Зиновий высоковский анекдоты читать
Обновлено: 30.04.2024
Все проекты
Для бизнеса
Проекты
Русский EnglishБеларускаяქართულიУкраїнськаТатар телеҚазақ тіліՀայերենO'zbek tiliRomână (MD)Azərbaycan diliRomână (RO)Türkçe
добавлена сегодня в 20:30
Класс 31
добавлена сегодня в 19:26
Класс 111
добавлена сегодня в 18:20
Класс 324
добавлена сегодня в 17:16
Класс 132
добавлена сегодня в 16:10
Класс 1 170
добавлена сегодня в 15:06
Класс 166
добавлена сегодня в 12:56
Класс 175
добавлена сегодня в 11:50
Класс 208
добавлена сегодня в 10:46
Класс 210
добавлена сегодня в 09:40
Класс 287
загрузка
Всё 98 213
Обсуждаемые
Вы отметили максимальное количество друзей (64) на этой фотографии.
В данный момент вы не можете отметить человека на фотографии. Пожалуйста, попробуйте позже.
Фотография недоступна этому человеку
Чтобы отметить человека, наведите на него курсор и нажмите левую кнопку мыши. Чтобы отметиться на фото, наведите на себя курсор и нажмите левую кнопку мыши.
Следующий анекдот
Он родился в Таганроге, как и Чехов. Это хорошо. Его поначалу не взяли в театральное училище за пятый пункт. Это плохо. У него была очень непростая жизнь в театре и кино. Это грустно. Но он таки стал популярным и любимым артистом. И это здорово!
Словом, вся жизнь Зиновия Моисеевича Высоковского — сплошной анекдот. Порой скверный. Иногда бородатый. Но чаще всего — бесшабашный и дико смешной. Вот вам самый цимес за 75 лет его удивительной жизни.
Какая песня без баяна,
Какой ботинок без шнурка,
Какая Марья без Ивана…
Какой пан Зюзя без Люлька.
(русские народные куплеты)
Как Высоковский ответил Толстому, или Шоу должно продолжаться
Высоковского все время упрекали в несерьезности. К тому же руководство Театра сатиры ненавидело кабачок “13 стульев” и пана Зюзю вместе с ним. Руководство считало, что Зюзя привносит эстрадную несерьезность в академическую сатиру. И вот на одном из рабочих показов спектакля по пьесе Алешина “Восемнадцатый верблюд” Зиновий Моисеевич вышел в образе профессора на авансцену в луч света, с тетрадью в руке и произнес: “Вы говорите, что я недостаточно серьезен, что я заставляю публику смеяться даже в самые неподходящие моменты. А почему бы и нет? Предположим, что мир — всего лишь одна из шуток Господа Бога. Разве не стоит при этом превратить его из плохой шутки в хорошую?”
“Стоп! — закричало руководство. — Опять ваша дешевая эстрадность!” “Я этого не писал! — кричал автор. — Я этого не писал!”
Высоковский выдержал поистине мхатовскую паузу и тихо сказал: “Это написал в ответ на упрек — вероятно, в дешевой эстрадности — Бернард Шоу Льву Николаевичу Толстому. “Переписка Л.Н.Толстого с Б.Шоу”. М., 1911, стр. 6”.
Мы, заики, неотъемлемая часть советского народа
В советское время огромное значение придавалось так называемым письмам трудящихся. Вот тогда с Зиновием Моисеевичем и случилась эта история, которая сегодня может показаться фантастической. Но Высоковский клянется, что все происходило на самом деле, включая фамилию подписанта — Загибалов Н.Н. и его адрес: город Березники Пермской области, улица Карла Либкнехта, дом 47, кв. 16.
Так вот, Загибалов Н.Н. написал на Гостелерадио:
“Уважаемый товарищ Председатель Лапин! Довожу до вашего сведения, что артист Высоковский Зиновий в своих многочисленных выступлениях по телевидению беспощадно издевается над заиками. Мы, заики, неотъемлемая часть советского народа, нас, заикающихся, сотни тысяч по Союзу, и несмотря на наше заикание, мы тоже приносим пользу обществу. Требую категорически запретить Высоковскому выступать по телевидению и отдать его под товарищеский суд в его коллективе”.
Из канцелярии председателя Гостелерадио письмо переправили в Театр сатиры с пометкой: “Разобраться и дать ответ”. В то время такие письма в урны не бросали. Пришлось разбираться. Директор театра Александр Петрович Левинский, искушенный в таких делах человек, сказал после полуторачасового разбирательства: “Зиновий Моисеевич, я советую вам ответить Загибалову лично, а то он чего доброго напишет в такие инстанции, где и ответа не потребуют”.
Делать нечего, пришлось артисту оправдываться:
“Уважаемый товарищ Загибалов! Все дело в том, что когда я выступаю по телевидению, то очень волнуюсь и поэтому без всякой задней мысли заикаюсь, а раз я заикаюсь, то я сам заика и сам над собой издеваться не могу. Я беспощадно издеваюсь только над тем, что мешает нам всем стремительно продвигаться к коммунизму…”
Ответ товарища Загибалова пришел незамедлительно.
“Председателю Советского телевидения товарищу Лапину. Я, Загибалов Н.Н., получил письмо от заслуженного артиста РСФСР Высоковского З.М. Из его письма точно убедился, что они, так же, как и я, физически недостаточен — заикается, поэтому им низко кланяюсь, и в связи с этим им в дальнейшем выступать по Центральному телевидению не возражаю! Загибалов Н.Н.”.
“Пизирек” для анализа
В октябре 1974 года был юбилей Театра сатиры. На этом празднике жизни, показанном по ЦТ, Высоковский прочел “крамольный” монолог Аптекаря из спектакля “Интервенция”. Крамольный потому, что, как вы сами понимаете, одесский говор в те “веселые” времена борьбы с “израильскими агрессорами” и невыездными диссидентами не приветствовался.
Итак, Высоковский гордо вышел на сцену и начал:
“В те самасшедшие дни я сибе думал, я думал сибе — ведь подумать только, что когда-то наше ремесло — Аптека — было самое мирное — касторка, рыбий жир, на худой конец пиявки… Люди умирали у меру… Я сибе спрашивал, я спрашивал сибе — куда девались старые добрые болезни? Где ишиас? А? Больше того, где геморрой? Я видел перед собой одни сплошные раны… Резаные, колотые, рваные. Это шутка сказать, но три года подряд я не видел анализа мочи… Люди перестали интересоваться и со своей мочой. Они начали интересоваться и с политикой”.
После показа юбилея телефон Высоковского разрывался от звонков. Звонили из разных городов, поздравляли, звонил родной Таганрог, звонили незнакомые люди, благодарили, и, конечно же, звонили коллеги, придумывая всевозможные розыгрыши по этому поводу.
Наконец раздался звонок из далекого Биробиджана. Пожилая пара наперебой хвалила артиста за чистоту речи, говорили, что они никогда еще такого по их родному советскому телевидению не слышали, и просили его, как Аптекаря, прислать им в Биробиджан — она говорила “флюкон”, а он говорил “флукон” — кокарбаксилазы. Высоковский посетовал, что они так долго говорят, ведь это дорого. Они наперебой стали говорить, что им ничего не жалко, лишь бы слушать его и слушать. Зиновий Моисеевич был по-настоящему растроган. Тогда они сказали: “Знаете что, пришлите нам не “флюкон” и не “флукон”, а пришлите нам “пизирек”. Он спросил их адрес и фамилию. Они ответили: Москва, Петровка, Александр Семенович Менакер и Мария Владимировна Миронова.
“Министр?! Это у меня первый раз в жизни”
А буквально на следующее утро после Мироновой и Менакера в квартире Высоковских раздался звонок. Жена зовет пана Зюзю к телефону: “Иди, там тебя министр внутренних дел СССР просит…”
“Здорово, министр!” — весело захохотал в трубку Зюзя, на что получил ответ: “Это еще не министр… Это помощник… С вашего позволения, сейчас я вас соединю с министром”. Через несколько секунд голос на том конце говорит: “Здравствуйте, Зиновий Моисеевич, беспокоит вас Николай Анисимович Щелоков”. “Да? — удивляется Высоковский. — Очень хорошо. А я думаю, что-то вы давно не звонили. И с помощником это вы классно придумали… Нет, серьезно, все уже было, но чтоб министр внутренних дел сам… Это у меня первый раз в жизни…”
А в трубке: “Вообще-то мы так не шутим… Мы уж если разыгрываем, то по-другому…”
И тут артист опешил — и правда Щелоков: “Мне понравился ваш Аптекарь… Я сам бессарабский человек… Мне это близко… Вы не могли бы и на нашем концерте 10 ноября выступить с монологом в этом же образе?”
“Николай Анисимович, меня телевидение “зарежет” с этим делом на всю мою оставшуюся жизнь”, — ответил артист. Министр помолчал и сказал: “Мне сначала прочтете”.
Зиновий Моисеевич приехал в МВД и прочел. Щелоков посоветовал что-то добавить, чтобы вышло смешней, и заключил: “Мне понравилось”. Высоковский мудро попросил, чтобы он сейчас же позвонил на ТВ. Щелоков позвонил. Там мудро ответили, что ежели ему — Щелокову — понравилось, то они и не будут артиста Высоковского предварительно прослушивать, ничего же антисоветского артист не скажет.
И вот 10 ноября. Колонный зал. Под конец первого отделения выходит Высоковский… В жилетке, в очках… Прямой эфир… В зале сплошные золотые погоны. Он тихо, с характерным одесским акцентом произносит первые слова монолога: “Самасшедшее время, самасшедшие люди и самасшедшая жизнь…”
В зале воцаряется гробовая тишина. За сценой слабый стон и шорохи — это упала в обморок редактор телевидения. Высоковский продолжает… В зале ни одной улыбки, полное ощущение вакуума и, конечно, отпада. В середине монолога Николай Анисимович Щелоков поднялся в своем седьмом ряду, повернулся к артисту спиной, а к залу лицом и хлопнул в ладоши. Один раз. И глухо молчавший до этого зал разразился бурными аплодисментами, естественно переходящими в овацию.
Когда Зиновий Моисеевич закончил монолог, ему на сцену вынесли цветы — и не букет, а плетеную корзину, что по неписаной иерархии этих правительственных концертов полагалось только народным артистам СССР.
“Кабачок” для жены Брежнева
Руководитель ЦТ всесильный Лапин давно искал случая, чтобы закрыть кабачок “13 стульев”. И вот как-то под Новый год он объявил, что новогоднего “Кабачка” не будет и вообще “Кабачка” не будет. Но на новогоднем приеме в Кремле Леонид Ильич подошел к нему и говорит: “Слушай, Лапин, тут супруга меня спрашивает, когда будет “Кабачок”? “3 января”, — тут же нашелся Лапин. И всех артистов доставали с гастролей, с отдыха, с чего хочешь, и 3 января “Кабачок” состоялся.
А в 80-м уже и Леонид Ильич не помог, и “Кабачок” тихо прикрыли.
“Старуха” и капитан
В Театре сатиры все любили Татьяну Ивановну Пельтцер. За глаза ее ласково звали “старухой”. Эта “старуха” давала сто очков вперед всем молодым… Высоковский многие годы играл с ней в “Женитьбе Фигаро”. Он — Бартоло, она — Марселина. Дуэт был первостатейный. У нее был свой секрет вечной молодости… Она любила выпить, играла в карты, курила и была завзятой матерщинницей. У нее был колоссальный юмор.
70-е годы. Польша. Артисты Театра сатиры ездят по гарнизонам и обслуживают наши войска из Западной группы войск. Поздно ночью автобус прибыл в Свиноустье. Их встречает молодой капитан с фонариком. Первым из автобуса выходит Анатолий Папанов. Капитан направляет на него фонарик и говорит: “Ешь твою мать… Волк!” За ним выходит Высоковский. Он говорит: “Ешь твою мать… Пан Зюзя… Заяц!” За ним выходит Татьяна Ивановна Пельтцер. Совершенно обалдевший капитан криком кричит: “Ой! Мать ваше всех. Кого я вижу?! Бабушка Пизднер!”
“Старуха” открыла рот, и капитана еле откачали нашатырным спиртом. Высоковский очень любит вспоминать эту историю.
Жизнь продолжается
И напоследок Зиновий Моисеевич сказал:
— Прошло столько лет, и сегодня по приглашению ректора училища Евгения Князева — замечательного артиста и редкого трудоголика я преподаю в Щуке и в сентябре 2007 года поставил дипломный спектакль IV курса, который так и называется — “Мещанин во дворянстве”. Но это еще не все. Училище закончила моя любимая внучка Соня Высоковская, она получила диплом магистра театрального искусства, и мы с нетерпением ожидаем выхода на экраны фильма, в котором она сыграла одну из главных ролей. Так что, как вы понимаете, училище всегда было, есть и будет для меня источником радости и надежды.
А не так давно мне позвонил мой старый друг худрук “Сатиры” Шура Ширвиндт. Он захотел, чтобы я вернулся. И я вернулся!
Сотрудники “МК” от всей души поздравляют нашего давнего автора Зиновия Моисеевича Высоковского с 75-летием!
Следующий анекдот
Я, братцы мои, господа хорошие, на той неделе “Семнадцать мгновений весны” вспомнил. Помните, там незабываемым голосом Ефима Копеляна (если кто не знает, у него мама тоже была еврейка) подавалась информация к размышлению: “Партайгеноссе Михайлов — гаулейтер Курска, чистокровный ариец, член КПРФ, беззаветно предан делу рейха, особенно в части “окончательного решения еврейского вопроса”.
И еще я вспомнил закрытый пленум одного из обкомов КПСС в брежневские времена и концерт для участников пленума. Весь обком в полном составе, изрядно выпив водочки и обильно закусив обкомовскими дефицитами, расселся в зале, и замечательный конферансье Олег Милявский начал свой вступительный фельетон: “Гудит страна, шумят заводы, идут шеренги тракторов. ” Из ложи, где сидят первый, второй, третий и их свита, раздается пьяный голос: “Жидок, а что такое аборт?!” Зал замер. Мертвая тишина. Милявский делает вид, что ничего не слышит, и продолжает дальше: “Везде веселые, радостные лица. ” и так далее. “Жидок, а все-таки, что такое аборт?!” Милявский опять делает вид, что ничего не случилось и, наконец, голос говорит ему: “Ага, жидок, не знаешь, что такое аборт. ” И тогда Милявского осеняет, и он говорит: “Мы все здесь взрослые люди, и, конечно, я знаю, что такое аборт, и, я уверен, все в зале знают, что такое аборт, и вы тоже знаете, что такое аборт. Но горе наше всех вместе и всей нашей многострадальной России заключается в том, что ваша мама не знала, что такое аборт!”
С воскресеньицем вас, люди добрые, россияне мои, господа хорошие!
Начало перестройки. Отдел кадров засекреченного ракетного производства. Начальник отдела кадров принимает претендента на суперсекретную должность.
— Так, мы проводим с вами собеседование. Давайте все начистоту.
— Я знаю, что от вас ничего не скроешь, поэтому я сразу прямо вам скажу: мой дедушка — пират.
— Елки-палки, дедушка — пират! Это же сколько времени прошло?! При чем здесь дедушка?! Да нет, о чем вы говорите!
— Ну, и еще я вам честно признаюсь, что мой дядя сидит за спекуляцию.
— Мало ли дядя, у нас сын за отца не отвечает, а вы — дядя. Что у вас там еще?
— Ну, в общем, все. Только у меня мама и папа — евреи.
— Ну и что?! Сейчас вообще разговор идет о том, чтобы национальность отменить в паспорте. Ну так. Ага. М-да. Все вроде бы нормально. Но вы знаете, одно смущает: плохо, что дедушка — пират.
Хохол и еврей подходят к стойке, заказывают по 150 граммов водки и два огурца. Приносят им водку и огурцы — один огурец большой, другой огурец маленький. Они чокаются, выпивают, еврей хватает большой огурец и с хрустом его жует. Хохол говорит:
— Вот ваша нация еврейская! Сразу прямо хватаешь большой и жуешь. За это вас и не любят.
— А ты бы какой взял?
Еврей из местечка приехал в Бердичев, чтобы отдать сына Моню на обучение священнику. Они договорились, что сын Моня целый год не будет в местечке, не будет ни с кем общаться, ни с отцом, ни с матерью, чтобы через год у него лилась чистая русская речь без всякого акцента. Через год еврей приезжает в Бердичев, день бродит по бульварам, волнуется: отучился ли сын от акцента, как там его русская речь. Наутро он приходит к священнику, открывается дверь, выбегает его мальчик Моня и на чистом русском языке говорит ему:
— Здравствуй, папа! Как ты поживаешь? Как дома? Как мама?
Отец просто счастлив. Вдруг снова открывается дверь, выходит священник и говорит:
— Ой! Вейзмир! Здравствуйте, ребе! Я вчера видел вас гулять на бульваре.
— Але! Это приемная “Русского национального единства”? С вами говорит Рабинович. Скажите, пожалуйста, что, действительно евреи продали Россию?
— Да-да, продали, еврейская морда! Что тебе еще нужно?!
— Нет, ничего. Я просто хотел бы узнать, где я могу получить свою долю?
— Фима, ты жарь. жарь. жарь. Риба будет.
Следующий анекдот
Высоковский Зиновий Моисеевич родился в 1932 в Таганроге. Ну если он Зиновий, Зяма, а также Моисеевич, то понятно, что жидовин. На жидовском сайте его фамилия выделена синим цветом. Отец нашего персонажа работал главным бухгалтером на Таганрогском кирпичном заводе.
В 1952 году Зиновий Моисеевич приехал из Таганрога в Москву с намерением поступить в Театральное училище им. Щукина. Но поступить не удалось. Тогда Зиновий Моисеевич получал образование инженера по автоматике и телемеханике в Таганрогском радиотехническом институте. На тот случай, если в артисты не пробьется.
Но где доказательства в пользу версии, что не приняли - потому что жидовин. "В общедоступный театральный не взяли, а в трижды секретный радиотехнический - пожалуйста!"
В 1956 Зиновий Моисеевич получил диплом инженера. Но упорно продолжал хотеть стать артистом. Он снова приехал в Москву и на этот раз, в 1957 поступил в Щукинское училище (курс жидовина Владимира Абрамовича Этуша).
Зиновий Моисеевич окончил училище в 1962 году. Его сначала пригласили в Театр миниатюр к Владимиру Полякову, где он работал вместе с Марком Захаровым. В отличие от многих других артистов жидовин Высоковский тогда часто ездил на гастроли за границу, но преимущественно в страны «социалистического лагеря».
В то время первые русские космонавты начали летать в космос, с орбиты они обязательно докладывали КПСС и правительству, что полет проходит нормально, а чувствуют они себя отлично. И Зяма придумал анекдот о том, как в космос отправили жидовина Рабиновича. Конечно, это было смешно, и зрители смеялись.
В 1961 году Высоковский приходит в труппу Московского театра миниатюр. Снимается в кино, работает на Московском Радио – Радио-1 и на телевидении («Кабачок «13 стульев»»). Он известен как мастер разговорного жанра на советской эстраде. Жидовские биографы пишут, что «классикой на эстраде стали его «телефонные монологи» из вытрезвителя — разговор подгулявшего интеллигента со своей женой Люльком (автор - жидовин Владимир Наумович Тихвинский), монологи знаменитого «зайцеведа», писателя-графомана пана Зюзи из телекабачка «13 стульев», монолог мудрого жида Аптекаря с одесским говорком из спектакля Театра сатиры «Интервенция». «Жидовские биографы пишут, что жидовин Зиновий Высоковский был всенародным любимцем». Пишут, что «его подвыпивший интеллигент обогатил лексикон советских людей словами - "Тимирязиський", "мацацикл", "к стенке прислонютый", "бледный мент", "цулую"…
Кабачок "13 стульев" шел с 66-го по 80-й год. «Кабачок» поднадоел многим, даже театральному руководству. Попытались закрыть, но «Кабачок» этот любила смотреть жена Брежнева. Высоковский: «Но в 80-м году уже и Леонид Ильич не помог, и "Кабачок" прикрыли. Тихо и тайно. Без шума». Попытка возрождения "Кабачка" была предпринята в 1993 году, но неудачная. Сам жидовин Высоковский утверждает, что «Кабачок» был «всенародной передачей, теперь таких нету». «Популярность была сверхфантастической».
Конечно, вклад в дело искажения сознания советского народа жидовский «Кабачок» сделал большой.
АНЕКДОТЫ ОТ ЗИНОВИЯ ВЫСОКОВСКОГО
Еврейская мама приехала из круиза и привезла в подарок сыну два галстука. Через неделю сын пришел на день рождения мамы в подаренном ею галстуке. Она смотрит на него и с укоризной спрашивает: Сема, а второй галстук тебе не понравился?
* * *
Два новых русских лежат на пляже в Майами. Один говорит другому: Федя, тебя ностальгия не мучает? - Что я, еврей что ли?
* * *
Великий трагик Михоэлс, руководитель еврейского театра, говорил: В еврейском театре больше, чем антисемиты, мне мешают евреи.
* * *
Новый русский встречает своего школьного товарища в очень потрепанном жалком виде. Ну, как дела? - спрашивает у него тот. - Да сплошные неприятности. Жена разбила Мерседес шестисотый, на вилле потолок обвалился, акции упали. в общем, катастрофа. А у тебя как? - Да я уже третий день голодаю, не ем ничего! - Ну, так нельзя. Надо себя заставлять!
На балконе третьего этажа своей роскошной четырехэтажной виллы стоит новый русский олигарх. Раннее утро, светит солнышко. Он в халате, в чудесном настроении, пятьдесят граммов роскошного французского коньяка. А внизу по тротуару идет работяга, в авоське полбутылки водяры, огурец. И он бросает ему туда, на третий этаж:
- А, сволочи, украли у народа деньги! На народные деньги построили себе хоромы!
А олигарх в хорошем настроении бросает ему туда вниз:
- Мужик, ты чего? Откуда у народа такие деньги?
Умер в 2009 в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Семья. Дочка — журналистка и радиоведущая Екатерина Высоковская. Внучка — актриса Софья Высоковская (родилась в 1985).
Дочка Екатерина Высоковская
Внучка Софья Высоковская
Снималась в фильмах:
2009 — Крем — Полина
2009 — Грязная работа — Соня Алексеева
2009 — Дело антиквара
2008 — Проклятый рай-2 — Кошка
2008 — Невеста на заказ — Верочка
2008 — Богатая и любимая — Катя
2007 — Служба доверия
2006 — Бес в ребро, или Великолепная четверка — Лера
Следующий анекдот
0
'); if (Deleted || PosterDeleted) < HTML.push('
Читайте также: