Петр великий воспоминания дневниковые записи анекдоты

Обновлено: 27.12.2024

Настоящий том позволит читателю познакомиться с воспоминаниями современников о Петре Великом, прикоснуться к истории петровского времени, сопоставить его с временами позднейшими. В книге собраны самые разные исторические документы: дневники, мемуары, анекдоты. Авторы их по-разному относятся к Петру: одни обожают великого царя, другие — ненавидят, третьи стараются быть объективными, но никто из них не может остаться равнодушным к личности этого великого человека, к истории его удивительной жизни. След, оставленный великим реформатором в истории России и сознании многих поколений, глубок и неискореним. Споры о значении личности Петра I и его реформах не утихают уже третье столетие.

Следующий анекдот

Книги - скачать, советы, литература вернуться к странице

Книги - скачать, советы, литература запись закреплена

КНИГИ ПО ИСТОРИИ РОССИИ
Название: Петр Первый
Автор: Павленко Н.И.
Жанр: биография
Описание: Биография Петра Великого, преобразователя России, принадлежащая перу крупнейшего отечественного историка Н.И. Павленко, по праву признана классикой биографического жанра. Она написана на строго документальной основе, с привлечением всех доступных источников, и в то же время читается на одном дыхании, подобно добротному историческому роману. Личность Петра I, как, наверное, ни одного другого государственного деятеля в истории России, вызывает и по сей день неутихающие ожесточенные споры: благом или трагедией для России стали его знаменитые преобразования? Автор книги дает свой ответ на этот вопрос, раскрывая перед читателем все стороны многогранной, поистине титанической деятельности царя-реформатора.

Настоящее издание значительно переработано автором, а также дополнено новой главой — «Образ Петра в представлениях современников» и очерком «Историческое значение преобразований Петра».

В то же время автор убедительно показывает классовую направленность политики и всей деятельности Петра I, беспощадную эксплуатацию трудящихся масс, трудом которых в конечном счете и были достигнуты все результаты преобразований.

Содержание
От автора
Детство и юность
К морю
Начало преобразований
Между двумя Нарвами
Годы испытаний и надежд
Мать Полтавской баталии
Преславная виктория
От Балтики к Пруту
Шпага и перо
Отец и сын
Государственное тягло
Конец троевременной школы
«Фортеция правды»
«Столичный град Санкт-Питербурх»
На смертном одре
Образ Петра в представлениях современников
Примечания
Приложение. Историческое значение преобразований Петра
Основные даты жизни и деятельности Петра Первого
Иллюстрации

М.: Мол. гвардия, 2003. — 428 [4] с: ил. — (Жизнь замечат. людей; Сер. биогр.; Вып. 850).
4-е изд.

Следующий анекдот

Книги - скачать, советы, литература вернуться к странице

Книги - скачать, советы, литература запись закреплена

КНИГИ ПО ИСТОРИИ РОССИИ
Название: Императорская Россия
Автор: Анисимов Е. В.
Жанр: монография
Описание: Книга историка Евгения Викторовича Анисимова, содержит полную и всестороннюю информацию по истории императорской России - от Петра Великого до Николая II.

Перед вами предстанут два столетия русской истории, во многом определившие дальнейшую судьбу страны.

Это была эпоха, когда закладывались основы могущества России, эпоха становления великой державы. Но это же время обусловило и ее падение в 1917 году.

В текст книги, выдержанной в традиционной хронологической манере изложения, включены увлекательные вставки: "Действующие лица", "Легенды и слухи", "Заглянем в источник", "Заметки на полях". Заинтересуют многих читателей и краткие справки: "Династическое древо", "Регалии государственной власти", "Ордена", "Знаменитые корабли".

Содержание
Россия в конце XVII – начале XVIII века
Послепетровская империя и ее правители. 1725-1762
Империя времен Екатерины Великой и Павла I. 1762-1801
Александровская эпоха. 1801–1825
Царствование Николая I. 1825-1855
Царствование Александра II. Эпоха великих реформ. 1855-1881
Царствование Александра III и Николая II. 1881–1917

Следующий анекдот

Евгений Анисимов. Царь-реформатор.

Воспоминания, дневниковые записи.

Гистория о царе Петре Алексеевиче. Сочинение князя Б.И.Куракина.

Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709-1711).

Н.И.Кашин. Поступки и забавы императора Петра Великого.

О пребывании Петра Великого в Париже в 1717 году. Из записок герцога де Сен-Симона.

Эпизод из посещения Берлина Петром Великим (рассказанный марк-графиней Вилъгелъминой Байрейтской в ее мемуарах).

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича.

Дневник камер-юнкера Берхголъца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год.

Феофан Прокопович. Слово на погребение Петра Великого.

Краткая повесть о смерти Петра Великого, императора и самодержца Всероссийского.

А.К.Мартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным.

Анекдоты, касающиеся до государя императора Петра Великого, собранные Иваном Голиковым.

Список основных мемуаров о Петре Великом и его времени.

Из книги:

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг.

<…> Правление царевны Софии Алексеевны началось со всякою прилежностию и правосудием всем и ко удовольству народному, так что никогда такого мудраго правления в Российском государстве не было ¹). И все государство пришло во время ея правления, чрез семь лет, в цвет великаго богатства. Также умножилась коммерция и всякия ремесла; и науки почали быть возставлять латинскаго и греческаго языку; также и политес возставлена была в великом шляхетстве и других придворных с манеру польскаго — и в экипажах, и в домовном строении, и уборах, и в столах.
И торжествовала тогда довольность народная, так что всякой легко мог видеть, когда праздничной день в лете, то все места кругом Москвы за городом, сходные к забавам, как Марьины рощи, Девичье поле и протчее, наполнены были народом, которые в великих забавах и играх бывали, из чего можно было видеть довольность жития их.
И в первых, начала она, царевна София Алексеевна, дела вне государства — подтверждать аллиансы (с) своими соседственными потенции, а именно со Швециею подтвердила мир, учиненной отца их, царя Алексия Михайловича. С Польшею также подтвердила мир отца их, царя Алексея Михайловича, и брата своего, царя Федора Алексеевича. И чрез тот мир Киев, Чернигов, Смоленск, со всеми принадлежитностьми, остался в вечное владение к Империи Российской. И в тож время с поляки учинила аллианс противу Крымскаго хана. <…>

<…> В 7197-м (1689) царица Наталья Кирилловна, видя сына своего в возрасте лет полных, взяла резолюцию женить царя Петра Алексеевича. И к тому выбору многия были из знатных персон привожены девицы, а особливо княжна Трубецкая, которой был свойственник князь Борис Алексеевич Голицын, и старался всячески, чтоб на оной женить. Но противная ему, князю Голицыну, партия Нарышкины и Тихон Стрешнев того не допустили, опасаяся, что чрез тот марьяж оной князь Голицын с Трубецкими и другими своими свойственники великих фамилей возьмут повоир (роuvоir) и всех других затеснят.

Того ради, Тихон Стрешнев искал из шляхетства малаго и сыскал одну девицу из фамилии Лопухиных, дочь Федора, Лопухину, на которой его царское величество сочетался законным браком. А именовалась царица Евдокия Федоровна и была принцесса лицом изрядная, токмо ума посредняго и нравом несходная к своему супругу, отчего все свое счастие потеряла и весь свой род сгубила, как будем о том впредь пространно упоминать.

Род же их, Лопухиных, был из шляхетства средняго, токмо на площади знатнаго, для того что в делех непрестанно обращалися по своей квалиты знатных, а особливо по старому обыкновению были причтены за умных людей их роду; понеже были знающие в приказных делех, или, просто назвать, ябедники. Род же их был весьма людной, так что чрез ту притчину супружества ко двору царскаго величества было введено мужескаго полу и женскаго более тридцати персон. И так, оной род сначала самаго своего времени так несчастлив, что того-ж часу все возненавидели и почали разсуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и всем государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы и все им зла искали или опасность от них имели.

О характере принципальных их персон описать, что были люди злые, скупые ябедники, умов самых низких и незнающие нимало во обхождении дворовом, ниже политики-б оной знали. И чем выступили ко двору, всех уничтожили, и Тихона Стрешнева в краткое время дружбу потеряли, и первым себе злодеем учинили.

Правда, сначала любовь между ими, царем Петром и супругою его, была изрядная; но продолжилася разве токмо год. Но потом пресеклась; к тому-ж царица Наталья Кирилловна невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви. И так дошло до конца такого, что от сего супружества последовали в государстве Российском великия дела, которыя были уже явны на весь свет, как впредь в Гистории увидишь. <…>

Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709-1711)

1709 год. Декабрь

12-го. Царь кушал у себя дома. Любопытно, что повар его бегал по городу из дома в дом, занимая для хозяйства у кого блюда, у кого скатерти, у кого тарелки, у кого съестные припасы, ибо с собой царь ничего не привез. <…>

15-го. После полудня я отправился на адмиралтейскую верфь, чтобы присутствовать при поднятии штевней на 50-пушечном корабле, но в тот день был поднят один форштевень, так как стрелы (козлы) оказались слишком слабы для подъема артехштевня. Царь, как главный корабельный мастер (должность, за которую он получает жалование), распоряжался всем, участвовал вместе с другими в работах и, где нужно было, рубил топором, коим владеет искуснее, нежели все прочие присутствовавшие там плотники. Бывшие на верфи офицеры и другие лица ежеминутно пили и кричали. В боярах, обращенных в шутов, недостатка не было, напротив их собралась здесь большое множество. Достойно замечания, что, сделав все нужные распоряжения для поднятия форштевня, царь снял перед стоявшим тут генерал-адмиралом шапку, спросил его, начинать ли и только по получении утвердительного ответа снова надел ее, а затем принялся за свою работу. <…>

1711 год. Июль

<…> Как рассказывали мне (очевидцы), царь, будучи окружен турецкою армией, пришел в такое отчаяние, что как полоумный бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова. Большинство (окружавших его) думало, что с ним удар (припадок?). Офицерские жены, которых было множество, выли и плакали без конца. И действительно казалось, что предстоит неизбежная гибель: если б Господь Бог чудесным образом не устроил (так), что турецкого визиря удалось склонить к миру подкупом 311, (из царской армии) не могло бы спастись ни одного человека — ибо с одной стороны против нее стояли турки, более чем в три раза превышавшие ее численностью, (с другой же), в тылу, протекал Прут, на противоположном берегу (которого) находилось около 20 000 казаков, татар, турок, поляков и шведов. Так как местность на противоположном берегу была гористая и подъем от реки шел крутой и высокий, то взобраться туда не представлялось никакой возможности: даже ребенок при помощи простой палки опрокинул бы всякого (кто стал бы лезть наверх). Вообще (событие) это ясно доказывает, что Бог по желанию может и у мудрейшего человека отнять разум и затем устроить так, что (ему) послужит на пользу величайшая (его) оплошность. В самом деле, кто мог бы ожидать от такого умного и опытного в военном деле государя, участвовавшего в стольких походах против искусного врага, той ошибки, что не имея сведений ни о силах неприятеля, ни о его приближении — (эти сведения царь получил) лишь тогда, когда турецкая армия находилась от него уже в полумиле, — он вступит в такую пустынную страну как Валахия, где нельзя достать никакого продовольствия, и отошлет от себя генерала Ренне с 9 000 человек кавалерии? С другой стороны, можно ли было предположить, чтобы турки согласились на каких бы то ни было условиях заключить мир и выпустить из рук христианскую (армию), когда имели ее в своей власти. Правда, султан и верховный визирь получили деньги, Азов уступлен (туркам) и все условия, предложенные Оттоманскою Портой, приняты; но как все это ничтожно в сравнении с пленом, грозившим царю и всей его армии! А уже один голод вынудил бы русских к сдаче. Если бы даже допустить (предположение), весьма мало вероятное, что царь (в этот раз) одержал бы победу над турками, то война все равно чрез это не прекратилась бы. Она затянулась бы надолго; между тем (кампания) против шведов была бы на то время приостановлена или же действия ее лишились бы должной энергии. (Если принять в расчет) тяжелые обстоятельства, в которых находилась царская армия, то вела она себя удивительно доблестно. Царь передавал мне, что сам видел, как у солдат от жажды из носу, из глаз и ушей шла кровь, как многие, добравшись до воды, опивались ею и умирали, как иные, томясь жаждою и голодом, лишали себя жизни и проч. Словом, бедствия (русской) армии не поддаются описанию. Если судить по слышанным мною подробностям, в положении более отчаянном никогда еще не находилась ни одна армия. <…>

<…> Относительно царицы надлежит отметить (следующее). Еще в Москве я слышал, что вечером в день своего отъезда из (этой столицы) царь объявил Екатерину Алексеевну своею (будущею) супругой, и потому, чтоб не провиниться в умалении ее чести, я осведомился у великого канцлера, справедлив ли переданный мне в Москве слух, желает ли царь чтоб (Екатерину Алексеевну) считали его будущею супругой, и какой титул следует ей давать? В ответе великий канцлер подтвердил подлинность слуха, что царь избрал себе в жены свою любовницу, и заявил, что ввиду этого ее должно именовать величеством. Чтоб не быть неприятным двору, я принял (слова канцлера) к руководству и стал давать Екатерине Алексеевне этот титул, хотя на самом деле он не подобал бы и принцессе крови, помолвленной с королем, пока она с ним не повенчана. (Впрочем) от подобного возвеличения новое величество вовсе не стало высокомернее. Когда я передавал ей в царском шатре свои поздравления, она была так же любезна и болтлива, как и всегда, за царским столом, следуя русскому обычаю, собственноручно подносила мне и другим лицам вино в стакане на тарелке.

Феофан Прокопович. Краткая повесть о смерти Петра Великого, императора и самодержца Всероссийского

Да тщательно и верно смерть нашего монарха изъявим,о чем никогда довольно плакаться не можем; сего от нас величество мужа требует: ибо таковых людей, которых житие нам во удивление было, какова и смерть им приключилась, всячески природным любопытством ведать ищем и желаем. Понуждает к сему и то, что о сем несовершенные повести, от иностранных печатные, произошли: как оные много от сущей истины отстоят; понеже составлены из реляций куриозных, и совершенного известия о сем не имеющих людей начало свое имеют: то понуждают нас, дабы мы, как самовидцы-свидетели, которым все сие известно есть, истинную повесть написали, которую, свидетельствующей нам совести нашей, никаковым работсвуя страстем, прямо, как делалось, предложим.

Болезнь, которую Петр Великий, бессмертно жить достойный, умучен преставился, была от водяного запора, с жестоким удручением и понуждением частым. Еще в конце 1723 года так недомогать начал; и желая досады оной избыть, к марциальным водам, на Олонец в находящее время весеннее 1724 года восприять путь изволил. Но не было столько силы в врачебных водах, сколько требовала лютость болезни его. Мало бон нечто от оной помощи полегче, а не весьма освобожденна себя быть признавал монарх. И когда в Москве послышал (куда ради коронации супруги своей, государыни императрицы прибыл), что иные такового же действия воды в заводах железных, в расстоянии от Москвы в 90 верстах, сысканы; то ко оным поход имел в начале лета. И через несколько дней употребляв, так себя возмнил быть здравым, что и вину немощи весьма искорененну быть подумал. Но не сходно оное мнение его было с здравия состоянием, и немощь не весьма отошла, но на время утаилася, как после самое дело показало.

Ибо как скоро после Москвы в Петербург прибыл, болезнь оная, скорым в пути поспешением возбужденная, почала обновляться; хотя временно и утолялась, и будто нечто отраднее бывало. Так в скорби оной, иное время лучше, а иное худше с ним делалось; и в начатом 1725 году, генваря в 16 день, смертоносную силу возымела болезнь. И такая начала быть трудность в испражнении воды, которая часто напиралась, что за прелютейшую резь, терпеливый и великодушный в иных случаях муж от вопля не мог себя удержать, и сколь жестока была болезнь оная была, сам он перед всеми тамо бывшими философским подтвердил словом: сам сказывал, что из меня де можно познать, коль бедное животное есть человек смертный. <…>

Читайте также: