Частушки про льва толстого
Обновлено: 17.04.2024
Втолковом словаре Владимира Даля слово «частушка» отсутствует. Считается, что впервые его печатно употребил Глеб Успенский в очерке «Новые народные песни» (1889). Частушка — самый молодой жанр традиционного (не путать с современным) фольклора. Но где и когда она родилась, доподлинно не известно.
Частушка на службе Советов
Постепенно главной функцией частушки стала реакция на событие. И за это ее очень полюбили большевики.
Частушка органично влилась в музыку революции. Этот момент хорошо показал Блок в поэме «Двенадцать», где сплел воедино частушку, плакат, городской романс, раек. Получилось отлично. Единственное — перебор с финальным явлением Христа «в белом венчике из роз». Но «оплошность» вскоре была исправлена: в начале 1920-х именно частушку сделали одним из важнейших инструментов антирелигиозной пропаганды. Образно, доходчиво, а главное — легко запоминается.
Революция разбила
Всю святую лавочку.
Все угодники завыли
И ушли в отставочку.
Не забыли частушку и позже. Например, крестьянскую лирическую песню в массовом порядке стали заменять новой формой частушки. При этом основная ставка делалась на молодежь, для которой обыгрывались принципиально новые ситуации взаимоотношений полов.
Раз картошку мы копали
С трактористом Федею
И нечаянно попали
В жуткую трагедию.
Чутко державшие нос по ветру графоманы взялись сочинять на заказ псевдофольклорные частушки. Преимущественно колхозной направленности. К общему гомону присоединился и кинематограф. Его герои («трактористы», «кубанские казаки» и прочие) охотно изъяснялись на частушечном языке.
Молотили все бригады,
Шло соревнование.
Государству хлеб мы сдали
В срок, без опоздания.
Советская самодеятельность должна была вытеснить прежнюю «упадническую» песню. Что в итоге и случилось: к концу 1930-х традиционная культура в СССР по сути прекратила свое существование.
С одной стороны, фольклор идеологизировался, с другой — стихийно стали появляться антисоветские частушки. Причем как среди крестьян, так и среди городской интеллигенции.
Коммунисты отдыхают
На Кавказе и в Крыму,
А рабочих отправляют
На леченье в Колыму.
За такие шутки, разумеется, сажали. Но подпольных частушек становилось все больше. Как позднее писал академик Лихачёв: «одобрение смехом в самый патетический момент смертельной угрозы всегда было сугубо национальным, русским явлением».
Написали про колхоз
Сорок два писателя.
А в колхозе два яйца —
и те у председателя.
«Лев Толстой очень любил детей…». Анекдоты о писателях, приписываемые Хармсу
Наталья Доброхотова-Майкова
Владимир Пятницкий
Эта книга — не просто красиво оформленное издание культового текста самиздата. В оригинале эти анекдоты составляли единое целое с юмористическими рисунками, которые тоже потерялись при многочисленных копированиях. Для многих из тех, кто знает «псевдо-Хармса» наизусть, эти иллюстрации станут приятным сюрпризом. Кстати, один из соавторов — Владимир Пятницкий — известный художник-нонконформист, выставлявшийся на «Бульдозерной выставке». Об этом тоже мало кто знает.
Нужна ли эта книга тем, кто не помнит этих анекдотов или не понимает их юмора? Да, потому что они, несмотря на свой крохотный совокупный размер, заняли какое-то несопоставимо огромное место в истории русской устной культуры.
Следующая частушка
Хочу поделиться с вами редкими, старинными частушками, которые напевает моя прабабушка Федешева Елена Федоровна, в 2013 году Елене Федоровне исполнилось 98 лет, давайте ей пожелаем все здоровья и долгих лет жизни. Когда баба Лена вспоминает частушку, я тут же ее конспектирую, поэтому к 100 летнему юбилею частушек будет больше, а пока то, что мне удалось записать:
«Ой, старая старушка сугорбилась, разговаривать не стала, знать, попортилась»;
«Проводил милый до тыну, сказал: «милочка не кину», а я сразу поняла, что в мякину вел меня»;
«Когда мать меня рожала, вся деревня задрожала, отец бегает, орет, какую дуру Бог дает»;
«Ой, миленький мой, давай расстанемся с тобой, ты в деревне, я в другой и не встретиться с тобой»;
«Ой, старый старичина, над тобою благодать, во всю голову плешина и волосьев не видать»;
«Мил на горку, я вдогонку, думала воротиться, у него другая есть, он туда торопится»;
«Дорогой, дорогой, как ты дорожился по вечеркам не ходил, с вечера ложился»;
«Я иду, разливается водичка мутная, милый мой, твоя любовь всего пятиминутная»;
«Мой миленочек большой не любит меня маленькую, погоди мой, дорогой, залезу на завалинку»;
«Дед бабку завернул в тряпку, поливал ее водой, хотел сделать молодой»;
«Ох, дед, ты мой дед, ты не знаешь моих бед, захотела я моркови, в огороде такой нет»;
«Говорила бабка деду, я в Америку поеду, ах, ты старая карга, туда не ходят поезда»;
«Милый женится, разженится и еще раз женится, от меня от негодяйки никуда не денется»;
«Меня сватали сваты в богатое место, тятя с мамой отказали – молода невеста»;
«Милый мой, карманный вор, зачем платочек мой упер? Милая, хорошая сама в карман положила»;
«Ох, дед, ты мой дед на пупу заплатка, кто ж тебя приворожил? – Покойница бабка»;
«Ой, миленький мой, стоишь дорогого, при тебе люблю тебя, без тебя другого»;
«Брошу я за ним гоняться, брошу канителиться, если он моя судьба, никуда не денется»;
«Что подружки будем делать? Две соперницы пришли, они девчонки боевые, по кинжалу принесли»;
«Ты, подруга, из-за друга не сердися на меня, ты ищи себе другого, этот милый для меня»;
«Милый мой, не верится, нельзя на вас надеяться, все это случается, в любови разлучаются»;
«Ой, миленький мой, в горе не сдавайся, хоть и горе, хоть беда, ходи, улыбайся»;
«Вчера была у милого и видела в дому: 3 стола, 4 зеркала и шторы до полу»;
«У миленочка в дому меня не надо никому, не нужна его семейке, только надобна ему»;
«Милый мой, твоим родителям не надо меня в дом, это дело не узнато, может, сами не пойдем»;
«Я вчера была у милого, стояла у двери, говорят его родители, не надо не бери»;
«Две старухи без зубов толковали про любовь, они были влюблены: одна в кисель, друга в блины»;
«Думал миленькая жениться, пошел в люди за дугой, я умылась, снарядилась, он поехал за другой»;
«Сколько Богу не молился, во святые не попал, за хорошенькой погнался и плохую потерял»;
«Когда гости соберутся, за столами все сидят, а хозяева трясутся, неужели все съедят»;
«Дорогой, дорогой, дорожила шибко, а теперь дорогой выходит ошибка»;
«Ой, тошно мне и моему деду, на чугунке сидит, говорит, уеду»;
«Ой, тошно мне и нерадостно, прибавляется брюшко уж порядочно»;
«От миленочка грибелочку ношу и берегу, а родителям сказала, что нашла на берегу»;
«Ох, ох, не дай Бог, куда мне деваться, по колено борода, лезет целоваться»;
«У меня миленок есть, как куриная нашесть, на его куры садятся, его лошади боятся»;
«Ты миленочек, миленочек, изменой не стращай, подойдет такое времечко, сама скажу, прощай»;
«Ты, подружка, пой, не пой на тебе платок не свой, новый, неподрубленный, по любови купленный»;
«Я любила его, что мне было за его, а он гадина не стоит уваженья моего»;
«Ты, миленок, не балуй, всенародно не целуй, ты целуй наедине, чтоб не стыдно было мне»;
«Воха, воха, черемоха, гольна кукольна трава, нарвалася на артиста моя буйна голова»;
«Говорила брату Яшки, запиши меня в монашки, монашкой в монастырь, по ребятам холостым»;
«Высоко орел летает, крылом небо достает, хорошо милый ласкает, только замуж не берет»;
«Сколько лет по морю плавал, моря дна не доставал, пил я водку, ел селедку, по матане тосковал»;
«Ой, дождик идет, голову мочит, кучер барыню везет, барыня хохочет»;
«Я любила Ленина, любила Троцкого, а теперь буду любить Васю Вологодского»;
«Расставайся лед с водой, но не мы милый с тобой, лед с водой опять сойдется, нам с тобою не придется»;
«Маменька ругается, братишка заступается, пусть моя сестреночка любовью занимается»;
«Дорогую бисериночку я на море пущу, одним глазом завлекаю, до себя не допущу»;
«Милый, Вася, я снеслася у соседа под крыльцом, почему меня не щупал, я вчера была с яйцом»;
«Женись, миленький, скорей, я тебе советую, в вашей старенькой семечке работать некому»;
«Не гляди милый на это, что я бойкая сейчас, буду тихая, смиренная в семечке у вас»;
«Хорошо тебе, кукушка, выше леса куковать, хорошо тебе, подружка, ходит милый ночевать»;
«Подружка моя, как тебе не стыдно? Я любила, ты отбила, думаешь не обидно?»;
«Я платочек вышивала, все четыре уголка, я дарила, говорила: «моя легкая рука»;
«Я косила у пруда, не дает косить вода, подружка милого отбила, идет дело до суда»;
«Я сегодня при печали, как монашка в черной шали, мой матаня заболел, наряжаться не велел»;
«Хорошо тебе, рыбка, за рекой на камушке, хорошо тебе, подружка, у родимой мамушки»;
«Где-то голуби воркуют, я не знаю, где сидят, по мне миленький тоскует и в семье никто не знат»;
«Сердце, не ной, еретивое не ной, я привыкла, стало весело без милого одной»;
«Маменька родимая, свеча неугасимая, горела и растаяла, любила и оставила»;
«Ты играй, играй гармошка, на четыре тона, чтобы шмара услыхала на постели дома» (Слово «шмара» раньше было не ругательное, в значении «невеста»);
«Желаю рассказать, как я раз женился, утром встал и ужас взял, чуть не застрелился, соскочил я с койки вдруг, бойкая чертовка, голова как котелок, нос как поллитровка, я туда-сюда гляжу, что же за милашка, вместо правой то ноги одна деревяшка, я туда сюда гляжу, что же за игрушка, у ней груди вовсе нет, вата, да подушка, кто задумает жениться, приходи к невесте, попрощупай хорошо, все ль у ней на месте!».
Что вижу, то пою
Как писал Гоголь о своем Чичикове, «темно и скромно происхождение нашего героя». Вот и у частушки корни могут быть самые разные.
Во-первых, это народные плясовые припевки. Отсюда и «плясовая» версия происхождения слова — от «частого» ритма. Когда русскому человеку было хорошо, он пускался в пляс, припевая в такт всякую ерунду. Вроде такого:
Рукавы, рукавы,
они коротеньки.
Дома чаю не пила,
а пила у Сеньки.
Во-вторых, частушки восходят к традиционной русской лирической песне. Есть особый пласт частушек — «короткие песенки». Это нисколько не смешные лирические зарисовки с особыми распевами. Вплоть до причитаний, натурально на разрыв души. Эти песни пользовались популярностью в середине XIX века. Закручинился, допустим, ямщик: дорога дальняя, любовь несчастная, а карман пустой. Вот и затягивал он песню. Такую, которая запросто могла в любом месте оборваться, равно как с любого места возобновиться. В общем, чистой воды импровизация. Бесконечная песня, составленная из бесчисленного количества коротеньких. Причем песня сугубо трагическая — что мужская, что женская.
Вот машины зашумели,
скорый поезд загудит.
Ты придешь к моей кроватке,
будет некого будить.
В дальнейшем короткие песенки получили новое развитие — утратили свою «бесконечность». Превратились в рассказ про «здесь и сейчас». Некоторые специалисты считают, что такая частушечная форма близка к традиционной японской поэзии (хокку, танка).
Наконец, корни частушки могут быть связаны с русскими «приговорками» и пословицами.
Следующая частушка
Лев Толстой пораньше встанет,
Пашню плугом вспашет.
Балалаечку достанет,
Русского запляшет.
Тили-тили, балалайка,
Золотые струночки,
Подсоби да подыграй-ка
Ему Фет на дудочке.
Сапоги-то всмятку,
Эх, пошли в присядку.
Вот зашлись Лесков с Крамским
Мужиком комаринским.
Ой, болят, болят бока,
Пляшет Репин гопака,
И у Короленки
Аж свело коленки.
Ай люли, давай пляши,
До изнеможения,
До чесотки и парши,
До желудка жжения.
Не давал хозяин спуску:
Что не так – в руках батог.
После пляски на закуску
Вкусный берсовский пирог.
Что за сладкие деньки,
Отдыхают дяденьки.
В цвету гаоляна
Ясная поляна.
Под кусток на травку сели,
Песни русские запели.
Подпевавших кобелей
Слышен вой из-за полей.
Слышно так же пение
И рояль Танеева.
Стасов на гармонике
Выкидывает коники.
Левитан, устав от карт,
В тишине рисует «Март».
Гаршин пьет во флигеле,
Тихо, чтоб не видели.
Во садочке плачет Ге
Изваляли его в Гэ.
Жалкий и помятый,
Критикой распятый.
Страхов что-то говорил
С жарким пылом гейзера
И роялем придавил
Ногу Гольденвейзера.
Дело ясно, за грудки
И обмен ударами.
Стали в стойки мужики,
Разбежались парами.
Кто рукою метит в бровь,
Кто ногой лягается.
На траву пролилась кровь:
Все как полагается.
Хоть интеллигенция,
Но сильна потенция.
Всех резонил Пешков:
Бил в пятак не мешкав.
Тут прознав про мордобой
Прискакал городовой.
Редко у Толстого,
Да без городового.
Всех утешил Лёвушка,
Мудрая головушка.
Проводил деревнею
С Софьею Андревною.
Этих дивных вечерков
Не забыть гуляния.
Пригласит ли вновь Чертков
В рай яснополяния?
Неавторизованный пользователь 08.08.2016 15:09:59
Пашет землю Лев Толстой
А в душе сомнения
Толь про Анну написать.
То ли воскресение.
Здорово! Удачи! Андрей
Неавторизованный пользователь 08.08.2016 15:05:45
Пашет землю Лев Толстой,
А в душе сомнения.
Толь про Анну написать.
То ли воскресение.
Благодарю Вас за добрые строчки. Удачи. Андрей
Спасибо, Андрей!
Добрый частуш вышел!
Ирина Прищепова 08.08.2016 05:05:05
Отзыв: положительный
Владимир, как у Вас весело и песенно, несмотря на уединение и слёзы отдельных персонажей. Тут и море пляски под дудочку и балалаечку о серебряных струнах. Пляски до изнеможения, до боли в боку и сапог всмятку. Тут и весёлый бурный океан фантазии.
Всего Вам самого доброго! Веселья и радости!
Ирина
Спасибо, дорогая Ирина!
Да, у Толстого посиделки бывали знатные. Набьёт бывало полон дом людей, детей своих рассадит всем на колени и увлечёт всех спорами да разговорами.
Отзыв: положительный
Я бы даже поплясала,
Да вот мучает артроз.
Может, приложить мне сало,
Но боюсь, пойду в разнос.:)
Спасибо тебе за экспромт!
От сала не поправляются. Сало чисто космическая субстанция, которая связывает человека с высокими инспирациями. Как доказали ведущие украинские ученые. Поэтому на Украине принято еще натирать салом лысины. Для лучшей связи с Космосом.
Отзыв: положительный
А фамилия Черткова -
Очень значащее слово.
С ним, пусть с виду и хорош,
Точно в рай не попадёшь!
Маковицкий Душан
лёгок и воздушен.
Перепёлкою душа
рвётся ввысь, где к чуду шаг.
С праздником тебя и с днюхой-рожднюхой!
Я согласен, что Душан,
Был не зря Толстому дан.
Отзыв: положительный
Не видать вам пляски краше!
Балалайка - где она?
Только Врубель тут не пляшет -
Врубель пишет демона (не к Пасхе будь помянут).
Спасибо, Галина!
Врубель не был вхож в яснополянское сообщество. Хотя одно с Толстым его объединяет - умерли почти одновременно.
Здесь же дядьки из близкого круга Льва Николаича.
Берсовский пирог - знаменитый лимонный пирог Софьи Андреевны, урожденной Берс. Его так и величали яснополянские домочадцы берсовским.
Начало идет от Хармса: Лев Толстой любил играть на балалайке. Но не умел. Бывало сядет писать "Войну и мир", а в голове всё "Тинь-тере-тинь, тинь, тере-тинь".
Как говаривал Толя Болгов - В каждой избушке, свои погремушки.
А я этого не знала, написала "от фонаря". Насколько же всё-таки Музы умнее нас.
Отзыв: положительный
Салтыков, Лесков и Ге
Достоевский с ними
Были "на одной ноге".
Мужиками были пиринципиальными,
нелицеприятными.
Такое говорили -
Было всем понятно:
С ними не до шуточек,
Не до прибауточек.
Ну по крайней мере стереотипы, сложившиеся от всяких пересудов, и сублимации представлений о великих мы растождествили.
Когда-то давно, ходили в списках литературные анекдоты, приписываемые Хармсу. Там были высмеяны не великие, а наши стереотипные представления о них.
Дабы развеять стереотипные представления необходимо обратиться к первоисточнику, как говаривал мой преподаватель по философии. Таки, да! Лесков же не зря всю почти жизнь работал в комиссии по уголовным делам. Его постоянной, неизменной мечтой, не побоюсь этого слова, была мечта о создании колонии для несовершеннолетних. Мало того, он считал, что только там и надо работать, дабы отогревать сиротливые заблудшие души. Салтыков так высмеивал своих современников- одни только "Помпадуры и помпадурши" чего стоят! Такая горечь и боль за отечество свое! Нынче такие повывелись. Ге - ортодокс, и этим все сказано. Очень строг был, прежде всего к себе. Федор Михайлович, конечно, слаб был, местами по-человечески, но переживательный был все же товарищ. Хармс - интересная и спорная фигура, несмотря на его трагическую судьбу. Время было такое- развенчание идеалов было в моде. Надо сказать, что развенчать идеал всегда проще, чем ему соответствовать. Я не занудничаю. Просто эти классики для меня, как "глубокие родственники". Обидно.
А без мата — пресновато
И все же подавляющее большинство как советских, так затем и российских обывателей знали и воспринимали лишь один тип частушек — похабные. Они вытеснили все остальные.
Я Хрущёва не боюсь,
Я на Фурцевой женюсь.
Буду щупать сиськи я
Самые марксистские!
У похабных частушек тоже есть свои корни. Например, эротические короткие песни, характерные для крестьянского свадебного обряда. Однако употребление матерной брани в традиционной русской культуре строго ограничивалось. В городах брани было много, но вот крестьяне матом, в принципе, не ругались. Разве что в обрядово-ритуальные, праздничные дни. В повседневности же мат был жесточайшим табу.
Но после революции былые сдерживающие механизмы рухнули.
Нет, формально советская власть считала брань неприемлемой. Но каждый советский человек знал, что, к примеру, секретарь райкома разговаривает с посетителями только этим, «запрещенным» языком. А если партийному боссу можно, то почему нельзя беспартийному работяге? В общем, в советское время в отношении брани сформировалась определенная культурная шизофрения. Нашедшая отражение в том числе в матерных частушках. По разряду фольклора они не числились, хорово не исполнялись, рождались в основном в среде городской интеллигенции и больше походили на рифмованные скабрезные анекдоты.
Девки больше не дают
Мужикам-бездельникам.
К нам приехал массовик
С во-о-от таким затейником!
И вот что удивительно: СССР четверть века как нет. Тем не менее, если провести на улице стихийный опрос, предложив прохожим с ходу процитировать частушку, восемь из десяти обязательно затянут советскую:
Следующая частушка
Даниил Хармс — от одного только имени веет эксцентричностью, абсурдностью, непредсказуемостью, загадкой. Его творчество вызывает самые разные эмоции, от него всегда ждешь подвоха, чего-то неожиданного, эдакого. Он здорово сочинял не только для детей. Взрослую аудиторию он часто радовал анекдотами, цитаты из которых (« Лев Толстой очень любил детей», «Тут все и кончилось», «И уехал в Баден-Баден») стали крылатыми выражениями.
«Веселые ребята», «Анекдоты о писателях», «Хармсинки», «Псевдо-Хармс» или даже «Фальшивый Хармс» — ни одно название рукописи с анекдотами не прижилось. Эта безымянная книга, которая в огромном количестве копий гуляла в самиздате, но в полном, оригинальном виде до сих пор не издавалась, — один из самых любопытных маргинальных текстов советского времени. Это пароль, помогающий малознакомым людям мгновенно опознать своих.
Читайте также: