Реклама коктебель коньяк анекдот

Обновлено: 25.04.2024

Это - пост благодарности. Сегодня день рождения прекрасной девушки - Елены Мясниковой, которая вывезла меня в славный поселок Коктебель, попить одноименного же коньяка. В рамках Волошинского фестиваля, посвященного стихам и творчеству великого и "ужасного" мага и волшебника, который умел заговаривать море и разгонять облака, и вообще, много что мог и умел. И лучшие годы, кстати, прожил в Париже и дружил с Диего Ривьера.

Так вот. Пишу эту статью, пишу как есть. И никакие угрызения совести не остановят меня на этом тернистом пути. Сергей Донатович Довлатов отмечал, все говорят только о вреде алкоголя, а о пользе - никогда. Мне кажется, зря. Я попытаюсь этот пробел, обойденный Довлатовым, восполнить. В меру своих скромных, конечно же, сил, как творческих, так и в плане выпить. Мне всегда мечталось посетить какой-нибудь алко-трип, но до сей поры не удавалось. Пока Лена Мясникова твердою рукой не вписала меня в списки прессы, которая отправилась в конце мая в коньячный тур.

И вот, как это было. С утра меня забрал таксист: сил доехать до аэроэкспресса не было, погрузилась с чемоданом, у аэропорта водитель долго выковыривал меня из машины. Полетели. Прилетели. Крошечный "кукурузник" трясло так, что я помянула всех святых. Пересела в хвост к стюардам и пила томатный сок.

Поселили в невероятный по красоте и пафосу отель LEXX, в отдельный бунгало с 5-метровой кроватью. Очень не хватало оргий. Места было полно. Но годы уже не те, не те.

Первый пункт пресс-тура значился : коктейль на террасе отеля. Все коктейли были, естественно, из коньяка "Коктебель". Ибо нас и везли для того, чтобы мы его все время пили. А я, как человек непьющий, долго отнекивалась. То на "Массандру" налегала, то на бордо, а потом появился и "бейлис". Выпили бокалов 10. Не меньше.

С утра трясло. В 5 утра я подскочила на кровати: колотило сердце. Помчалась по отелю: все спали, ибо легли в 4. Мясникова, вернее, ее прикрытая одеялом спина, послала меня куда подальше. Я пошла на море - оно было в метрах 200. Окунулась. Вода- лед. Полегчало. Потом - бассейн, пара заплывов, завтрак с кефиром и массой кисломолочных продуктов - вроде отпустило.

Но нас ждал второй завтрак.

Романтически настроенные организаторы фестиваля решили накрыть завтрак для нас, неблагодарных работников пера и орала, прямо на лужайке перед музеем. Клубника, домашнее варенье, сушки, просто чеховщина какая-то, не хватало только крыжовника. В кустах кто-то завел патефон: завывались стихи Волошина, я с похмелья пропела французскую песню Мишеля Леграна "Мельница сердца моего": я его теперь все время пою. Тоскую по Парижу, чего уж там.

Жизнь появилась, когда пришел Сергей Цигаль. У ворот стоял красивый мужчина в бакенбардах и с цыганской серьгой в ухе, и, наконец-то обозначился в нашей поездке сакральный смысл. Мы с Мясниковой пожаловались на отсутствие мужин(они, конечно, номинально присутствовали, но бледно и невыразительно, да простят меня мои коллеги, ради Бога!). И Цигаль, конечно, нас в этом смысле порадовал. Немного про него. Про нашу радость и отраду.

Внук легендарной Мариэтты Шагинян, автора советской "ленинианы", которую мы изучали в детстве, да и родители, и наши деды с бабушками - тоже. Вся его семья гениально готовила: компоты его матери Мирэль отмечал композитор Николай Каретников в своих воспоминаниях. Автор ярких гастрономических колонок во всех журналах и книгах. Художник. Бонвиван. Умница. В конце концов, был женат на великой актрисе Любови Полищук, царствие ей небесное.

Он зашел на огонек, ибо живет в Коктебеле буквально за углом - в нескольких сотнях метров от музея. И заодно, конечно же, он познакомил нас со всеми особенностями выпивания 30-летнего коньяка по утрам. Споил практически всю нашу нежную девичью группу. Сразил искроментным обаянием, а уж про его мужскую харизму я умолчу. Рассказал пару анекдотов. Вспомнили про Волошинские вечера. И все остальное померкло. Но нас звали на экскурсию: долг журналиста. Надо идти.

Экскурсию вела кокетливая женщина с яркой помадой на губах. "Можете не называть меня по отчеству. Ибо в конце экскурсии я уж и сама его не помню. " - сказала она, обмахиваясь веером. Вспомнился снова Довлатов, его "Заповедник".

Волошинский дом сделан по типу старых французских шато, которыми изобилует Нормандия. Высокие окна, камень, и самое симпатичное, это - деревянная терраса. Покрашенная голубой краской. Я разглядела на стенах и Пикассо, и портрет работы Диего Ривьера, и стул из черного дерева, инкрустированный костью, который Волошин спас от разгрома в усадьбе Юнге. Вырвал из рук крестьян, оставив им спинку. Хоть что-то.

К Юнге мы еще вернемся, господа.

Книги в бибилиотеке - на французском: как приличный человек, он читал и писал, как и Пушкин, на языке образованного европейца. Не забывая и родной, разумеется.

Потом мы катались на яхте. Дул ветер, в кустах сидел гитарист и пел песни про море и Коктебель. Снова вспомнился незабвенный Довлатов, я укрылась пледами и спала. Пледы нам, кстати, подарили. На память.

И приехали две чудные актрисы - Леночка Захарова и Анна Терехова, пластичная, танцующая, такая дикая рыжая кошка нашего кинематографа. Почему ее не снимают? Я скажу, почему. Ибо тех, кто мог бы ее снять толком, уже истребили в 17-м году. не там и не тогда родилась Анна, а жаль. Жаль. Жаль. Будь я режиссером, снимала бы ее не вынимая.

А Захарова. С ее волнующим низким контральто. Леночка такая же давняя поклонница Франции и устриц, и это нас объединяет. Думаю, что переселимся мы рано или поздно в Ниццу или в Монте-Карло. Рокебрюн, на худой конец. Где-то же надо встречать красивую старость, не так ли?

Следующий пункт - посещение коньячного завода. Я пала: коньячный запах из старых бочек и канстр шибал с ног. Я выползла на воздух из подвалов и легла на стол: помирать. Бейлис вчерашний во мне рыдал и метался по проводам. Цигаль уговаривал меня дождаться дегустации и уверял, что это - лучшее лекарство: 30-ти и далее по убывающей - летний коньяк. Но добрый ангел в лице туроператора Надежды отвез меня в отель. Но! Не тут-то было.

Привезенный из Москвы модный диджей Нуждин с татуировками по локоть проводил саунд-чек ровно под моим окном. И децибеллы ревели так, что сотрясались стены и выпадала занавеска из карниза.

Делать нечего. Уныло поплавала в бассейне под музыку и оделась на ужин с устрицами. Но ангел мой спас меня и во второй раз: меня засунули в ванную с пузырьками и сделали расслабляющий массаж. Спасибо "Алым парусам".

Голодная пресса к моему приходу уже сожрала все устрицы.

(Фото из личного архива Лизы Вайс).

Остался один крымский петух. "Умоляю!" - сказала я официанту, сложив ладони лодочкой: "Умоляю! Хотя бы штучки две!" - Две штучки нашлись. Две огромные устрицы, каждая величиной с собаку(так их называл режиссер С.А.Соловьев в Довиле), уложенные на черные булыжники и обсыпанные ледяной крошкой. АХ! И шаблишечка.

Стало полегче. Проснулось второе дыхание. И мы уже резво плясали на дискотеке у Нуждина под модные ритмы. Танцевали балерины в прозрачных туниках у кромки бассейна. Блистал салют. Жонглировали бармены всякими девайсами. Пока не грянул час, и я не заснула.

Снова в 5 утра - вскакиваю. Бьется сердце. Мясникова не открывает дверь. Все, кроме меня, легли спать в 4.

Бежим на море - уже не одна, а с Ириной: она тоже не спит. Это романтичное создание с утра читало мне Цветаеву, Ахматову, Рильке. Под шум прибоя.

Традиционно : сырники, творог, кефир. Отпустило. Поехали на сафари: горы, полевые цветы, незабудки. Виды Коктебеля. Завораживает. И снова в кустах звучала гитара, и пелись песни про любовь. Я решила послушать, о чем поют. Певец оказался потрясающим гидом. А именно: рассказал историю Э.А. Юнге - тайного советника, окулиста, владельца поместья в болгарской деревне Кок - Тебель. Он построил запруду, нашел пресную воду, разбил плодовый сад, благоустроил земли, построил винодельню, каменный ледник, в конце концов, основал здесь дачный поселок, в котором в 1890-м году купила участок Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина вместе со своим сыном Максимилианом.

Юнге создал школу русских офтальмологов. Лечил Достоевского.

Что сделали в благодарность большевики? Знамо, что. Сожгли все, разгромили усадьбу- богатейшую, разрыли фамильный склеп, сбросили все в море.

Русский бунт. Бессмысленный и беспощадный. Остался стул в музее, как немой укор.

После сафари поехали на дачу к Цигалю.

На крыше террасы у Сергея Цигаля. Вид с черепицами - изумительный).

Встретил Сергей домашними наливочками и клубникой в неограниченном количестве. Выпили, сколько смогли. Съели всю клубнику. И поехали переодеваться - на вечер.

Звезды Первого канала в лице Егора Корешкова, Агнии Кузнецовой и Катерины Шпицы читали нам стихи. Всю ночь. Крутил желваками на скулах Корешков. Чернели его воспаленные глаза во тьме волошинского сада. Шпица в белой шали читала что-то слезоточивое, я рыдала на плече художницы Маши. Агния была лаконична и понятна. Она воплощала собою радость жизни вообще и душевное здоровье в частности.

И только Цигаль вертел в руке бокал и со всеми здоровался: и назовет его всяк сущий здесь язык.

Мне хотелось остаться. Было понятно, что нечего делать в пыльной дымной Москве нежному и чуткому моему уму. Мое мест - здесь. Среди скал, волн и чаек.

Но ждала меня дочь Мари-Изабель, оставленная с няней. Моя нежная испанка - дочь, моя инфанта с карими глубокими глазами.

Я бы все равно осталась, будь чуть смелее, легче и легкомысленней.

Но. Мари-Изабель поменяла всю мою сущность. И я полетела на следующее утро в Москву вместе со всеми, хотя и вроде договорилась, хотя и вроде все могло бы быть иначе. Полетела. И застала остатки урагана: встретили меня поваленные деревья, столбы и метель из грязи и пыли, застившие окна такси.

Но в моем сердце жил Коктебель. В моих жилах уже текла 30-летняя янтарная жидкость.И вечное, непреходящее похмелье поселилось в моей голове.

И никак не проходит, господа.

P.S. На посошок мы отправились на могилу Волошина. Цигаль сказал, что если мы не посетим ее - раз уж мы приперлись на его фестиваль - то его дух нам этого не простит. На могилу надо положить черный камушек(именно что черный!) и загадать желание. Все сбудется. Все.

Мясникова, вернее, ее спина, покрытая одеялом, сказала мне, чтобы мы ее оставили в покое. Что она потом полезет на эту гору. Что она легла в 5. Имейте совесть, взывали ее очертания.

Мы полезли на отвесную гору за час до отъезда в аэропорт. Сзади шла Ирина и кричала в спину, что мы опоздаем. Что самолет полетит без нас. Что ничего не получится.

И мы дошли. И еще успели спуститься на завтрак. И посмотреть на ковыли и дикую степь. И спокойно еще собирали полчаса чемоданы. И все равно самолет опоздал. И томились в аэропорту. А дух Волошина витал среди нас. И подмигивал нам с Ириной.

Следующий анекдот

Чужой компьютер

КОКТЕБЕЛЬ-КА

вернуться к странице