Осталось уговорить графа потоцкого анекдот
Обновлено: 22.11.2024
Бытовал анекдот; звонишь в ОВИР, а там отвечает автомат: «Ждите отказа, ждите отказа» (вместо обычного «ждите ответа»). Четыре месяца борьбы увенчались первым успехом: мы сели в отказ. Ура! Половина дела сделана. Тоже — в духе еврейского анекдота, старинного, который не грех повторить (для меня-то он был нов). Шадхан (сват) уламывает бедного местечкового еврея отдать дочку замуж за графа Потоцкого. Еврей упирается: «Да как! Ведь он гой…» День уламывает, другой. На третий еврей сдается: «Так и быть! Забирай дочку…» Шадхан упирает пот со лба и говорит: «Уф! половина дела сделана. Осталось уговорить графа Потоцкого…»
Раз уж я повторяю старое, повторю и другое, тоже к моему портрету относящееся. Гарик (Игорь Миронович Губерман) в представлении не нуждается; он один из самых известных авторов нашей поры; частушечник от еврейства. Среди всей его чепухи есть несколько поразительно точных наблюдений, стоящих научной истины. Например, такое: «Застольные шутки евреев становятся местным фольклором». Попадание в десятку. Не утверждаю, что это он додумался; он мог только зарифмовать чужую догадку; но мы-то от него это получили. Не было культуры анекдота в досоветской России. Она привнесена именно евреями. А вот это его наблюдение — и вовсе дивное, не только правдивое: «Все люди — евреи, но только не все нашли в себе смелость сознаться…» Тут прямо пророк Исайя слышится с его всемирной отзывчивостью. И в самом деле: разве Адам — не еврей?
Сложность состояла в том, что статус отказника нужно было возобновлять. Каждые полгода (чаще не разрешалось) нужно было подавать документы заново. Что же это были за документы? Первое и главное — согласия на наш отъезд тутошних родственников, и не только родителей, а еще и братьев и сестер. Подписи под такими заявлениями-согласиями нужно было заверять по месту жительства или работы. Зачем? Чтобы и этих людей, предположительно честных советских граждан, выставить на позор: «гляньте! у него сын (брат) в Израиль едет!», а слово Израиль, заметьте, было почти ругательством. Даже те из родственников, кто советскую власть ненавидел, оказывались в затруднении, если сами ехать не собирались. Стандартная приписка: «планов дочери (сестры) не одобряю» не спасала: человек всё равно оказывался засвечен. А если родители в разводе и в новом браке, от новых супругов тоже требовались справки. Помню пару, у которой по этой схеме было семь человек родителей; они (эта пара) даже и не пробовали подавать; знали, что семь согласий не получат. Но пусть родители, братья и сестры согласны, выдали справки. Думаете, это всё, что от них требовалось? Ничуть не бывало. Каждый родственник должен был представить так называемую форму № 9, описание своего жилья, что было уже прямой угрозой. Там, где о жилье речь шла, люди человеческий облик теряли. При этом характеристика с места работы, устанавливаемая на общем собрании коллектива коллег, становилась сущей мелочью: тут ведь шельмованию подвергался сам безумец, надеявшийся вырваться в иной мир. Это, если задуматься, посмешнее истории с графом Потоцким. Если человеку плохую характеристику дадут, не помешает ли она отъезду? Мы ведь за границу только хорошее должны отправлять, чтобы не уронить чести нашего социалистического отечества. (Был и такой анекдот. В роддоме еврейским младенцам ставят на попу знак качества. Не еврейские роженицы возмущаются: «Почему только им? Мы тоже хотим!», а им объясняют: «Поймите, эти же на экспорт идут».) Или наоборот: не помешает ли отъезду хорошая характеристика? Настоящий патриот должен удерживать на родине всё самое лучше, а за границу отправлять дрянь… Ворох документов подлежал представлению. Всё было сделано, чтобы за каждый документ человек платил деньгами и кровью, а то и самой жизнью. Не все выдерживали; иные кончали с собою, умирали от удара. От старости тоже умирали — потому что к началу 1980-х в некоторых семьях на чемоданах сидело уже второе поколение отказников.
Мой отец умер в 1976 году, до этого кошмара не дожив; а матери пришлось давать мне справки пять раз. Последнюю она вот как давала: из нотариальной конторы, смилостивившись, к ней вышли за подписью на улицу, где она в такси сидела; она была уже так тяжело больна, что сама подняться на второй этаж не могла. Танины мать, сестра и брат упирались руками и ногами, но, спасибо им, справки давали. Какой крови, каких нервов стоило это им и нам! Молодцы, большевики! Чудное общество создали, где «всё во имя человека, всё на благо человека» (по их стандартной формуле). «В государстве, из которого можно уехать, можно жить» — эту мудрость один отказник выставил (в своем машинописном руководстве по методам борьбы с ОВИРом) в качестве эпиграфа с припиской: кхмерская пословица.
До января 1980 года мои стихи ходили по рукам потому, что у меня были друзья, и потому, что пишущие вообще обмениваются своими сочинениями. Я посещал несколько литературных кружков, где обмен рукописями был нормой. Начиная с января 1980 года я примкнул к самиздату: стал заботиться о том, чтобы стихи ходили. Кроме того, я посылал стихи за границу уже уехавшим друзьям с просьбой их напечатать.
В конце 1983 года мы получили четвертый по счету отказ, и не по почте, а из рук в руки, на улице Чехова, 11, в районном ОВИРе. Вручала молоденькая девка в форме младшего лейтенанта. Ее от нас отделяло что-то вроде стойки, а слева, за другой стойкой, спиной к нам, сидел какой-то чин повыше. Девка сказала нам:
— Я собираюсь сдавать ваше дело в архив, — после чего последовал стандартный пассаж о родственниках, действительных и мнимых. Мы просили дело в архив не сдавать.
— Сколько же вы будете ко мне ходить? — неосторожно спросила она.
— До самой смерти, — ответил я, разом взвинтившись.
— Поскольку вы мне по возрасту в дочери годитесь, то, очевидно, до моей.
Таня наблюдала за офицером, сидевшим слева. В течение всего этого диалога он сидел, навострив уши; ничего не писал и страниц не перелистывал.
К началу 1984 года за мной уже числилось несколько «подвигов силы беспримерной»: публикации за рубежом (стихи и двухтомник Ходасевича), публикации в самиздате и — в еврейском самиздате (два номера ЛЕА, пуримшпиль). Отказников в Ленинграде были тысячи, выезда почти не было, атмосфера накалялась. Тут явился ко мне Яша Городецкий, ядреный вождь ленинградского отказничества, с идеей написать коллективное письмо в верховный совет СССР с требованием свободной репатриации. Я написал текст в триста слов. У Яши загорелись глаза; он сказал:
Следующий анекдот
- Вы знаете, Рабинович выдает свою дочь за Ротшильда.
- Успешно?
- Полдела сделано - она согласна. Осталось только уговорить Ротшильда.
Следующий анекдот
Два старых (забытых, а значит «новых») анекдота.
Собрались мужики во дворе у помещика. Шумят, а слов не разобрать.
Выходит Барин. «Вы что мужики?» Молчат. «Вы чего, мужики?!» Молчат. «Эй, мужики! Вы – чего?!» Молчат, бурчат, не поймешь что. «А ну – разойдись, мужики!»
Приходит мужик домой. Сел есть, молчит. Выпил стопарь. И вдруг как грохнет кулаком по столу. «Чаво, чаво! А НИЧАВО – вон чаво!»
Второй. К бедному еврею приходит сват. «Вы знаете, я для вашей дочки, хромой Песи, нашел жениха. И Вы знаете кого?» – «Кого?» - «Графа Потоцкого!»
«Как? Католик? Для моей Песечки? Никогда!»
«Но послушайте! Миллионер. Граф. Красавец. Придворный».
«Но она может жить во дворце…»
«Но послушайте… Может быть, не она, а он сменит веру? Перейдет из католичества в иудаизм?»
Сват встает. «У-ф-ф… Ну, теперь осталось уговорить графа Потоцкого».
По-моему оба анекдота неплохо соотносятся с нашей политически-революционной жизнью.
Первый касается митингующих и «болотно-сахаровских требований» Собравшаяся там толпа так толком и не может их сформулировать. Нет, резолюции (прямо с голоса – это вам не «подлые чуровские» тайные фальсификации, тут все наглядно) принимаются. И про перевыборы Думы, и про «освобождение политзаключенных», и про «путинавотставку» с «незабудемнепростим».
Но, по-моему, все эти громкие резолюции вполне сродни тому самому «молчаливому гомону» мужиков. По крайней мере, власть едва ли способна в этом «белом шуме» разобрать: ЧЕГО РЕАЛЬНО ХОТЯТ пришедшие на митинги? Этих 50-100 тысяч человек безумно волнует судьба абсолютно им неведомых «политзаключенных». (А кто это? Ходорковский и Лебедев? Полковник Квачков? Или кто вообще?). Эти люди так волнуются о «нечестном подсчете голосов», про который так никто и не может объяснить – НАСКОЛЬКО же он нечестный. (А согласитесь, это небезынтересно – украли 100.000 или 10.000.000 голосов!) Их так тревожит, чтоб в Думе было на 10 коммунистов больше и на 15 «едровцев» меньше?
Но если исходить из того, что перед нами – обычные москвичи, тот самый «ядрено-средний класс» (а в этом и вся их сила), то едва ли неведомые политзэки и баланс сил между никому ненужными «думаками» так страшно беспокоит этих людей…
Значит, как в анекдоте – собрались и молчат.
Русский флешмоб в пафосной обертке.
Пока что «немая толпа» не заговорила. Кстати, учитывая огромную разницу между участниками – от русских националистов до Шендеровича, от Касьянова до «Левого фронта», - трудно найти какой-то общий знаменатель, кроме, конечно «путинавотставку». Что ж, для революции «долой» - самый подходящий лозунг.
Но вот «на следующий день»… Нет, а может и не поубивают друг друга, чего не бывает? Может и не поубивают, конечно…
Второй анекдот довольно точно описывает «суету вокруг дивана» для «переговоров с Путиным».
Уйма народа – от Кудрина и ниже – кружит вокруг этого дивана, присесть не может.
Без конца обсуждается в Интернете, кто кого может предать и кинуть. «А ты кто такой?!» звучит непрерывно: Кудрин – подстава, статусные либералы – разводка, этот – метит в министры, тот – рвется в Администрацию…
И вообще – можем ли МЫ, все в белом сесть за один стол с Путиным, с кровавым режимом?! С Путиным должен прокурор разговаривать, а не «почетные Папы Римские», вроде нас…
Амбиции, подозрения, зависть, благородный вид, ощупывание партнера, праведный гнев, высокий пафос, копеечный расчет…
Что ж – ЛЮДИ. «Человеческое, слишком человеческое», как говорил Ницше.
Да не просто «люди», а еще и «интеллигентные люди». Просто так и в суп партнеру не плюнет, а непременно с «пафосным выражением лица»: да! плюю! от имени демократии! и по призыву исстрадавшейся России!
«Красиво идут – интеллигенция!», как говорилось в фильме «Чапаев».
Еще раз – все это нормально. Дело – житейское.
Немного смешнее другое.
Пока что сват-Кудрин изо всех сил уговаривает «отцов хромой Песи» пойти на переговоры с Путиным. Плохо идут уговоры.
Но когда (если) уговорит наконец – тогда останется мелочь. Уговорить Путина.
И выработать повестку дня для этих переговоров. Или все ограничится «незабудемнепростим» и «путинавотставку».
Анекдот. История революции – пока что в анекдотах.
Но значит ли это что сама «революция» - анекдотическая?
Следующий анекдот
Два старых (забытых, а значит «новых») анекдота.
Собрались мужики во дворе у помещика. Шумят, а слов не разобрать.
Выходит Барин. «Вы что мужики?» Молчат. «Вы чего, мужики?!» Молчат. «Эй, мужики! Вы – чего?!» Молчат, бурчат, не поймешь что. «А ну – разойдись, мужики!»
Приходит мужик домой. Сел есть, молчит. Выпил стопарь. И вдруг как грохнет кулаком по столу. «Чаво, чаво! А НИЧАВО – вон чаво!»
Второй. К бедному еврею приходит сват. «Вы знаете, я для вашей дочки, хромой Песи, нашел жениха. И Вы знаете кого?» – «Кого?» - «Графа Потоцкого!»
«Как? Католик? Для моей Песечки? Никогда!»
«Но послушайте! Миллионер. Граф. Красавец. Придворный».
«Но она может жить во дворце…»
«Но послушайте… Может быть, не она, а он сменит веру? Перейдет из католичества в иудаизм?»
Сват встает. «У-ф-ф… Ну, теперь осталось уговорить графа Потоцкого».
По-моему оба анекдота неплохо соотносятся с нашей политически-революционной жизнью.
Первый касается митингующих и «болотно-сахаровских требований» Собравшаяся там толпа так толком и не может их сформулировать. Нет, резолюции (прямо с голоса – это вам не «подлые чуровские» тайные фальсификации, тут все наглядно) принимаются. И про перевыборы Думы, и про «освобождение политзаключенных», и про «путинавотставку» с «незабудемнепростим».
Но, по-моему, все эти громкие резолюции вполне сродни тому самому «молчаливому гомону» мужиков. По крайней мере, власть едва ли способна в этом «белом шуме» разобрать: ЧЕГО РЕАЛЬНО ХОТЯТ пришедшие на митинги? Этих 50-100 тысяч человек безумно волнует судьба абсолютно им неведомых «политзаключенных». (А кто это? Ходорковский и Лебедев? Полковник Квачков? Или кто вообще?). Эти люди так волнуются о «нечестном подсчете голосов», про который так никто и не может объяснить – НАСКОЛЬКО же он нечестный. (А согласитесь, это небезынтересно – украли 100.000 или 10.000.000 голосов!) Их так тревожит, чтоб в Думе было на 10 коммунистов больше и на 15 «едровцев» меньше?
Но если исходить из того, что перед нами – обычные москвичи, тот самый «ядрено-средний класс» (а в этом и вся их сила), то едва ли неведомые политзэки и баланс сил между никому ненужными «думаками» так страшно беспокоит этих людей…
Значит, как в анекдоте – собрались и молчат.
Русский флешмоб в пафосной обертке.
Пока что «немая толпа» не заговорила. Кстати, учитывая огромную разницу между участниками – от русских националистов до Шендеровича, от Касьянова до «Левого фронта», - трудно найти какой-то общий знаменатель, кроме, конечно «путинавотставку». Что ж, для революции «долой» - самый подходящий лозунг.
Но вот «на следующий день»… Нет, а может и не поубивают друг друга, чего не бывает? Может и не поубивают, конечно…
Второй анекдот довольно точно описывает «суету вокруг дивана» для «переговоров с Путиным».
Уйма народа – от Кудрина и ниже – кружит вокруг этого дивана, присесть не может.
Без конца обсуждается в Интернете, кто кого может предать и кинуть. «А ты кто такой?!» звучит непрерывно: Кудрин – подстава, статусные либералы – разводка, этот – метит в министры, тот – рвется в Администрацию…
И вообще – можем ли МЫ, все в белом сесть за один стол с Путиным, с кровавым режимом?! С Путиным должен прокурор разговаривать, а не «почетные Папы Римские», вроде нас…
Амбиции, подозрения, зависть, благородный вид, ощупывание партнера, праведный гнев, высокий пафос, копеечный расчет…
Что ж – ЛЮДИ. «Человеческое, слишком человеческое», как говорил Ницше.
Да не просто «люди», а еще и «интеллигентные люди». Просто так и в суп партнеру не плюнет, а непременно с «пафосным выражением лица»: да! плюю! от имени демократии! и по призыву исстрадавшейся России!
«Красиво идут – интеллигенция!», как говорилось в фильме «Чапаев».
Еще раз – все это нормально. Дело – житейское.
Немного смешнее другое.
Пока что сват-Кудрин изо всех сил уговаривает «отцов хромой Песи» пойти на переговоры с Путиным. Плохо идут уговоры.
Но когда (если) уговорит наконец – тогда останется мелочь. Уговорить Путина.
И выработать повестку дня для этих переговоров. Или все ограничится «незабудемнепростим» и «путинавотставку».
Читайте также: