Рассмотреть парадокс как основной прием произведения на примере анекдота
Обновлено: 04.11.2024
Стив Каплан в своей книге «Скрытые инструменты комедии» пишет:
«Однажды я проводил семинар в компании Disney и спросил: «Над чем вы сейчас работаете?». И они сказали: «Заканчиваем одну штуку, называется «Суперсемейка» (The Incredibles). «О чем это?», – спросил я. «Ну, – ответили они, – это история о целой семье супергероев, которые вынуждены отказаться от своих способностей, потому что это ставит их вне закона, и теперь им надо найти нормальную работу».
И я сказал: «Бог мой, это же великолепно! Значит, там есть сцена, где они супергерои, а есть – где они работают в офисе? И потом наверняка есть сцена семейной ссоры, только с применением суперсилы?». И так я «предсказал» примерно треть или половину сцен из фильма, не потому, что я такой умный, а потому, что сама идея так пришлась мне по вкусу».[1]
Я же предлагаю шагнуть чуть дальше и оттолкнуться от понятия «удачная предпосылка», которую Каплан рассматривает как божественное озарение, и приземлиться на землю, чтобы спокойно разобрать, как создавать удачные предпосылки.
Итак, вторым типом шуток является парадокс. А нам понадобится различать типы и приемы. Разница в том, что любая шутка относится к какому-либо типу. Однако сами по себе типы шуток нам не помогают решать задачу создания шуток. А вот приемы – это инструменты для создания шуток.
Что же такое парадокс? В исходном понимании, я думаю, каждый сталкивался с этим словом. Слово очень знакомое, оно означает совмещение несовместимого.
Колобок повесился. Буратино утонул. Брежнев на пилатесе. Мерлин Менсон в Синнабон.
Как видно из примеров, персонаж и ситуация, в которой он оказался, максимально не подходят друг другу. Колобок круглый, ему повеситься трудно, Брежнев не гибкий, ему сложно придется на пилатесе.
То есть, допустим, я вам скажу: «Что, ребята, сейчас приготовьтесь, внимательно смотрите на экран, потому что я вам сейчас покажу миниатюру «Гитлер в детском саду»».
Наш мозг работает, таким образом, что нам тут же становится интересно. То есть, в большинстве случаев я уверен, что вам будет интересно, вы заинтересовались, чем продолжится эта миниатюра. Фокус в том, что на самом деле никакой миниатюры нет. Но почему интересна миниатюра «Гитлер в детском саду»? Потому что в этом словосочетании сопоставлены две несопоставимые вещи.
То есть, допустим, «тощий обжора» или «Николай Валуев в «Танцах со звездами»». Нам сразу же становится интересно, кто победит. Нам интересно, потому что совмещены две сущности, которые заряжены очень разнополярно. То есть, если мы представим парадокс в виде двух полей: в виде облака и земли, то интерес возникает тогда, когда между облаком и землей возникает молния, то есть создается гроза. Когда это происходит?
Когда облако очень сильно положительно заряжено, а земля очень отрицательно заряжена. Соответственно, когда облако трётся о землю, возникает молния. Соответственно, нужны очень разнополярно заряженные символы.
Вернёмся. Предпосылка «Гитлер в фашистской Германии» никакого интереса у зрителя не вызывает, потому что мы это все уже видели. Если вы возьмете «Николай Валуев на ринге», то это тоже мы уже видели. Если вы скажете: «Сергей Лазарев на сцене фестиваля «Новая волна»», вы все это уже видели, мозг не заинтересовывается, он практически на это не реагирует, пропускает мимо своего внимания. Потому что мозг человека ленив, он устроен таким образом, что хочет видеть только что-то новое, что-то, чего он раньше не видел. А тратить энергию на концентрацию внимания на предсказуемых историях он не желает. И спасибо ему за это.
Кстати, в этом как раз и секрет того, почему нам не нравятся шутки, повторенные дважды, почему мы не смеемся. Потому что молния возникает только один раз.
Соответственно, простой прием, который вы можете изучить сразу, это – возьмите персонажа, который заряжен каким-то определенным образом, допустим, Сергея Лазарева.
У нас есть понимание, что он такой сладенький и мягкий человек. Поместите его в пространство, которое обладает антонимичными свойствами. Раз он сладенький, то есть, нужно что-то горькое и противное. Если он мягкий, то нужно что-то жесткое, горькое, противное. Например, «Сергей Лазарев в фашистской Германии» или «Сергей Лазарев в переходе на Левобережной», «Сергей Лазарев на Чемпионате мира по кроссфиту».[2]
Таким образом, можете бесконечно создавать названия для миниатюр. По сути, огромное количество КВНовских миниатюр, миниатюр в «Камеди клабе», и тому подобных шоу, построено на этом принципе – вы совмещаете несовместимое. Я имел счастье долгое время наблюдать за тем, как работает дуэт «Мазурин и Антошкин». Парни сначала придумывали название миниатюры, а потом уже сочиняли содержание. Допустим, «Лев Лещенко в очереди на почте». Нам тут же интересно.
Почему возникает этот интерес? Потому что нам интересно, что победит: Лев Лещенко, и вся очередь на почте будет себя вести, как он, высоко, чинно, статно, или наоборот, Льву Лещенко придётся спуститься до уровня почты России. И так в каждом из случаев. То есть, нам интересно «Николай Валуев в танцах со звездами» – это ситуация, когда он будет танцевать что-то вроде бокса, и его партнерше придётся боксировать с ним и укрываться от его ударов, то есть победит сила символа Николай Валуев. Или, наоборот, в «Танцах со звездами» он будет отплясывать ча-ча-ча и чечетку. Нам интересно, что будет происходить.
Точно также и с Гитлером. По сути, наш мозг заинтересовывается потому, что есть два варианта развития, он хочет узнать, что произойдет. «Гитлер в детском саду» – это будет детский сад, в котором все будет по-гитлеровски, где дети будут ходить строем, они будут отбирать игрушки у других детей, и все будут плакать. Это будет очень грустный такой, жестокий детский сад. Либо это будет наоборот: Гитлер будет маленьким, добрым таким, веселым, и у него отберут игрушку, и так мы узнаем, почему он стал злым.
Заявляя парадокс, вы сразу предлагаете два варианта событий, а когда вы предлагаете две альтернативы, мозг сразу заинтересовывается. Вот в этом весь секрет.
Давайте посмотрим дальше, как же нам с этим работать, что же мы можем с этим полезного сделать.
С парадоксами все гораздо проще нежели с каламбурами, потому что парадоксы построены на полярности.
2. Взяли его свойство
3. Взяли антоним
4. Взяли пространство с антонимичными свойствами
К каждому предмету у вас должна быть какая-то ассоциация, то есть, если вы видите плюшевую игрушку, то тут же понимаете – это детство: «Ага, плюшевая игрушка».
Где может плюшевая игрушка оказаться, чтобы нам стало интересно, чтобы это пространство было парадоксальным для плюшевой игрушки. Допустим, «плюшевая игрушка в пивном баре на столе сидит». Нам тут же интересно, почему она здесь сидит: здесь был ребенок, или это какой-то мужчина, впавший в детство. Почему здесь плюшевая игрушка? То есть сразу же совмещены несовместимые пространства, несовместимые символы, нас это заинтересовывает.
Вы можете поупражняться сами, давайте я вам сейчас нарочно дам персону. Поместите в какое-нибудь пространство Дональда Трампа. В каком пространстве он был бы парадоксален?
Поместите в какое-нибудь пространство Кристину Агилеру, поместите в какое-нибудь пространство Терминатора 2, жидкого терминатора, где нам было бы интересно посмотреть на развитие событий.
И вторая часть упражнения: возьмите несколько пространств и подумайте, каких персонажей вы туда бы поместили. [3]
Допустим очень дорогой ресторан, например «Прага».
Например, ночной клуб, кого бы мы хотели увидеть в ночном клубе?
Калифорния Голливуд. Кого бы мы хотели увидеть в Голливуде?
Вы увидите, что парадоксальность возникает прямо на лету, вы сможете прямо сейчас это проверить.
Что мне еще нравится в парадоксах?
Они выводят создание смешного практически на технический уровень, потому что вы получаете какой-то символьный запрос, обрабатываете, каким типичным свойством обладает объект, и тут же помещаете его в парадоксальное пространство, воспользовавшись антонимом.
Что здесь важно понимать: если у вас не получается создать какой-то парадокс, или вы не видите какой-то парадоксальной вещи, то тут важно вычленить главное качество, свойство. Докопаться до самой сути. Получить одно слово.
В какой-то момент мозг сам начнет вам подсказывать верные ходы, но даже если сейчас вы испытываете с этим затруднение, то пройдите по этому длинному пути из упражнений и книг, и он вас точно приведет к интересным зарисовкам. Вы не пожалеете.
Важно понимать еще одну вещь: чем более поляризован ваш парадокс, то есть, чем больше заряд ваших частиц, тем лучше. Если вы возьмете просто слова «хулиган» и «отличник», то это слабо заряженные частицы, потому что мозг приблизительно понимает, что эти люди постоянно пересекаются, и они находятся в одной плоскости. Чаще всего в каждом классе есть и хулиган, и отличник, соответственно, эти плюс и минус не сильно между собой растянуты, а значит, молния не будет очень мощной, и это важно понимать.
Но при этом, если мы растянем, мы возьмем отличника и поляризуем, то есть, возьмем самого, самого, самого на свете отличника, допустим, Анатолия Вассермана или, допустим, Дмитрия Медведева, который тоже выглядит по поведению отличником. И теперь возьмем хулигана, самого хулиганистого хулигана, то есть Анатолий Вассерман и какой-нибудь боец MMA, весь в наколках, какой-нибудь колумбиец, который выглядит очень агрессивным и хулиганистым. А теперь представим: Анатолий Вассерман и Федор Емельяненко застряли в лифте…
На самом деле, шутки никакой нет, но уже интересно, что будет дальше. О чем они будут говорить? Как поведут себя? Кто победит?
Огромная работа уже проведена по затачиванию своего мозга на систематизацию этого знания. Но сами шутки вы можете сочинять самостоятельно также быстро.
В парадоксах важно ещё то, что они, на самом деле, касаются не только комедии, или, как сказал бы один из величайших ораторов и мыслителей нашего времени: «Не только лишь комедии». Парадоксы касаются и драмы точно также. И даже фильмов ужасов.
Попробуйте оценить фильмы ужасов, которые сейчас выходят, в этих фильмах леденящим душу объектом чаще всего становится то, что раньше не пугало, потому что фильм ужасов, где злодеем является чудовище из леса или инопланетянин, никому уже не интересен. А вот, когда главным злодеем в фильме ужасов оказывается мама, как в фильме «Мама», – вот это круто. Или клоун, или беременная женщина, или ее плод, или ребенок, как в фильме «Омен».
Или возьмём драму в любом фильме, допустим, в «Калифорникейшен», в чём строится драма? Да, он суперлюбовник, и все женщины его хотят, но драма в том, что он любит одну единственную. Вот парадокс: его хотят все, а он любит одну. И вот на этом строится сезон за сезоном, это нам интересно.
«Гравитация» – у нее нет причин жить, но она единственная, кто спаслась после катастрофы.
«Король говорит» – он король, и он единственный, кто может вдохновит нацию на сопротивление фашизму, но… он заика.
Если это работает в драме, то что уж говорить о комедиях. Уверен, некоторые комедии создавались не из сценария, а из названия.
«Дедсадовский полицейский». «Блондинка в законе». «Нищий из Беверли-Хиллз».
Рассмотрим примеры: полицейский – это суровый дядька, привыкший решать проблемы силой. Где его суперсила не работает? В детском саду, потому что там никто не подчиняется законам.
Блондинка идеальна при подборе одежды и выборе аксессуаров. Где это все не работает? В юридическом институте.
Беверли-Хиллз – дорогой район, где живут богачи. Кого мы меньше всего ожидаем увидеть там? Нищего.
Более того, этот принцип работает и при выборе актеров.
Сарик Андреасян, режиссер фильма «Беременный»: «Успех фильма в том, что мы позвали на роль беременного мужчины Дюжева, актёра с брутальным прошлым. Если бы ошиблись с актёром, завалили бы проект».
Далее вы увидите, что это знание позволит вам усмешнять любой материал. Порой, все, чего не хватает шутке новичка, это растянутости полюсов. Теперь вы знаете, что делать.
Высокое искусство
Современные ученые исправили «оплошность» Аристотеля, наделившего гордым званием homo sapiens нашего с вами красномордого соседа, из года в год берущегося утверждать, будто «у вас вся спина белая», и доказали доступность юмора животным. Голландец Ян Ван Хофф, большой знаток гиббонов, пришел к выводу, что, когда обезьяна показывает зубы, она вовсе не злится. Ведь оскал — не более чем ритуализированная мина, которую животное принимает, когда дерется не всерьез. Иначе говоря, смех, как форма зашифрованного поведения, призван всего лишь «снять» двусмысленность: это социальная игра, помогающая поддерживать неустойчивое равновесие между напряжением и демонстрацией миролюбия…
«Обладать чувством юмора — значит владеть высоким искусством, — продолжает Денис Новиков. — Когда про кого-то говорят, что этот человек остроумен, считайте, ему ставят высший балл. Наличие чувства юмора демонстрирует глубину и разносторонность человеческой натуры. Ведь в смехе представлены два пласта: это внешняя, возможно, напряженная или даже болезненная тема и ее “авторское прочтение”, осознание, которое показывает безграничность наших чувств».
Неудачная шутка может разрушить имидж похуже, чем дырявые носки или грязные ногти. Ведь он становится маркером убожества личностного содержания, непонимания и неумения ориентироваться в ситуации…
«Когда мы говорим, что вон тот тупой субъект не понимает шуток, мы имеем в виду, что он не смеется над нашими хорошими шутками, а смеется над их дебильными, — говорит Борис Новодержкин. — Юмор, как и любое другое искусство, не существует вне контекста. Вот последний анекдот от телевизионщиков:
Константин Эрнст попал на тот свет. Хочет, конечно, в рай, а его не пускают. Он спрашивает апостола Петра: “Почему?” Тот отвечает: “Не формат!”
В принципе темой для юмора может быть все что угодно. Смеяться над религией или смертью, казалось бы, кощунственно. Но ведь смеются… Обычно это анекдоты-перевертыши.
Сидят два близнеца в утробе матери. Один другого спрашивает:
— А есть ли жизнь после рождения?
— Не знаю. Оттуда еще никто не возвращался».
По мнению Бориса Новодержкина, людей, напрочь лишенных чувства юмора, не существует. Просто у каждого оно свое: «Юмор дан человеку в качестве паузы, возможности отойти в сторону от того, что происходит с ним сейчас»…
В здоровом теле — здоровый смех
Безусловно, юмор — один из лучших способов эмоциональной разрядки. Он может скрывать чувство стыда и неловкости, может применяться в качестве инструмента психотерапии, чтобы обесценить сверхзначимые переживания пациента, но все же главное его предназначение — поделиться чувствами, продемонстрировать дружелюбие, внимание и теплоту.
«Как физиологическая реакция смех относится к оргастическим формам разрядки, наряду с оргазмом, рыданиями, дефекацией и уринацией, — объясняет Борис Новодержкин. — Смех очень важен: он позволяет сбрасывать напряжение — и, если человек в силу каких-то причин никогда не позволяет себе смеяться, он с большой долей вероятности заполучит психосоматические заболевания».
То, что смех оказывает благотворное воздействие на организм, доказывают случаи исцеления, казалось бы, безнадежных больных.
Так, например, американский журналист Норман Кузинс, узнав, что страдает неизлечимой формой заболевания суставов, решил, что не будет ожидать окончания своих дней в безрадостной больничной обстановке, а проведет остаток жизни как можно веселее. Он прописал себе ежедневные дозы безудержного смеха, читая юмористов, просматривая фильмы братьев Маркс и ленты, снятые скрытой камерой. В первое время безумный смех заменял ему морфин, заглушая боли. И постепенно он выздоровел! Кузинс умер в возрасте восьмидесяти четырех лет, будучи почетным президентом медицинского общества Коннектикута и доктором Йельского университета. Его уникальный опыт лег в основу целого научного направления — дисциплины психонейроиммунологии, которая изучает взаимодействие между мозгом, эндокринной и иммунной системой.
Следующий анекдот
Понятие анекдота весьма многогранно, причем в наше время этот жанр все чаще привлекает внимание исслдователей. Об этом свидетельствует не только значительное количество исследований и материалов, но и проведение ряда научных мероприятий. В частности, таким мероприятием стал Круглый стол, проведенный Санкт-Петербургским философским обществом в 2002 году. В нашей статье речь пойдет об анекдоте как о жанре современного фольклора как рассказе про забавный или поучительный случай, о краткой устной шуточной истории с остроумной концовкой, передаваемой из уст в уста, с одной стороны, с другой – как о своеобразной художественной форме, жанре искусства.
Во вступительном докладе «Анекдот как феномен культуры», предваряющем работу теоретического семинара по проблеме анекдота, М.С. Каган подробно указывает на его основные характеристики, совпадающие с фольклорными жанрами. Среди них Каган называет анонимность, сохраняющуюся даже в том случае, когда становится известным имя создателя, поскольку каждый человек может стать соавтором данного текста, рассказывая его по-своему, и поскольку аутентичный, авторски закрепленный текст, как и в народной песне или сказке, не существует. К тому же, анекдот, как отмечает Каган, форма устного творчества, и в этом смысле его можно рассматривать как специфическую форму «прикладного искусства» — его рассказ «прикладывается» к теме разговора, к осмыслению некоего жизненного события [3:13].
Еще одной характерной чертой, сближающей анекдот с фольклорными формами, согласно М.С. Кагану, заключается в том, что он является плодом творческого синтеза словесного и исполнительского видов искусства. Рассказчик анекдота является не только соавтором его словесного текста, но своего рода «самодеятельным актером», представляющим ту его форму, которую называют «искусством чтеца» или «художественного слова», в той его разновидности, которая функционирует на эстраде в выступлениях юмористов, сатириков, пародистов и стала в последние годы особенно популярной благодаря телевидению; озвучиваемые ими тексты часто являются развернутыми анекдотами, а подчас даже рассказывают анекдот в «чистом» виде.
Наконец, последнее, что позволяет рассматривать анекдот как модификацию фольклора, это его связь с традицией народной «смеховой культуры», в том виде, в каком описал ее М.М. Бахтин применительно к культуре европейского средневековья и Ренессанса [1:142]. Суть «смеховой культуры», как показал М.М. Бахтин, состоит в том, что она «выворачивает наизнанку», казалось бы, самые возвышенные идеи – религиозные, еслди речь идет о европейском средневековье, позволяя себе вышучивать, высмеивать, пародировать мифологические представления и культовые действия, выражая тем самым сознание относительности, а подчас и иллюзорности, их величия.
По утверждению В.В. Химика, «предыстория литературного анекдота уходит в глубины европейской культуры – древнегреческой и далее византийской истории, «откуда появилось и само слово, греческое anecdotos — «неизданный, неопубликованный», применявшееся в форме множ. числа anecdôta к обозначению впервые издаваемых старых рукописей» [7:18]. Позднее, очевидно через посредство итальянской и французской культуры, « анекдот в старом, классическом его понимании попадает в русскую элитарную культуру, распространяется в узком слое образованных людей и остается очень популярным вплоть до середины XIX века» [Там же]. Особое распространения и современные формы анекдот получил в русской культуре советского периода, выполняя, с одной стороны, своего рода компенсаторную функцию (см. [7:19]), с другой – оказываясь связанным с практиками обличения и самокритики сталинской эпохи, породившими в дальнейшем особый самокритичный настрой коллективного сознания.
Смех возможен и в сфере, выходящей за эти пределы. Так, объектом смешного в современном анекдоте часто является насилие или даже убийство. И такие явления определенно присутствуют в современной смеховой культуре, хотя и состоят в некотором конфликте с общепринятыми нравственными нормами. Возможно, это скорее присуще юмору молодежи, который часто отдает невинным дикарством, происходящем от неглубокого понимания нравственных ценностей, навязанной модели их восприятия, которая и отторгается путем насмешки. Таким образом, смешное в анекдоте проявляется не только в случае высмеивания мелких недостатков. Суть здесь, скорее, в способе подачи, в механизме действия истории.
А. Бергсон пишет: «стихия комического порождена самой жизнью и близка к искусству, и ей есть, что сказать о жизни и об искусстве» [2:128]. Анекдот с этой точки зрения является своего рода переходным звеном от жизни к искусству. С одной стороны, он формируется и образовывается почти исключительно на жизненном материале и исполняется в контексте жизненных ситуаций и поэтому является жанром народного искусства, но при этом, с другой стороны, предсталвляет собой именно искусство, в должном виде доступное далеко не каждому. В этом смысле показательно определение анекдота М.С. Каганом, разграничивающим народную «смеховую культуру», к которой он относит традиционный крестьянский фольклор, наполненный бытовыми и мифологическими сюжетами, и анекдот. Так, согласно М.С. Кагану, «анекдот – это городской фольклор, создаваемый и функционирующий в среде демократической городской интеллигенции. Миросозерцание интеллигенции порождает и широкую жанровую структуру анекдота, и историческую динамику соотношения его основных жанров» [3:8].
Вместе с тем можно отметить, вслед за А. Бергсоном, некоторую циничность, присущую, по его мнению, смеху и, добавим, может быть, в большей степени – анекдоту. Бергсон определяет одно из существеннейших свойств любого смеха – его нечувствительность. Условием смеха с этой точки зрения является равнодушие смеющегося в отношении объекта насмешки. Нужно отметить, что, пожалуй, именно в анекдоте этот принцип проявляется весьма значительно, тогда как в распространении его на всю область смешного можно усомниться. В этой связи С.М. Шишков замечает, что «циничный анекдот сродни жестоким народным сказкам», являясь «знаком социальных антогонизмов» (например, анекдоты о «новых русских») [9:142].
Особый интерес представлет своеобразие комического, на основании которого анекдот офрмляется как жанр современного фольклора и как форма проявления массового сознания. Именно анекдот позволяет судить о ментальности того или иного народа, о его наиболее значимых ценностных установках: комическое – своего рода лакмусовая бумажка ментальности.
Е. Курганов отмечает «…в центре анекдота всегда находится странное, неожиданное, откровенно нелепое событие, выпадающее из повседневного течения жизни» [4:3]. По словам Л. Панковой, нелепость анекдотического события полностью разрешается только в финале анекдота. Более того, он строится не просто на невероятном событии, а на событии, принципиально не совпадающем с читательским или слушательским ожиданием. И этот принцип распространяется на все типы анекдота, в том числе и на исторический анекдот, т.е. на анекдот, в котором описывается событие, якобы состоявшееся в действительности» [5]. «На наш взгляд, – продолжает Панкова, – события, описываемые в так называемом «историческом или литературном» анекдоте, в действительности могли и не происходить. Они выполняют некоторую дидактическую функцию и для большей убедительности их действие связывается с именем какого-либо исторического персонажа либо с реальным историческим временем» [5].
В советское время смех вообще и анекдот, в частности, сохраняет определённые характеристики элитарной культуры, хотя и отражает в определенной мере именно массовое сознание с его стереотипами и языковыми клише. Эта «элитарность» анекдота связана с его ориентацией на определенный тип слушателя: анекдот рассказывается для «понимающего» слушателя, знакомого с пресуппозициями говорящего и разделяющего его ценностные установки. Для того, чтобы проявился эффект комического, необходимо несовпадение ожидания с результатом: парадокс – наиболее действенный способ насмешить слушающего. Условием является прогнозируемость ожидаемого, но не случающегося. Такая внутренняя антиномичность, несовпадение прогноза c результатом – или, в более общем случае – несовпадение «должного» и «сущего» или преподнесение откровенной «небывальщины» как реальности во многом определяют суть той демонстративной эстетической игры, на которой строится анекдот.
Анекдот демонстративно» играет под действительность, поскольку на самом деле текст, созданный по канонам анекдота, ни в коем случае не может быть с этой действительностью отождествлён (не являются исключением и «исторический» и «литературный» анекдоты, в которых связь с действительностью весьма условна).
В.В. Химик отмечает стереотипность формы анекдота как в его устной, так и в письменной форме [7:20], приводя мысль Е.Я. Шмелевой и А.Д. Шмелева о двучастности строения анекдота: это начал, интродукция, создающая «напряжение ожидания» и – далее – всезда краткой и неожиданной развязки (см. [8:124]). На языковом уровне формальная стереотипность анекдота проявляется, по мысли В.В. Химика, «в предпочтительном выборе видо-временных форм глаголов предикатов. Как правило, это формы актуального настоящего времени или прошедшего времени совершенного вида в результативном значении, причем с обычной препозицией предиката в предложении» (например, «Вызывают Вовочку к доске…») [ 7:21 ] .
Следует отметить и то, что стереотипность формы и сюжетной композиции анекдота отражается в том, что анекдот – это, по по преимуществу, устный рассказ. Письменная запись анекдота не может передавать важные для подавляющего большинства анекдотов наличие смысловых пауз, в том числе – интонационное выделение развязки; ускорение или замедление темпа повествования; в ряде случаев – произносительно-речевую характеристику персонажей анекдота. Без всего этого многие анекдоты утрачивают свой смеховой эффект. М.С. Каган такжевыделяет три категории анекдотов, затрагивающие эротическую,
политическую и этическую сферы жизни [3: 8].
С.М. Шишков считает, что существенной чертой настоящего анекдота продолжает оставаться принадлежность его к устной традиции. Можно сказать, что официальная культура лишь притворяется, что ассимилировала анекдот, на самом деле он остается стихией протеста. Анекдот это в первую очередь отрицание, уничтожение пафоса, критика чуждого, неприемлемого, но высмеивание не есть борьба, с шутом не дерутся — потому можно сказать, что анекдот содержит механизм снятия напряженности, противоречий.
Особенностями анекдота, по мнению Шишкова, являются:
- Анекдот «всегда некорректен» [9:140] - когда персонажами выступают представители разного рода меньшинств, над которыми с точки зрения официальной идеологии шутить недозволительно. В современной культуре можно наблюдать «тенденцию к тотализации насмешки» [9:142].
- «Анекдот всегда является историей рассказываемой конфиденциально, принципиальным условием рассказывания выступает определенного рода понимание между людьми, либо субъективная уверенность в наличии последнего, либо желание преодолеть барьер в общении. Рассказывание анекдота подразумевает собой снятие дистанции между малознакомыми людьми, особую атмосферу доверительности» [9:140].
- «Анекдот существует вне запретов, в существенно расширенной сфере нравственного, поскольку он практически всегда циничен, откровенен, рассказчику позволяется высказать вещи, выходящие за пределы обычного общения. Те же нецензурные выражения, отрицаемые в обществе при нормальном общении, не приветствуемые и в критических ситуациях, в анекдоте вполне простительны» [9:140].
Итак, анекдот является ярким отражением национального менталитета и наиболее злободневных проблем современной жизни, включая представления народа о комическом, современные и исторические реалии, характерные ситуации общения и т.д. В анекдотах широко представлена разговорная и сниженная (ненормативная) лексика, нередко основным элементом в анекдоте выступают каламбуры, игра слов. Он существует как в устной (речевой жанр, телевизионные и радиопрограммы, телесериалы по мотивам анекдотов), так и в письменной форме (печатные издания, в том числе авторские сборники, пресса, Интернет) [9].
1. Бахтин М. М. Дополнения и изменения к «Рабле» // Вопросы философии. М.,1992.– № 1.– С. 134–164.
2. Бергсон А. Смех. М., 2000.
3. Каган М. С. Вступительный доклад «Анекдот как феномен культуры» //Анекдот как феномен культуры. Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. – СПб.: СПбФО, 2002.– С.5–17.
4. Курганов Е. Похвальное слово анекдоту.– СПб.: Изд. Журнала «Звезда», 2001.
6. Пропп В.Я. «Проблемы комизма и смеха». М., 1999.
7. Химик В. В. Анекдот как уникальное явление русской речевой культуры //Анекдот как феномен культуры. Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. – СПб.: СПбФО, 2002.– С. 17–31.
8. Шмелева Е.Я. , Шмелев А.Д. Русский анекдот: Текст и речевой жанр. — М., Языки славянской культуры, 2002.
9. Шишков С . М. Абсурдный анекдот в культуре // Анекдот как феномен культуры. Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. СПб.: СпбФО, 2002. С. 139-147.
Если Вы считаете, что материал нарушает авторские права либо по каким-то другим причинам должен быть удален с сайта, Вы можете оставить жалобу на материал.
Скрыть- подготовка к ЕГЭ/ОГЭ и ВПР
- по всем предметам 1-11 классов
Курс повышения квалификации
Дистанционное обучение как современный формат преподавания
от 1 650 ₽ от 410 ₽Курс профессиональной переподготовки
Изобразительное искусство: теория и методика преподавания в образовательной организации
Учитель, преподаватель изобразительного искусства от 4 800 ₽ от 1 200 ₽
Курс повышения квалификации
Изобразительное искусство как творческая составляющая развития обучающихся в системе образования в условиях реализации ФГОС
от 1 650 ₽ от 410 ₽ СкрытьОнлайн-конференция для учителей, репетиторов и родителей
Формирование математических способностей у детей с разными образовательными потребностями с помощью ментальной арифметики и других современных методик
СкрытьМеждународная дистанционная олимпиада Осень 2021
Найдите материал к любому уроку, указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:
также Вы можете выбрать тип материала:
Краткое описание документа:
"Описание материала:
Актуальность работы определяется необходимостью рассмотрения смеховой культуры в двойном аспекте: как предметной области лингвокультурологического исследования и, вместе с тем, – сферы педагогической деятельности учителя средней школы (филолога и культуролога).
Педагогическая актуальность темы комического обсловлена значимостью изучения комического в процессе вузовского и школьного образования. Здесь особенно следует подчеркнуть необходимость изучения учащимися и, соотвественно, студентами – будущими учителями национальных форм комического, роль которых в образовательном процессе связана с воспитанием в учащихся (и школьниках, и студентах) уважения к родной культуре, понимания ее специфики, ее художественного своеобразия.
Актуальность темы связана также с внедрением компетентностного подхода к педагогическому образованию, предполагающего формирование общекультурных компетенций. Реализация компетентностного подхода становится возможной при обосновании в вузовской и школьной практике интегрированного (комплексного) подхода к обучению. С одной стороны, изучение русского языка и литературы в средней школе предполагает анализ и интерпретацию литературных текстов, ознакомление со словесными жанрами, дискурсивными практиками и языковыми моделями "на основании обращения к культурному контексту. С другой стороны, изучение мировой и русской культуры должно быть интегрировано с филологической проблематикой: культура, понятая как способ и опредмеченный результат человеческой деятельности (М.С. Каган), а сегодня – деятельности интеллектуальной, не может быть осознана и усвоена учащимися без обращения к языку и к текстам культуры, в частности, к художественно-литературным текстам.
Как прослыть острословом
Как и любое искусство, юмор с трудом раскладывается на схемы. Существует теория, что в начале анекдота описываются привычные установки, а потом они разрушаются. Но сама по себе неожиданность — это еще не юмор. Поскольку смех — «отработка » сокровенных чувств и переживаний, во многом успех шутки зависит и степени табуированности явления, лежащего в его основе. Так, среди аншлаговской аудитории, а это в основном люди среднего возраста, тема секса до некоторой степени табуирована. Интеллектуалам, как правило, не смешно — просто потому, что тема секса и адюльтеров не запрещена.
Трудности перевода
Антропологи полагают, что смех универсален в культурном плане. По их мнению, не существует ни одного человеческого общества, не знающего смеха. Они даже приводят в пример племена вроде бразильского народа намбиквара, у которого способность смеяться — неотъемлемое качество вождя. Только почему-то иностранцы не очень-то смеются над «Бриллиантовой рукой», а российская публика далеко не всегда умирает над гэгами из шоу Бенни Хилла.
Ученые из университета графства Хертфордшир совместно с Британской ассоциацией развития науки в результате исследований пришли к выводу, что у каждого народа существует свое чувство юмора. С точки зрения руководителя проекта, профессора психологии Ричарда Уайзмена, существует три основных типа анекдотов. Первый тип — это анекдоты, которые помогают почувствовать превосходство над остальными.
Второй — анекдоты, которые помогают снизить влияние событий, часто вызывающих страх, тревогу или волнение.
Третий тип — это анекдоты, которые удивляют нелепостью ситуации или реакции на какое-либо событие. Так, например, отличительной особенностью американо-канадского чувства юмора исследователи называют особую любовь к анекдотам, так или иначе подчеркивающим превосходство. Герой американских анекдотов либо выглядит дураком, либо его заставляют так выглядеть. Вот пример, который приводит доктор Уайзмен.
Встречаются техасец и выпускник Гарварда. Техасец спрашивает:
— Откуда ты будешь-то?
— Оттуда, где люди не заканчивают фразу частицей.
Особенность чувства юмора англичан и ирландцев в том, что больше всего они любят анекдоты, основанные на игре слов. Переводить их на иностранные языки практически невозможно. Жители Западной Европы в большинстве своем предпочитают шутки, которые доктор Уайзмен назвал сюрреалистическими. Вот типичный пример.
— Доктор! У меня вчера случилась оговорка по Фрейду. Обедаю я с тещей, хочу попросить ее передать масло, а вместо этого говорю: «Какая же ты дрянь! Всю жизнь мне сломала!»
Когда же смеяться, если слово «лопата» так и не прозвучало?
По мнению теоретиков жанра, юмор по большому счету делится на две категории. Грубый, «в лоб», и тонкий, то есть построенный на игре слов и смыслов.
«Не стоит рефлексировать по поводу своего чувства юмора, — считает Борис Новодержкин, — не стыдитесь того, что вам смешны «солдатские» шутки и не трогают английские. Просто смейтесь! Гомерический гогот интегрирует всего человека. Ведь при смехе происходит то же, что и при некоторых видах медитации: пропадает дуализм физиологии и мысли, прочищается дыхание. Смех — это проявление свободы. Это озарение, просветление,
Следующий анекдот
На протяжении столетий в первый день апреля шутники не упускают случая посмеяться над ближними. Чтобы, если розыгрыш удался, с восторгом прокричать: «С первым апреля!» Впрочем, если шутка не удалась — еще забавней! Почему покатываются от смеха те, кто разыгрывает, а вовсе не те, кому эта шутка предназначалась? Прав ли был Аристотель, полагавший, что из всех живых существ юмор присущ только человеку, и отчего далеко не все смеются, когда в эфире идет «Аншлаг»?
Угрызения совести
Юмористы — самые печальные люди на свете. Так утверждал мой коллега, ведущий раздела смеха в одном серьезном издании. Особенно он напирал на эту мысль, когда главный редактор, не щадя чувств творца по отношению к творениям, а в нашем случае — анекдотам с полосы, предшествующей кроссворду, утверждал: «А вот это, Вася, не смешно!» Как водится, первого апреля незадачливый остряк попытался «разбавить скучный раздел искрометной шуткой» по поводу… чувства прекрасного самого главреда. И наконец-то попал! Ухахатывались все, кроме адресата: тот просто побагровел от ярости. Чтобы не вдаваться в подробности дальнейшего развития событий, обратимся к древним. Они, кстати, относились к юмору с определенной долей недоверия.
«Это инструмент соблазна, оружие, которое может быть убийственным», — предостерегал Цицерон. Его предшественник Платон и вовсе осуждал «гримасу безобразия», недостойную свободных людей, поскольку, по его мнению, она предполагала потерю самоконтроля.
«Юмор — это подарок нашей природы, — утверждает психотерапевт Борис Новодержкин.— Понимать шутки — значит ладить с окружающими. Просто его социальные функции могут быть очень разными: с одной стороны, он помогает заводить союзников и сплачивает социальную группу, с другой — может выполнять довольно жестокую функцию, становясь средством отторжения чужаков. Будучи одним из самых парадоксальных явлений, на физиологическом уровне смех представляет собой диффузную разрядку. Смеху практически всегда предшествует напряжение».
«Страх быть осмеянным — одна из самых сильных фобий человека, — развивает мысль гештальт-психолог Денис Новиков, — ведь быть смешным — значит быть нелепым, то есть делать что-то не совсем адекватное с таким видом, будто это нормально.
Довольно часто у тех, кто становится объектом насмешек, нарушены механизмы самовосприятия, они бывают социально наивными или попросту не обладают опытом».
По мнению психологов, у тех, кто любит посмеяться над кем-то, обострено чувство страха и неуверенности в собственной адекватности. Ведь что-то смешное можно отыскать в каждом из нас, и, когда люди смеются над чужой неловкостью, они подсознательно проецируют на объект насмешек свои собственные переживания.
УНИВЕРСАЛЬНАЯ ВАКЦИНА20 минут смеха в день — средство защитить себя от болезней и поддержать сердце в хорошей форме. Это утверждение стало популярным на всей планете, и «клубы смеха», возникшие в 1995 году в Индии по инициативе врача Маданы Катарии, появились даже во французской Швейцарии. Идея о том, что смех полезен для здоровья, не нова: она известна еще со времен античности. Но до сих пор она основывалась исключительно на здравом смысле и не могла сопротивляться нравоучениям врагов хохота. Сегодня наука подтвердила правоту интуиции древних. Со смеха сняты все подозрения: он прочно занесен в лагерь Добра.
Как сделать из обезьяны человека
Экстравагантную теорию об участии смеха в происхождении человека разработал американский эволюционист Джеймс Э. Кэрон. В статье, опубликованной в The International Journal of Humor Research, он пишет, что именно смех сыграл адаптивную роль в эволюции: «Те индивиды из числа наших предков, которые умели изображать на лице улыбку или производить звуки, характеризуемые как смех, обладали адаптивным преимуществом: улыбка и смех увеличивают шансы человека на выживание».
15 МИН. СМЕХА = 10 МИН. ХОДЬБЫ«Если ежедневно смеяться по 15 минут, то в течение года можно сбросить до двух килограммов», — утверждает исследователь Масиеж Бачовски. Возглавляемая им группа ученых установила, что смех заставляет быстрее биться сердце и работать некоторые группы мышц, благодаря чему расходуется почти столько же калорий, сколько во время некоторых спортивных упражнений. Убедиться в этом помог оригинальный эксперимент. В нем приняли участие 45 добровольцев, которым демонстрировали разные телевизионные ролики, комедийные сюжеты. Оказалось, что именно во время просмотра комедийных эпизодов у участников эксперимента расход энергии был на 10–20 % больше. По словам Бачовски, 10–15 минут смеха помогают сжечь от 10 до 40 калорий.
Как не быть смешным?
На самом деле в глупой ситуации может оказаться каждый из нас. А чтобы стать «заговоренным» от грозного оружия осмеяния, психологи советуют научиться смеяться… над собой!
«Если человек выставил себя в дурацком свете, скажем неудачно пошутил, и сразу сообразил, как ситуацию обыграть, — это ему только в плюс, — говорит Борис Новодержкин. — Прием “Какую глупость я сказал” работает безотказно как в многомиллионной аудитории телезрителей, так и в узкой компании, где все свои. Любая шутка имеет под собой самоиронию. Вы только предполагаете, что вас оценят, но не вправе требовать этого от окружающих».
Человек, способный посмеяться над «святая святых» — самим собой, априори обладает устойчивой самооценкой, причем настолько, что может позволить себе не поддерживать иллюзию собственного величия…
Читайте также: