Пу тин пао это не шутка в турандот это так в либретто

Обновлено: 04.11.2024

«Турандот» из тех произведений, которые любят, знают и почти не ставят: спектакля не будет без выдающихся вокалистов с мощной сценической харизмой, сказочный Китай негласно подразумевает дорогущие декорации, а в музыке, кроме крупного пуччиниевского мазка, есть слой колоритных хитростей, требующих нерядового дирижерского мастерства. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского в бело-золоченом фойе театра им. Джалиля. Музыкальный критик Кей Бабурина оценила казанскую «Турандот» 2012 года выпуска.

НОВАЯ ЭТИКА НЕНОВЫМИ НОТАМИ

Нужно отдать должное режиссеру Михаилу Панджавидзе: он сумел создать спектакль, акции которого с годами только растут в цене. Его «Турандот» — ровесница Болотного дела, и посреди халатов и пагод на сцену выезжает автозак, а нарядные драконы на щитах императорских силовиков не нивелируют их сходства с нашими родными «космонавтами». Если зритель и попадает в сказку, то разве что в такую, которая «ложь, да в ней намек».

Или в такую, где, чем дальше, тем страшней. Следить за перипетиями любви, которую выдумал себе Калаф, сегодня не так интересно, как анализировать отношения народа и власти. А народ в спектакле тотально управляем, его интересы сведены к двум вещам: смерти и половой жизни. Смерть их интересует во всех аспектах: своя собственная, ибо в тоталитарном государстве любая жизнь всегда висит на волоске; чужая, ибо главным развлечением являются публичные казни претендентов на руку Турандот, а фоновым — поединки борцов; и смерть как идея, завораживающая холодным светом луны, к которой обращен молитвенный хор.

А половая жизнь народ Пекина беспокоит исключительно чужая: всем не дает покоя брачный статус Турандот. Джакомо Пуччини жил всего 100 лет назад, этические коллизии многих его опер не потеряли актуальности до сих пор (злоупотребление властью в «Тоске», материальное выживание в «Богеме», вопросы ответственности в «Мадам Баттерфляй» и т. д.), но даже на их фоне эвристичность образа Турандот поражает. Будь она хоть 10 раз принцесса, она — жертва репродуктивного принуждения, и каждый в Пекине, включая собственного отца, мысленно уложил ее в кровать с первым, по сути, встречным; омерзительная троица министров делает это, смакуя подробности. Ничего удивительного, что Турандот защищается, как может: придумывает испытание с тремя загадками и казнью за ошибку. Справедливо, не так ли, что каждый, кто готов рискнуть своей жизнью (можно же не рисковать и остаться в безопасности!), чтобы нарушить чужую половую неприкосновенность, заслуживает этой жизни лишиться? В законодательстве подобное обычно называется необходимой самообороной, и в странах с нормальным судопроизводством не несет для жертвы правовых последствий.

В изначальной версии спектакля Турандот открыто вела войну за свою свободу: носила брутальные доспехи и шлем, применяла к Калафу силу; после его победы в испытании Турандот оставалась в скромном белом халате и простоволосая — побежденная, униженная, беззащитная. В спектакле 39-го Шаляпинского фестиваля Зоя Церерина уже одета в платье и головной убор, отсылающие к костюмам Умберто Брунеллески для мировой премьеры оперы в 1926 году в Ла Скала. Это не мешало ей гвоздить Калафа холодным огнем своего голоса, глядя на него сверху вниз; но все же такая подчеркнутая разнесенность их по разным полюсам бинарной гендерной модели поменяла расклад сил, сделала Турандот заведомо более слабым противником.

Впрочем, Турандот по партитуре полагается самое запредельное из всех возможных проявлений слабости. Проиграв Калафу, она в отчаянии делает максимально подлое, что может сделать правитель: берет в заложники собственный народ. Все будут казнены, если она не узнает имя принца, по-джентльменски предоставившего ей издевательски невозможную иллюзию выхода. Что ж ты за страна такая, сказочный Китай, если тебе проще репрессировать всех без разбора, чем, например, подослать убийц к отдельно взятому возмутителю спокойствия?

ЧТО НЕ НАПИСАНО ПЕРОМ

Есть такой отдельный жанр — «последнее произведение». Оно всегда наделено мистическим флером, даже если автор после него счастливо прожил еще много лет. «Турандот» имеет флер трагический, и по праву: Пуччини умер (сердце не выдержало мучительной лучевой терапии 1920-х), не дописав оперу; как с придыханием процитировал во вступительном слове к спектаклю Эдуард Трескин апокрифический вариант знаменитой фразы Артуро Тосканини, «смерть вырвала перо из рук маэстро».

Маэстро отходил в мир иной не с пером в руке, а со стеклянными иглами в горле, но факт остается фактом — при каждой постановке приходится решать, чем будет заканчиваться опера: благостным финалом, дописанным учеником Пуччини Франко Альфано, менее благостными версиями XXI века или нотами, которые успел написать сам автор. В спектакле Казанской оперы выбран последний вариант, и завершающей становится сцена, где безответно влюбленная в Калафа рабыня Лю (в Казани, как во всех российских постановках, — Лиу, потому что опера про Китай еще не повод интересоваться китаистикой вообще и транскрипцией китайских имен в частности) жертвует собой, и ее смерть становится этическим переломом оперы. В спектакле Панджавидзе перелом еще и политический: когда Лю погибает (причем безо всяких пыток, просто впитывая в себя чужую боль, боль избитого Тимура и потерявшего под ударами сознание Калафа), не Турандот открывает для себя любовь, а императорские опричники познают сострадание; обступив маленькое тело, лежащее на капоте автозака, они снимают шлемы, и под забралами оказываются живые люди. Скорбная толпа тихо вступает в Запретный город, и некому встать у нее на пути. И в стремительной немой развязке Калаф отказывается от Турандот — что, впрочем, уже не становится облегчением ни для кого. Правильное вообще не обязано быть приятным.

ОДОЛЖИТЕ ТЕНОРА

Удачно выстроив несущую конструкцию спектакля, Панджавидзе оставил обидно недотянутым ряд деталей. Много фронтальных, до снотворности статичных мизансцен. Сцена, когда персидского принца распинают на ритуальном гонге, должна выглядеть символично, но выглядит пошло; к тому же принца, которому по тексту полагается быть фанатиком, умирающим за любовь, непоименованный в программке статист изображает замученным до полного равнодушия существом. Режиссер не обязан иллюстрировать либретто буквально, но тогда желательно, чтобы титры его не подставляли, предлагая зрителю сферический перевод в вакууме.

Однако ответственная за перевод и переключение титров (и поименованная в буклете) Алсу Барышникова, кажется, делает свою работу, не глядя не только на сцену, но и в файл, потому что чем еще объяснить внезапное появление на табло во время оркестровой интродукции к третьему акту строчки из середины первого акта «Мадам Баттерфляй»: «Подруги, я пришла на зов любви…» Такие вещи случаются, все мы люди; но обычно они вылавливаются на генпрогоне — а тут спектаклю 8 лет.

Досадные детали заляпывают целое, как жирные пятна вышитый шелковый халат. На фоне изящных и функциональных движущихся башен с фонариками сценографа Игоря Гриневича режут глаз грубые, низкого разрешения проекционные задники видеохудожника Павла Суворова. Художник по костюмам Юлия Ващенко придумала Калафу костюм с совершенно новогодней мишурой, а свой меч принц мог бы достать, только прорезав им куртку. При этом нельзя сказать, что постановщикам не важны мелочи: для небольшой роли советника Понга из Мариинки был выписан тенор Олег Балашов — Понгу нужно спеть одну строчку, держа на весу эротично извивающуюся балерину, с таким в самом деле не всякий артист справится.

Еще один стабильно заемный тенор — Ахмед Агади в роли Калафа. Он тут практически объект культа, представительницы какового предпочитают воспринимать стремительную, на одном дыхании взлетающую Nessun dorma сквозь экран телефона, в плохом качестве консервируя для домашнего употребления то, во что стоило бы окунуться здесь и сейчас.

Лю, как и Турандот, своя штатная, да и грех было бы приглашать заезжую сопрано, имея в труппе безупречную Гульнору Гатину.

SPEAK SOFTLY PILAF

Что в досадные мелочи не запишешь — это оркестр под управлением главного дирижера театра Рената Салаватова. Все темпы были загнаны так, словно Салаватову хотелось быстрее промотать данную непонятную партитуру; чеканные китайские мелодии склеивались итальянской кантиленой в переваренный рис из дешевого плова. Но выходившие в восторге гости фестиваля, кажется, против такого угощения не возражают.

Еще бы — ведь перед спектаклем и в обоих антрактах зрителей кормили еще более нажористой пищей для слуха. В фойе блистал струнный квартет театра, наяривая самые зажигательные мелодии из лучшего репертуара переходов московского метро: все эти очи черные, вальсы цветов и прочие Speak Softly Love. Там, где москвичи обычно ускоряют шаг, казанцы скандировали «спасибо». Даже странно было не видеть открытого скрипичного футляра для сбора денег с такой отзывчивой аудитории. Или шляпы — для пущего антуража это могла бы быть меховая шапка, как у Федора Ивановича на знаменитом портрете. А там и до «Шляпинского» фестиваля недалеко.

Следующий анекдот

Для дальнейшей работы сайта требуются средства на оплату хостинга и домена. Если вам нравится проект, поддержите материально.

Действующие лица:

Принцесса Турандот сопрано
Альтоум, китайский император, её отец тенор
Тимур, свергнутый татарский царь бас
Неизвестный принц (Калаф), его сын тенор
Лиу, молодая рабыня Тимура сопрано
Пинг, великий советник баритон
Панг, великий прорицатель тенор
Понг, великий повар тенор
Мандарин баритон

Персидский принц, палач, императорская гвардия, слуги палача, дети, восемь мудрецов, служанки Турандот, солдаты, знаменосцы, музыканты, тени умерших, толпа.

Действие происходит в Пекине в сказочные времена.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

(Стены императорской столицы. Площадь заполнена толпой китайцев, внимающих словам Мандарина. Среди них Тимур и Лиу.)

Мандарин

Народ Пекина!
Закон гласит нам:
«Турандот супругой станет того из принцев,
кто сможет дать ответы на три загадки,
что она задаст.
Ну, а кто ошибётся, — тот пусть знает,
что он лишится головы на плахе!»

Народ

Мандарин

(Уходит, и неподвижная до сих пор толпа постепенно приходит в движение.)

Народ

Смерти! Умрёт он!
Пусть скорее прольётся кровь!
Мы ждём палача!
Быстро! Смерти! Смерти!
Пусть умрёт он!
Крови! Крови! Быстро! Быстро!
Палач уснул, пойдём его будить!
Пу-Тин-Пао! Пу-Тин-Пао! Пу-Тин-Пао!
Во дворец! Во дворец!
Пусть умрёт он!

(Бросаются к императорскому дворцу. Стража оттесняет толпу. В столкновении многие падают, в том числе Тимур. Беспорядочные крики испуганных людей, вопли, протесты, мольбы о помощи.)

Стража

Сын мой милый,
тебя я давно считал погибшим.

Калаф

Не плач, прошу я.
Дай мне обнять тебя, отец мой!

Тимур

О сын, вновь обретённый!

(Толпа замечает вдали подручных палача.)

Народ

Вот и подручные палача.
Смерти! Смерти! Крови! Крови!

Тимур

(к Калафу)
Я проиграл сраженье —
старый царь без отчизны и трона.
Вдруг услышал я голос Лиу печальный:
«С вами я пойду в изгнанье, господин. »

Калаф

Будь благословенна, Лиу!

Тимур

Часто я падал без сил,
и слёзы мне утирала,
для меня подаянье просила!

Калаф

(смиренно)
Ты не помнишь.
Я рабыня, господин мой.

Народ

(к подручным палача)
Саблю точите! Камень крутите!

Калаф

(к Лиу)
Но зачем ты пошла с отцом в изгнанье?

(к Калафу)
Вспомни день.
Ты тогда мне улыбнулся.

Народ

(к подручным палача)
Саблю точите, саблю, саблю!
Саблю, саблю, саблю!
Сабли пусть клинок засвищет,
пусть заблещет алой кровью!
Всем работы хватит вдоволь,
хватит вдоволь, хватит вдоволь
там, где правит, там, где правит Турандот,
там, где правит Турандот!
Жаркой кровью саблю смочим!
Кто влюблён — пускай подходит!
Мы несём ножи и крючья.
Мы всегда готовы расписать вам спины!
Кто влюблён — пускай подходит!
Мы несём ножи и крючья.
Мы всегда готовы расписать вам спины!
Мы готовы шкуры драть!
Кто хоть раз в тот гонг пробьёт —
тот увидит, как войдёт
бледнолика, словно призрак,
холодна, как эта сабля,
прекрасная Турандот!
Пусть влюблённый выходит вперёд!
Звук гонга радует сердце палача!
Счастья не будет, если нет удачи!
Загадок будет три, а смерть одна!
А смерть одна!
Загадок будет три, а смерть одна!
Пусть заблещет сабля алой кровью!
Кто ударит в гонг?
Смерти! Смерти!
Ха, ха! Ха, ха!

(Вопросительно смотрят на постепенно темнеющее небо.)

О, луна, что ты медлишь?
Бледноликая!
Покажись нам! Выйди скорее!
Выгляни, подруга мёртвых!
О мрачная! Покажись нам!
О призрак бледный, бескровный!
О, появись, луна, нема, безмолвна!
Явись, любовница мёртвых!
О молчаливая, покажись нам!
Мы ждём тебя, твой мрачный свет —
могилы предвозвестник!
О бледноликая! О призрак мрачный!
Вот замерцало что-то!
О, взойди скорее!
О, призрак бледный, выгляни!
О, призрак бледный, выйди!
Выгляни, о бледноликая!
Как бескровна, сумрачна!
Выйди! Несёшь любовь ты только мёртвым!
Вот наконец замерцала, взошла на небо,
и бледный свет струится!
Пу-Тин-Пао! Луна восходит!

Там, на восточных горах, аист громко кричит.
Но апрель ещё далёк — на полях не тает снег.
И в морской дали — ты слышишь ли? —
тысячи голосов поют:
«О, принцесса, полюби!
Оживёт тогда, зацветёт земля!»
Ах!

(Появляется процессия, сопровождающая Персидского принца к месту казни. При виде бледного, растерянного юноши ярость толпы сменяется жалостью.)

Народ

О, как он молод!
Сжалься! Сжалься!
Как спокойно идёт он!
Сжалься!
Как прекрасно его лицо!
Как он молод, несчастный!
Прости!
Как спокойно идёт он!
В глазах его ликованье!
Прости!

Калаф

Народ

Прости его, принцесса!
О, принцесса, сжалься, сжалься!
Прости его, прости!

Калаф

Увидеть тебя я хотел бы и проклясть,
принцесса, за твою жестокость!

Народ

О, принцесса! Прости его!

(Как призрак, в сиянии лунного света появляется Турандот. Толпа падает ниц.)

Прости!
Взываем к жалости, принцесса!

Счастье лишь с ней, отец!

Тимур

Для нас здесь счастья нет!

Калаф

Отец мой, я страдаю!

Тимур

Он на гибель идёт!

Калаф

Счастье и жизнь — лишь здесь!
Турандот! Турандот! Турандот!

Персидский принц

(за сценой; с отчаянной мольбой)
Турандот!

Народ

Тимур

Служанки

Что там за шум? Чей это голос?
Молчите!
Уж ночь распростёрлась над землёю,
и сон коснулся глаз прекрасных Турандот.
Ароматом её всё здесь полно.

Призраки

(за сценой)
Брось все сомненья!
Лишь позовёшь ты,
образ желанный возникнет сразу!
Слово пусть молвит!
Дай нам услышать!
Лишь я её люблю!

Калаф

(мгновенно реагируя)
Нет, нет, люблю один я!

Пинг, Понг и Панг

Любишь? Кого же? А? Турандот?
Ха, ха, ха, Турандот!
О, безумный мальчишка!
Турандот нет на свете!
Это грёза и шутка, как призраки эти.
Турандот нет на свете!
Нет её, как нет глупцов, с тобою схожих!
Нет богов! Нет народов всех! Государей!
Пу-Тин-Пао! Существует только Дао!
Ты исчезнешь, как все те глупцы,
безумцы, что с тобою схожи!
Существует только Дао!

Калаф

(отбиваясь от них)
А меня ждёт победа и любовь!

(Хочет броситься к гонгу, но в этот момент появляется палач с отрубленной головой Персидского принца.)

Пинг, Понг и Панг

Дурень!
Вот и вся любовь!
И ты лишь луны поцелуй получишь!

Тимур

(с отчаянной мольбой)
О, сын, хочешь ты, чтоб один я остался
мучительной старости бремя влачить по дорогам?
О горе!
Скажи, чей же голос
способен твоё тронуть сердце?

(Лиу подходит к Калафу.)

(умоляюще; со слезами)
О господин мой!
Ах, меня послушай!
Лиу уже не та! Сил больше нет.
Увы, увы!
Сколько прошла я,
образ твой сохранив в душе,
имя твоё повторяя!
Если ты погибнешь, покинешь нас навеки,
мы умрём от страданий на чужбине.
Он потеряет сына, я — память о твоей улыбке.
Лиу теперь не та!
Я молю.

(Рыдая, обессилено опускается на землю. Калаф подходит к ней.)

Калаф

(взволнованно)
Не плачь, Лиу!
Однажды я тебе нежно улыбнулся,
и ради той улыбки, моя девочка, прошу я:
возможно, завтра твой господин
останется один на свете.
Не покидай его!

Мы умрём от страданий на чужбине!

Тимур

Калаф

(к Лиу)
Будь ему утешеньем и опорой!
Обещай, моя бедная Лиу!
Ведь к сердцу твоему с мольбою страстной
взывает тот, кто больше никогда
не улыбнётся вновь!

Следующий анекдот

1 февраля открылся 33-й Международный оперный фестиваль в Казани. В театре, которому 140 лет; зрелый возраст; пожалуй, только директор знает, каких усилий стоит десятилетиями держать высочайший уровень.

Первым спектаклем фестиваля стала «Турандот» — опера Джакомо Пуччини. Надо добавить, только Пуччини, ибо счастливый финал досочинили уже после смерти великого композитора. Он «уронил перо», когда написал музыку трагической предфинальной сцены, где девушка добровольно идёт на смерть ради любимого человека. Особенная жертва! — потому что он её не любит, он любит другую.

Эта другая — безумно жестокая принцесса Турандот. Всем женихам она загадывает неразрешимые загадки с одной целью — отрубить голову. Она красива, она принцесса великой страны (дело происходит, как вы понимаете, в Китае), но душа у неё чёрная, она ненавидит людей.

И самое потрясающее — обезумевший от жестокости народ, который, вероятно, заразился бешенством от своей принцессы. Вот что поёт огромный великолепный хор, требуя очередного убийства:

Пусть скорее прольётся кровь!
Мы ждём палача!
Быстро! Смерти! Смерти!
Пусть умрёт он!
Крови! Крови! Быстро! Быстро!
Палач уснул, пойдём его будить!
Пу-Тин-Пао! Пу-Тин-Пао! Пу-Тин-Пао!
Во дворец! Во дворец!

«Пусть умрёт он!» — это не про палача (пожалуйста, не обращайте внимание на его имя), это про очередную жертву. Единственная вина — любовь к принцессе. Но ведь дело тут не в правах и законах, дело в том, что народ пристрастился к этой забаве. Пока одни побежали во дворец будить палача, другие воют от нетерпения и подгоняют его подручных:

Саблю точите, саблю, саблю!
Сабли пусть клинок засвищет,
пусть заблещет алой кровью!
Всем работы хватит вдоволь,
хватит вдоволь, хватит вдоволь
там, где правит Турандот!
Жаркой кровью саблю смочим!
Мы несём ножи и крючья.
Мы всегда готовы расписать вам спины!
Мы готовы шкуры драть!
Пусть заблещет сабля алой кровью!
Смерти! Смерти!
Ха, ха! Ха, ха!

Ну, что поделаешь, таковы народные нравы, таковы развлечения. (Вот адрес — можете сами почитать либретто)

Казанская опера — невероятно успешный театр. Открываешь в интернете репертуар и первое, что видишь: против каждого названия — яркая надпись «БИЛЕТОВ НЕТ».

Важная составляющая высокого уровня постановок — приглашение звёзд мирового уровня. Партию Турандот пела Оксана Крамарёва (Национальная опера Украины); партию Калафа — Ахмед Агади (Мариинский театр); Лиу, которая погибает ради любимого, — Жаннат Бактай (Астана-Опера).

3 февраля публика увидит следующий спектакль Фестиваля — «Порги и Бесс» Джорджа Гершвина. Поют солисты из США, Германии, Великобритании, Австрии. Дирижировать будет итальянец Марко Боэми.

Андрей Звягинцев: «Государство безжалостно давит человека: один в поле не воин»
Интервью с создателем «Левиафана»

Следующий анекдот

Путин Вызывали?
Толпа Нет! Это не мы! Мы не это!
Путин Вызывали, вызывали. Дворец где? Ага, сам вижу! (удаляется в направлении дворца).
Тимур Что это было-то?
Калаф Чё-то я не понял.

На площадь входит переодетый в простонародную одежду император Альтоум с узелком, озирается, видит группу явных странников, подходит к Тимуру с Калафом.

Альтоум Э-э-э. извините, господа, вы, я вижу путешествуете? А не позволите ли к вам присоединиться? Человек я пожилой, безобидный, вон, как этот ваш дедушка, вреда от меня не будет. Можно мне с вами?

Сквозь толпу пробирается переодетая в простонародную одежду Турандот с узелком.

Турандот Папа! Погоди! Я с тобой! (встречается глазами с Калафом, мило краснеет). Ой.
Калаф (глядя в глаза Турандот) О прекрасная незнакомка! От всего сердца приглашаю вас и вашего уважаемого отца сопровождать нас в нашем странствии (строит Турандот глазки).
Турандот (строя глазки Калафу) Ой, ну вы уж скажете. комплиментов наговорили.
Калаф (пылко) Это святая истина, а не комплименты! (подходит к Турандот поближе, наклоняется к ее ушку). А если насчет комплиментов, так я их вам столько наговорю, когда закончу, забудете с чего и начинал.

Сзади подходит персидский принц с узелком.

Персидский принц О, и вы здесь? Слушайте, я с вами!
Альтоум и Турандот (хором) Ты?! А ты-то откуда взялся? Кто тебя выпустил?
Палач (незаметно подходя сбоку, тоже с узелком) Ну я. Еще вопросы будут?
Альтоум (боязливо) Нет-нет, никаких вопросов!
Турандот Один будет. Ты с нами или как?
Палач Ну а то! Конечно с вами! Вам в этой команде сильные беспринципные мужчины очень даже пригодятся, и для защиты, и там. ну. пропитание маленько добыть.
Персидский принц (наклоняясь к Лю) А вы, девушка, тоже с нами?
Лю С вами или не с вами - это уж как сложится. Я вот, с дедушкой (гладит Тимура по плечу).
Персидский принц Какой у вас дедушка. старенький. похоже, и зрение слабое?
Лю (печально) Совсем слепенький.
Персидский принц Ну и вот. Крепкие мужские руки в помощь по уходу за старцем вам будут очень кстати.
Лю Это ваши, что ли?
Персидский принц Мои. А как вас зовут?
Тимур (раздраженно) Я не понял, я тут что, пустое место? Все вокруг общаются налево-направо, а ко мне хоть бы кто обратился!
Калаф Ой, ну что вы, папа, в самом деле! Мы просто знакомимся!
Тимур А со мной, значит, знакомиться не надо?
Персидский принц (тряся руку Тимура) Позвольте представиться, Афанасий Никитин!
Тимур (растерянно) Т-тимур.
Палач (в свою очередь пожимает руку Тимуру) А я Марко Поло!
Альтоум А я тогда Вася Пупкин!
Тимур (восторженно) Вы? Вы и есть Василий Пупкин? Я столько о вас слышал! Вы позволите. я слеп, как крот. разрешите, так сказать, по системе Брайля. (протягивает руки к лицу Альтоума).
Альтоум Ну. по системе, так по системе.
Тимур (аккуратно ощупывая лицо Альтоума) Так вот ты какой, Василий Пупкин. в возрасте уже. мой ровесник, похоже.
Альтоум Ну. типа того.
Палач (шепотом, на ухо Тимуру) Ты бы, дед, тоже себе псевдоним какой-никакой придумал, а то имя у тебя того. громкое имя-то.
Тимур Да, имя мое Гайдар в веках прославил. Как и сыночка моего, Квакина.
Калаф Да ладно вам, папа, какие уж тут секреты, от своих-то? Калаф я.
Турандот (строя Калафу глазки) Как аристократично! А я Турандот. Можно просто Туся.
Калаф (про себя) А я подозревал. подозревал ведь! Тогда, значит, старик - китайский император. Хм. Интересно, что их так напугало, что они все, как эти. с тонущего корабля?
Тимур Ну что, команда? В путь?
Альтоум И чем скорей, тем лучше!

Лю подхватывает Тимура под руку, ей, в свою очередь, галантно предлагает руку персидский принц, Калаф и Турандот идут чуть ли не в обнимку, палач в паре с Альтоумом, все уходят.

Читайте также: