Айвазовский о море цитаты

Обновлено: 22.12.2024

Человек, не одаренный памятью, сохраняющей впечатления живой природы , может быть отличным копировальщиком, живым фотографическим аппаратом, но истинным художником — никогда. Движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны немыслимо с натуры.

Между вами есть, вероятно, посвятившие себя пейзажной и морской живописи, на которых мои картины, быть может, произведут впечатление. Предостерегаю вас от увлечения и подражания этим картинам. Подражания вредят самостоятельному развитию художника. Можете перенимать технику того или другого художника, но всего остального вы должны достигать изучением природы и подражанием ей самой. Старайтесь быть реальными до последней степени, пока накопленный вами запас изучения и знания природы не даст вам права свободно переводить на полотне ваши личные художественные впечатления.

Зиму я охотно провожу в Петербурге, но чуть повеет весной, на меня нападает тоска по родине — меня тянет в Крым, к Черному морю.

Ледоколы на Неве в Санкт-Петербурге. Иван Константинович Айвазовский, 1877 Ледоколы на Неве в Санкт-Петербурге. Иван Константинович Айвазовский, 1877

Я всегда вспоминаю покойного друга, который не раз говорил мне: « Что Вам за охота, Иван Константинович, добиваться железной дороги для Феодосии, она только загрязнит берег и заслонит от Вашего дома чудный вид на бухту ». Действительно, если бы я заботился лично о себе, то мне следовало бы всеми силами противодействовать постройке феодосийской железной дороги. Имение моё находится близ Феодосии и вдали от проектируемой линии железной дороги, услугами которой мне поэтому и не придётся пользоваться. Единственный же принадлежащий мне в Феодосии дом, в котором я живу, с проведением железной дороги вдоль берега моря может сделаться необитаемым и, во всяком случае, — потеряет для меня характер уютного угла. Те, которые для общественного блага умеют жертвовать своими личными интересами, легко поймут, какими побуждениями я руководствуюсь, отстаивая Феодосию…

Восход солнца в Феодосии. Иван Константинович Айвазовский, 1855 Восход солнца в Феодосии. Иван Константинович Айвазовский, 1855

А ведь характер и строение океанских волн совсем-совсем иные, нежели на Чёрном море. Хотя — нет, они одни и те же, только океанские волны большие, и несколько иной эффект удара их о слишком отлогий берег. Иное освещение, конечно.

Океан. Иван Константинович Айвазовский, 1896 Океан. Иван Константинович Айвазовский, 1896

Для меня жить — значит работать.

Указать на лучшие свои произведения, право, не могу по той причине, что вскоре после окончания я вижу в них много недостатков и только тем утешаюсь, что вперед лучше напишу, поэтому-то я и не люблю их иметь долго у себя.

Один из моих недостатков, от которого трудно отвыкать, — все откладывать. Кроме сильных впечатлений [от] моментов природы, [после] которых с нетерпением жду той минуты, в которую начну писать, а в прочих случаях признаюсь сам, что очень неаккуратен, нечего делать.

Вся живопись — слабое подражание природе.

Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта.

А.С. Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца. Иван Константинович Айвазовский, 1899 А.С. Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца. Иван Константинович Айвазовский, 1899

Все эти успехи в свете — вздор, меня они минутно радуют и только, а главное мое счастие — это успех в усовершенствовании.

Я женился, как истинный артист, то есть влюбился, как никогда. В две недели все было кончено. Теперь… говорю вам, что я счастлив так, что не мог представить и половины этого. Лучшие мои картины — те, которые написаны по вдохновению, так как я женился (о первой жене Юлии Гревс — ред.).

Я люблю тебя, и из твоих глубоких глаз для меня мерцает целый таинственный мир, имеющий почти колдовскую власть. И когда в тишине мастерской я не могу вспомнить твой взгляд, картина у меня выходит тусклая… (о второй жене Анне Саркизовой)

Те картины, в которых главная сила — свет солнца… надо считать лучшими.

Заход солнца на море. Иван Константинович Айвазовский,1866 Заход солнца на море. Иван Константинович Айвазовский,1866

Сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью.

Я, как пчела , сосу мед из цветника, чтобы принести своими трудами благодарную дань матушке России.

Стыдно отворачиваться от своей народности, тем более такой маленькой и угнетенной.

Следующая цитата

Природа — всё для художника , в её глубине — наше наставление.

Человек , не одаренный памятью , сохраняющей впечатления живой природы, может быть отличным копировальщиком , живым фотографическим аппаратом , но истинным художником — никогда. Движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию , порыв ветра , всплеск волны немыслимо с натуры.

Между вами есть , вероятно , посвятившие себя пейзажной и морской живописи, на которых мои картины , быть может , произведут впечатление. Предостерегаю вас от увлечения и подражания этим картинам. Подражания вредят самостоятельному развитию художника. Можете перенимать технику того или другого художника , но всего остального вы должны достигать изучением природы и подражанием ей самой. Старайтесь быть реальными до последней степени , пока накопленный вами запас изучения и знания природы не даст вам права свободно переводить на полотне ваши личные художественные впечатления.

Зиму я охотно провожу в Петербурге , но чуть повеет весной , на меня нападает тоска по родине — меня тянет в Крым , к Черному морю.

1877, 57×78 см

1855, 82×117 см

Я всегда вспоминаю покойного друга , который не раз говорил мне: «Что Вам за охота , Иван Константинович , добиваться железной дороги для Феодосии , она только загрязнит берег и заслонит от Вашего дома чудный вид на бухту». Действительно , если бы я заботился лично о себе , то мне следовало бы всеми силами противодействовать постройке феодосийской железной дороги. Имение моё находится близ Феодосии и вдали от проектируемой линии железной дороги , услугами которой мне поэтому и не придётся пользоваться. Единственный же принадлежащий мне в Феодосии дом , в котором я живу , с проведением железной дороги вдоль берега моря может сделаться необитаемым и , во всяком случае, — потеряет для меня характер уютного угла. Те , которые для общественного блага умеют жертвовать своими личными интересами , легко поймут , какими побуждениями я руководствуюсь , отстаивая Феодосию…

А ведь характер и строение океанских волн совсем-совсем иные , нежели на Чёрном море. Хотя — нет , они одни и те же , только океанские волны большие , и несколько иной эффект удара их о слишком отлогий берег. Иное освещение , конечно.

1896, 67.5×100 см

Для меня жить — значит работать .

Указать на лучшие свои произведения , право , не могу по той причине , что вскоре после окончания я вижу в них много недостатков и только тем утешаюсь , что вперед лучше напишу , поэтому-то я и не люблю их иметь долго у себя.

Один из моих недостатков , от которого трудно отвыкать, — все откладывать . Кроме сильных впечатлений [от] моментов природы , [после] которых с нетерпением жду той минуты , в которую начну писать , а в прочих случаях признаюсь сам , что очень неаккуратен , нечего делать.

Вся живопись — слабое подражание природе.

Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта.

1899, 135×250 см

Все эти успехи в свете — вздор , меня они минутно радуют и только , а главное мое счастие — это успех в усовершенствовании.

Я женился , как истинный артист , то есть влюбился , как никогда. В две недели все было кончено. Теперь… говорю вам , что я счастлив так , что не мог представить и половины этого. Лучшие мои картины — те , которые написаны по вдохновению , так как я женился ( о первой жене Юлии Гревс — ред .).

Я люблю тебя , и из твоих глубоких глаз для меня мерцает целый таинственный мир , имеющий почти колдовскую власть. И когда в тишине мастерской я не могу вспомнить твой взгляд, картина у меня выходит тусклая… ( о второй жене Анне Саркизовой; подробнее о женщинах в жизни Айвазовского читайте здесь — ред .)

Те картины , в которых главная сила — свет солнца… надо считать лучшими .

1866, 40×48 см

Сделав набросок на клочке бумаги , я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна , пока не выскажусь на нём моей кистью.

Я , как пчела, сосу мед из цветника , чтобы принести своими трудами благодарную дань матушке России.

Стыдно отворачиваться от своей народности , тем более такой маленькой и угнетенной.

Легкость дается тяжелым трудом.

Идеализация живой природы есть крайность , которую я всегда избегал в моих картинах , но поэзию природы всегда чувствовал , чувствую и стараюсь передать её моею кистью. Обаяние лунной ночи , нега ясного заката , ужас , нагоняемый на душу бурей или ураганом, — вот те чувства , которые вдохновляют меня , когда я пишу картины.

Следующая цитата

слева — ни дать ни взять Гоголь , сочиняющий « Мёртвые души» за заваленным черновиками столом!

Еще занятнее — автопортрет

Автопортреты писали не только художники-портретисты. Познание мира через исследование собственного образа широко распространено среди мастеров кисти всех времен. Читать дальше Портрет – реалистичный жанр, изображающий существующего в действительности человека или группу людей. Портрет - во французском прочтении - portrait , от старофранцузского portraire — «воспроизводить что-либо черта в черту». Еще одна грань названия портрет кроется в устаревшем слове «парсуна» — от лат. persona — «личность; особа». Читать дальше

справа. Почему не с палитрой и кистями , а со скрипкой? Потому что скрипка много лет была Айвазовскому верной подругой. Никто не помнил , кто подарил её 10-летнему Ованнесу , мальчику из многодетной и бедной семьи армянских переселенцев в Феодосии. Разумеется , нанять учителя родителям было не по карману. Но это и не понадобилось. Ованнеса выучили играть странствующие музыканты на феодосийском базаре. Слух у него оказался великолепный. Айвазовский мог подобрать по слуху любой напев , любую мелодию.

Скрипку начинающий художник привёз с собой в Петербург. Играл « для души». Нередко в гостях , когда Ованнес завёл полезные знакомства и начал бывать в свете , его просили сыграть на скрипке. Обладая покладистым характером , играть Айвазовский никогда не отказывался. В биографии композитора Михаила Глинки , написанной Всеволодом Успенским , есть такой фрагмент: «Однажды у Кукольника Глинка встретился с учеником Академии Художеств Айвазовским. Он мастерски пел дикую крымскую песню , сидя по-татарски на полу , раскачиваясь и придерживая у подбородка скрипку. Татарские напевы Айвазовского очень понравились Глинке , его воображение с юности привлекал восток… Два напева вошли со временем в лезгинку , а третий — в сцену Ратмира в третьем акте оперы « Руслан и Людмила».

Скрипку Айвазовский будет брать с собой всюду. На кораблях Балтийской эскадры его игра развлекала матросов , скрипка пела им о тёплых морях и лучшей жизни. В Петербурге , впервые увидев свою будущую жену Юлию Гревс на светском приёме ( она была всего лишь гувернанткой хозяйских малышей), Айвазовский не решился представиться — вместо этого он снова возьмёт в руки скрипку и затянет серенаду на итальянском.

Интересный вопрос — почему на рисунке Айвазовский не упирает скрипку в подбородок , а держит её наподобие виолончели? Биограф Юлия Андреева объясняет эту особенность так: «по многочисленным свидетельствам современников , скрипку он держал на восточный манер , уперев ее в левое колено. Таким образом , он мог одновременно играть и петь» .

1874, 74×58 см А этот автопортрет Автопортреты писали не только художники-портретисты. Познание мира через исследование собственного образа широко распространено среди мастеров кисти всех времен. Читать дальше Портрет – реалистичный жанр, изображающий существующего в действительности человека или группу людей. Портрет - во французском прочтении - portrait , от старофранцузского portraire — «воспроизводить что-либо черта в черту». Еще одна грань названия портрет кроется в устаревшем слове «парсуна» — от лат. persona — «личность; особа». Читать дальше Айвазовского приведём просто для сравнения: в отличие от не столь широко известных предыдущих , читателю он наверняка знаком. Но если на первых Айвазовский напомнил нам Гоголя , то на этом , с холёными бакенбардами — Пушкина. Кстати , именно такого мнения была и Наталья Николаевна , жена поэта. Когда чете Пушкиных на выставке в Академии художеств представили Айвазовского , Наталья Николаевна любезно заметила , что художник своим обликом очень напоминает ей портреты молодого Александра Сергеевича.

1870-е , 22×16 см

При первой ( а если отбросить легенды — то и единственной) встрече Пушкин задал Айвазовскому два вопроса. Первый — для ситуации знакомства более чем предсказуемый: откуда художник родом? А вот второй — неожиданный и даже несколько фамильярный. Пушкин спросил Айвазовского , не мёрзнет ли он , южный человек , в Петербурге?

Знал бы Пушкин , насколько оказался прав! Все зимы в Академии художеств юный Ованнес и вправду ужасно , просто катастрофически мёрз.

По холлам и классам гуляют сквозняки , преподаватели кутают в пуховые платки спины. У 16-летнего Ованнеса Айвазовского , принятого в класс профессора Максима Воробьёва , от холода немеют резвые пальцы. Он зябнет , кутается в совсем не греющую , испачканную краской куртку , всё время кашляет.

Особенно трудно по ночам. Траченное молью одеяло не позволяет согреться. Все члены сковывает озноб , зуб не попадает на зуб , отчего-то особенно мёрзнут уши. Когда холод не даёт уснуть , студент Айвазовский вспоминает Феодосию и тёплое море.

Штаб-лекарь Оверлах строчит президенту Академии Оленину рапорты о неудовлетворительном здоровье Ованнеса: «Академист Айвазовский , быв переведен несколько лет пред сим в Санкт-Петербург из южного края России и именно из Крыма , с самого пребывания его здесь всегда чувствовал себя нездоровым и многократно уже пользуем был мною в академическом лазарете , страдая , как прежде сего , так и ныне , грудною болью , сухим кашлем , одышкою при восхождении по лестницам и сильным биением сердца» .

Не потому ли и «Переправа через Неву» , редкий для творчества Айвазовского петербургский пейзаж

Развитие жанра от древности до наших дней: как религия и изобретение техники масляной живописи способствовали становлению жанра в Европе и почему так важна река Гудзон? Читать дальше , выглядит так , что зубы сводит от воображаемого холода? Он написан в 1877-м , Академия давным-давно позади , а ощущение пронизывающей стужи Северной Пальмиры — осталось. Вздыбились гигантские льдины на Неве. Сквозь холодные мглистые краски пурпурного неба проступает Адмиралтейская игла. Холодно крошечным людям в повозке. Зябко , тревожно — но и весело. И кажется , так много нового , неизвестного , интересного — там , впереди , за пеленой заиндевевшего воздуха. Смотрите собрание картин « Зимние пейзажи Айвазовского».

1834, 41×56 см

Государственный Русский музей ( Санкт-Петербург) бережно хранит эскиз Айвазовского «Предательство Иуды» . Он выполнен на серой бумаге белилами и итальянским карандашом.

В 1834-м Айвазовский готовил картину на библейскую тему по заданию Академии. Ованнес был по натуре довольно скрытен , любил работать в одиночестве и совершенно не постигал , как это его кумир Карл Брюллов в состоянии писать при любом скоплении народа. Айвазовский , напротив , для работы предпочитал уединение , поэтому когда предъявил товарищам по академии « Предательство Иуды», оно оказалось для них полной неожиданностью. Многие просто не могли поверить , что 17-летний провинциал всего лишь на втором году обучения способен на такое.

И тогда его недоброжелатели придумали объяснение. Ведь пропадает же Айвазовский всё время у коллекционера и мецената Алексея Романовича Томилова? А у того в собрании и Брюллов есть , и Пуссен , и Рембрандт , и мало ли еще кто! Наверняка хитромудрый Ованнес просто скопировал там картину какого-нибудь малоизвестного в России европейского мастера и выдал за свою!

К счастью для Айвазовского , президент Академии художеств Алексей Николаевич Оленин оказался о «Предательстве Иуды» другого мнения. Оленина настолько впечатлило мастерство Ованнеса , что он удостоил его высокой милости — пригласил погостить у него в усадьбе Приютино , где бывали Пушкин и Крылов , Боровиковский и Венецианов, Кипренский и братья Брюлловы. Честь для начинающего академиста неслыханная!

1846, 45×37 см

К 1845-му году 27-летнему Айвазовскому , чьи морские пейзажи уже гремят по всей Европе от Амстердама до Рима , отдают дань уважения и в России. Он получает « Анну на шею» ( орден св. Анны 3-й степени), звание академика , 1500 десятин земли в Крыму в 99-летнее пользование и , может быть , главное — официальный военно-морской мундир! Морское министерство за заслуги перед Отечеством назначает Айвазовского первым живописцем Главного Морского штаба. Теперь Айвазовского обязаны пропускать во все русские порты и на все корабли , куда бы только он ни пожелал попасть. А весной 1845-го года по настоянию великого князя Константина Николаевича художника включили в состав морской экспедиции адмирала Литке в Турцию и Малую Азию.

К тому моменту Айвазовский уже исколесил всю Европу ( в его заграничном паспорте больше 135-ти виз и таможенники устали доклеивать туда новые страницы), но на землях османов еще не бывал. Впервые он видит Хиос и Патмос, Самос и Родос, Синоп и Смирну , Анатолию и Левант. А больше всего его впечатлил Константинополь: «Вояж мой , — писал Айвазовский, — с его императорским высочеством Константином Николаевичем был чрезвычайно приятный и интересный , везде я успел набросать этюды для картин , особенно в Константинополе , от которого я в восхищении. Вероятно , нет ничего в мире величественнее этого города , там забывается и Неаполь, и Венеция» .

"Кофейня у мечети Ортакей" — один из константинопольских видов , написанных Айвазовским после этой первой поездки. Вообще , отношения Айвазовского с Турцией — долгая и непростая история. Он будет посещать Турцию ещё не раз. Художника очень ценили турецкие правители: в 1856-м султан Абдул-Меджид I отметил его орденом « Нитшан Али» 4-й степени , в 1881-м султан Абдул-Хамид II — алмазной медалью. Но между этими наградами была и русско-турецкая война 1877-го года , во время которой снарядом был частично разрушен дом Айвазовского в Феодосии. Однако знаменательно , что мирный договор между Турцией и Россией подписывался в зале , украшенном картинами Айвазовского. Бывая в Турции , Айвазовский особенно тепло общался с живущими в Турции армянами , те уважительно звали его « Айваз-эфенди». А когда в 1890-е годы турецкий султан учинит чудовищную резню , в которой погибнут тысячи армян , Айвазовский демонстративно швырнёт османские награды в море , сказав , что-то же самое советует сделать султану с его картинами.

«Кофейня у мечети Ортакей» Айвазовского — идеальный образ Турции. Идеальный — потому что мирный. Расслабленно восседая на расшитых подушках и погрузившись в созерцание , турки пьют кофе , вдыхают кальянный дым , внимают ненавязчивым мелодиям. Струится расплавленный воздух. Время протекает меж пальцев , как песок. Никто никуда не спешит — незачем спешить: всё , нужное для полноты бытия , уже сосредоточено в настоящем моменте.

Следующая цитата

О биографии Айвазовского можно прочитать по ссылке в конце статьи в первой части. Там же галерея работ.

Все эти успехи в свете — вздор , меня они минутно радуют и только, а главное мое счастие — это успех в усовершенствовании.

Легкость дается тяжелым трудом.

Идеализация живой природы есть крайность , которую я всегда избегал в моих картинах, но поэзию природы всегда чувствовал, чувствую и стараюсь передать её моею кистью. Обаяние лунной ночи, нега ясного заката, ужас, нагоняемый на душу бурей или ураганом, — вот те чувства, которые вдохновляют меня, когда я пишу картины.
Для меня жить — значит работать .

Один из моих недостатков, от которого трудно отвыкать, — все откладывать . Кроме сильных впечатлений [от] моментов природы, [после] которых с нетерпением жду той минуты, в которую начну писать, а в прочих случаях признаюсь сам, что очень неаккуратен, нечего делать.

Вся живопись — слабое подражание природе.

Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта.

Я всегда вспоминаю покойного друга, который не раз говорил мне: «Что Вам за охота, Иван Константинович, добиваться железной дороги для Феодосии, она только загрязнит берег и заслонит от Вашего дома чудный вид на бухту». Действительно, если бы я заботился лично о себе, то мне следовало бы всеми силами противодействовать постройке феодосийской железной дороги. Имение моё находится близ Феодосии и вдали от проектируемой линии железной дороги, услугами которой мне поэтому и не придётся пользоваться. Единственный же принадлежащий мне в Феодосии дом, в котором я живу, с проведением железной дороги вдоль берега моря может сделаться необитаемым и, во всяком случае, — потеряет для меня характер уютного угла. Те, которые для общественного блага умеют жертвовать своими личными интересами, легко поймут, какими побуждениями я руководствуюсь, отстаивая Феодосию…

Читайте также: