Бергман седьмая печать цитаты

Обновлено: 21.11.2024

Эрнст И́нгмар Бе́ргман — шведский режиссёр театра и кино, сценарист, писатель.

Род деятельности: кинорежиссер , театральный режиссер , сценарист , . писатель Место рождения: Уппсала, Швеция Дата рождения: 14.07.1918 Дата смерти: 30.07.2007 (89) Книги: Фильмы (режиссёр): Фильмы (сценарий): Фильмы (актёр):

Привилегия детства: свободно переходить от волшебства к овсяной каше, от безграничного ужаса к бурной радости.

Добавила Shvankmayerova 13.05.12

Скопировать
Сообщить об ошибке

Но маска не искажает моей сути. Интуиция работает быстро и четко, я все замечаю, маска — лишь фильтр, не пропускающий ничего личного, не относящегося к делу. Буря — под контролем.

Добавила Shvankmayerova 13.02.12

Скопировать
Сообщить об ошибке

С ней я мог говорить как личность, реальная личность без маскарада.
Наши «беседы» — это всегда сумерки, доверительность, зимний вечер.

Пояснение к цитате:

Воспоминания режиссера о своей жизни с его бабушкой в г. Уппсала

Добавила Shvankmayerova 13.05.12

Скопировать
Сообщить об ошибке

В сущности, я все время живу во снах, а в действительность лишь наношу визиты.

Добавил Дмитрий Кузнецов 02.09.16

Скопировать
Сообщить об ошибке

Только тот, кто тщательно подготовился, имеет возможность импровизировать.

Добавил Дмитрий Кузнецов 02.09.16

Скопировать
Сообщить об ошибке

Страх оказаться неспособным подтачивает и разъедает способность.

Добавил Дмитрий Кузнецов 02.09.16

Скопировать
Сообщить об ошибке

На берегу я могу дать волю гневу, могу выть от бешенства. В лучшем случае взлетит в небо чайка. На сцене же произойдет катастрофа.

Добавила Shvankmayerova 13.02.12

Скопировать
Сообщить об ошибке

Жизнь обладает той ценностью, которую ты сам в неё вкладываешь.

Добавил Дмитрий Кузнецов 02.09.16

Скопировать
Сообщить об ошибке

Я считаю (по-прежнему), что существует зло, не поддающееся объяснению, вирулентное, ужасающее зло, присущее в животном мире исключительно человеку. Зло иррациональное, не укладывающееся в закономерности. Космическое. Беспричинное. Ничего люди так не страшатся, как непонятного, необъяснимого зла.

Добавил Дмитрий Кузнецов 02.09.16

Скопировать
Сообщить об ошибке

Все мое творчество на самом деле основано на впечатлениях детства. Я могу буквально в мгновение перенестись туда. Я думаю, вообще все, что имеет какую-то ценность, уходит корнями в мое детство. И говоря диалектически, я никогда не порывал со своим детством, все время вел с ним диалог.

Добавил Дмитрий Канторов 22.08.21

Скопировать
Сообщить об ошибке

Я не очень-то терплю нытье — ни свое собственное, ни чужое.

Добавил Дмитрий Канторов 22.08.21

Скопировать
Сообщить об ошибке

Однажды на мой стол легла пьеса. Она называлась «Modcrdyret» и была написана одним легковесным датским сочинителем. Дюмлинг предложил мне сделать по этой пьесе сценарий. Если сценарий будет одобрен, я получу возможность поставить свой первый фильм. Я прочитал пьесу — она показалась мне ужасной. Но я был готов снимать фильм хоть по телефонному каталогу.

Следующая цитата

Цитаты из философской притчи «Седьмая печать» снятой шведским режиссёром Ингмаром Бергманом в 1957 году.

— Вот моя рука. Я двигаю ей. По жилам бежит кровь. Солнце высоко, в самом зените, и я, Антоний Блок, играю в шахматы со смертью.

— Если все несовершенно в нашем несовершенном мире, то любовь – само совершенство в своем совершенном несовершенстве.

— Завтра ее сожгут на окраине прихода, а пока мы отгоняем дьявола.
— Этой блевотиной?
— Лучшее средство. Кровь и желчь черной собаки. Нечистый не выносит этого запаха.
— Я тоже.

— И что это такое?
— Пляска смерти.
— А это смерть?
— Да, пляшет и увлекает всех за собой.
— Зачем ты малюешь такие страсти?
— Людям полезно напоминать, что они смертные.
— Это не добавит им радости.
— А кто сказал, что их надо все время радовать? Иногда стоит и попугать.
— Тогда они не будут смотреть твою картину.
— Будут, череп притягивает еще больше, чем голая бабенка.

— Если ты их напугаешь.
— Они задумаются.
— И?
— Еще больше напугаются.

Вера — это такая мука, все равно, что любить того, кто во мраке и не являет лица.

— Как ни верти, задница всегда сзади, и с этим не поспоришь. Всегда. Задница всегда сзади. Это глубокая истина.

— Кто будет первым? Ты, старик, что уставился, как глупый баран, не твой ли рот еще до наступления ночи искривится в последнем вздохе? Ты, женщина, цветущая, носящая плод похоти, не твоя ли жизнь угаснет еще до рассвета? А ты, мужлан, с распухшим носом и дурацким лицом, будешь ли ты еще хотя бы год топтать эту землю?

— Кто ты?
— Ангел смерти.
— Ты за мной?
— Я давно иду по твоим пятам.
— Знаю.
— Ты готов?
— Тело мое страшится, но я – нет.

— Любовь – самая черная чума. Если б от нее умирали – хоть бы польза была. Но почти всегда все выздоравливают.

— Мы с хозяином были в чужих краях, только вернулись, смекаешь, о чем речь, мазила?
— Крестовый поход?
— Угадал. 10 лет мы сидели в святой земле. Нас кусали змеи, жалила мошкара, звери терзали, язычники истребляли, от женщин мы вшивели, от лихорадки гнили – и все во славу Господню.
— Во славу Господню.
— До такого дурацкого похода мог додуматься только полный идеалист.

Судьба-злодейка веселится,
И ты, приятель, не робей,
Сегодня праздник приключится,
А завтра нам кормить червей.

И в вашем мраке, и в том мраке в котором мы все пребываем…вы не отыщите никого, кто бы услышал ваши стенания и страдания. Утрите слезы и отражайтесь в своей пустоте.

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Следующая цитата

На этой неделе исполняется 60 лет с выхода «Седьмой печати». Чем не повод узнать, как создавалась одна из краеугольных картин мирового кино: 100-килограммовые камеры, затопленная студия, влияние Дюрера и Пикассо, грим Смерти, а также неоценимая роль случайности

Создание: запуски и съемки

На съемках фильма «Седьмая печать»

Сегодня это трудно представить, но до «Седьмой печати» Ингмар Бергман поставил целых шестнадцать полнометражных работ. А с учетом его амплуа мастера серьезного философского кино, еще труднее поверить, что до этого Бергман считался комедиографом. За пределами родной Швеции признание режиссера ограничивалось лишь наградой фильму «Улыбки летней ночи», да и тот получил приз с формулировкой «за лучший поэтический юмор». В середине 1950-х годов такая ситуация Бергману надоела, и он буквально потребовал от студии Svensk Filmindustri запуска проекта по своему сценарию — «Седьмая печать». Компания дала согласие, но поставила условия: режиссеру выделили минимальный возможный бюджет, а съемочный период составил 36 дней.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Съемки прошли в июле-августе 1956 года. По большей части группа работала на студии «Киногород» в Стокгольме, и лишь несколько сцен сняли на натуре в месте Ховс Халлар на юге Швеции.

Здесь, например, нашелся подходящий берег для открывающего эпизода, а также для финала. Остальное команда фильма предпочла снимать в павильоне — в том числе из-за громоздкого оборудования. По воспоминаниям оператора Гуннара Фишера, таскать 100-килограммовую камеру по каменистому пляжу было тем еще испытанием. Все необходимые постройки и декорации возвели на территории «Киногорода», в том числе церковь, таверну, замок и лес с ручьем. Последний, кстати, неоднократно затапливал всю студию. Съемки на территории студии определенным образом повлияли на визуальное решение картины. Например, таинственные отсветы в лесных сценах — это не что иное, как свет от окон соседних многоэтажек.

На съемках фильма «Седьмая печать»

Добравшись до экранов, «Седьмая печать» разделила историю кинематографа на до и после. Своим фильмом Бергман утвердил кино в статусе высокого искусства, языком которого можно серьезно говорить о вечных темах. Картина дала мощный импульс развитию мирового авторского кино, стала объектом вдохновения, подражания и пародирования. Кстати, непосредственно о влиянии «Седьмой печати» на собственное творчество говорили Андрей Тарковский, Вуди Аллен, Терри Гиллиам, Ридли Скотт, Гильермо дель Торо и многие другие крупные режиссеры.

Драматургия: источники вдохновения, классическая структура, жанры и архетипы

Кадр из фильма «Седьмая печать»

«Седьмая печать» начиналась как одноактная пьеса, написанная Бергманом в 1953-54 году в качестве упражнения для актеров Муниципального театра Мальмё — артисты выбирали себе роли, а Бергман набрасывал диалоги и монологи. Вскоре упражнение превратилось в полноценную пьесу под названием «Роспись по дереву», которую поставили сначала на радио, а затем и в театре. Ключевое отличие от будущего фильма здесь заключалось в том, что рыцарю Антониусу Блоку отводилось меньше внимания, а главным героем был оруженосец Йонс.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

В «Седьмой печати» встречаются два достаточно распространенных сюжета: герои возвращаются домой из военного похода; герой общается с некой потусторонней силой. Объединив их, Бергман создал историю рыцаря и оруженосца, направляющихся в родные края после многих лет крестового похода. Внезапно рыцарь встречает Смерть, которой предлагает сыграть в шахматы, разумеется, на собственную жизнь. Мотив игры Бергман почерпнул из церковных росписей, которые он часто наблюдал еще ребенком. Вообще религиозное воспитание режиссера оказало на картину определяющее значение, что видно уже из названия и открывающей сцены — прямых обращений к «Откровению Иоанна Богослова».

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Также в числе источников вдохновения Бергмана необходимо отметить сценическую кантату Карла Орфа «Кармина Бурана». Она построена на средневековых песнях бродячих музыкантов и поэтов вагантов, исполнявшихся на церковных праздниках и ярмарках. Отсюда, во-первых, Бергман взял идею road movie — путешествия героев через пораженную чумой и мракобесием землю навстречу концу света. Во-вторых, так в картине появились образы бродячих артистов. Интересно, что стилизованные тексты ко всем песням, звучащим в фильме, также написал Бергман.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Роберт Макки приводит «Седьмую печать» в качестве примера картины с классической драматургической структурой. Здесь отчетливо можно выделить три акта, в каждом из которых рыцарь встречается со Смертью за шахматной доской (завязка и первый акт — сцены на берегу, в церкви и в деревне; второй акт — путешествие по лесу; третий акт и финал — сожжение «ведьмы», сцена в замке и «Пляска Смерти»). Несмотря на большое количество персонажей, здесь легко выделить главного героя — рыцаря. Именно на нем сосредоточен основной конфликт и именно он переживает наиболее глубокое изменение по ходу истории (с каждым актом герой значительно меняется). Действие в фильме развивается линейно, и в нем ясно прослеживаются причинно-следственные связи. Наконец, завершается картина закрытым финалом. Пожалуй, неклассическим моментом в «Седьмой печати» можно назвать неопределенность жанра — Бергман работает то в ключе любовной мелодрамы, то комедии, красной нитью проходит мотив road movie, но, конечно, глобальную интонацию задает трагедия. Можно предположить, что другие жанры здесь нужны, чтобы усилить трагическое звучание картины.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Основа фильма — диалог. Именно он здесь задает размеренный темпоритм и формирует необходимые автору смыслы. Возможно, что в этом плане значительно отразился театральный опыт Бергмана. Не зря сцены сменяют друг друга подобно тому, как это происходит в театре, а некоторые эпизоды и вовсе разыгрываются так, будто происходят на сцене. Например, фрагмент в лесу с разоблачением супружеской измены.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Интересен набор персонажей в картине. Каждый из них — это архетип, олицетворяющий определенное мировоззрение. Например, контрастная пара: рыцарь — сомневающийся идеалист, и оруженосец — скептик и рационалист. Среди других героев встречаем эгоиста и материалиста, мистика и визионера. Однако какими бы ни были персонажи, в финале Бергман демонстрирует их равенство — равенство перед смертью.

Сам Бергман называл «Седьмую печать» одним из немногих фильмов в карьере, по-настоящему близких его сердцу. Причина такого отношения к картине, возможно, лежит в ее основной теме — в теме смерти. Бергман по этому поводу замечал: «Когда я был молодым, меня преследовал страх смерти, я ужасно боялся ее. Только когда я снял “Седьмую печать”, я в какой-то степени справился с этим страхом, потому что поговорил о нем».

Визуальное решение: церковная живопись, крупные планы и Смерть

Что касается изобразительных референсов, то Бергман опирался на работы великих художников. Общий мрачный визуальный стиль во многом задали гравюры Альбрехта Дюрера, прежде всего — «Рыцарь, смерть и дьявол». Высокая контрастность черно-белого изображения призвана подчеркнуть столкновение фундаментальных бытийных категорий — Жизни и Смерти. Образы труппы бродячих артистов подсказало полотно Пабло Пикассо «Семейство комедиантов».

Как уже говорилось, ряд образов возник из детских впечатлений от церковной живописи. Помимо Смерти, играющей в шахматы с рыцарем, это Смерть, которая пилит Дерево жизни с сидящим на нем человеком, а также Смерть, ведущая танцующую процессию к Царству тьмы. Образ жуткого шествия флагеллантов, надо полагать, также происходит от церковных росписей.

Финальные кадры, пожалуй, одни из самых известных в истории кино, тоже родились почти случайно. Съемочная группа сворачивалась из-за приближавшейся грозы, и в этот момент Бергман заметил на небе облако необычной формы. Поскольку актеры уже покинули площадку, в качестве участников Пляски Смерти пришлось задействовать членов группы и случайных встречных. Вся сцена была готова буквально за несколько минут.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Вообще подобные случайности неоднократно помогали авторам в создании уникальных решений. Яркий пример — сцена смерти одного из героев от чумы. Поначалу Бергман думал снимать ее на крупном плане, но затем решил, что общий план дает более жуткое впечатление. Сцену снимали в уличной декорации, имитировавшей лесную опушку. В момент, когда эпизод был отыгран, Бергман почему-то не стал останавливать группу. И правильно сделал — в самый момент смерти героя через затянутое тучами небо на поляну пробилось солнце. Эмоциональное и смысловое звучание сцены усилилось, но произошло это благодаря чистой случайности.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Кстати о психологических крупных планах, характерных для режиссерского почерка Бергмана. В наиболее острые в эмоциональном плане моменты авторы часто используют выразительный крупный план актера. В частности, в сценах монологов часто применяют наезд со среднего плана на крупный, чтобы подчеркнуть важность момента — мы как бы погружаемся во внутренний мир героя, в его самые сокровенные мысли. Также интересно сочетание в диалоговых сценах средних планов и ракурсов. Например, в сцене разговора рыцаря и Смерти в церкви благодаря такому решению усиливается антагонизм героев.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Ключевой визуальный образ картины — Смерть — по словам Бергмана, был самым «сложным трюком». Сложность состояла в том, что он мог просто не сработать. Бергман и исполнитель роли Бенгт Экерот придумали минималистичный белый грим, нечто среднее между гримом белого клоуна и черепом. Режиссер опасался, что такое решение может дать неправильный комический эффект, однако вместе с черным одеянием грим сработал как надо — на экране появился один из самых зловещих и загадочных образов в истории кино.

Кадр из фильма «Седьмая печать»

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Следующая цитата

Вот моя рука. Я двигаю ей. По жилам бежит кровь. Солнце высоко, в самом зените, и я, Антоний Блок, играю в шахматы со смертью.

Если всё несовершенно в нашем несовершенном мире, то любовь само совершенство в своём совершенном несовершенстве.

Как ни верти, задница всегда сзади, и с этим не поспоришь. Всегда. Задница всегда сзади. Это глубокая истина.

Кто будет первым? Ты, старик, что уставился, как глупый баран, не твой ли рот ещё до наступления ночи искривится в последнем вздохе? Ты, женщина, цветущая, носящая плод похоти, не твоя ли жизнь угаснет ещё до рассвета? А ты, мужлан, с распухшим носом и дурацким лицом, будешь ли ты ещё хотя бы год топтать эту землю?

Любовь самая чёрная чума. Если б от неё умирали хоть бы польза была. Но почти всегда все выздоравливают.

— Самое верное средство: кровь и желчь большого чёрного пса. Дьявол этого запаха не выносит.
— Я тоже.

— Да пошли же, чёрт возьми, я спас тебе жизнь, и ты всё-таки мне обязана.

— Ты доволен?
— Йона, тебе не кажется, что в этой жизни всё так…
— Да! Не думай об этом.
— …глупо, вот как.

Читайте также: