Григорий горин анекдот про больного
Обновлено: 04.11.2024
Какой бы не была смешной шутка, ни все люди воспримут ее в должном понимании.
Даже взять Петросяна, от которого 30 лет назад все были без ума, а теперь, только при его появлении многие стремятся переключить канал. Хотя тексты ему пишут, довольно приличные. Только подача осталась с тошнотворными кривляньями, которые меня, к примеру, бесят.
Будьте здоровы! Подпишетесь? Как хочется, чтобы вы пришли еще)) А пальчик вверх? Огромное спасибо! Будьте здоровы! Подпишетесь? Как хочется, чтобы вы пришли еще)) А пальчик вверх? Огромное спасибо!Так и юмореска от очень уважаемого мной, Григория Горина. Он возвел известный анекдот в число афоризмов.
Половина аудитории падает со смеха, не пытаясь вникнуть в смысл слов. Но есть и те, кто не понимает. После, кто-то шепотом спрашивает: - Что за бред? Каким образом повязка с головы способна сползти на одну ногу? Вы о чем-то недоговариваете? Может это и не шутка?
Возможно. Это я сошел с ума , точно также как и большинство моих читателей, заценивших шутку.
Пишет Татьяна Р
В жизни у меня было так. В комнате с двадцатью женщинами (на работе) был рассказан этот анекдот. Все посмеялись, а моя соседка, женщина постарше, смущенно посмотрела на меня, как на явную д*ру.
Спустя время она, видимо, пытаясь всё же понять суть, стала потихоньку выяснять детали.
- он был одноногий? - повязка порвалась? -Как это вообще может быть?
Мне не хотелось обижать её, но смех просто раздирал меня. Уже над ней. Пришлось уронить карандаш, и уже под столом посмеяться, стараясь делать это не слишком громко.
Смешить нелегко! Даже откровенный ст*б некоторые сразу причисляют к пошлости. Взять, к примеру, мою зарисовку: "Про золотого мальчика в самолете" . Не единого пошлого слова! Но! Я пошляк, дурак и идиот!
Меня спрашивают: - Вы с утра что-то пили, когда писали эту чушь?
-ОТВЕЧАЮ – НИЧЕГО! У меня просто хорошее настроение и я стараюсь его разделить с вами!
А вот коммент совершенно непьющего человека:
Следующий анекдот
Почему повязка на ноге?
Eсть такой анекдот. Приходит больной к доктору. У больного забинтована нога.
– Что у вас болит? – спрашивает доктор.
– Голова, – отвечает больной.
– А почему повязка на ноге?
Я как-то рассказал этот анекдот, сидя в гостях у знакомых. Просили рассказать что-нибудь смешное – вот я и рассказал. Все засмеялись. Только пожилой мужчина, сидевший за столом напротив, как-то странно посмотрел на меня, задумался и затем, перегнувшись через стол, сказал:
– Простите, я, вероятно, не понял… У больного что болело?
– А почему же повязка на ноге?
– Так! – грустно сказал мужчина и почему-то вздохнул. Потом он снова задумался.
– Не понимаю! – сказал он через несколько минут. -
Не улавливаю здесь юмора!… Давайте рассуждать логически: ведь у больного болела голова, не так ли?
– Но почему же повязка была на ноге?
– Странно! – сказал мужчина и встал из-за стола.
Он подошел к окну и долго курил, задумчиво глядя в темноту. Я пил чай.
Через некоторое время он отошел от окна и, подсев ко мне, тихо сказал:
– Режьте меня – не могу понять соль анекдота! Ведь если у человека болит голова, на кой же черт ему завязывать ногу?
– Да он не завязывал ногу! – сказал я. – Он завязал голову!
– А как же повязка оказалась на ноге?!
Он встал и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Ну-ка выйдем! – вдруг решительно сказал он. – Поговорить надо!
Мы вышли в прихожую.
– Слушайте, – сказал он, положив мне руку на плечо, – это действительно смешной анекдот или вы шутите?
– По-моему, смешной! – сказал я.
– А в чем здесь юмор?
– Не знаю, – сказал я. – Смешной и все!
– Может быть, вы упустили какую-нибудь деталь?
– Какую еще деталь?
– Ну, скажем, больной был одноногим?
– Если считать возможным, что повязка действительно сползла, то она, проползая по всему телу, должна была бы захватить обе ноги!… Или же это был одноногий инвалид…
– Нет! – решительно отверг я это предложение. – Больной не был инвалидом!
– Тогда как же повязка оказалась на ноге?
– Сползла! – прошептал я. Он вытер холодный пот.
– Может, этот доктор был Рабинович? – неожиданно спросил он.
– Это в каком смысле?! – не понял я.
– Ну, в каком смысле можно быть Рабиновичем?… В смешном смысле…
– Нет, – отрезал я. – В этом смысле он не был Рабиновичем.
– А кто он был в этом смысле?
– Не знаю! Возможно, англичанин или киргиз…
– Потому что папа у него был киргиз и мама киргизка!
– Ну да, – понимающе кивнул он, – если родители киргизы, тогда конечно…
– Вот и славно! – обрадовался я. – Наконец вам все ясно…
– Мне не ясно, что же у больного все-таки болело!
– Всего хорошего! – сказал я, надел пальто и пошел домой. В час ночи у меня зазвонил телефон.
– Это вам насчет анекдота звонят, – послышался в трубке его голос. – Просто не могу уснуть. Эта нога не выходит из головы!… Ведь есть же здесь юмор?!
– Есть! – подтвердил я.
– Ну. Вот и я понимаю… Я же не дурак! Я же с образованием… Жене анекдот рассказал – она смеется. А чего смеется – не пойму… Это, случайно, не ответ армянского радио?
– Тогда просто не знаю, что делать, – захныкал он. Он позвонил мне на следующий вечер.
– Я тут советовался со специалистами, – сказал он. – Все утверждают, что повязка сползти не могла!
– Ну и черт с ней! – закричал я. – Не могла так не могла! Что вы от меня-то хотите?!
– Я хочу разобраться в этом вопросе, – сердито сказал он. – Для меня это дело принципа! Я на ответственной работе нахожусь. Я обязан быть остроумным!…
Я бросил трубку.
После этого он в течение нескольких дней звонил мне по телефону и даже приходил домой.
Я ругался, возмущался, гнал его – все безуспешно.
Он даже не обижался.
Он смотрел на меня своими светлыми чистыми глазами и бубнил:
– Поймите, для меня это необходимо… Я же за границу часто выезжаю… У меня должно быть чувство юмора…
Тогда я решил написать о нем рассказ. О человеке, который таинственные законы смеха хочет разложить с помощью сухой таблицы умножения.
Свой рассказ я отнес в сатирический отдел одного журнала. Редактор долго смеялся.
– Ну и дуб! – говорил редактор. – Неужели такие бывают.
– Бывают, – сказал я. – Сам видел.
– Что ж, будем печатать, – сказал редактор.
Потом он обнял меня и, наклонившись к самому уху, тихо спросил:
– Ну а мне-то вы по секрету скажете: что же у больного на самом деле болело?!
Следующий анекдот
– Те, кто отбивал, не знали, кто ты такой, – перебила Настя. – Тебя в закрытой карете везли.
– А то! – Настенька начала фантазировать. – Раннее утро, туман…
– Не встревай! Туман… Из-за леса на рысях выскочили пять благородных всадников…
– А дальше что? – заинтересовался Бубенцов.
– Они были… в… черных костюмах и черных полумасках.
– На белых лошадях! – неожиданно подсказал Бубенцов.
– Молодец! – одобрила Настя. – Они напали на карету… схватили тебя и уволокли в поле. А там, разглядев тебя, вдруг крикнули: «О боже! Это не наш предводитель! Мы ошиблись!»
– Зачем же волокли? Раньше не могли понять, кто я?
– Так они на тебя мешок накинули, – быстро нашлась Настя.
– Ага! – оценил Бубенцов. – Так бы сразу и говорила.
– После чего они бросили тебя в густую высокую рожь… – заключила Настя. – Ну как? Ведь натурально выходит!
– Натурально! – согласился Бубенцов. – Натурально, только вранье! Корнет ведь то же самое сказать на допросе должен, а мы с ним не сговорились… Не до того было…
В это время распахнулась дверь и в костюмерную заглянул один из актеров:
– Афанасий! Жандармы! Сюда идут!
Бубенцов инстинктивно рванулся к выходу. Настя побежала за ним.
– Папа! Надо уходить через пожарный люк!
– Дочка, лети в полк, найди Плетнева… Расскажи про то, что мы придумали. Ну, про тех, кто отбил… пять белых всадников на черных конях…
– Черных всадников на белых конях… – поправила Настя.
– Да, да… Ох, черт, самому бы не перепутать!
Весь этот разговор велся на бегу, пока Бубенцов с дочерью метались по коридорам театра. Но за каждым поворотом их встречали голубые мундиры, сторожившие все входы и выходы.
– Идем через сцену! – крикнула Настя. – Но там репетиция!
– Что репетируют? – озабоченно спросил Бубенцов.
– Ах, черт, не в то оделся! – воскликнул Иван Сусанин. – Ну да где наше не пропадало!
В это время на сцене заканчивался досмотр. Подергав за усы последнего патриция и убедившись, что они настоящие, Артюхов скомандовал:
– Одевайтесь, Цицероны! Можете продолжать! – И заковылял со сцены в партер.
Полураздетые актеры и актрисы стали напяливать на себя тоги и туники, и Цицерон вяло пробубнил:
– О всемогущий Юпитер, милость свою прояви мне! Дерзких плебеев десницей срази повсеместно…
– Я отомщу вам, клянусь златокудрой Венерой, – дала ему отповедь одна из упитанных гетер. – Пусть я навеки останусь бесплодной и чахлой…
Внезапно за сценой раздался оглушительный звон колоколов. Актеры вздрогнули и оцепенели. Колокольный перезвон был явно неуместен, ибо действие пьесы происходило до возникновения христианства. Из-за кулис послышался могучий бас:
– Братья мои, дорогие плебеи и фавны! Если собрата свово вы предать не хотите, то помогите ему добежать до пожарного люка!
На сцене воцарилась жуткая пауза.
Уходивший Артюхов обернулся и с простодушным любопытством уставился на сцену.
Первым опомнился Марк Юльевич Мовзон:
– Что ж вы молчите, и ты, Цицерон, и другие? Или вам голос божественный этот неведом?
– Будем последними тварями, если ему не поможем! – включилась гетера.
Празднично ударили колокола. Под их перезвон на сцене появился, к великому изумлению римлян, бородатый мужик, в лаптях, с портретом российского императора.
Цицерон – на то он и был Цицерон – принял решение:
– Братья мои, мизансцена такая: все – на колени! Чу! Императора слышу шагов приближенье!
– Славься, сла-авься русский наш царь! – запел Бубенцов на известную музыку из оперы Пшики.
– Славься, сла-авься ты, наш государь! – дружно подхватили коленопреклоненные римляне.
Далее, что было уже совсем необязательным, мужик перекрестил язычников портретом, как иконой, и скрылся по ту сторону кулис.
– Пусть обойдут стороной его горе, беда и напасти! – велеречиво промолвил Марк Юльевич Мовзон.
– Нам бы, Марк Юльич, за это потом не пришлось отвечать бы, – пробормотал в изнеможении Цицерон, вставая с колен и вытирая холодный пот.
Актеры со страхом воззрились на Артюхова.
– Патриотическая вещица, – тоном мецената одобрил Артюхов и вдруг спохватился: – А кто этот бородач? Мы ж его не проверили!
– Это не бородач! – вдруг с пафосом воскликнул Цицерон. – Это Иван Сусанин! Народный герой! Он жизнь за царя и Отечество отдал! Двести лет назад! – И погрозил Артюхову пальцем.
Следующий анекдот
Почему повязка на ноге?
Eсть такой анекдот. Приходит больной к доктору. У больного забинтована нога.
– Что у вас болит? – спрашивает доктор.
– Голова, – отвечает больной.
– А почему повязка на ноге?
Я как-то рассказал этот анекдот, сидя в гостях у знакомых. Просили рассказать что-нибудь смешное – вот я и рассказал. Все засмеялись. Только пожилой мужчина, сидевший за столом напротив, как-то странно посмотрел на меня, задумался и затем, перегнувшись через стол, сказал:
– Простите, я, вероятно, не понял… У больного что болело?
– А почему же повязка на ноге?
– Так! – грустно сказал мужчина и почему-то вздохнул. Потом он снова задумался.
– Не понимаю! – сказал он через несколько минут. -
Не улавливаю здесь юмора!… Давайте рассуждать логически: ведь у больного болела голова, не так ли?
– Но почему же повязка была на ноге?
– Странно! – сказал мужчина и встал из-за стола.
Он подошел к окну и долго курил, задумчиво глядя в темноту. Я пил чай.
Через некоторое время он отошел от окна и, подсев ко мне, тихо сказал:
– Режьте меня – не могу понять соль анекдота! Ведь если у человека болит голова, на кой же черт ему завязывать ногу?
– Да он не завязывал ногу! – сказал я. – Он завязал голову!
– А как же повязка оказалась на ноге?!
Он встал и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Ну-ка выйдем! – вдруг решительно сказал он. – Поговорить надо!
Мы вышли в прихожую.
– Слушайте, – сказал он, положив мне руку на плечо, – это действительно смешной анекдот или вы шутите?
– По-моему, смешной! – сказал я.
– А в чем здесь юмор?
– Не знаю, – сказал я. – Смешной и все!
– Может быть, вы упустили какую-нибудь деталь?
– Какую еще деталь?
– Ну, скажем, больной был одноногим?
– Если считать возможным, что повязка действительно сползла, то она, проползая по всему телу, должна была бы захватить обе ноги!… Или же это был одноногий инвалид…
– Нет! – решительно отверг я это предложение. – Больной не был инвалидом!
– Тогда как же повязка оказалась на ноге?
– Сползла! – прошептал я. Он вытер холодный пот.
– Может, этот доктор был Рабинович? – неожиданно спросил он.
– Это в каком смысле?! – не понял я.
– Ну, в каком смысле можно быть Рабиновичем?… В смешном смысле…
– Нет, – отрезал я. – В этом смысле он не был Рабиновичем.
– А кто он был в этом смысле?
– Не знаю! Возможно, англичанин или киргиз…
– Потому что папа у него был киргиз и мама киргизка!
– Ну да, – понимающе кивнул он, – если родители киргизы, тогда конечно…
– Вот и славно! – обрадовался я. – Наконец вам все ясно…
– Мне не ясно, что же у больного все-таки болело!
– Всего хорошего! – сказал я, надел пальто и пошел домой. В час ночи у меня зазвонил телефон.
– Это вам насчет анекдота звонят, – послышался в трубке его голос. – Просто не могу уснуть. Эта нога не выходит из головы!… Ведь есть же здесь юмор?!
– Есть! – подтвердил я.
– Ну. Вот и я понимаю… Я же не дурак! Я же с образованием… Жене анекдот рассказал – она смеется. А чего смеется – не пойму… Это, случайно, не ответ армянского радио?
– Тогда просто не знаю, что делать, – захныкал он. Он позвонил мне на следующий вечер.
– Я тут советовался со специалистами, – сказал он. – Все утверждают, что повязка сползти не могла!
– Ну и черт с ней! – закричал я. – Не могла так не могла! Что вы от меня-то хотите?!
– Я хочу разобраться в этом вопросе, – сердито сказал он. – Для меня это дело принципа! Я на ответственной работе нахожусь. Я обязан быть остроумным!…
Я бросил трубку.
После этого он в течение нескольких дней звонил мне по телефону и даже приходил домой.
Я ругался, возмущался, гнал его – все безуспешно.
Он даже не обижался.
Он смотрел на меня своими светлыми чистыми глазами и бубнил:
– Поймите, для меня это необходимо… Я же за границу часто выезжаю… У меня должно быть чувство юмора…
Тогда я решил написать о нем рассказ. О человеке, который таинственные законы смеха хочет разложить с помощью сухой таблицы умножения.
Свой рассказ я отнес в сатирический отдел одного журнала. Редактор долго смеялся.
– Ну и дуб! – говорил редактор. – Неужели такие бывают.
– Бывают, – сказал я. – Сам видел.
– Что ж, будем печатать, – сказал редактор.
Потом он обнял меня и, наклонившись к самому уху, тихо спросил:
– Ну а мне-то вы по секрету скажете: что же у больного на самом деле болело?!
Читайте также: