушил рыбу, спал на еловых ветках. Короче - жил, пока русские не выгнали оккупантов. А когда немцы ушли, Пахапиль вернулся. Он появился в Раквере, где советский капитан наградил его медалью. Медаль была украшена четырьмя непонятными словами, фигурой и восклицательным знаком.
«Зачем эстонцу медаль?» - долго раздумывал Пахапиль.
И все-таки бережно укрепил ее на лацкане шевиотового пиджака. Этот пиджак Калью надевал только раз - в магазине Лансмана.
Так он жил и работал стекольщиком. Но когда русские объявили мобилизацию, Пахапиль снова исчез.
- Здесь должны жить эстонцы, - сказал он, уходя, - а ванькам, фрицам и различным гренланам тут не место.
Пахапиль снова ушел в лес, только издали казавшийся непроходимым. И снова охотился, думал, молчал. И все шло хорошо.
Но русские предприняли облаву. Лес огласился криком. Он стал тесным, и Пахапиля арестовали. Его судили как дезертира, били, плевали в лицо. Особенно старался капитан, подаривший ему медаль.
А затем Пахапиля сослали на юг, где живут казахи. Там он вскоре и умер. Наверное, от голода и чужой земли.
Его сын Густав окончил мореходную школу в Таллинне, на улице Луизе, и получил диплом радиста.
По вечерам он сидел в Мюнди-баре и говорил легкомысленным девушкам:
- Настоящий эстонец должен жить в Канаде! В Канаде, и больше нигде.
Летом его призвали в охрану. Учебный пункт был расположен на станции Иоссер. Все делалось по команде: сон, обед, разговоры. Говорили про водку, про хлеб, про коней, про шахтерские заработки. Все это Густав ненавидел и разговаривал только по-своему. Только по-эстонски. Даже с караульными псами.
Кроме того, в одиночестве - пил, если мешали - дрался. А также допускал - «инциденты женского порядка». (По выражению замполита Хуриева.)
- До чего вы эгоцентричный, Пахапиль! - осторожно корил его замполит.
Густав смущался, просил лист бумаги и коряво выводил: «Вчера, сего года, я злоупотребил алкогольный напиток. После чего уронил в грязь солдатское достоинство. Впредь обещаю. Рядовой Пахапиль».
После некоторого раздумья он всегда добавлял:
Затем приходили деньги от тетушки Рээт. Пахапиль брал в магазине литр шартреза и отправлялся на кладбище. Там в зеленом полумраке белели кресты. Дальше, на краю водоема, была запущенная могила и рядом - фанерный обелиск. Пахапиль грузно садился на холмик, выпивал и курил.
Следующая цитата
По-моему, у любви вообще нет размеров. Есть только да или нет.
Истинное мужество состоит в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду.
Порядочный человек тот, кто делает гадости без удовольствия.
Бывает, ты разговариваешь с женщиной, приводишь красноречивые доводы и убедительные аргументы. А ей не до аргументов. Ей противен сам звук твоего голоса.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить. читать.
Деньги — это свобода, пространство, капризы… Имея деньги, так легко переносить нищету.
Хамство — это грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом — умноженные на безнаказанность.
Завистники считают, что женщин в богачах привлекают их деньги. Или то, что можно на эти деньги купить. Они ошибаются. Не деньги привлекают женщин. Не автомобили и драгоценности. Не рестораны и дорогая одежда. Не могущество, богатство и элегантность. А то, что сделало человека могущественным, богатым и элегантным. Сила, которой наделены одни и полностью лишены другие.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Нет большей трагедии для мужчины, чем полное отсутствие характера!
Сергей Довлатов, "Ремесло"
Противоположность любви — не отвращение и даже не равнодушие, а ложь.
Наша память избирательна, как урна.
Сергей Довлатов, "Наши"
Когда храбрый молчит, трусливый помалкивает.
— Твои враги — дешевый портвейн и крашеные блондинки.
— Значит, я истинный христианин. Ибо Христос учил нас любить врагов.
Сергей Довлатов, "Наши"
Джаз — это мы сами в лучшие наши часы.
Скудность мысли порождает легионы единомышленников.
Ирония — любимое, а главное, единственное оружие беззащитных.
Талант — это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее симулировать.
Возраст у меня такой, что каждый раз, приобретая обувь, я задумываюсь:
"Не в этих ли штиблетах меня будут хоронить. "
Сергей Довлатов, "Филиал"
Легко не красть. Тем более — не убивать. Куда труднее — не судить. Подумаешь — не суди! А между тем "не суди" — это целая философия.
Человек привык себя спрашивать: кто я? Там, учёный, американец, шофёр, еврей, иммигрант. А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?
Хорошего человека любить неинтересно.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Бескорыстное вранье — это не ложь, это поэзия.
Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И всё же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?
Сергей Довлатов, "Зона"
Молчание — огромная сила. Надо его запретить, как бактериологическое оружие.
Сергей Довлатов, "Наши"
Пока мы способны шутить, мы остаемся великим народом!
Ужасней смерти — трусость, малодушие и неминуемое вслед за этим — рабство.
Окружающие любят не честных, а добрых. Не смелых, а чутких. Не принципиальных, а снисходительных. Иначе говоря — беспринципных.
После коммунистов я больше всего ненавижу антикоммунистов!
Сергей Довлатов, "Филиал"
Единственная честная дорога — это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь — есть выявление собственным опытом границ добра и зла. Других путей не существует.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Борька трезвый и Борька пьяный настолько разные люди, что они даже не знакомы между собой.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Кающийся грешник хотя бы на словах разделяет добро и зло.
Юмор — инверсия здравого смысла. Улыбка разума.
У гениев, конечно, есть соседи, как и у всех прочих, но готовы ли вы признать, что ваш сосед — гений?
Трудно выбрать между дураком и подлецом, особенно если подлец — ещё и дурак.
Что значит «нажрался»? Да, я выпил! Да, я несколько раскрепощен. Взволнован обществом прекрасной дамы. Но идейно я трезв!
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Алкоголизм — излечим, пьянство — нет.
Я напоминал садовника, который ежедневно вытаскивает цветок из земли, чтобы узнать, прижился ли он.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Запомните, это большая честь для мужчины, когда его называют грубым животным.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Хорошо идти, когда зовут. Ужасно — когда не зовут. Однако лучше всего, когда зовут, а ты не идёшь.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Жизнь расстилалась вокруг необозримым минным полем.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Ты добиваешься справедливости? Успокойся, этот фрукт здесь не растёт.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Тебя угнетают долги? У кого их не было?! Не огорчайся. Ведь это единственное, что по-настоящему связывает тебя с людьми.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Мы жаждем совершенства, а вокруг торжествует пошлость.
Сергей Довлатов, "Зона"
— Где ты бродишь, подлец?! Почему возвращаешься среди ночи?!
— Я бы вернулся утром — просто не хватило денег.
Благородство — это готовность действовать наперекор собственным интересам.
— Вы хорошо его знаете?
— Хорошо. С плохой стороны.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Кастрюля, полная взаимного раздражения, тихо булькая, стояла на медленном огне.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Я предпочитаю быть один, но рядом с кем-то.
Сергей Довлатов, "Чемодан"
Отдаться человеку, который путает Толстого с Достоевским. Я лично этого не понимаю.
Сергей Довлатов, "Иностранка"
Лет двадцать пять назад я колебался между женщинами и алкоголем. С этим покончено. В упорной борьбе победил алкоголь.
Сергей Довлатов, "Иностранка"
На листе картона было выведено зеленым фломастером: «СВЕЖИЙ ЛЕЩЬ».
— А почему у вас «лещ» с мягким знаком?
— Какой завезли, такой и продаём.
Сергей Довлатов, "Иная жизнь"
Всех связывало что-то общее, хотя здесь присутствовали не только евреи.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
В чём разница между трупом и покойником? В одном случае — это мёртвое тело. В другом — мёртвая личность.
Сергей Довлатов, "Ремесло"
Любая подпись хочет, чтобы ее считали автографом.
Мещане — это люди, которые уверены, что им должно быть хорошо.
Язык не может быть плохим или хорошим… Ведь язык — это только зеркало. То самое зеркало, на которое глупо пенять.
Желание командовать в посторонней для себя области — есть тирания.
Знаешь, что главное в жизни? Главное то, что жизнь одна. Прошла минута, и конец. Другой не будет.
Сергей Довлатов, "Филиал"
У нас есть свобода и молодость. А свобода плюс молодость вроде бы и называется любовью.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Сергей Довлатов, "Филиал"
В подобной обстановке трудно быть лентяем, но мне это удавалось.
Сергей Довлатов, "Чемодан"
— Что вам угодно?
— Мне угодно, чтобы все были доброжелательны, скромны и любезны.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Утаить любовь ещё труднее, чем симулировать её.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Не к деньгам стремится умный бизнесмен. Он стремится к полному, гармоническому тождеству усилий и результата.
Сергей Довлатов, "Ремесло"
Нет, как известно, равенства в браке. Преимущество всегда на стороне того, кто меньше любит. Если это можно считать преимуществом.
Сергей Довлатов, "Иностранка"
Снобизм — это единственное растение, которое цветет даже в пустыне.
Ленин был изображен в знакомой позе – туриста, голосующего на шоссе.
Сергей Довлатов, "Чемодан"
— Что с вами? Вы красный!
— Уверяю вас, это только снаружи. Внутри я — конституционный демократ.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
Портвейн распространялся доброй вестью, окрашивая мир тонами нежности и снисхождения.
Сергей Довлатов, "Заповедник"
В любой ситуации необходима минимальная доля абсурда.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Когда от человека требуют идиотизма, его всегда называют профессионалом.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Когда человека бросают одного и при этом называют самым любимым, делается тошно.
Сергей Довлатов, "Филиал"
Будешь думать — жить не захочется. Все, кто думает — несчастные.
(О сыне)
Круглосуточно работающая маленькая фабрика по производству положительных эмоций.
Достаточно плюнуть на холст, чтобы считаться художником-авангардистом.
Следующая цитата
Я не знаю никого похожего на него по стилю и, главное, настроению, которое он передает через простейшие слова. Любого классика (Достоевского, Пушкина там, не знаю, Гоголя) талантливый писатель сможет "подделать" под стиль, обороты. Ну при большом старании. А вот Довлатова, ну как мне кажется, повторить нельзя. Он не писал, он жил на бумаге. А как повторишь чью-то жизнь и чьи-то мысли?
Сергей Довлатов Сергей ДовлатовПосмеяться в голос - со мной такое бывало много раз. Или защемит душу, нос защиплет. Потому что о жизни, и прочувствовать то, что он пишет, может каждый из нас. Вот 5 примеров - моих цитат из списка любимых, которые ярко передают "довлатовский дух" и вызывают уйму эмоций, а еще запоминаются и вызываю желание везде ими делиться.
1. Первая, которая ярко запомнилась сразу же. Вот честно, так мог сказать только Довлатов.
Самые мудрые из эмигрантов либо по-настоящему разбогатели, либо вконец обнищали. А мы с женой все еще где-то посередине. Сыты, одеты, бывали в Европе. Меню в ресторане читаем слева направо.
Я вот, честно скажу, все еще читаю меню частенько перед зряплатой справа налево. но стремлюсь к тому, чтобы достичь иного порядка.
2. Вот прекрасная и смешная, и реалистичная выдержка из книги "Чемодан". Ей богу, вот 200 лет с Карамзина прошло, еще около полусотни годиков с Довлатова, а у нас все то же . Дураки, дороги и воруют. Да так и со времен Петра 1, впрочем, и раньше.
3. Цитата из книги "Наши", вроде бы про советские реалии, но вообще и про нынешний день тоже актуально, как, впрочем, почти весь Довлатов .
Старшие братья тянулись к литературе, к искусству. Младший, Леопольд, с детства шел иным, более надежным путем. Леопольд рос аферистом.
4. Прекрасный пассаж из книги "Наши" еще один. Я над ним посмеялась из-за иронии, а еще восхитилась тем, как Довлатов все это подмечает, как метко выкраивает сюжеты. И смело для того времени. Впрочем, опять же, что тогда, что сейчас все то же самое. Не опять, а снова .
5. Ну и последняя, которая по Сети ходит разными анекдотами, хотя вообще-то ее записал в свои записные книжки Довлатов , а потом эти записные книжки были изданы сборником цитат и жизненных зарисовок "Соло на ундервуде. Соло на IBM". Очень подходит книжному каналу и всем литературным снобам, кто считает, что кроме классики книг нет :D П.с. я считаю, что классику таки читать надо, спокойствие!)
Заговорили мы в одной эмигрантской компании про наших детей. Кто-то сказал:
- Наши дети становятся американцами. Они не читают по-русски. Это ужасно. Они не читают Достоевского. Как они смогут жить без Достоевского?
На что художник Бахчанян заметил:
- Пушкин жил, и ничего.
Кстати, хотя проза Довлатова весьма автобиографична, вымысла там тоже хватает - в том и раскрывается его талант. Например, читая библиографию его, я заметила, что в книге "Наши" он приводит одну историю знакомства с женой Еленой, а в сборнике "Чемодан" уже полярно другую. И в обоих случаях пишет, что вот, мол, познакомились мы так. Хитер, однако, что ничуть не умаляет достоинств его прозы) Кто-то еще это замечал?)
ВАЖНО: Статья по душе? Буду благодарна, если выразите это нажатием на руку с пальцем вверх (под списком тегов). Хотите остаться в клубе? См. все статьи и подписаться тут . Спасибо Вам за чтение! Обнимаю, Оля!
Пи. Сы. Кому интересно, почему я называю Довлатова гением, есть статья вот тут :)
Читайте также: